Я очень хорошо помню тот день… Мы гоняли во дворе, играя в «сало». Во двор вошел мужчина невысокого роста и, подойдя к нам, спросил:
- «Где 25-й номер квартиры?»
- «Тошка, к тебе гость!, - заорал Вовка-Ба.
Разгоряченная игрой, запыхавшись, я подбежала к мужчине:
- «А кто вам нужен?»
- «Как твоя фамилия?», вопросом на вопрос ответил мужчина. Я ответила.
- «Вот ты-то мне и нужна. Мама дома? Отведи меня к ней».
Подведя мужчину к дверям, я на ходу крикнула, открывшей дверь маме:
- «Ма, к тебе», и хотела бежать опять во двор. Но мужчина схватил меня за руку:
-«Погоди, ты мне тоже нужна, заходи». Удивленная, я прошмыгнула в комнату, а гость, остановившись в коридоре, что-то сказал маме, показывая какую-то книжечку.
Он по-хозяйски уселся за стол не ожидая приглашений, обвел внимательным взглядом нашу полупустую комнату, и, не давая мне опомниться, спросил:
- «А где папа?»
- «Он с нами не живет», -за меня ответила мама. «Мы в разводе».
- «Я не вас спрашиваю!», - довольно резко оборвал маму гость.
- «Ты спишь на диване, а мама с папой на кровати?», - опять обратился он ко мне.
Голос у него был резкий, глаза маленькие и противные.
- «На кровати я сплю одна, а мама на диване». – ответила я.
- «А что, папа вчера принес тебе?», - лукаво прищурил он поросячьи глазки.
- «Папа к нам не ходит и ничего не носит», - зло ответила я. Гость явно начинал мне не нравиться.
- «Ну, садись, поговорим», - почти приказал мужчина.
Он начал задавать какие-то каверзные вопросы, стараясь выпытать у меня все об отце. Мама не выдержала:
- «Может, хватит травмировать ребенка. Я прошу вас, пусть она идет играть. Я вам отвечу на любые вопросы».
Я долго еще играла во дворе, пока «дядька» вышел. На мои расспросы, кто этот «дядька» и что он хотел, мама уклончиво отвечала:
- «У папы на работе неприятности, это несерьезно, не волнуйся», - а глаза у самой заплаканные.
Так началась «таинственная история» моего папы и моя. Долгих двадцать лет мама скрывала от меня, что папе дали десять лет за «недоказанностью». Зная мой характер, мама боялась, что став старше, я напишу в анкете правду, и этим «испорчу себе жизнь», как говорила она, когда мне было под тридцать. Мне она сказала, что папа женился, уехал на Урал и там умер. И только перед своей смертью, мама подробно рассказала, что произошло с папой.
Оказывается, та злополучная справка, которая досталась ему за его любимое «касторовое» пальто и которая спасла его от трудоповинности, на этот раз его погубила. Беспечно лежавшая в кармане пиджака, она стала поводом для «десяти лет за недоказанностью». Как справка оказалась в органах – никто не знал. И, хотя у папы в то время уже была другая семья, его родственники грешили на маму. Думали, что это мамина месть.
Папу любили все окружающие за веселый, добрый нрав. Его обожали племянницы, которым он всегда помогал материально. И сейчас, считая маму виновной в его аресте, они все ополчились на нее. Особенно лютовала старшая Шура, которая работала в Собесе. Когда-то эта Шура и купила папе эту справку. Но когда мама предложила ей во время процесса подтвердить, что справку достала она, Шура умоляла маму не говорить этого на суде.
- «Вы знаете, разбираться не будут, и меня посадят. А у меня ребенок! Дяде Ване легче от этого не будет!».
Благодаря Шуриным уловкам маму лишили пенсии на долгий год, в течение которого маме пришлось с большими трудностями восстанавливать трудовую книжку. Не отставала от нее и Лелька - теперь жена Вовки. Эта вражда затянулась на долгие почти двадцать лет. Живя бок о бок, Лелька на каждом шагу обижала маму, а иногда и руку поднимала на нее. Боясь за мамино сердце, я всегда старалась погасить ссору, которую поднимала Лелька по пустякам. Я была своеобразным буфером между ними.
Как оказалось, через много лет, папина родня оценила это. Может поэтому никто, никогда при мне не говорил о папином аресте. Правда, я с ними никогда не общалась. Мама запретила. Я знала - папа уехал на Урал и там умер. Так я писала во всех анкетах. Как потом оказалось, мне дорого пришлось расплачиваться за эту ложь. Это сделало меня невыездной, причем не только не разрешили работать за границей, даже туристические путевки в капстраны не давали.
Я была дочерью «врага народа», сама не зная этого. Все подробности мне рассказала мама, когда мне уже было под тридцать. Незадолго до смерти, вернувшись к этой теме, мама поклялась, что нет ее вины ни в аресте папы, ни в его смерти. Ну, это я узнала через много лет, а пока я все ждала, что папа появится и мальчишки опять позовут меня на встречу с папой, как бывало уже не раз.