Первое Письмо Асана Невезучего.
1
Прекрасный город Аркалык,
В степи моей жемчужина,
В пустыне жёлтой, как арык,
Как вымыслы досужего.
Кто с этим городом знаком,
Тот знает что к чему.
Не говорю уже о том,
Что, как и почему.
Не говорю о том, что город
Пьёт воду только по часам,
Не любит лишних разговоров
О беспорядках тут и там.
Нет, я сказать хочу о людях,
Кого мне видеть довелось,
И о плохих, и о хороших,
С кем быть однажды привелось.
2
Хоть я могу ходить сквозь время,
И быть безликим мне дано,
Но тело есть – живое бремя,
И надо кушать всё равно.
Пошёл поесть в кафе «Росинка»…
Аллах, спаси, не приведи!!!
Как прогоревшая рисинка –
Вкус горек очень у беды.
Отсюда путь лежал в больницу.
-Желудок болен, – говорят.
И, приведя меня в светлицу,
Пытают: «Выпил какой яд?»
-С какою целью? Говори! –
Пытает врач один.
Другой приходит: «Не соври,
Старик, поганец, джин!..»
Их много там, а я один…
Раздели догола…
-Ну, - говорю, - какой я джин?!!
Я – человек… Алла!..
-Не пил я яда, - говорю,
-А кушал… Вот беда!..
-Старик, тебе уже в раю
Положено быть … Да!
Я уж молчу. Пусть говорят…
Они врачи… а я кто?..
-Определённо…Симулянт!..
Иди, пусть лечит бабка…
Ушёл… Аллаху слава!
Я выжил и здоров.
Решил – узнал я мало,
Не понял смысла слов…
Узнать решил поглубже,
Как здесь живут врачи,
Кушак стянул потуже,
Как дух, исчез в ночи.
3
Наутро я явился
Невидимым туда.
Увидел – удивился –
Куда попал? Куда?!
Один сидит, другие
Встают и говорят.
Его, беднягу, даже
И слушать не хотят.
Вот женщина – вся в золоте,
Темна лицом, душой,
Кричит: «Понять вы можете?!
Он клеветник!.. Такой!..
Нет, чтобы разобраться,
Оклеветал, щенок!
Мне б до тебя добраться!..
И пикнуть бы не смог!
За терапевтов кровь я
До капли всю отдам…
Ишь ты какой нашёлся!
В обиду я не дам!..
Дежурит, говорит он,
А деньги мы берём…
Законы знает, мол, он,
А мы – в обход идём…»
Потом другие стали
Вставать и говорить.
Ему же слов не дали,
Судить спешат, рядить.
-Неслыханная дерзость!
Подлец, оклеветал!..
Где, молодые, честность?!.
Копейки посчитал!..
(И краем глаза глянув,
Я запись увидал:
«Зам главного, нагрянув,
В итоге так сказал».)
Проник я в мысли многих:
«Моя взяла, кажись…
Козлов таких безрогих
Ты не рождала б, жизнь,
И жили б мы спокойно,
Куда он прёт, дурак?!!
Загоним тебя в стойло,
Век было, будет так!!!»
«Бедняга, ведь затопчут,
Зачем, зачем он так?!.»
«Скорее пусть закончат…»
«Глупец он и дурак…»
Я вместе с ним ушёл,
Конца не дожидаясь.
Лишь сзади тихо шёл,
В него не углубляясь.
Всё стало ясно мне:
Бардак, везде бардак!
Всё хорошо во сне,
А в жизни всё не так…
4
Пошёл я в общежитие
Филфака близ АрПИ,
И – целое событие –
Бегут продай-купи…
Штаны дают с заплатами
По сто рублей заход!
Такими вот зарплатами
Живёт лихой народ!..
Но вот ещё ужаснее,
Худая, как доска,
Ножа врага опаснее
И пьяная… Тоска!...
Навстречу мне выходит
Студенточка одна,
Похабщиной исходит
И материт она!..
-Как смел, старик поганый,
К учителям войти?!
А ну, гони-ка «рваный»,
Коль хочешь к нам пройти!
Но «рваного» в кармане
Не оказалось вдруг,
Ушёл я, как в тумане,
Померкло всё вокруг.
5
Так шёл, пока случайно
Не стукнулся с одним,
Живущим рядом с чайной,
Начальником большим.
И извинился… Право,
Нечаянно ведь я…
Поправил он оправу,
Взглянул через меня
И мимо прошагал
С надменным видом он,
Как-будто унижал
Меня брезгливый тон
Несказанных им слов:
-«Слепец, пошёл отсюда!»
Ну, тоже острослов!
Начальничек! Иуда!
Нет, жизнь хуже снов!
6
И шёл опять я, брёл,
Поникнув головой,
И случай меня свёл
С девушкой одной.
Она с печальным видом
В тоске брела одна,
И в ней я вдруг увидел,
Как светится душа!
В её проник я мысли,
Созвучие нашёл.
Мы очень сходно мыслим,
За нею я пошёл.
Случилось с нею то же,
Что было с тем врачом.
Нажим извыше может
Стать нашим палачом…
7
P.S.Асана:
И ушёл я, Невезучий,
В толщу Времени проник,
Предстоит вам это, люди,
изучить
И понять меня, осмыслить –
Почему же я безлик?!
Не ломайте голову
Зря над этим вы,
Лучше уж подумайте,
Как вам дальше жить…
…А меня не трогайте,
Лучше уж забыть…
8.06.85
Второе письмо Асана Невезучего
1
Не даёте вы, люди, покоя,
Всё зовёте ко дням вы своим.
…Был недавно в ковчеге у Ноя
И с Христосом встречался самим.
И с Цай-Лунем варил я бумагу,
Со жрецами творил календарь,
Помогал неизвестному магу,
И в Париже – простой был звонарь.
А в прекрасное Время Расцвета
Я на Сириус дивный летал,
Убедился, что нет края света,
Да и где только я не бывал!
Только ж вы не даёте покоя,
Всё зовёте, зовёте к себе.
Пусть дымится во Времени Троя,
Пусть и рыцари тонут в Неве,
Бросив всё, я, наверное, глубже
Временем вашим займусь,
Кушак затяну свой потуже,
По вашим дорогам пройдусь.
2
Вижу – какой-то парнишка,
Растерян то будто, суров,
Читает письмо, бросив книжку,
Не знаю – он болен? Здоров?
На лице его вижу обиду,
Удивленья, презрения смесь.
Он какого-то странного виду,
Гневом и болью весь светится, весь.
Проникаю я в мысли тихонько,
В гнев его погружаюсь и с ним
Я читаю письмо, но поскольку
Я чужой, не мешаю я им.
…Долго шёл к ней он, долго,
Целых четыре года,
А может и целый век.
Но, люди, не знаете ж долга,
И, дойдя до его порога,
Она вдруг сказала: «Нет!»
Зачем же было так громко
Миру кричать: «Я с ним!»
Смеяться светло и звонко,
Его называя «своим»?!
Письмо это было такое:
«Что было меж нами – прошло,
Ты об этом забудь, хорошо?
Не было поисков долгих и встреч,
Блужданий, любви…
Да об этом ли речь?!
Просто думала я: всё стерплю и смолчу,
Что привыкну к тебе, быть с тобой захочу.
«Стерпится, слюбится», - люд говорит,
Но, прости, не могу, надо всё нам забыть.
И если ты снова ко мне обратишься,
И письма напишешь (всё может случиться),
То знай – я оправлю их снова к тебе!
(Умей подчиниться жестокой судьбе!)
Я тебя перестала совсем уважать,
Если ты – человек, то умей устоять
От ударов подобных, виражей судьбы…
Ты забудь обо мне, прокляни и прости.
Ты был жалок тогда, был тогда невезуч,
Небо слилось твоё в море серое туч,
Я тебя пожалела тогда, не могла,
Я тогда не могла «нет» сказать, только «да».
Фотографию ту, где мы вместе с тобой,
Ты пришли, и ищи путь другой.
Правду, наверно, народ говорит:
Насилуя сердце, нельзя полюбить.
Прощай!..»
День ходил паренёк тосковал,
В гневе бил табуретки и стол.
А потом взял ответ написал,
Страшен ликом тогда был и зол.
«Я был жалок тогда?!
И достоин твоей
Жалости мерзостной?
Серость тех дней
Уже миновала, и снова заря
Над миром надеждою снова взошла,
Когда появилась ты снова, круша
Стройность трагедии, солнцем горя.
Пошло всё тогда в круговерти безмерной
Кружиться, крутить и творить без конца
Чудо за чудом, за сказкою сказку
Услышанным словом одним твоим – «Да».
Я пел, я летел, будто птица по миру,
Горою я стал, стал подобным Памиру,
Взлетел высоко, но предчувствие всё ж,
Было, что скоро, как сон, ты уйдёшь,
Что снова останусь, как раньше бывало,
С разбитым корытом сидеть у дувала.
Но этому чувству не верил я, нет!
Счастливым и розовым был белый свет.
«Женюсь!» – говорил я, - «женюсь скоро я!
Любимая, долго ж искал я тебя!
И всё же нашёл,
Хоть и долго я шёл,
Никогда не расстанусь с тобой!»
…И теперь вновь наказан судьбой.
Говоришь, перестала меня уважать?
Разве мог я такого когда ожидать?!
Не любить – это можно, бывает и есть,
Но терять уваженье, топтать мою честь…
Что же я сделал такого я, что?
То, что ходили с тобою в кино?
Или то, что с тобой говорил о любви,
То, что видел в тебе радость новой зари?
Или то, что с тобою в прогулках ночных,
Как путник в пустыне, увидел родник
И к влаге прохладной губами приник?
Я губы твои находил в темноте,
Губами ласкал, гимны пел красоте…
Или думаешь ты, что я слаб, как блоха,
И ударов подобных не снесть?
Ты не поняла, знай – чепуха,
Этих в жизни ударов не счесть.
Через это пройду я, сумею,
Что интриги мне эти и ложь?!
Забывать я обид не умею,
Почему? – это скоро поймёшь.
Я страдаю, бывает, конечно,
Сам себя предавая тоске,
Это будет, я знаю, и вечно,
Как ошибки на школьной доске.
Я могу подавить и избавить
Сердце своё от обид,
Без эмоций прожить и оставить
На полотнах бесстрастный свой вид.
Это в силах моих и во власти,
Но всё ж буду я вечно таким.
Что интриги мне эти и страсти?!
Я страдаю, душою не стать чтоб другим.
…Ты уходишь? – Иди,
На то воля твоя,
Не едины пути,
Уходи навсегда.
Есть пределы всему,
Да, всему есть предел…
Что ж, таков видно мой
В этой жизни удел.
Разве мало я падал
И ещё упаду?
Что мне беды, враги?
Ну, прибавим одну.
Я сумею идти,
Я сумею, смогу!
Если надо в пути
Я другим помогу.
Но из жалости так
Поступать так, как ты –
Это подло и мерзко,
И низко, пойми.
…Ни о чём не прошу,
Не едины пути.
Что ж, спасибо, учту,
Что сказала мне ты…»
P.S. Асана: Эх, вы, люди, чего не хватает?
Где понятие чести и долг?
Каждый только себя уважает…
Почему? – не возьму это в толк.
Не пойму я никак, почему
Вы друг друга не цените, люди?
Честь друг друга растопчут, к чему?
Я такое встречаю повсюду…
…Я опять ухожу, но вернусь.
Не могу уже больше молчать.
Я во Времени честно тружусь,
Будет голос мой долго звучать.
Я Асан, Невезучий по кличке,
Ухожу, но вернусь ещё я,
Буду ездить во Времени в бричке,
Пока в мраке не сгинет Земля!..
…Да, вернусь ещё, люди, к вам я…
30.08.85
Третье письмо Асана Невезучего
Нет покоя Асану,
Всё чаще я здесь.
Я из праха восстану
И сгорю снова весь.
Я, как птица, как Феникс,
В обидах горю.
Не с богами, как Сфинкс,
А с людьми говорю.
Я о людях, о душах
Людских говорю,
Воспеваю любовь,
Проклинаю вражду.
Призываю любить,
С верой, радостью жить,
Забывая о злом,
Породниться с добром,
Каждый шаг свой сверять,
Путь по звёздам искать.
А иначе зачем,
Вы подумайте, жить
В этом мире
И кем
Из него уходить?
…Мало ль в жизни примеров,
Когда говорят:
-Этот слаб и невзрачен,
Ни пища, ни яд,
Ни рыба, ни мясо,
А просто - дурак,
С ним, в общем, всё ясно:
Не личность, а так…
Случилось мне как-то
Увидеть такое,
Что мысль возмутило,
Лишило покоя,
Внушило мне будто
Неверье и страх,
Сожгло мою душу,
Рассыпало в прах.
…Бывает мы в страсти теряем рассудок,
И кто-то нас, может, за это осудит.
Мы страстной любовью такую зовём,
Мечтая о ней, мы поём и живём.
Да, такую любовь
Юность ищет всегда,
Строит в мыслях своих
Чудных грёз города.
Но бегут и бегут
Вдаль упрямо года,
И уходит любовь,
Забывая тебя.
Или мимо проходит,
Не увидит, не спросит:
«Я нужна ль тебе, нет?»
На твой чистый портрет
Пласт печали наносит.
Ты к другому идёшь,
Не любя – уважая,
К счастью, может, придёшь,
Так любви и не зная.
Что ж, тебе не пристало
Судьбу укорять,
О несбыточной дали –
Любви – умолять.
Ту любовь ты создай,
Счастья близким ты дай.
Знай, твой долг перед ними –
Не просто петь гимны,
Не в призрачной сини
Всех благ и красот,
А в этой вот жизни,
В реальности мирной
Достичь вместе с ними
Чудесных высот.
Коль связал ты судьбу
С человеком другим,
Брось ты к чёрту вражду,
Нет! – дорогам иным.
В жизни нет идеалов,
Запомни и знай,
Проку нет от скандалов,
Но везде всё ж есть край.
Силы все приложи,
Чтоб стать лучше ты мог,
И ему помоги –
Это главный твой долг!
…Он любил её,
Полюбил, как себя самого,
И как жизнь,
Что светла и безмерна.
Он её полюбил,
Лишь о ней с думой жил,
И на каждый каприз
Отвечал снисхожденьем, наверно.
Поженились они…
О, счастливые дни!
Счастье было безмерным его!
Делал всё за себя, за неё,
Не жалел для неё ничего,
Не таил,
Ведь любил,
Как прекрасную жизнь,
Как себя самого.
…Вот уж дети растут,
Восемь лет как-никак миновало.
Но покоя ей мысли никак не дают:
Ну чего ей всегда не хватало?!
Мужа любит как-будто…
А любит ли?!. Нет!
Он хороший, конечно,
Хороший, но нет!
Нет, не любила она никогда
И волнений не знала любви.
И однажды всему вопреки
(Муж! Попробуй поди запрети!),
Бросив дом, и уют, и детей,
Она с кем-то решилась уйти.
Пусть ушла,
Но зачем возвращаться?!
И прощенья просить у него и детей?
Лучше б с жизнью навек распрощаться,
Жить не смея уже средь людей.
…Он простил,
Он подумал о детях своих.
«Как-никак она мать», - рассуждал.
И заботясь о них,
Разбираться не стал.
А причину всему
Лишь в себе он искал.
Ни упрёка, ни слова
В ответ не сказал.
Стал внимательней к ней,
Думал, как ей помочь,
Думал стать ей родней,
А не гнать её прочь.
Вот уж люди судачат о ней и о нём,
Его называют они дураком,
Каких поищи – не найдёшь днём с огнём.
Им бы только лишь сплетни
И было б о ком.
Но время проходит,
И снова она,
О боже! – всё бросив,
Вновь с кем-то ушла.
Ушла и вернулась,
Вернулась опять…
Нет, этого, люди,
Никак не понять.
Но ведь в мире всему
Есть какой-то предел,
За два года тот парень,
Как лунь, поседел.
Люди судят о нём
Очень, может, жестоко,
Всё зло видят лишь в нём,
В ней – постольку-поскольку.
Приглядитесь, поймите,
Кто каков, почему?
Что о ней говорить,
Обратимся к нему.
Добрый он человек,
Безграничной души,
Беспокойный свой век
Он во имя любви
С именем долга
И с песней в груди
Живёт добротой,
Строго, люд, не суди!
В каждом видит добро,
Видит в каждом рассвет,
Повстречает вдруг зло,
Не поверит он, нет,
Что умышленно это творимое зло,
Что оно посильней,
Чем любовь и добро…
Не спешите кричать,
Мол, ни рыба, ни мясо,
Жизнь сложна чересчур,
Не всегда в ней всё ясно.
P.S. Асана:
Да, Асану работы
Немало везде,
Заботы, заботы,
Ни дня нет без дел.
Ухожу, исчезаю,
Сгораю опять.
Только в будущем вашем
Могу отдыхать.
Но во времени вашем
Я больше бываю,
Новое что-то о вас я узнаю,
Посланье Асана вам снова оставив,
Опять исчезаю.
Когда появлюсь, пока даже не знаю…
25.10.85
Четвёртое письмо Асана Невезучего
1
Снова Асану работа,
Снова из толщи времён
Гонит о людях забота
Старца к письму без имён.
2
Поражаюсь всегда вам, о люди,
Почему в мире вашем всё так?
Вы не люди – дельцы и хапуги,
Души ваши – потёмки и мрак.
3
Бывает (нередко встречаю)
Член партии – низкий делец,
Карьерист, эгоист – отмечаю,
Не большевик, а подлец.
Партийным билетом прикрывшись,
По-байски живёт, негодяй,
В полёте карьеры забывшись,
Другим он даёт нагоняй.
С высокой трибуны о чести,
О равенстве всех он кричит.
Подвластен обману и лести,
О грязи своей он молчит.
4
Видел такую картину
Я в бане однажды, друзья,
Плесень такую и тину
Никак поднимать нам нельзя.
Сидят ветераны войны,
Ветераны труда, дети – ждут.
Мрачный гул тишины…
Иль часы эти лгут?
Полчаса вот прошло…
Пятьдесят уж минут…
Что на них вдруг нашло?
Почему не идут?
-Почему не заходите вы? – говорю.
-Первый моется, ждём, - был ответ.
Я не понял, опять говорю:
-Неужели свободных мест нет?
Промолчали. Ну что ж, подожду,
Все ведь ждут. Будем ждать.
Вот к кассирше опять подхожу:
-Что стряслось? Сколько можно уж ждать?!
- Этот, право, болван, старикан!
Говорят же, что моется Первый!
Что стоишь, губошлёп, истукан?
Или слабы совсем твои нервы?
Тут не выдержал я и зашёл,
Весь в огне возмущенья горю.
«Кто ж тот Первый? Куда я пришёл?
Покажите! Я вам говорю!»
Весь предбанник пустой, лишь один
Одевается тихо товарищ.
Или, может быть, бай, господин,
Не сгоревший в горниле пожарищ?
Разошёлся я там, накричал
На него, подлецом обозвал.
Сколько помню себя, не кричал
На людей никогда так… Завал!
А наутро меня в сельсовет,
Как медяк на священный алтарь,
Говорят (то ли правда, то ль нет) –
Это был первый наш секретарь.
…Помню я до сих пор, как тогда,
Пред врагом не робевший в бою,
Ветеран прошлых войн и труда
Засиделся в предбанном строю.
5
А ещё видел также не раз
Я такую картину, когда
Промелькнув средь людей, как мираж,
Вознесётся над ними звезда.
Сила власти и славы
Хуже атома, право,
Та забудет звезда обо всём…
6
Первый вновь секретарь
Вот приехал в совхоз,
Всех кругом обошёл
И ко всем подошёл,
Руки всем он пожал –
Инженеру, завгару,
И парторгу пожал…
Где уж быть тут пожару?!
Зоотехник стоял
Рядом с тем же завгаром,
Но, увы, не пожал
Первый наш секретарь
Зоотехнику руку,
Кто ж того ожидал?
Отвернулся, как-будто
Не заметил его,
Будто нож в грудь всадил,
Раздробивши ребро.
Этим ясно он всем
Лишь одно показал:
Тот казах был один –
Зоотехник Сауал.
Ясно дело – нацист секретарь,
И вражду сеет он средь людей.
Гнать таких, гнать, как было то встарь,
Не марать святость наших идей,
И не портить нам души людей!..
Р.S. Асана:
Эх вы, люди,
Куда вы идёте?
Долог путь до великих побед
К коммунизму, конечно, придёте,
Но пройдёт ещё тысяча лет,
Если так же вы будете глупо,
Забывая великий завет,
Относится друг к другу жестоко…
Может даже и тысячи лет…
5.12.85