Начало дня было удачным. Выгодно заключённая сделка придала Аркадию Петровичу, ещё больше уверенности в себе. От избытка нахлынувших эмоций начал быстрыми шагами ходить по кабинету. Потом остановился и с силой потёр руки, словно втирал в них, витающие вокруг положительные флюиды успеха и благополучия. Издав радостный звук: «Э-э-эх!», что означало – «жизнь хороша», - Аркадий Петрович снял с плечиков плащ, и на ходу бросив секретарше: «Меня не беспокоить до утра», вышёл из офиса.
Настроение было прекрасное, но Аркадию Петровичу хотелось ещё такого, чтобы через край наполнилась его чаша счастья и желаний.
О счастье решил поразмышлять и сделать выводы позже, ибо в данный момент его переполняло желание. Его то и намеривался удовлетворить Аркадий Петрович. Сел в машину, включил лёгкую музыку, настраиваясь на мажорный лад. А потом игривым сладостным голосом замурлыкал по мобильному телефону: «Любушка, радость моя, как твоё настроение? У меня оно прекрасное. Недостаёт к всеобщему благостному состоянию, тебя мой цветик. Я мчусь к твоему офису, а ты тем временем, под любым предлогом, отпросись на сегодня с работы и мы проведём его, как всегда, в нашем милом гнёздышке».
Довольный собой и переговорами с Любушкой, запел. Задумался. Решил подъехать к супермаркету и накупить всяких вкусностей. Любушка любила всё дорогое, экзотическое, особенно фрукты. Накупил столько, что для пикника с десятью друзьями хватило бы. Загрузил всё в багажник. И пока ехал к офису своего цветика, придумал новое развлечение – взять на прокат прогулочный катер. В квартире, которую он снимал для любовницы, поднадоело развлекаться. Банально и скучновато. Задумал. Сделал. А что и кто ему может помешать? У жены свои заботы – огромный дом, дети. Слава богу, выросли уже. И у Насти уже не столько забот о сыновьях. Старший сын женат, живёт в другом городе за много километров от них, так что о нём его жена пусть заботиться. Правда, очень редко звонит им, а приезжает ещё реже. Ну. это его проблемы. Младший учиться за границей. Насте практически осталось мало забот, а много свободного времени. Правда, говорит, что очень скучает по детям, переживает, всё ли у них так хорошо, как они говорят ей по телефону. А что о них переживать? Взрослые уже. Так, что Аркадий Петрович не находил причин раздражению и недовольству жены. Всё у неё есть. Нигде не работает. Что ещё надо? Неохотно разговаривает с ним. Чаще молчит, когда он дома. А на вопрос: «В чём дело? Чем ты недовольна?», - так посмотрит, словно убить хочет молниями, летящими из глаз. На днях не поучив ответа на вопрос, он удалился в свой кабинет. Подумал: «А может жена, что-то узнала о его романе с Любашей?
Нет, не может быть. Они довольно таки осторожны. И на квартиру к любовнице он приезжает, когда стемнеет и выходит от неё глубокой ночью, когда уже все спят. Нет, не в Любаше дело. Есть какая то другая причина, подумал Аркадий Петрович, и больше не стал «заморачиватья», как он любит говорить, этим вопросом.
Аркадий Петрович удивился своим мыслям. Что-то он сентиментальным становится. Раньше вообще не обращал внимания на настроение жены. А теперь вдруг вспомнил в неподходящий момент о жене, едя за любовницей, чтобы с ней развлечься.
Несвоевременные мысли отбросил, как ненужную бумагу в мусорную корзину, и забыл о них, полностью переключившись на рядом сидящую радость его жизни. «Радость» , моложе своего избранника лет на двадцать, с чудовищно кричащим макияжем, в дорогой, нелепого кроя одежде, сидела рядом в машине и щебетала о своих нежных чувствах к ненаглядному Аркаше.
И Аркаша расплылся в довольной улыбке, предвкушая чудесную прогулку и не менее чудесный интим в каюте.
Предвкушения оправдались. Аркаша не пожалел о баснословной сумме денег, которую пришлось потратить на удовольствия души и тела.
В город возвратились как раз к концу рабочего дня. Как удачно всё получилось. Домой сегодня возвратится рано, чего давно уже не было в его режиме суток.
В час пик ехали по городу медленно. Любушка отдыхала, закрыв глаза и слушая печенку о любви. Аркаша сосредоточился на дороге. Перед светофором собралось довольно много машин. Он расслабился. Пожалуй не меньше пятнадцати минут придётся ожидать, пока «рассосётся» поток впереди стоящих машин.
Пешеходы, густыми стройными рядами переходили дорогу в обеих направлениях. И вдруг Аркадий Петрович «выхватил» из толпы сгорбленную старушку, которая отделилась от переходящих дорогу и пошла между рядами машин. Лицо не мог разглядеть, но что-то такое знакомое показалось в фигуре старой женщины, что сердце непривычно заныло. Он вспомнил свою мать, у которой не был уже месяца два. А может и больше. Пытался вспомнить месяц и их последнюю встречу. Память словно отшибло – не вспомнил ни о встрече, ни о последнем разговоре по телефону. Ссылался на занятость, когда она изредка звонила. А потом звонки и вовсе прекратились. А он как-то и не заметил этого. Только сейчас вспомнил и уже не мог отвести взгляда от старушки, которая подходила к машинам с протянутой рукой для подаяния. Потом он потерял её из виду. И от неожиданности вздрогнул, когда она появилась около его машины. Сгорбленная, тяжело опираясь на трость она протянула руку со сложенным листом бумаги и, не глядя на человека, сидящего за рулём сказала:
- Простите, пожалуйста, Вы бы не могли мне помочь хоть какой-то суммой денег. Вот мой диагноз. Врачи сказали, что необходима операция и лечение.
Аркадий Петрович услышав голос женщины, чуть не потерял сознание от неожиданности, удивления и стыда. Перед ним стояла мама, его родная мама, которая так изменилась, согнувшись, как говорят «в три погибели», и просила деньги на операцию и лечение! Он готов был провалиться в тартарары, чтобы не видеть, не знать, что это ОН виновен в её унижении, безысходности происходящего. Застонал, заскрипел зубами, что Любушка, открыв глаза, спросила:
- Что с тобой, родной? Тебе плохо?
- Хуже не бывает! Замолчи и выходи из машины. И чтобы больше я тебя никогда не видел. Всё! Никаких встреч. Какой же я болван!
Любушка, пыталась что-то ему сказать, но Аркадий Петрович уже никого не видел кроме сгорбленной матери с протянутой рукой.
Он вышел с машины, обнял её и всё повторял:
- Мама, мамочка родная моя, прости меня, идиота, за всё, за всё!
Услышав голос сына, она попыталась выпрямиться, чтобы посмотреть на родную кровиночку, но застонала от боли. Сын подхватил её, лёгкую как пушинку, посадил в машину.
Слёзы мешали видеть дорогу, но Аркадий Петрович не обращал внимания ни на слёзы, ни на боль в сердце. Он думал обо одном – о маме и о себе, недостойном сыне, паршивом муже. Как так получилось, что он стал безразличен, невнимателен к самым дорогим ему людям, которые любили его и делали всё, чтобы он был счастлив. А он принимал это как должное, не отдавая взамен и части той любви, которую они заслуживают. Зачем мне память, если я забыл, как мама работала на двух работах, не спала по ночам, чтобы я и одет был не хуже других, и чтобы деньги были на завтраки и обеды, и чтобы получил высшее образование. Получил всё – не отдал и частицы того материального благополучия маме, оставив её жить в их бывшей двушке. Настя неоднократно звала маму переехать к ним жить, но мама отказывалась. Он не настаивал. Да он лично, сам то, чтобы жила в их семье так ни разу маме и не сказал. Теперь он понимал, почему она отказывалась. Не он, сын, звал её в свою семью, а невестка. Зачем ему сердце, когда он не почувствовал боль и одиночество самого дорого человека?!
Думал обо всём этом Аркадий Петрович, а мама тихонечко сидела в машине и словом не обмолвилась с сыном.
«Не хотела она беспокоить занятого сына своими проблемами, ой как не хотела. У него своих забот хватает. И как же стыдно, что он увидел её, просящую деньги. Если бы не болезни и вердикт врачей о необходимости операции, ни за что бы не стала беспокоить чужих людей, а Аркашеньке и вовсе не думала говорить о своих бедах. Не приезжает, не даёт денег – значит, нет лишних у него», - думала Мария Сергеевна.
Аркадий Петрович привёз маму домой. Настенька, увидев Марию Сергеевну, обрадовалась, обняла, засуетилась, стараясь помочь ей снять плащ, посадить в удобное кресло, и задавала и задавала ей вопрос за вопросом:
- Вы уже приехали от дальней родственницы? Когда Вы возвратились? Я звонила Вам, приезжала несколько раз. Но Вас всё не было и не было. И соседи ничего не смогли ответить на мои вопросы. Господи! Где Вы были? Что с Вами было? Почему мне не звонили?
- Да я совсем недавно возвратилась, - смутившись, ответила Мария Сергеевна.
Она не привыкла врать. А сейчас она говорила неправду, скрывая то, что попросила соседей не рассказывать сыну или невесте о том, что болеет, если вдруг кто-то из них надумает к ней приехать. Не отвечает сын на звонки, не приезжает, значит, не нужна она ему. Начальная обида на сына, что за столько долгих месяцев не спросил о ней, не приехал ни разу, прошла, осталась только боль сердца, а душа успокоилась и приняла безразличие сына.
А сын закрылся в кабинете, позвонил семейному врачу, чтобы приехал осмотреть маму и вынести свой вердикт по поводу её лечения и операции. Читал анамнез её лечения, который жёг ему руку. Оказывается, она почти два месяца лежала в больнице. Истратила всю имеющуюся у неё пенсию на лечение, а на операцию решила насобирать деньги подаянием. А к нему не обратилась. Каким же чудовищем он выглядит в её глазах, если она решилась на такое унижение перед чужими, чтобы не просить милостыню у своего сына. Вероятно, что для неё обращение к родному сыну хуже смерти. Он теперь понял, как маме было больно физически, а ещё больнее душевно, потому, что сейчас испытывает подобную боль. Он никогда и никуда не отпустит маму из их общего дома. И будет после работы спешить домой, в семью, которая так дорога ему и так необходима.
Сидел и думал о том, как прожил жизнь. Тихо «волком выл»… «Господи! Зачем мне были память и сердце, если я не помнил добро, и не слышал биение сердец родных мне людей?», - думал Аркадий Петрович.
Он знал, что сделал правильный выбор и с этой минуты его жизнь, и жизнь его семьи изменится. И для этого он сделает всё необходимое, чтобы были счастливы все, а не только он.
30.03.2015 г.
14:35