Милая мама.
- Ну, и о чём мы сегодня за обедом поговорим? – весело интересуется тёща, выказывая своё, явно приподнятое настроение, что бывает не часто потому, что ей скоро девяносто, а в этом возрасте всегда что-нибудь да болит, значит и настроение «не очень». Но сейчас, видимо, не болит ничего, и она веселится, - Что у тебя сегодня? Какая проблема? Чего задумался?
- Да проблема всегда одна. Все хотят одного и того же. Хотят, что бы их любили. Так что если есть желание поговорить, поговорим о любви. Вы замужем больше чем мне лет, и мужей у вас было несколько, вот и расскажите, что Вы думаете о такой загадочной вещи, как любовь, - не менее игриво, в тон её настроению, пытаюсь подыграть я.
- А что об этом думать и говорить? Любовь придумали поэты! – ещё более весело, чем я, отвечает она, слегка кокетливо покачивая головой.
- Как это поэты? - искренне удивляюсь я. – Что же, выходит, Вы считаете, что любви не существует? К такому скорбному выводу Вы пришли в свои девяноста?
- Не существует! Это точно! Не существует! – выразительно повторяет она, – а ты что сам не знаешь?
- Да Вы шутите?
- Отчего же? Вовсе нет! – всё ещё веселится она, не подозревая моего нового вопроса.
- Так Вы, получается, и дочь свою не любите?
Она растерялась, и глаза её нервно забегали.
- Ты какую любовь в виду имеешь? Я же говорила между мужчиной и женщиной.
- Я просто спросил про любовь, не уточняя.
- Нет, ты погоди, я не вообще.
- Так Вы дочь любите?
- При чём тут дочь? А ты спроси, любит ли она меня.
- Но ведь именно Вы сказали, что любви нет, поэтому интересно любите ли Вы, считая, что такого чувства не существует вовсе.
- У меня было две дочери и та, первая, даже деньги с меня брала, если что-то шила, а ты говоришь «любовь». Какая любовь? За всё приходилось самой платить.
Тут в наш разговор вступает моя жена, то есть её вторая дочь.
- Неправда, мама, Алла денег никогда не брала.
- Как не брала? Брала! Я её прошу сшить наволочку, а она мне: «Иди, купи материал», или юбку, а она опять, - всё на свои покупала.
- А ты как хотела? Что бы она тебе и ткани оплачивала?
- Могла бы и заплатить, дочь всё таки. Ну а вот сам скажи, - обращается вновь ко мне, - ты-то меня любишь?
- Теперь и я тоже считаю, что любви нет, поэтому и не люблю. Я же Вам верю, как более умудрённому опытом человеку, - говорю несколько иронично в ответ.
- Как не любишь? А машиной моей Запорожцем пользовался и детей своих каждый год на юг возил! Теперь не любишь? Стыдно тебе.
- Так любви-то нет! Разве ни так? Да и Запорожец не Ваш, а Вашего мужа, ему, как инвалиду его выделили, он и давал нам на юг съездить. Вот его и люблю! А Вас-то за что, уж если Вы собрались Запорожцами скупать мою любовь, которой и не бывает вовсе.
- Да мужа! А я жена, значит и Запорожец мой тоже. Вот у тебя машина твоя только, что ли?
- Только моя! У сына моего старшего машина его – только его, а у его жены – её. Если моя жена захочет машину, у неё машина будет только её, а эта только моя. И к тому Запорожцу Вы отношение не имеете. Так что и любить Вас не за что, тем более, что любви-то и нет вовсе, то есть не бывает.
- За деньги бывает. Вот была бы я сейчас богатой, посмотрела бы на Вашу любовь. Не цените Вы ничего, сговорились. Вы оба не такие, как надо.
- А Вы как надо?
- Да! Я нормальная и никого на дурные разговоры не провоцирую, а Вы только и ждёте, как бы мать обидеть.
Дочь молча слушала, но тут не выдержала:
- О чём, мама ты говоришь? Кто тебя ущемляет, обижает? Живёшь и делаешь, что хочешь.
- А ты как хотела? Мне девяносто скоро.
- Так-то так, но и упрекать нас не в чем.
- Не любите Вы меня, вот что.
Она встала из-за стола и не стала доедать великолепный кусок тушеной баранины с луком и морковью, которую попросила приготовить накануне.
- Мама, доедай, это же именно для тебя готовили, как ты просила.
- Ничего мне от Вас не нужно.
- На завтра ты просила телячью печень. Тоже не будешь? Так я и готовить не стану.
- Печень буду, я давно хотела, и баранину доем позже, сейчас не хочу, расстроили Вы меня, ничего не хочу.
И ушла к себе в комнату смотреть начинающийся сериал про любовь.