ОН ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ ЭТИ МЕСТА.
(Из книги "О людях и для людей")
Для Евгения Васильевича Любенкова наш посёлок Косая Гора стал самым счастливым местом в жизни, где определилась и вся его судьба. И хотя прожил он здесь всего два года, но, тем не менее, он оставил в посёлке заметный след и память о себе в его культурной жизни. И сегодня мне вполне понятно волнение его жены Зинаиды Сергеевны, когда вернувшись после стольких лет отсутствия на Косую Гору, она не то, чтобы удивилась, а просто приятно поразилась, что её здесь по-прежнему, и сразу же, многие узнают и помнят. Подходят к ней на улицах и в магазинах, спрашивают: как её здоровье и как здоровье её мужа, Евгения Васильевича?
Помнят, оказывается, её и мужа в посёлке люди, не забыли, помнят их земляки - косогорцы, те самые, с кем они здесь в молодости вместе трудились и жили. Вот только на эти вопросы сегодня приходиться ей с горечью отвечать: Евгения Васильевича нет рядом с ней вот уже долгих четыре года. Но всё равно приятно ей, Зинаиде Сергеевне, что ими интересуются, что память о них жива на Косой Горе.
В нашем посёлке Евгений Васильевич оказался совершенно случайно. Родился и вырос он в Иркутске, в далёком отсюда большом сибирском городе. Просторы и красота Сибири с детства волновали воображение склонного к созерцанию и рисованию мальчика. Но серьёзно к своему увлечению он пока что тогда не относился. Время на его детские и юношеские годы выпало довольно трудное, военное. Он в пятнадцать мальчишеских лет, в самом начале войны, был одержим только одним желанием и одной мыслью – защищать свою Родину.
И потому вместе со своим другом и одногодком бежит он из дома на фронт, но на одном из вокзалов Сибири их забирает патруль и отправляет домой. И лишь только после нескольких неудачных попыток и успешного окончания в Иркутске средней общеобразовательной школы, он, Женя Любенков, поступает в авиационный техникум, который находился в этом же городе, с целью быстрее попасть на фронт. И вот в 1944 году он уходит воевать, но только его поезд привёз не на фронт, не на войну,… а в Маньчжурию, на границу с возможным и вероятным противником – с Японией! Здесь-то и пришлось, спустя время, ему и повоевать.
После окончания войны и демобилизации, он поступает в Иркутское училище искусств. Здесь он полностью отдаётся любимому делу. И уже тогда, в этом училище, Евгений Васильевич думает о продолжении дальнейшего своего обучения, о своём будущем, то есть, о выборе высшего учебного заведения. И вот в 1951 году, после окончания училища в Иркутске, он едет к своему другу в Москву, к тому самому другу, с которым когда-то пытался бежать на фронт и который теперь учился в Москве, в МАИ. И здесь, в столице, Евгений Любенков твёрдо решил поступить в какой - ни будь, хороший, но обязательно связанный с рисованием, вуз. Но так распорядилась судьба, что в архитектурный институт, куда он поступал, завалил экзамены, а для повторной попытки нужно было ждать теперь целый год.
Евгений Васильевич был тогда в раздумье: остаться в Москве или ехать назад в Иркутск? И то и другое в то время было очень сложным вопросом для него. До Иркутска – путь не ближний, но и в Москве прожить очень не просто?! Что делать? Но всё сложилось, как нельзя, удачно. Однажды (опять же со своим другом и по какому-то другому поводу) он приехал на Косую Гору. И так ему здесь понравилось, что он решил остаться здесь до следующих экзаменов: окрестные леса напомнили ему родные края. И до Москвы – тоже рукой подать!
Со всей страстью художника и чувствительной натуры он влюбился в Ясную Поляну, в близлежащие леса и деревушки! Сколько же километров он исходил за эти два года, что пожил в нашем посёлке?! Так что и Москва, с её архитектурным институтом, его теперь даже и не манила. Сколько же лесных троп он прошёл здесь с этюдником за плечами?! Просто не сосчитать! Но самое главное: он всей душой и с всепоглощающей страстью отдался не только своему творчеству, но и общественной, культурной и духовной жизни, ставшим ему близким и дорогим, посёлку. Его можно теперь не боясь даже и особенно-то ошибиться и вполне обоснованно назвать одним из основоположников традиции беззаветной любви и массовой увлечённости косогорцев изобразительным искусством, а точнее, живописью в посёлке. И волны этой любви-увлечённости, через череду десятков лет и поколений, докатываются и до наших дней. И если мы чтим и помним сегодня имя Сергея Ивановича Романова, как основоположника и подвижника живописного искусства у нас на Косой Горе, то имя Евгения Васильевича в этом подвижничестве не менее значительно. Тем боле, что это и был первый художник в посёлке со специальным художественным образованием.
Не только жил и активно работал Любенков на Косой Горе как художник, но и как замечательный педагог. Все эти два года он работал учителем рисования и черчения в Косогорской средней школе № 47, которая позже имела № 1, а ныне стала – № 65. Именно здесь, благодаря его работе учителем, Косая Гора стала для Евгения Васильевича счастливым местом, где он состоялся и как художник, и как педагог, и как человек. Но, кроме того, он не может быть неблагодарным нашему посёлку ещё и потому, что здесь встретился он со своей будущей женой Зинаидой Сергеевной, с которой прожил вместе все последующие годы, нашёл здесь своё настоящее семейное счастье. Именно в то время, когда Любенков работал в сорок седьмой школе, на Косую Гору вернулась после окончания Ленинградского института физкультуры и Зинаида Сергеевна, которая тоже стала работать в школе номер сорок семь, где они и встретились.
На молодую учительницу физкультуры нельзя было не обратить внимания. Стройная и спортивная, она ещё до поступления в институт имела великолепные результаты в лёгкой атлетике. А в институте занялась горнолыжным спортом, занимала 5- 6 места во Всесоюзных соревнованиях. Для Косой Горы она была в ту пору спортивной звездой. И вот сейчас спустя годы, приехав ненадолго в посёлок по семейным обстоятельствам, она сидит передо мной и вспоминает то замечательное время их молодости и юности, рассказывает, вытирая слёзы, о днях своей любви, не смиряясь с горечью недавней потери Евгения Васильевича, знакомя меня с дорогими ей фотографиями из их семейного альбома.
--… Сергея Ивановича Романова, – говорит она, – мы с Женей очень хорошо знали, любили, дружили с ним. Он многое взял от Жени. И всегда Женя говорил: « Серёжа очень способный и хороший художник!..». И всегда ему помогал советом и делом, да и Серёжа не оставался в долгу!
Подводя итог этой беседе, и исходя из встреч и с другими людьми, хорошо знавшими Любенкова, можно попытаться определить роль и значение этого человека в становлении и развитии культурной жизни посёлка не только лишь с учётом его художественного или педагогического дарования, но и рассматривая его в целом, как личность. А личностью он был незаурядной! Это был человек не только крепкого характера, прошедший войну, но и душевно открытый, простой в общении, одухотворённый творчеством. И ещё он обладал неиссякаемой энергией.
Он не только работал в школе с детьми, но и активно участвовал в жизни клуба им. Ленина в посёлке, вёл здесь кружок ИЗО, участвовал в концертах художественной самодеятельности, в художественных выставках, проводимых, как в посёлке, так и в городе или в области.
--… Вокруг Жени всегда были хорошие люди, – это слова Зинаида Сергеевна произнесла как-то тепло и очень задумчиво, – подчас, он окружит себя толпою мальчишек и с ними шёл … в лес, на этюды! В Ясную Поляну! Помню одного из его учеников – Женю Дрофина. Теперь он у вас в Туле довольно известный и талантливый художник. А тогда – просто шестиклассник! Да и мой Женя тоже тогда был молод – что это для человека двадцать пять лет!.. Юность! Но всё-таки, после нашей свадьбы, как не нравилось ему здесь на Косой Горе, потянуло его назад к себе на родину, в Сибирь, домой! Пришлось и мне ехать следом за ним... Как сложилась его жизнь в Сибири? Неплохо. Работал вначале в своей, где сам и учился в детстве, одиннадцатой школе. А с тысяча девятьсот пятьдесят девятого года начал работать преподавателем, а затем и старшим преподавателем кафедры педагогики и методики начального образования Иркутского государственного педагогического института. В тысяча девятьсот шестидесятом году он одновременно с преподавательской деятельностью окончил и Иркутский институт...
И она показывает мне выпущенный в честь его 60-летия номер институтской газеты «Путь к знаниям». В заметке «Чистый родник» есть следующие слова: «…Тридцать лет отдал Евгений Васильевич подготовке советского учительства. Беззаветно влюблённый в своё дело, всегда готов он прийти на помощь всем, кто его ни попросит. Прекрасно справляется с любой работой. Будь то оформление сцены, номера газеты. Факультет всегда будет помнить прекрасные выставки его работ, которые открывают прекрасные места родного края!.. Без него не проходит ни одна выставка, он читает басни, выступает в инсценировках, участвует в студенческих концертах, КВНа… … Евгений Васильевич настоящий интеллигент – всегда элегантен, корректен, доброжелателен. Его подарки нам – стихи, этюды, доброе слово. Даже от короткого общения с этим человеком на душе становится светлее, теплее, чище…».
Не правда ли, очень добросердечная и прекрасная характеристика! И она не расходится с мнением, всех знавших Любенкова в бытность его жизни на Косой Горе.
… Тогда люди на Косой Горе неудержимо тянулись в клуб, – вспоминает о том времени сама Зинаида Сергеевна. – Но как они тогда умели петь, фронтовики! Вот, например, у Дзельзита и у Виталия Кузнецова не было рук – у одного правой руки, у другого левой. Выйдут они, бывало, на сцену, станут плечом к плечу и поют… как единое целое!.. А с Сергеем Ивановичем Романовым мы как познакомились? Сергей Иванович, в косогорском ФЗО учителем физкультуры тогда работал. Вместе мы в лыжных походах и соревнования участвовали, вместе с моим Женей они в клубе стали кружок изобразительного искусства вести…
Немного помолчав, моя собеседница вдруг спросила меня:
-- А вы-то как о нас с Женей узнали? Ведь столько лет прошло! И по возрасту вы намного моложе?!
-- Из разговора о Евгении Васильевиче с одним из его учеников – Владимиром Власовым. Речь зашла о создании художественной экспозиции в заводском музее. Вот он тогда и сказал: «А ты знаешь, что в посёлке нашем был такой художник – Любенков Евгений Васильевич? Замечательный художник. Его сын сейчас в ТЭЦ-ПВС нашего завода работает!..». Вот я через вашего сына и вышел на вас…
-- …В заводском музее я была, – задумчиво произнесла Зинаида Сергеевна, – это хорошо, что косогорцы помнят о людях, чтят их память и хранят свою историю. Это тот музей, что Косулин организовал? Были мы в нём с Женей, когда он ещё был жив, и когда мы вместе с ним на Косую Гору приезжали. С Косулиным мы были в очень хороших отношениях… Спорту, культуре, искусству он много уделял внимания. Женя, помню, его портрет нарисовал и ему подарил. А вот сейчас я для музея ничего не могу подарить. Все работы Жени не здесь. Они в Иркутске…
И она начала рассказывать мне о том, что в Сибири Евгений Васильевич много рисовал, любил рыбалку и охоту. «… У нас была своя моторная лодка. Очень любил Женя Ангару… и всегда – с этюдником! За каникулы, бывало, столько картин напишет, выставлялся каждый год. А его посмертную выставку, знаете, какую большую выставили?.. У него ведь столько учеников в Союзе художников! Предлагали ему, в своё время, и работу в Союзе. Да только у него такой большой педагогический дар, что никак свою работу в институте не мог оставить!.. Впрочем, я свой иркутский адрес вам оставлю. Если будут нужны Женины работы, то для музея пришлю.
– А вы скоро уже собираетесь уезжать?
– Да. Тянет. Почти сорок лет там уже прожила. Дочка там, как и вы, работает журналистом. Коллега ваша. Да и Женя там…
А.Бочаров.
"Дзержинец"
1991.