("Пляски безумной матери с её сумасшедшими детьми")
1
Здравомыслие – вещь хорошая, но ненадежная. Оно, насколько я понимаю, действует только в определенных условиях. Что это за условия? Да всё просто – колея. «Колея» – это привычный человеческий мир. В этом мире все просчитано: шаг вправо, шаг влево. В этом мире все знакомо. В нем можно что-то планировать. Его можно потихоньку менять по своему усмотрению.
Но в этот знакомый и понятный мир порой вторгается какая-то таинственная, чуждая, непредсказуемая сила и начинает все ломать и крушить. И тогда, что бы ни задумал человек, - всё получается у него не так, как он предполагал. Будто дьявол над ним насмехается и перепутывает дела и события так, что и не разберешься. Древние греки называли это «роком» и говорили, что скрыться от него невозможно.
Я раньше не верил во все эти сказки. Конечно, я слышал разговоры о «колее», но мне казалось, что это какая-то литературная метафора. Ну, живет человек в «колее» и пусть себе живет. Зачем из нее выбираться? В хорошо обустроенной колее жить весьма неплохо. Но, как оказалось, в определенных обстоятельствах это бывает совершенно необходимо. Да и чего не сделаешь ради спасения собственной жизни. Я это испытал на собственной шкуре. Я понял, что, выбравшись из привычной колеи, можно полностью изменить свою жизнь
Ехал я как-то с дачи домой в город. Ранняя сентябрьская осень. Красота. Дорога чистая. Музыка играет. Автомобиль новый, ревет, как зверь. Почему бы и дальше не ехать в таком комфорте и прекрасном настроении? Не получилось. Вмешался этот самый «рок».
Не успел я ничего понять, как у меня из-за спины вырвался понтовый джип и шваркнул меня в капот. Я даже рожу этого урода в окне рассмотреть не успел. Подрезал он меня и остановился впереди на дороге. Я как посмотрел на мордоворота, который вылез из него – сразу понял, что попал в скверную историю. Мало того, что передняя часть автомобиля оказалась помята, так этот урод с красной харей еще и орать начал, что я ему его крутую «тачку» испортил. А тем временем из джипа выпрыгнули еще трое крутых и раскоряченных мужиков с битами и все они неторопливо направились к моей машине. В общем, понял я, что попал на бабки. Всё, наверное, закончилось бы плохо, если б не вмешалась судьба, которая все круто изменила.
Пока мы все стояли на дороге (я и те другие - с битами) – в пространстве что-то вдруг незаметно изменилось и перестроилось. Я это сразу почувствовал. Мне показалось, что как будто стало немного светлее. Налетел сильный порыв ветра и закрутил желтые листья и придорожную пыль. Во рту вдруг появился неприятный металлический привкус.
Я, собственно, уже приготовился умирать, когда из горизонта вдруг выпрыгнул канареечно-желтый «ягуар». Он выскочил красиво и стремительно, словно дикое животное, которое на мягких лапах пронеслось мимо меня и тех четверых, что собирались меня убивать. Я ошеломленно проводил роскошную машину глазами, но тут же вспомнил о своих проблемах. Я оглянулся и увидел, что трое моих обидчиков лежат, окровавленные, на дороге в причудливых позах и не шевелятся. Быстро сообразив, что к чему, я вскочил в машину и был таков.
И что бы вы думали, случилось дальше? А дальше было вот что… Одна колея кончилась и началась совершенно другая. Я ведь ужасно боялся, что в свидетелях окажусь. Всё-таки убийство троих человек. По телеку все новости смотрел. Но ни о каком убийстве – ни полслова. Как будто этого и не было. Я даже подумывал – не съездить ли мне туда, на место происшествия? Может, мне вообще всё привиделось? На другой день я спустился в гараж и осмотрел автомобиль – ни вмятинки, ни царапины. Ничего. «Так было или не было?» - думал я, тупо глядя на автомобиль.
Так я жил месяц. Потом еще месяц… Прошло полгода. Происшествие начало забываться. И все, наверное, постепенно бы рассосалось, если бы со мной не начали происходить странные вещи. Временами я вдруг начинал куда-то проваливаться. Не буквально, конечно. Просто вот так идешь куда-нибудь по своим делам и вдруг с тобой словно что-то происходит. Будто ты куда-то летишь с такой скоростью, что дух захватывает, а потом слова идешь, как ни в чем не бывало. Временное помутнение какое-то.
Однажды сидел я перед телевизором. Пил пиво и вдруг накатило… Полетел куда-то… опомниться не успел, как оказался на знакомой загородной дороге. Справа знак поворота. Слева – куст ивняка. Вдалеке поднимаются крыши коттеджного поселка и я… стою около своей помятой машины. Впереди - желтый «ягуар», а около меня три трупа. Я тупо посмотрел на помятый капот машины и подумал, что ремонт встанет дорого. Машина новая. Со страховкой вряд ли что получится, да и три трупа. Бр-р-р! Я тоскливо посмотрел на удаляющийся «ягуар», потом стало страшно и у меня застучали зубы. Я нажал на газ и через час был уже около своего дома.
Сумерки уже надвинулись на город. Дул сырой мокрый ветер, обещавший дождь и холод. Тучи закрыли луну. Я въехал в гараж, заглушил мотор и схватился за голову. Не знаю, сколько прошло времени. Посидев так, я дождался, пока пройдет дрожь и появятся силы. Потом я вылез из машины, запер гараж и на ватных ногах поплелся домой. Я плохо соображал. Поднявшись на третий этаж, я остановился возле своей квартиры, пытаясь выудить из кармана ключи. Мне показалось, что за спиной кто-то осторожно дышит. Оглянувшись, я увидел, как из темного, не освещенного лампочкой угла, вышел невысокий худой человек в темной куртке. На его глаза была надвинута балаклава. Он шагнул из темноты вперед, воткнул мне дуло в живот и… выстрелил.
Тут я снова «провалился» и очнулся в своем кресле перед телевизором. Я сидел в теплой комнате, освещенной мягким светом лампы под персиковым абажуром. Футбольный матч еще не кончился. В руке я держал стакан с пивом. Все как было как обычно, словно ничего не произошло. «Привиделось?» - подумал я, холодея.
Я долго сидел, раздумывая о том, что произошло. Я пытался вспомнить во всех подробностях о том, что же случилось, в действительности, после того, как я уехал с места происшествия. Смутно я помнил, как мчался ночью по полупустому городу, как сидел в машине в гараже, обхватив голову руками, как запирал гараж и плелся к подъезду. А вот что было дальше?
«Да ведь меня убили, как свидетеля происшествия!» – подумал я. - Так почему же я здесь сижу и пью пиво?»
Мне стало жутко. Все события последних дней вдруг настолько смешались в моей голове, что я не мог припомнить, что было вчера. По коже поползли мурашки и я подумал: «Как же я мог все это время спокойно жить, ведь надо мной нависла страшная опасность?» Я никак не мог вспомнить толком, что же случилось в подъезде в ту роковую ночь и почему я остался жив. Потом я хлопнул себя по голове и начал судорожно шарить вокруг себя, разыскивая телефон, затерявшийся в ворохе журналов.
«Вот идиот! – с досадой подумал я. – Тупой идиот!»
Я нашел телефон и уже собрался набрать номер своего друга Сереги, как меня осенила идея. Я вышел на лестничную площадку и осмотрел ее. Я никак не мог понять, куда вылетел из меня кусок памяти о том вечере! Смутно я помнил, как шел по двору с ключами в руке, как открывал дверь подъезда, а дальше… Как я добрался домой? И добрался ли? Так вот он я! Значит, все-таки добрался. Но ведь не каждый людей в подъездах убивает. Кто-то из соседей должен был об этом знать.
Я позвонил в дверь соседней квартиры. Там жила Эльвира Станиславовна – одинокая молодящаяся особа, когда-то имевшая на меня виды. Затявкала собачонка и высокий резкий женский голос за дверью проговорил: «Эльза, ну перестань, девочка!» Щелкнул замок, зазвенела цепочка и Эльвира Станиславовна высунула свой острый нос на площадку.
- Бо-оже мой, Сла-авик! – закричала она удивленно, увидев меня. – С приездом!
Она вышла на лестничную площадку, держа под мышкой тявкающую болонку. Мальтийская Эльза ненавидела меня всеми фибрами души и потому, учуяв меня, начинала угрожающе рычать, захлебываясь от лая.
- Здравствуйте, Эльвира Станиславовна, - пробормотал я, - откуда я с приездом?
- Тебе лучше знать! – улыбнулась Эльвира Станиславовна, лукаво глядя на меня из-под подрагивающей брови.
Это была высокая, худощавая и еще достаточно привлекательная дама лет пятидесяти, закутанная в цветастый китайский халат с райскими птицами. Я ее недолюбливал за бесцеремонность, всегда называл на «вы» и пытался держать дистанцию. Но она была из числа тех крайне самоуверенных дам, которые не обращают внимания на подобные мелочи. Она постоянно расспрашивала меня о моей личной жизни и намекала на то, что в мои годы уже давно пора перестать бегать по «девочкам» и следует обзавестись собственной семьей. Я знал, что она постоянно подглядывает за мной в дверной «глазок», интересуясь всеми, кто приходит ко мне. Ее маленькая гадкая мальтийская болонка чуяла моих посетителей даже лучше, чем Эльвира. Стоило только кому-нибудь остановиться около моей двери, как эта мерзкая тварь поднимала такой шум, что становилось тошно.
- И сколько же времени меня не было? – растерянно спросил я.
- А то ты не знаешь! – многозначительно заметила Эльвира. – Загулял, небось, а потом опомнился. Я уж думала, что ты квартиру решил продать.
«Меня НЕ БЫЛО?» - с ужасом подумал я, а вслух сказал:
- Сколько же времени мы с вами не виделись?
- С прошлой осени! – улыбнулась Эльвира. – Ты надолго сюда или за вещами наведался?
- Надолго! – сказал я и открыл дверь своей квартиры.
- Да! – вспомнил я. – Тут без меня ничего странного не произошло?
- В каком смысле? – поинтересовалась Эльвира.
- В смысле, чужие люди. Может, приходил кто?
- Э-э-э, - подумала она, закатив глаза в потолок. – Приходили люди, квартиру опечатывали. Потом еще комиссия была.
- Что за комиссия? - испуганно поинтересовался я.
Эльвира напряглась, вспоминая давние события, но потом легкомысленно махнула рукой:
- Ах, не помню я. Давно это было. Кажется, что-то о продаже квартиры говорили. Даже странно, что это у меня из головы вылетело. Вот помню, что переживала я о том, что, не дай бог, какие-нибудь неприятные жильцы въедут.
- Да!
Она вдруг остановилась и подняла вверх длинный палец с красным острым ногтем.
- Да-да, точно! – громко и четко произнесла она, отпечатывая каждое слово. – Еще заходил какой-то молодой человек в черном.
- В черном? – быстро спросил я. – В черной шапке на глаза? В черной куртке?
- Да нет, - Эльвира махнула рукой. – Худенький высокий парень без шапки, в белом шарфе таком… заметном. Как у Остапа Бендера. А на глазах у него были надеты круглые темные очки, как у кота Базилио. И еще что-то было странное. Ах, да, черный плащ – длинный, чуть не до пола. Я еще подумала, что сейчас такие не носят.
- И что? – насторожился я.
- Да ничего особенного, - задумчиво проговорила Эльвира. - Он спрашивал о тебе. Я ему сказала, что давно тебя не видела. Он улыбнулся и говорит: «Загулял, наверное». И всё. Он повернулся и ушел.
«Странно, - подумал я. – Мальчик какой-то. Что за мальчик? И был ли этот мальчик? Не привиделось ли Эльвире? Впрочем… Я задумался. Перед моим внутренним взором вдруг выскочило лицо моего однокурсника Сашки Серова.
«Да, - подумал я. – Именно так когда-то одевался Сашка… Длинный плащ, черные подслеповатые очки и белый шарф. Но когда это было… Я тогда учился в физтехе. Сколько лет прошло. Да и Сашка с тех пор изменился - облысел, располнел. Может, не он?
Сашка слыл на курсе загадочным человеком. Где-то он вычитал о сталкинге и выпендривался почем зря. Ни с того ни с сего он напялил однажды на себя длинный черный плащ, отрытый им в какой-то комиссионке. Плащ был старый, но фартовый – из натуральной кожи и с развевающимися полами. Он отвалил за него три стипендии. Этот плащ выглядел столь внушительно, что длинный и худой Сашка абсолютно терялся на его фоне. Мы еще шутили на этот счет и говорили, что не Сашка носит плащ, а плащ носит Сашку. Но так было только поначалу. С течением времени плащ и Сашка все больше соответствовали друг другу. И чем больше Сашка носил эту вещь, тем больше она ему шла.
Спустя месяц, Сашка уже настолько соответствовал своему прикиду, что, стоило ему надеть волшебный плащ, как он превращался в нечто. Девчонки начинали сходить по нему с ума и вешаться на шею. Вдобавок ко всему, он обмотался белым кашне и напялил на нос черные подслеповатые очки. Что было… Когда Сашка шел по улице в развевающемся не застегнутом плаще, -машины останавливались. Женщины теряли самообладание. А мужчины вставали по стойке «смирно». Этакая демоническая личность.
Но когда плащ снимал Сашку, то есть, попросту выплевывал его – весь демонизм куда-то улетучивался и Сашка становился самим собой – худым парнишкой, несколько странным, отрешенным и несколько наивным.
Один наш общий друг – Сергей, говорил, что Сашкин плащ – это нечто самостоятельное, - некая самодостаточная сущность, которой Сашка нужен только для мобильности. Он тоже заметил, что плащ кардинально меняет характер Сашки. Но то только отмахивался и отшучивался.
- Дураки, - говорил он, - это просто сталкинг! Я временно становлюсь как бы другим человеком. Это такая тренировка. Я как бы примериваю на себя другую судьбу.
- А, если ты в женщину вырядишься? – засмеялся Серега. – Напялишь чулки, платье…
- Тогда, возможно, - сказал Сашка, - я примерю судьбу женщины.
- Судьбу гомика ты примеришь! – заявил я. – Доиграешься!
- Вы не понимаете, - запальчиво возразил Сашка, - Я перебираю варианты, линии жизни. Я выбираю…
- Что ты выбираешь? – спросил я.
- То, что мне больше подойдет. Я хочу услышать «шелест утренних звезд». Ну, то есть, голос души. Это она выбирает. Не разум. Она совершает полет в пространстве вариантов и ищет то, на что я ей намекаю…
- А на что ты намекаешь?
- Он намекает, - сказал Серега, - что хочет стать плащом!
Мы с Серегой закатились, но Сашка нахмурился.
- Вы не понимаете, - сказал он. – Плащ – это только «якорь». Он помогает мне приманить другую реальность. Это такая зацепка…
- И что ты хочешь зацепить своим плащом? – засомневался я. - Главное ведь не плащ, а то, что под плащом.
Сашка погрустнел, пожал плечами.
- Вы не поверите, - сказал он, - но я понял, что под плащом ничего нет. Пустота.
- Да-а-а??? - сказали мы с Серегой разом.
- Это уже патология! – заметил я. – Наш гениальный физик окончательно рехнулся.
- Он не рехнулся, - усмехнулся Серега. – Он рыщет в пространстве вариантов.
- Это душа его рыщет! – возразил я, - А сам-то - вот он, здесь!
Мы с Серегой заговорщически переглянулись.
- А что, Славка, давай-ка посмотрим, что это за пустота перед нами выпендривается, - угрожающе заявил Серега. - Кого-то мне ее физиономия напоминает.
Он схватил Сашку за шею. Я насел на спину и началась потасовка.
- Дураки! – хрипел Сашка, отбиваясь. – Чему вас только учат! И я, дурак, мечу жемчуг перед свиньями.
- Молчи, пустота! - гаркнул Серега. - Из ничего не бывает чего-то…
Спустя пять минут мы уже сидели и мирно пили чай с конфетами.
Судя по описанию Эльвиры Станиславовны, ко мне заходил именно Сашка. Причем, Сашка студенческой поры, то есть, двадцатилетней давности. С Серегой мы всегда поддерживали связь. Он был моим надежным партнером по бизнесу. Мы виделись почти ежедневно.
С Сашкой было сложнее. Окончив вуз, он уехал во Францию. Через десять лет объявился солидный, состоятельный, респектабельный. Всю блажь с него, как ветром сдуло. Это был средней упитанности человек с ранней сединой - симпатичный, располагающий к себе. Правда, живости и непосредственности в нем поубавилось. В лице появилась пресыщенность и скука. И только иногда из глаз выглядывало что-то прежнее, Сашкино, - то, за что все его любили. Какая-то чистота, что-ли, которую мы почитали за наивность. Теперь наивности не было и в помине. Тридцатилетний Сашка уже и ученым-то не был – он превратился в обычного бизнесмена, больше озабоченного своими деньгами, чем научными изысканиями.
- Какой сталкинг! – отмахнулся он, когда Серега спросил его о старом увлечении. – Не до этого. Чего искать от хорошего лучшее? Я уже нашел свой вариент жизни, свою линию и больше мне ничего не нужно. Я всем доволен. У меня дело, семья. Я – успешный бизнесмен.
- Ты изменился, – осторожно сказал Серега, у которого всегда был острый нюх на людей. – Я бы сказал даже, что от прежнего Сашки вообще ничего не осталось. Разве возможно, чтобы люди так менялись?
- Ты прав, - тихо произнес Сашка, - Иногда мне даже кажется, что я проживаю не свою жизнь.
- Почему, Сашка? – спросил я.- Ведь ты всем доволен. Все хорошо. Или нет? Что не так?
- Да все не так, - вздохнул он. И я вдруг увидел, как из его полноватого, чисто вымытого лица проступила сашкина острая мордочка с колючими скулами и темным задумчивым взглядом.
- Все не так. А что конкретно…
- Душа? – спросил Серега. – Это она? «Шелест утренних звезд?
- Душа..., - Сашка задумался на минуту, потом встрепенулся. – Загнал я свою душу в прокрустово ложе здравого смысла. Можно сказать, отрубил ей крылья. Теперь сидит она в этой клетке здравого смысла, как серая моль. И уже ничего не хочет…
- Да видно чего-то все таки хочет, - сказал я. - Ты же что-то чувствуешь. Какой-то дискомфорт…
- Да, - пробормотал Сашка, - что-то неуловимое, словно забыл что-то и не могу вспомнить. Какое-то внутреннее и очень глубокое беспокойство. Словно зовет кто-то.
- Может, тебя твой старый плащ зовет? – засмеялся Серега. – Плащ-то жив?
- Плащ-то? – удивился Сашка. – Не знаю. Надо в кладовке посмотреть у родителей. У меня мать все старье бережет. Не любит выбрасывать… А знатный был плащ – верно?
- Да уж! – сказал я. – Уж и плащ был… из натуральной кожи…
- А ты найди его, - добавил Серега. – Найди и надень. Может, он что-то скажет тебе, натолкнет на какую-то мысль?
- Может быть, может быть, - пробормотал Сашка, тихо улыбаясь чему-то своему.
Это была наша единственная встреча с Сашкой десять лет назад. Больше мы не встречались и даже не созванивались. Я слышал, что он опять уехал во Францию, а потом подался еще куда-то. То ли на Антильские, то ли на Сейшельские острова…
Я закрыл за собой дверь и задумался. Потом снова свышел на площадку и позвонил Эльвире.
- Это ты, казак? – Эльвира стояла на пороге с феном в руках. С ее мокрых волос на полотенце, лежащее на плечах, капала вода.
- Чего тебе, говори быстрее. Я тороплюсь.
- Эльвира, - сказал я и добавил, - Станиславовна. Скажите, а этот парень, который заходил, он как был одет?
- Да я же говорила тебе! – возмутилась Эльвира, - Мальчик, щуплый такой, высокий. Шарф белый, с длинными концами. Волосы черные. Челка до носа.
- А одет-то в чем? – спросил я.
- Одет? – Эльвира задумалась. – На нем был черный плащ. Я запомнила это потому, что он блестел. Была осень, дождь. Кажется, это было в… сентябре… Да, давно это было. А тебе зачем? Что это за парень? Твой родственник?
- Эльвира… Станиславовна, - встрепенулся я, - может, он что-то говорил? О чем-то спрашивал?
Эльвира задумалась и почесала дулом фена в виске.
- Что конкретно он говорил? – снова спросил я.
- Я поднималась по лестнице, - медленно проговорила Эльвира, - и увидела, что он стоит около твоей двери и смотрит вниз. А потом он увидел меня и спрашивает: «Что, дескать, Слава здесь живет?»
- И? – нетерпеливо переспросил я.
- Я сказала, что давно тебя не видела. Неделю или две.
- А он?
- А он как-то странно посмотрел, как будто задумался. Губы закусил и уставился, как будто в себя.
- А потом? – нетерпеливо задергался я.
- А потом он улыбнулся и говорит: «Ну, ладно. Я в другой раз зайду». И пошел вниз.
- И всё? – спросил я.
- И всё! – подняла брови Эльвира. – Ушел. Дверь внизу хлопнула. Я к окошку подошла на лестничной площадке и увидела, как он вышел из подъезда и остановился. Дождь лил, как из ведра, а он будто не замечал. Он стоял так, словно не понимал, где он находится и не знал, куда ему идти. А потом он пошел вправо, к детской площадке, но внезапно остановился и двинулся в противоположном направлении. И всё. Он ушел. А кто это был, Славик?
- Мой друг давний. – С трудом выдавил я.
- Давний? – усомнилась Эльвира. – Да ему не больше двадцати. Он тебе в сыновья годится.
Я кивнул.
- Он не сказал, как его зовут? – снова спросил я.
Эльвира только плечами пожала и развела руками.
Я бросился в свою квартиру и схватился за телефон. У меня был номер Сашки, который он дал нам, когда мы встречались у Сереги лет десять назад . Был у меня и номер телефона его родителей.
Сначала я позвонил во Францию, но номер оказался недействительным. Тогда я позвонил Сашкиным родителям. Трубку сняла его сестра Настя.
- Саша? – переспросила она, - я мало что знаю о нем. Развелся и куда-то уехал. Иногда звонит, но каждый раз из разных мест. Говорит, что у него какой-то бизнес и он постоянно в разъездах. Его жена вообще ничего о нем не знает. Он присылает ей деньги на обучение детей и на жизнь. Его старшему сыну уже шестнадцать лет, а дочке – четырнадцать.
- А обо мне он ничего не говорил? – спросил я Настю. – Он заходил ко мне осенью.
- Осенью? – удивилась Настя, - Я ничего не знаю об этом. Осенью его здесь не могло быть! Может быть, ты ошибся?
Я положил трубку. Потом набрал Серегин номер.
- Старик, - сказал я другу. - Мне тут сообщили, что ко мне заходил некто в черном плаще, темных круглых очках и белом шарфе. Это было осенью. Тебе это не кажется странным?
- Странным? – Серега что-то дожевывал. - Это, действительно, странно.
- Моя соседка сегодня сказала, - добавил я, - что меня не было в квартире полгода. Ты не знаешь, где я был все это время?
- Ты меня спрашиваешь? – возмутился Серега. - Я добропорядочный семьянин, а ты шляешься, где ни попадя. Откуда же я знаю, где ты таскался? Наверное, по любовницам по своим (не при детях будь сказано). Что гы-ы-ы? – закричал он в сторону. - Что ты скалишься, мерзавец? Иш-шь ты! А ну пошел отсюда! Воспитал на свою голову!
- Ты подумай, Славка, - затараторил Серега в трубку. - Я еще ничего такого не подумал, а уж он всё домыслил, вообразил…
- Кто домыслил? – хмуро спросил я.
- Сынуля мой… Кто же еще! – возопил Серега. – Мы даже не представляем себе, до какой степени они испорчены!
- Кто они? – переспросил я рассеянно.
- Да дети наши! Кто же еще? – рявкнул Серега. – Во-от он этот интернет. Во-от они – порносайты. Один секс в башке.
- Ну ладно, - устало сказал я. – Ты со своим отпрыском как-то сам разберись. Скажи-ка лучше: мы-то с тобой последние несколько месяцев встречались или нет?
Трубка замолчало так основательно, что я подумал, что Серега бросил трубку.
- Ты чё, сбрендил совсем? – Серега на другом конце, видимо, пришел в себя и постучал по чему-то твердому. – Мы же с тобой вчера вечером подписание договора отмечали. Напились так, что пришлось на такси добираться.
- Слушай, - сказал я упавшим голосом. – У меня, кажется, серьезные проблемы.
- Какого рода? – насторожился Серега. Его тон сразу стал деловым. – Давай выкладывай. Впрочем, это не телефонный разговор. Жди. Еду.
Серега приехал через полчаса с двумя бутылками коньяка и целой сумкой провизии.
- Ну, - сказал он, садясь в кресло за журнальный стол, - давай рассказывай.
И я выложил ему всё.
- Постой, - сказал Серега, - насколько я знаю, вчера с твоей машиной было все в порядке. Сегодня – не знаю. Надо посмотреть.
- Я уже смотрел, - сказал я угрюмо. Там все в порядке.
- Так твоя же машина в служебном гараже. – настороженно сказал Серега. – Ты на работе что-ли сегодня?
- Ты ошибаешься, Сережа, - сказал я тихо. – Моя машина стоит у меня во дворе, в моем собственном гараже.
- Да? – Серега задумался и почесал голову.
- А твоя тачка где? – поинтересовался я.
Серега растерялся:
- А, черт ее знает. Я в гараж еще не заходил.
Мы с Серегой жили рядом, в соседних домах и гаражи наши также соседствовали.
Мы спустились во двор и открыли двери гаражей. Обе машины стояли на своих местах. Моя машина была в полном порядке - ни вмятины, ни царапины на ней не оказалось. Серега вопросительно посмотрел на свою машину, потом на меня меня.
- Слушай, - сказал он. – Я же помню, что мы с тобой вчера напились вдрызг. Кто же наши машины пригнал?
Мы помолчали.
- Это еще не самое удивительное, устало проговорил я. – Самая большая странность заключается в том, что моя соседка утверждает, будто меня не было дома полгода.
- Может, соседка врет? – уныло спросил Сергей.
- Она говорит, что осенью ко мне заходил парень лет 20-ти в черном плаще, белом шарфе и черных очках.
- Да мало ли кто ходит в черном плаще и белом шарфе, - возразил Серега.
- А происшествие на дороге? – спросил я. - Разве я тебе раньше ничего об этом не рассказывал?
Серега покачал головой, потом указал на машину и медленно проговорил:
- По-моему, с тобой что-то творится. У тебя какие-то глюки…
- А Эльвира? – спросил я, - У нее тоже глюки? А у тебя?
Серега крепко задумался и потер подбородок.
- Не знаю, что и сказать, - начал он. – Последние полгода все было, как обычно. Ты ездил на своей машине. Виделись мы часто. Это и жена моя подтвердит. А уж где ты жил все это время…
- Да у себя я жил! – крикнул я в запале.
- Значит, Эльвира врет! – твердо сказал Серега. – Значит, ей это зачем-то нужно. Да и откуда ей было знать, живешь ты в квартире или нет? У вас что – близкие отношения или она следит за тобой?
- Нет! – покачал я головой. – Но парень в плаще… Она же прежде Сашку никогда не видела…
- А другие соседи у тебя есть? – спросил Серега.
- Есть, - ответил я, - но я ни с кем не общаюсь.
- А надо общаться! – менторским тоном заявил Серега. – Свидетели всегда должны быть, чтобы подтвердить твое алиби.
- Ладно, - он махнул рукой, - у меня есть знакомый один в ментуре. Я у него разузнаю насчет убийства. В сентябре, говоришь, было?
Я вернулся домой совершенно разбитый. Перед моими глазами назойливо маячил образ человека, который упирался мне в живот дулом пистолета. Я даже физически чувствовал боль от этого воткнутого в меня дула. Это было холодное, молодое и абсолютно бездушное лицо в балаклаве, надвинутой на глаза, с прямой линией сжатых губ и со щелочками глаз. Я видел это в лицо в мельчайших подробностях.
Зазвонил телефон.
- Славка, - сказал Серегин голос. – Летом ничего такого, о чем ты говорил, не было. Так мне в ментуре сказали. Не было ничего, понимаешь? Ну, были убийства, но в других местах. Не там, где ты указал.
- А человека убитого по моему адресу не находили? – насмешливо спросил я.
- Не шути так! – закричал Серега. - Я серьезно.
Я только усмехнулся.
- Серега, - сказал я. – Я совершенно ясно помню, как меня убили. Я ясно вижу лицо убийцы. Я вижу его так ясно, что могу нарисовать.
- А это идея! – воскликнул Серега. – Давай попробуем составить его фоторобот.
Через три дня в Следственном Комитете нам удалось сделать фоторобот. Когда Серегин знакомый следователь положил перед нами распечатанный лист, я вздрогнул. Перед нами было реальное лицо убийцы. Мы рассматривали его долго и пристально.
- Он тебе никого не напоминает? – спросил Серега. – Я имею в виду это лицо.
- Он мне напоминает только лицо моего убийцы, - угрюмо отозвался я. – А вообще, нет. Совершенно незнакомое лицо. Обычный наемный убийца.
- А давайте-ка, - сказал следователь, рассматривавший фоторобот вместе с ними, – давайте-ка я его пробью в базе данных. Может, это наш клиент?
- Гениальная мысль, - заметил Серега.
Мы сидели в кабинете следователя. Минуты текли медленно. Серега барабанил пальцами по столу.
- Есть! – сказал следователь, кладя телефонную трубку на рычаг. – Есть такой парнишка в базе. Вот смотрите: Заболоцкий Андрей Васильевич. 25 лет. Находится в розыске. Профессиональный киллер. На нем уже несколько заказных убийств висит.
После этих слов у меня душа ушла в пятки. Я понял, что попал в скверную историю.
- Может быть, вы помните номера машины, которая участвовала в происшествии? – спросил следователь.
- Номера? Я задумался. Машина, подрезавшая меня, стояла впереди и я… смотрел на эти номера…
- Слушай, - сказал Серега. – Авторегистратор! Ты его проверял?
«Господи, - подумал я, - у меня это совершенно вылетело из головы. Там должно быть все записано!»
Мы просмотрели запись, но там не было зафиксировано никакого происшествия. Камера записала машину, которая меня подрезала, но она проехала на бешеной скорости вперед и скрылась за горизонтом. Ее номера были хорошо видны. Машина обогнала меня и ушла вперед. Почти сразу же показался огненно-желтый «ягуар» и тоже на большой скорости умчался вперед. Никакого убийства в записи не было. Серега посмотрел на меня вопросительно.
Следователь пробил по базе номера, потом куда-то вышел и вернулся только через полчаса.
- Да, - сказал он, – это просто удивительно. Убийство-то, как оказалось, было, но не там, где вы указали, а намного дальше. «Ягуар» гнался за джипом, в котором сидели четверо из «солнцевских». Их расстреляли прямо в машине. Убийц не нашли. «Ягуара» тоже. Его, наверное, тут же на запчасти разобрали. В общем – «глухарь». Но вы, - он выразитель посмотрел на меня, - не имеете абсолютно никакого отношения к этим трупам. Свидетелей не было. Абсолютный глухой «глухарь».
Следователь смотрел на меня сочувственно. Наверное, он думал, что у меня не все в порядке с головой.
Совершенно обескураженные мы с Серегой вышли из кабинета следователя.
- Возможно, - разочарованно пробормотал Серега, - только Сашка способен распутать эту чуднУю историю. Но где его искать?
Я пожал плечами и подумал, что, возможно, Сашка был прав насчет «шелеста утренних звезд».
2
Сашка объявился неожиданно. Он просто позвонил по телефону в тот момент, когда мы с Серегой ломали голову над тем, как его найти.
- Привет, Славка, - сказал он так буднично, словно мы виделись вчера. – Настя сказала, что ты меня искал. Что-то случилось?
- Это ты меня об этом спрашиваешь? – завелся я. – Ты ведь сам ко мне осенью приходил.
- Я? – растерялся Сашка. – Ты что-то путаешь. Я к тебе не приходил. Я вообще в России года два не был.
- А кто же это был? - запаниковал я. – В черном плаще…
- Дался тебе мой плащ! – возмутился Сашка. – Мать его продала кому-то. Но когда это было…
- У тебя нет плаща? – тупо спросил я.
- Нет! – твердо ответил Сашка.
- Интересно, - пробормотал я растерянно, - что же за гость из прошлого меня посетил?
- Какой гость? – Сашка насторожился. – Ну-ка, с этого места поподробнее…
- Какой? – я даже поперхнулся. - Моя соседка Эльвира опознала в этом госте тебя. Она описала тебя столь живописно, что у меня отпали все сомнения.
- Это когда было? – спросил Сашка обеспокоенно?
- Прошлой осенью. Лил дождь. Ты был в черном плаще, в черных очках и белом шарфе. Весь мокрый. Ты пришел ко мне, но меня дома не было и моя соседка сказала, что… в квартире никого нет. И ты – ушел… Долго стоял возле подъезда. Потом пошел направо, раздумал и повернул налево.
- Да-да! – радостно воскликнул Сашка.
- Что «да-да! – возмутился я. – Я всегда подозревал, что без тебя и твоей магии тут не обошлось!
- Это было очень давно, - сказал Сашка взволнованно. – Мы еще учились на физтехе.
- Та-ак, - сказал я злорадно, - я так и думал, что все пакости пошли с тех самых пор.
- Это не «пакости», - сказал Сашка. – Тогда я ничего и сам-то не мог толком ни понять, ни объяснить. Действовал наугад, по наитию. Я даже не знал, когда все это случится.
- Что случится? – поинтересовался я.
- То, что тебя убьют, - упавшим голосом произнес Сашка.
- Что-о-о?!! – заорал я. – Ты все знаешь?!! Ты все знаешь и молчишь, как ни в чем не бывало? Что случилось? Что ты там натворил со своей чертовой магией? Объясни, наконец, кастанедовец хренов!
- Хорошо, - сказал Сашка. – Но сначала ты обо всем расскажи. Если я смогу что-то объяснить – объясню.
- Но где ты? – упавшим голосом спросил я. Я чувствовал, что силы меня оставили.
- В Израиле, - коротко ответил Сашка. – Приехать не смогу, так что давай по телефону.
- Да.., - задумчиво пробормотал Сашка, когда я закончил свой путаный рассказ. – Похоже, что этот человек в плаще – это, действительно, был я…
- Еще бы не ты, - я скептически усмехнулся.
- Похоже, - задумчиво продолжал Сашка, - похоже, я приходил для того, чтобы предупредить тебя об опасности. Но, видно… не успел. Но ведь ты жив… Ты жив?
Я разъярился:
- Ты меня об этом спрашиваешь?!! – заорал я. – Ты спрашиваешь, жив ли я?!!
Сашка молчал и я испугался, что он отключился.
- Да объясни же, наконец, в чем дело, - взмолился я.
- Хорошо, - сказал Сашка. – Но лучше я пришлю тебе запись с моим объяснением. По телефону я мало что смогу сказать. И потом… мне надо все обдумать. Потерпи до завтра.
И он повесил трубку, даже не попрощавшись. Запись пришла только через неделю. На экране возникло лицо Сашки. Это был тот же Сашка, что и десять лет назад, разве что похудевший и помолодевший. В лице его уже хорошо был виден Сашка студенческих лет с его улыбкой, характерным киванием головы и закусыванием губ. Сашка всегда закусывал губы, когда его осеняла какая-то идея.
- Здравствуй! – сказал Сашка с экрана. – Прости за то, что задержался с ответом. Просто надо было достать старые записи, но это… технические трудности. Это неважно.
- Когда-то, - продолжал Сашка, - я воображал себя сталкером. Я был неопытен и глуп. Полагал, что многое понял и всё могу. Вообразил себя Паркой, которая держит в своих руках нити всех человеческих судеб. У меня были неплохие способности и я мог путешествовать по линиям жизни. Я просмотрел многие судьбы. В том числе, и свою. Я просмотрел и ваши с Серёгой судьбы. У Сереги было все нормально, а вот у тебя… То самое убийство на дороге, которое повлекло твою гибель. Все это было в твоей судьбе. Я решил помочь тебе.
Сначала я просто соединил свою линию с твоей и оказался на твоей лестничной площадке. Тебя дома не было и твоя соседка сказала мне, что накануне ночью тебя нашли убитым на лестничной площадке около двери твоей квартиры. Я тогда понял, что опоздал. Тогда я еще раз вошел в твою линию, снова встретился с твоей соседкой и сказал ей, что ты «загулял». Я поднялся вверх по твоей линии и увидел все происшествие. Рядом была другая линия, где все было благополучно и я сделал переход с того момента, когда тебя обгонял черный джип и до убийства на дороге четверых человек из этой машины, которого ты не видел. Но ты все-таки увидел убийство на дороге, которого не было и свое убийство, которого также не случилось, хотя следы всех этих происшествий остались в твоей памяти. Но на твоей фактической жизненной линии не осталось никаких физических следов.
Отменить самого убийства я не мог. Эти четверо должны были погибнуть – они были обречены. Их настигла созревшая карма и их гибель была предрешена. Потому оно случилось в другом месте. С тобой было по-другому. Твоя карма просто соприкоснулась с линией жизни «солнцевских» и поэтому тебя можно было спасти.
Твоя соседка запомнила только мои слова, потому что я их сказал, зная, что убийства не было. Я сумел сделать переход с твоей линии и соединить ее с другой, где все должно было быть благополучно. Поэтому ты можешь не беспокоиться. Но было бы лучше, если бы ты ни о чем не вспоминал и не ворошил старое, потому что ты можешь неосознанно перейти на плохую линию и тогда все события воспроизведутся в точно такой же последовательности, в какой ты мне рассказывал о них. Забудь обо всем, словно это был дурной сон. Тебе ничто не угрожает. Отдельные фрагменты могут прорываться, но гони все плохие мысли прочь и помни, что у тебя все хорошо.
Когда я все это сделал, я не был уверен, что у меня что-то получится. Мне казалось, что я стал жертвой моего разыгравшегося воображения. Подтверждение того опыта пришло только сегодня. Я ведь тогда и свою судьбу выбрал. Надоела бедность и я выбрал деньги. Потом, когда повалило богатство – забыл обо всем. Забыл о «шелесте утренних звезд». Помнишь наши разговоры о душе?
Сегодня я живу довольно скромно. Все, что получаю, отдаю бывшей жене и детям. Я ничем и ни с кем не связан. У меня нет собственности. Но зато есть… черный плащ. Впрочем, это совсем другая история, о которой тебе я расскажу тебе позже. Но о том, что случилось с тобой сейчас, кое-что еще может рассказать тебе Сашка из физтеха. Привет из прошлого!
Запись переключилась и я увидел Сашку двадцатилетней давности. Он стоял и смотрел на меня насмешливо поверх своих подслеповатых очков. На шее у него висело белое кашне, а черный плащ был накинут на плечи.
- Привет, старик! – сказал молодой Сашка. – Ведь ты – действительно уже старик. Сколько тебе теперь? 42-44? Привет тебе из прошлого. Сашка подошел и сел около экрана.
- Знаешь, - сказал он, - ты не поверишь, но сегодня я спас тебе жизнь. Когда-нибудь ты об этом узнаешь. А, может быть, не узнаешь никогда. Я рад, но не прыгаю от восторга, потому что ответ придет только через много лет. А, может быть, не придет никогда. Я-то, конечно, знаю, что случится нечто, что сотрясет твою жизнь лет через 20. Но я не знаю точно, КАК это будет. Если ты получишь эту запись, значит, ты уже все знаешь…
Жизнь удивительная штука. В ней много чудес, но много и ловушек. Я смог прикоснуться к тайне. Но только прикоснуться. Не более. Что-то говорит мне, что новое – это хорошо забытое старое. Мы всегда несемся сами за собой, за своими собственными пятками, не предполагая, что можно выйти из этой круговерти, отрешиться от самопогони, разорвать причинно-следственные связи, которые обуславливают нашу бессмысленную жизнь и заставляют ее повторять ненужные виражи. Сегодня я смог сделать это. Я изменил не только твою, но и свою судьбу. А уж КАК это будет – одному Богу известно.
Сашка улыбнулся и изображение исчезло. А я остался сидеть у померкшего экрана, словно завороженный.
«Ну, - подумал я, - стало быть, Сашка-то оказался прав. Есть, значит, это пространство вариантов, есть выбор, есть душа, которая этот выбор делает. Но КАК ему это удалось? И что такое «линия жизни»? Колея? А что такое «переход»? Неужели это – что-то осязаемое? А, если все это неосязаемо, то как ЭТО делается? Да и кто такой этот чертов Сашка? Маг? Волшебник?
Я позвонил Сереге и он, подумав, важно сказал:
- Мало просто быть человеком. Надо еще знать, что такое человек и на что он способен. А ты, - добавил он, - между прочим, в долгу перед Сашкой. Помни об этом.
3
Прошел год. Однажды, когда мы с Серегой сидели в нашем офисе, обсуждая текущие дела, на пороге возникла загадочная фигура – некто в длинном черном плаще. Через плечо был переброшен конец длинного белого шарфа. Другой конец свешивался почти до колен. Человек, стоящий на пороге снял черные очки и мы сразу узнали в этом худощавом импозантном мужчине с темными волосами Сашку – своего бывшего товарища. От неожиданности мы онемели и, одновременно, почтительно встали, вытянувшись по стойке «смирно».
- Привет, старики, - Сашка широко улыбнулся и шагнул нам навстречу, протягивая руки. Мы были так ошеломлены его перевоплощением и молодостью, что машинально отправились навстречу, повторяя его движение. Мне показалось, что Сашка стал изящнее и выше ростом. Его смуглое молодое лицо излучало здоровье и радость. Седые волосы исчезли, а глаза… Глаза были совсем другие. В них была странная глубина, не свойственная людям нашего времени, барахтающимся на поверхности явлений, не задумывающимся ни о чем, кроме сугубо бытовых проблем.
- Александр, - восхищенно пробормотал Серега, рассматривая друга, - вы ли это? Как вы изменились, похорошели – словно 20 лет скинули!
- Так и есть, - беззаботно улыбнулся Сашка, - 20 лет. 20 лет чужой жизни. Вы-то как, орлы?
Он посмотрел в мои глаза и внутри у меня всё вдруг все зачесалось. Я заерзал.
- Ладно! – сказал Сашка. – Знаю, что всё в порядке. Так и должно быть.
Тут только мы опомнились и кинулись к Сашке в едином порыве радости. Мы обнялись так, как обнимаются самые лучшие друзья. Обнявшись, мы посмотрели друг другу в глаза и засмеялись. Не тем приличным блеющим смехом, которым смеются в подобных случаях, и не тем каркающим начальственным смехом, которым сильные подавляют слабых, нет – это был счастливый смех счастливых людей, которые вновь обрели друг друга. Разом мы помолодели и почувствовали себя студентами. Мне показалось, что у меня прибавилось сил - все вокруг заискрилось и засияло. Мне вдруг захотелось вскочить, свернуть горы или сделать что-нибудь такое экстравагантное и неожиданное, чтобы все вокруг ахнули.
Но Сашка вдруг выпустил нас из своих объятий и мы разом опали, словно резиновые шарики из которых выпустили воздух. Я увидел, что Серега сильно проигрывает на Сашкином фоне. Его круглое, несколько обрюзгшее лицо и выпуклое брюшко делали его типичным средним бизнесменом, одним из тех многих лиц, которые все так похожи друг на друга своим «денежным» выражением. Я был нисколько не лучше. В 44 года меня уже мучила одышка и изжога. Серега, хоть и бодрился, но в последнее время почти не ходил пешком. Его изводили боли в коленях и пояснице.
- Ты молодцом! – завистливо проговорил вдруг скисший Серега, осматривая Александра. – Как тебе удалось такое преображение? Ты просто Дэвид Копперфильд какой-то в молодости. Снова сталкинг?
- Сталкинг – это только слово, - заметил Сашка. – Это не преображение, а пробуждение. Я просто очнулся от сна.
- Разве и это не «просто слова»? – спросил я. – Все так говорят. Непонятно только, что имеют в виду.
- Пробуждение означает осознанность. Ты пробуждаешься и знаешь, что проснулся. Но ты также и знаешь, что проснулся во сне. Ты понимаешь, что все – сон.
- Зачем-же тогда вообще было просыпаться? – недовольно буркнул я. – Спал бы себе…
- Это все метафизика какая-то! – бросил Серега. – Мы – люди простые и ничего этого не понимаем.
- Не льстите себе, друзья, - проговорил Сашка, переводя странный взгляд с Сереги на меня. - Вы – люди далеко не простые. Вы вписаны в сложную систему, в которой можно существовать, только будучи облеченным огромным чувством важности. У вас есть деньги – это ваша важность. У вас обоих на лбу написано – «деньги». Это ваше кредо и путь.
- А что написано на вашем лбу, сэр? – спросил я иронически.
- Думаю, что ничего! – ответил Сашка, улыбаясь. – На моем лбу не написано ничего.
Я почувствовал, что между нами и Сашкой стоит какая-то преграда. Это меня возмутило. Мне показалось, что Сашка ломает перед нами какую-то глупую комедию.
- Ах да, - вспомнил я. – Пустота! Пустота, которая может всё!
- А зачем «пустоте» нужен экстраординарный черный плащ и белый шарф, который ей так идет? – недобро усмехнулся Сергей.
- Это необходимость. Этот плащ – только зацепка. – сказал Сашка.
Мы с Серегой посмотрели друг на друга и усмехнулись. Мне показалось, что то, о чем мы говорим сейчас – мы уже говорили прежде. Кажется, Серегу тоже посетило это чувство.
- И кого же вы хотите им зацепить? – засмеялся Серега.
- Вас, конечно! – все так же, улыбаясь, проговорил Сашка, - Ведь мой образ в вашем сознании неотделим от этого плаща.
Повисло неловкое молчание. Наконец, Серега с несколько наигранной веселостью бодро проговорил:
- А что это мы все о плаще, да о плаще? Что, у нас других тем нет, что-ли?
- Между прочим, - значительно сказал он, - мы ждем продолжения загадочной истории со Славкиной судьбой.
Сашка поднял брови и развел руками:
- Всё, что я мог и знал – я уже рассказал. Добавить мне нечего. А вот.., - он запнулся, - с плащом не все так просто.
Он встал, неторопливо размотал шарф, скинул плащ и повесил его на вешалку. Мы смотрели на него, как зачарованные. Я вдруг понял, что Сашка очень красив – красив до неприличия. У него были четко очерченные развернутые плечи и смелый взгляд. Его движения, неторопливые и плавные, приковывали к нему внимание.
«Сейчас, - неожиданно промелькнула у меня мысль, - люди разучились так красиво двигаться. Все бегают, суетятся, орут, машут кулаками. Все оделовели до отвращения…»
- Этот плащ, - сказал Сашка, - сам меня нашел. Ведь это, заметьте, все тот же старый плащ. Шарф, правда, другой.
- Ты же говорил, что твоя мать продала его, - осторожно напомнил я.
- Именно, - кивнул Сашка. – Продала. Но однажды я увидел его в магазине, где продают винтаж и купил. Здесь на лацкане есть моя старая метка.
Он отогнул воротник и мы увидели странный знак, кем-то вышитый. Это был круг со стрелами.
- Я сам сделал себе эту метку. – сказал Сашка. - По ней я и нашел свой плащ. Думаю, что это неспроста, ведь он полностью изменил мою судьбу.
- Как это? – одновременно спросили мы с Серегой.
- А помните, - задумался Сашка и глаза его стали прозрачными, - я как-то говорил, что этот плащ оказывает на меня влияние?
- Да, - сказал я, - мы еще говорили, что не ты носишь плащ, а плащ носит тебя. А ты – что-то вроде его придатка, недоразумения.
- Судите сами, - тихо проговорил Сашка, - стоило мне его надеть, как я почувствовал в себе нечто, что не описать словами.
- Силу? – спросил я.
- Должно быть, так, - Сашка осторожно подбирал слова. – Он словно что-то мне шептал. Я слышал чей-то голос. Он открывал мне тайны, о которых никто и никогда не слышал прежде. Он сказал мне, что я – никто. Я только дух, витающий над землей. Что нет у меня ни тела, ни имени.
- И имени нет? – переспросил Серега.
- О, конечно! – заметил Сашка. - Имя – это такая условность, которая пригвождает человека к социуму. Имя – это клетка. Я отказался от своего имени и теперь я – никто. У меня много имен. Для вас я – Сашка. Для других я могу быть кем угодно. Хоть доном Педро.
- Чем же ты теперь занимаешься, дон Педро? – засмеялся Серега.
- Выращиваю апельсины в Бразилии, - в тон ему неспешно проговорил Сашка. И добавил:
- А, может быть, и в Марокко. Какая разница? Теперь я не привязан к определенному месту. Я вообще ни к чему не привязан.
- Даже к своим детям? – я посмотрел на него с некоторым вызовом.
- Я сделал для них все возможное и устранился. Отныне у них – своя судьба, а у меня…
Он замолчал.
- А у тебя? – переспросил я.
- У меня уже нет судьбы, - сказал Сашка. – Я сам себе судьба.
Мы снова замолчали. Я вдруг почувствовал, как во мне поднимается раздражение против друга. Мне не нравилось, что он изображает из себя какую-то загадочную личность. «В конце концов, - думал я, - все мы – взрослые люди. Чего придуриваться-то?»
- Ты стал учителем? Я имею в виду – эзотерическим? – глядя на Сашку, поинтересовался Серега.
- Нет, - Сашка покачал головой. – Никакой я не учитель. Я просто дух.
- Если бы я не знал тебя, - заметил Серега, - я бы подумал, что ты просто демагог или сумасшедший. Таких «духов» сейчас пруд пруди. Наверное, с тобой что-нибудь случилось, если ты так резко поменял жизнь?
Сашка пожал плечами.
- Я просто увидел ее бессмысленность, – сказал он. - Мне стало скучно жить так, как живут все.
- Так шел бы в науку, - недовольно заметил я. – Ты же был самым талантливым на курсе.
- Наука, - Сашка махнул рукой, - это служанка у капитала. Меня это абсолютно не устраивает. Я не собираюсь искать средства для продления и упрочения жизни мешков, набитых деньгами. Они только и заняты упрочиванием свих толстых шкур. Они и науку сделали шкурной. Все это не в моем вкусе. И вообще я устал от денег. От разговоров о деньгах. От денежных лиц и отношений. Я ушел от этого. Сейчас я – свободный человек.
- А мне кажется, - съязвил я, - что ты находишься в патологической зависимости от своего плаща. Или это что-то другое?
- Когда-нибудь мне будет тесен и этот плащ, - просто сказал Сашка, - и я вырасту из него так же, как вырос из своего старого мира. Этот плащ, - как я уже говорил, - просто якорь. Он помог мне встретиться с вами.
- Как это, - спросил я, - Перенес тебя из Бразилии в Москву?
- Ну да, - сказал Сашка. – В прямом смысле. Я ведь никогда заранее не знаю, где окажусь завтра. И, если я пришел сюда, не зная адреса вашего офиса, значит, это неспроста. Наверняка, готовится какой-то сюрприз.
Я почувствовал неловкость. Серега поставил локоть на стол, положил на ладонь голову и вперил в Сашку пристальный взгляд.
- Странный ты человек, - пробормотал я.
- Именно, - подхватил Сашка, - Именно… странный. Я и есть странник.
Серега, вдруг, словно что-то поняв, встал и наклонился к Сашке.
- Зачем тебе это? – спросил он. – Это всё игры какие-то. Это – детство. Неужели тебе не хочется иметь свой дом, семью, друзей? Иметь, наконец, что-то устойчивое? От тебя же за версту холодом бьет, странник, блин.
- Устойчивое? – переспросил Сашка. – Нет ничего устойчивого в мире, кроме равновесия. Есть еще «парус», которым я научился управлять. И теперь я ношусь по волнам, как кораблик. С помощью паруса я управляю тонкой настройкой равновесия.
- А по водам ты не ходишь? – насмешливо спросил Серега, - Как Иисус Христос?
- Мне не надо ходить по водам, - сказал Сашка. – Я управляю временем. Это гораздо сложнее.
Я уже с трудом сдерживал раздражение. «Это надо же, - думал я. – Все какие-то слова, слова, слова. Никому не нужное сотрясение воздуха. «Парус», «странник», «тонкая настройка» - бред!»
- Ты, действительно, можешь отправляться в будущее? – спросил я.
- Я ведь представил тебе доказательства, – удивился Сашка. – Я это смог сделать, когда еще учился на физтехе.
- Я твой должник, в таком случае, - заметил я.
- Ну да, - медленно и с некоторым нажимом произнес Сашка, - поэтому я здесь. Ты должен отдать мне долг, чтобы не связывать меня с собой. Видишь ли,- продолжал он, - ты – единственная привязка, которая держит меня в этом мире и я должен от нее избавиться.
- В каком смысле? – не понял я.
- Ты просто должен отдать мне долг, - сказал Сашка. – Поэтому я здесь с вами. Для того я и надел этот старый плащ.
Внутри у меня все заныло от неприятного предчувствия. Я вдруг понял, что Сашка действительно изменился, что он уже не тот парень с физтеха, на которого можно было положиться. Мы давно не виделись. Мы ничего о нем не знаем. Как он жил все это время?
Перед нами сидел импозантный, загадочный, но совершенно неизвестный нам человек. Может быть, опасный. Может быть, сумасшедший – кто его знает.
- Каким образом я могу отдать тебе долг? – осторожно спросил я, - Деньгами? Услугой? Жизнью?
- Нет, - сказал Сашка, - Ты должен позволить мне взять у тебя то, что я тебе когда-то отдал.
По спине у меня побежали мурашки.
- Что же это? – спросил я.
- Это сила, которую я использовал для перехода, когда переводил тебя на благополучную линию.
- Так возьми эту свою силу! – вспылил я. – Ты же… маг! Мне-то зачем об этом говорить?
- Значит, ты согласен? – переспросил Сашка.
- Ну да! – ответил я настороженно.
- Да или нет? – твердо переспросил он?
- Да! – сказал я раздраженно. – Делай, что хочешь. И вообще, хватит ломать комедию. Бери то, что тебе причитается и проваливай отсюда.
Я заметил, что Сашка слегка улыбнулся, а у Сереги вытянулось лицо. Меня вдруг охватило дикое раздражение. Я направился к своему столу и начал дрожащими руками перебирать бумаги. Подняв глаза, я увидел спокойный Сашкин взгляд и пораженное Серегино лицо.
- Хорошо, - тихо сказал Александр. – Мне жаль, что ты почувствовал дискомфорт. Но именно так и происходит, когда от тебя уходит сила или когда ее отбирают. Человек чувствует опустошенность, раздражение и даже панику. Но ты не переживай – силы твои быстро восстановятся.
Сашка встал и подошел к вешалке. Он посмотрел на свой плащ, коснулся его рукой и сказал:
- Вот он-то тебе и поможет. Теперь ОН ТЕБЯ БУДЕТ НОСИТЬ. Временно, конечно…
- А что потом? – спросил Серега.
- А потом суп с котом, - засмеялся Сашка и, сделав прощальный жест рукой, неожиданно быстро вышел из офиса.
Мы окаменели.
- Черт, - сказал Серега, - загадочная личность этот… как бишь его – дух, витающий над землей.
- Да, странный какой-то, - пробурчал я, все еще раздосадованный. – И плащ свой зачем-то оставил. Зачем мне его плащ? Во-первых, я в нем утону. Во-вторых, я не ношу такое старье!
- Ну, не скажи! – заметил Серега, - Плащ знатный! Надень-ка его. Серега подошел к вешалке и принюхался.
- Французский парфюм, - сказал он со значением, рассматривая внутренность рукава. – И швы отменные. Вот тебе и винтаж.
Серега подошел к бару и достал бутылку коньяка.
- Видишь ли, - сказал он, медленно доставая рюмки, и, наливая в них по капле вина, - наш друг – очень непростой человек и, если он что-то советует – наверное, это важно. Надень плащ, Славка.
- Тебе интересно? – съязвил я. – Может, ты и оденешь?
- Плащ отдан тебе, - возразил Серега. – Ты и носи… Давай-давай, не жеманься…
Я подошел к вешалке и потрогал рукав черного кожаного плаща.
- Ну? – сказал Серега.
- Баранки гну! – рявкнул я так, что Серега вздрогнул. – Что ты пристал ко мне со своим дурацким плащом?
Серега устало вздохнул и отвернулся.
- Ладно, - наконец сказал он. – Устал я. Давай-ка по домам…
Оставшись один, я подумал, что, наверное, надо попробовать примерить плащ. Ведь стильная вещь-то, если посмотреть… Правда, сейчас такие не носят… А что сейчас носят? Что в моде? Раздрызганная, заплатанная рухлядь? Грязные тряпки на шеях? Полупердунчики в стиле «юный отморозок»?
Я надел плащ и подошел к зеркалу. Сверху я намотал белый Сашкин шарф.
«Да, - подумал я, разглядывая себя со всех сторон. – Не подарок. С Сашкой даже сравнить нельзя. Он – мачо, а я – соленый огурец по сравнению с ним. К тому же он на целую голову выше меня.
В Сашкином «прикиде» я выглядел довольно комично. Я походил то ли на попа в рясе, то ли на деда мороза с белой бородой.
«И зачем он мне этот плащ оставил? – подумал я с досадой. – Экое пугало огородное… То ли дело, кепчонку напялил и…
В дверь постучали и в кабинет вошла секретарша Оленька. Увидев меня в странном наряде, она на мгновение обомлела и остановилась, как вкопанная, а потом начала, заикаясь, докладывать последнюю сводку. Она то и дело сверялась с блокнотиком, который держала в руке, щурилась, подносила блокнотик к глазам и заикалась все больше. Ее бледное личико морщилось, словно у нее вдруг заболели все зубы.
- Что с вами? – не выдержал я. – Что вы всё кривитесь и заикаетесь? Вы что, человека в плаще что-ли никогда не видели?
- Извините, - пробормотала Оленька, тараща подведенные глаза. – Наверное, просто устала. У меня текст двоится и все вокруг вдруг стало каким-то нечетким и… очень странным. И… мне показалось, что вы… тоже… как-то странно изменились. В первую минуту я даже подумала, что это кто-то другой.
- Другой? – рявкнул я, - Какой еще другой? Кто другой может находиться в моем кабинете? Что у меня – хвост, что-ли вырос или рога?
Оленька подняла плечики и ее исхудавшая от водной диеты фигурка покачнулась.
- Тьфу! – плюнул я, скидывая плащ. – Все словно с ума все посходили. Какой еще другой? Что вы бормочете всякую ерунду?
- Не знаю, - всхлипнула Оленька. - Можно я домой пойду? Поздно очень. Мне еще до трамвая сквером идти по темноте…
Я махнул рукой и она ушла, топая своими жуткими пластмассовыми платформами. Я свернул плащ и вместе с шарфом сунул его в пакет.
4
На другой день дома я снова напялил плащ и подошел к трюмо. На этот раз я уже не показался себе таким комичным. То ли я приспособился к плащу, то ли он – ко мне, но я вдруг подумал, что в нем мне удобно и комфортно. У меня даже настроение улучшилось. Я прошелся по комнате, поворачиваясь то так, то эдак. Потом сверху я повесил белый шарф. Засунув руку в карман, я обнаружил там темные Сашкины очки. Приладив их к носу, я вдруг услышал Сашкин голос: «ТЕПЕРЬ ОН БУДЕТ ТЕБЯ НОСИТЬ».
Я еще раз посмотрел в зеркало и вдруг понял, что во мне, действительно, что-то неуловимо меняется. Даже не понять ЧТО. Вроде бы я все тот же, но, в то же время, в чертах лица показалась какая-то утонченность и глубокомыслие. Мне вдруг захотелось задуматься о чем-то глобальном… о мире, о судьбе… И глаза стали другими после того, как я примерил очки. Постояв еще минут пять около зеркала, я решил выйти в плаще на улицу.
Оказавшись на лестничной площадке, я запер дверь и сунул ключ в карман.
«Ветер, - вдруг услышал я чей-то шепот. – Ветер, ветер». Меня обдало прохладной волной. Я прислушался к этому бестелесному голосу, вдруг зазвучавшему у меня в голове.
- Здравствуйте, молодой человек, - вдруг услышал я женский голос. – А вы к кому пришли? К Славе?
Я повернулся и узнал соседку Эльвиру Станиславовну, выглянувшую из своей квартиры. Она смотрела на меня с интересом и явно принимала за кого-то другого. Я кивнул ей и пробормотал что-то нечленораздельное. На лестничной площадке было темновато и, наверное, поэтому Эльвира ошиблась.
- А Славы нет, - беспечно проговорила Эльвира, выпрыгивая на площадку. – Я его давно уже не видела.
- Загулял, наверное, - сказал я.
- Может быть, - согласилась Эльвира.
- Ну, ладно, - я улыбнулся. – Нет, так нет. Зайду в другой раз.
Я пошел вниз и вышел на улицу. Стоял промозглый сентябрь и моросил дождь. Я остановился около подъезда, не зная, куда пойти.
- Пойду к Сереге! – решил я и направился к детской площадке, но потом подумал, что в последнее время мы и так слишком часто стали видеться и уже устали друг от друга. Остановившись, я помедлил и повернул в другую сторону.
Мне показалось, что это всё уже было когда-то - сентябрь, дождь, детская площадка под дождем, Эльвира… Да, Эльвира. Я «вспомнил», что она, наверное, смотрит на меня в окно на лестничной площадке. Поднял голову, я увидел белое лицо Эльвиры, прильнувшее к стеклу. Лицо тут же исчезло.
Я шел по улице, пытаясь вспомнить что-то, что мучило меня в последнее время, но в голове было пусто. Лил дождь, стекая по моему лицу за шиворот, но я не обращал на это внимания. Мне показалось, что я сбросил лет двадцать и легкие упругие ноги несли меня по улицам полупустого города неизвестно куда. Мне даже показалось, что мои ноги лучше знают, куда мне надо идти и я покорился им.
Я ни о чем не думал. Я просто чувствовал себя пустым, счастливым и свободным. Мне никто не был нужен и я упивался осенью, дождем и безлюдными улицами с редкими прохожими. Я вымок до костей, но мне почему-то захотелось остановиться около витрины магазина. Сюда меня привели мои молодые ноги и приклеились к одному месту. «Стоп!» - крикнуло что-то внутри меня.
Я увидел девушку, стоящую рядом с продавцом, и залюбовался ею. Она была хорошенькая, как ангел, миниатюрная и ладная. «Кого-то она мне напоминает», – подумал я, вглядываясь в ее полупрозрачные черты. Увидев меня, она улыбнулась и помахала рукой. Я кивнул в ответ (вернее, голова кивнула мной) и вошел в магазин.
- Ну, наконец-то, - сказала девушка, подбегая, и, заглядывая в мои глаза. – Сколько тебя можно ждать? Я уже и платье выбрала. Но ты его до свадьбы не должен видеть. А вот костюм мы примерим обязательно. Какой ты странный!
Она внимательно посмотрела на меня и тревожно спросила:
- Что-то случилось? Ты сам на себя не похож! Может быть, ты раздумал жениться?
Я хотел сказать, что она принимает меня за кого-то другого, но неожиданно засмеялся и покорно подчинился нежной силе, влекущей меня под венец. В кабинке я облачился в костюм и, осмотрев себя со всех сторон, остался вполне доволен. Костюм сидел, как влитой.
- Класс, - воскликнула девушка. – Ты будешь самый замечательный жених в мире! А вот насчет платья, тебе придется поверить мне на слово – оно просто великолепно. Папа уже все оплатил.
Мне очень хотелось спросить: «А кто у нас папа?», но язык не повернулся и я только кивнул.
- Ты все-таки странный, - сказала она, обеспокоенно вглядываясь в меня. – Но, наверное, я потому тебя и люблю. Она чмокнула меня в нос и убежала, крикнув на прощанье: «До завтра, в нашем месте!» Я послал ей вслед воздушный поцелуй.
- Черт! – подумал я. – Так и жениться недолго!
Я снова облачился в свой плащ и вышел на улицу. Дождь уже прекратился. Начало темнеть. Я остановился у дверей магазина и стал раздумывать, куда идти дальше.
- Привет, - услышал я чей-то голос. Оглянувшись, я увидел Сашку 20-летней давности. На нем была куртка синего цвета и балаклава, надвинутая на глаза. Он больно упер мне в живот палец и сказал: «Вот ты и попался, голубчик! Я тебя застукал интриган проклятый» - при этом глаза его смеялись.
- Сашка?!! – пробормотал я.
Я всматривался в его лицо, которое мне кого-то напоминало: прищуренные колючие глаза, острые скулы…
- Что уставился? – засмеялся Сашка. – Мне до чертиков надоел этот глупый маскарад. Ты до того обнаглел, что решил жениться на моей невесте.
- Я н-не знал, - буркнул я испуганно.
- Да ладно, - добродушно сказал Сашка. – Пошутили и хватит. Снимай плащ. Он мне самому нужен.
Я поспешно стянул плащ, а он отдал мне свою черную куртку.
- Мокрый, - сказал Сашка, зябко ёжась в плаще. – Где это ты шатался? А шарф, словно половая тряпка. Хоть выжимай.
Он хлопнул меня по плечу и ушел, посмеиваясь. Пройдя несколько шагов, Сашка оглянулся и крикнул на прощанье: «Бывай, брат!»
Я смотрел на его длинную удаляющуюся фигуру в черном плаще и мне было очень грустно. Так грустно, что хотелось заплакать. Я вдруг вспомнил, что Сашкино лицо в балаклаве напомнило мне лицо убийцы, который уперся дулом пистолета в мой живот. Только у того лицо было холодное и безжалостное, а у Сашки – доброе и улыбчивое. А палец, которым ткнул меня Сашка был, как дуло того, другого пистолета. Но это был только палец.
Внезапно я почувствовал страшное облегчение, словно с меня свалилась каменная гора. Кажется, я что-то понял. Я, действительно, что-то понял, но толком не мог объяснить – что именно. Я чувствовал в своих руках нити жизни. Вот ЧТО это было. И еще я понял, что отдал долг Сашке, который спас мне жизнь. У меня не было ясного представления о том, ЧТО случилось, но что-то внутри понимало… Этого я объяснить не мог.
Домой я добрался заполночь. Пройдя по двору, я подошел к крыльцу подъезда. Мне вдруг стало страшно и я замешкался перед лифтом, а потом подумал: «Будь, что будет». Я вдруг понял, что моя жизнь, которую я проживал прежде – полностью ничтожная и что мне не жаль ее прекратить. Это понимание сделало меня легким и я вошел в лифт.
Я неторопливо поднимался по лестнице к своей квартире, как вдруг почувствовал в углу какое-то движение. Я остановился и прислушался. В темноте кто-то копошился, словно скрипела чья-то куртка. Я смело шагнул вперед, но… ничего не случилось. Я щелкнул зажигалкой, осветил угол, из которого когда-то вышел мой убийца и на каменном полу увидел маленького лохматого щенка. Кто-то подстелил ему мешковину и поставил чашку с молоком. Щенок, чавкая, лакал молоко.
Я присел перед ним. Он посмотрел на меня глупыми детскими глазами и встал толстыми передними лапами на мои колени. Мир во мне перевернулся и я понял, что это – подарок Судьбы. Я взял щенка на руки и принес домой. Я чувствовал себя абсолютно и счастливым.