Планета Аубера населена странными жителями — эбрайлами. В давние времена они научились изменять форму тела и само мировосприятие. Это избавило их от болезней, дряхлой старости, дало возможность подстраиваться под любую ситуацию. И стало началом конца некогда могучей космической цивилизации: ныне повсюду на планете царит упадок...
Общество расслоилось на множество классов, чрезвычайно различающихся по уровню технологий, образу жизни, ценностям, а также по физиологии.
Многие эбрайлы объединились в кланы по принципу схожести формы. Эти сообщества вяло конфликтуют меж собой на протяжении веков, отстаивая идею о том, что именно их ипостась — изначальная. Кто из них прав, сейчас уже не определить: эбрайлы давно забыли свой первооблик...
И вот в неторопливую жизнь ауберян вторгаются люди. Гигантский звездолет, на котором они прилетели, завис на орбите. Пока обсуждается вопрос о колонизации, отдельные смельчаки самовольно спускаются на поверхность, чтобы вкусить новых впечатлений.
Они называют себя — трапперы.
Сможет ли человек понять эбрайла? Может быть, тогда он сможет понять и себя?
* * *
Эдвард Крински посадил флайер в живописном ущелье недалеко от цели своего путешествия. Выйдя из машины он первым делом огляделся и глубоко вдохнул свежий воздух. Буйство зелени, пенье птиц и звонкие переливы ручья как будто просили его остаться здесь хотя бы на часок. Просто посидеть и побыть с ними.
Нет, надо идти. Эдвард нечасто бывал в таких милых уголках, но очарование природы все-таки было слабее его давнего стремления. Десять лет назад Эдвард твердо решил отыскать давно покинутую Родину человечества — планету Земля.
Нельзя сказать, что это было ново, множество людей обломало копья в попытке выяснить относительные координаты точки старта «Протея». Но среди них не было трапперов. Во всяком случае, таких настойчивых.
Эбрайлы — раса необычайного научно-технического уровня. К сожалению, из них невероятно трудно вытянуть какую-либо актуальную и правдивую информацию. Не то, чтобы ауберяне были замкнутыми или свято хранили тайны. Сложность в том, что каждый эбрайл видит мир по-своему и объясняет — тоже. Причем, Изменившись, он может круто поменять свою точку зрения...
Однако последний год Эдварда был окрашен на редкость удачными находками. Ему пришлось даже слетать на планету Фламабем — вторую от Эу, местного светила. Там Крински отыскал отшельника, пожелавшего с ним говорить. «В пору поверить, что я какой-нибудь Избранный», — думал тогда искатель. Действительно, Старые, а тем более отшельники, крайне редко снисходили до разговора с Хуманами.
Но этот — не просто принял Эдварда. Он рассказал о своем старинном друге — Хесаво Сумиале. Этому эбрайлу было около тысячи лет, из которых последние сотни три он посвятил сбору и обработке знаний своей цивилизации.
Эдвард помнил из курса ксенопсихологии: когда возраст эбрайла переваливает за пятьсот, он сталкивается проблемой бессмертия. Вопрос смысла жизни становится для него не просто отвлеченной философией, а вопросом выживания. Многие не находят ответа, они сходят с ума, превращаются в Низших, либо тем или иным способом самоуничтожаются.
Хесаво решил стать хранителем знаний и отдавался этому делу полностью без остатка. Фактически его миссия стала неотъемлемой частью его самого, как мозг или сердце. Такое погружение в одно великое дело часто приводит к отрешенности от всех остальных.
* * *
Эдвард шел по рощице, обходя валуны, периодически сверяясь с навигатором. Стараясь унять волнение, он сосредоточился на поиске входа в обитель Сумиала. Навигатор привел Крински к ничем не выделяющемуся участку почти отвесной скалы, поросшей деревцами и кустарниками.
— Черт, — разочарованно выдохнул Эдвард. — Не может быть... Здесь ничего нет!
Осмотр навигатора ничего не дал — прибор был исправен. Можно было грешить на Отшельника, но зачем ему обманывать?
А может... Эдвард торопливо снял рюкзак и достал оттуда странную вещицу. Это был параллелепипед металлически серого цвета с круглой выемкой на одной из граней.
«Насыпь сюда землицы, когда доберешься до места», — вспомнилось наставление Отшельника. Эдвард установил его подарок на плоском камне, зачерпнул чернозема и опасливо положил в углубление.
Где-то через минуту горстка задрожала и начала подниматься, будто из ямки подуло мощной струей. Камешки и крупицы поднимались всё выше и на уровне полуметра стали собираться в замысловатый объемный символ. «Талан отшельника!» — изумился Эдвард. Талан — нательный знак, который носит каждый эбрайл — пожалуй, единственная постоянная вещь в жизни эбрайла, его имя, его идентификатор. Крински отошел подальше и уселся на камень.
Около получаса ничего не происходило. Но Эдвард научился напряженно ждать за годы жизни среди эбрайлов.
Хесаво появился тихо, без эффектов, просто вышел из кустов. Очевидно, он был в боевой форме — роговая броня, сильные руки, четыре копытных ноги. На одну руку надет замысловатый бластер. Шея росла прямо из груди — Эдвард знал наемников, которые так спасают голову от отсечения. Но лицо уже приняло вполне цивильную форму с губами, способными к осмысленной речи.
— Старый упрямый Чиндэлл, — промолвил Хесаво, не отрывая взгляда от земляного талана. Похоже, Эдвард, наконец, узнал имя фламабемского отшельника. — Оаааа, зряааа... Столько силы я собрал. И мог бы поделиться с тобой. — Эбрайл повернулся к Эдварду. — Где ты это взял?
— Мастер Хесаво, я узнаю тебя, — произнес Эдвард традиционное приветствие эбрайлов. — Этот прибор мне подарил один отшельник на Фламабеме.
— Хех! — Старый поднял серую коробку, талан сразу рассыпался. — Значит Чиндэлл на Фламабеме. Что за дурак!.. Что можно делать на этом куске камня.
— Он вырастил там целый оазис...
— Пойдем, — перебил Хесаво и двинулся вдоль скалы.
* * *
Лаборатория Сумиала представляла собой огромную хорошо освещенную пещеру. Свет сюда попадал от солнечных лучей через систему зеркал. Самые темные углы освещались какими-то невидимыми источниками. Вдоль части стен и потолков располагались приборные панели или щиты таинственных шкафов. В помещении царила чистота и порядок, лишь три-четыре стола свидетельствовали о том, что за ними ведется работа. На них валялись какие-то устройства, детали, инструменты. Несколько роботов возились вдалеке над чем-то лежащим на полу.
Хесаво подошел к одному из столов, положил на него прибор Чиндэлла и стал Изменяться. Приняв удобную форму, он уселся на хвост как на стул и погрузился в раздумья, глядя на приборчик.
— Эх, Чиндэлл, трусишка... — рука Старого потянулась к панели на стене и включила несколько кнопок. — Побоялся прикоснуться к космической мудрости?..
Послышалось тихое гудение на высоких частотах, Хесаво откинул голову и прикрыл глаза. Эдвард догадался, что ученый включил излучатель каких-то одурманивающих его волн. Что ж, это даже к лучшему. Может, опьянев, он охотнее будет с ним общаться.
— Думал, башка твоя не вместит столько знаний? Ох, дуралей, как же мне не хватает тебя порой... Такая глыба — столько всего мы открыли. Я собираю, коплю, вытягиваю из забвения... Но этот океан поистине остается безбрежным...
Хесаво глянул на Эдварда, будто внезапно вспомнив о нем.
— Ты Хуман, да? — и не дожидаясь ответа продолжил: — Я про вас много слышал последние годы. Только вы мне не особо интересны. Эбрайлы — цивилизация настолько древняя, что никто не знает, где её корни, когда она зародилась. Мда, загадка. Я не пытаюсь пока ее решить. На мой век хватает пока наших достижений за последние двадцать тысяч лет. Хочешь поглядеть на это?
Сердце Эдварда забилось в волнении.
— Конечно, Мастер Хесаво! Ведь я пришел просить тебя рассказать о твоих исследованиях космоса. Я ищу одну планету. Ту, с которой прилетели Хуманы.
— Подумаешь, Хуманы! — Хесаво поднялся покачиваясь. Эдвард бросился его поддержать. — Низшие с Фламабема и то интереснее вас. Эй, Четвёртый! Врубай проектор!
Один из роботов, замер, услышав свой позывной, и понесся исполнять команду. Посреди пещеры вспыхнуло объемное изображение — какая-то мешанина разномастных образов, цифр, надписей. Войдя прямо в центр изображения, ученый бормоча и жестикулируя принялся манипулировать светящимися объектами. Наконец, помещение заполнили ровно выстроенные ряды шаров разных цветов.
— Когда-то, — Хесаво заговорил громко, — эбрайлы были цивилизацией галактического масштаба. Мне известны 2843 звездные системы, заселенные нами. Стабильной связи между ними нет уже много веков, все эти миры предоставлены сами себе.
Эбрайл с горечью помотал головой. Никогда еще Эдварду не доводилось встречать эбрайла космополита, патриота своей расы.
— Вот посмотри, — Хесаво ткнул один из шаров. Лаборатория приняла вид пейзажа плоскогорья. — Это объемная запись из архива разведчиков, я откопал ее в жерле потухшего вулкана. А это, — мановение руки и пейзаж сменился на огромный город. — Здесь строили мегаполисы по-крупнее Тустепа... Посмотри, — изображения теперь сменялись так быстро, что Эдвард едва успевал их рассмотреть, — звездные флотилии, страны, колонии, народы, устремленные в едином порыве... Все это мы! И все это мы потеряли...
Хесаво понуро подошел к Эдварду и задумчиво повернулся к сияющим объемным изображениям.
— По всей видимости, вскоре после того, как мы научились Изменяться, многие эбрайлы стали собираться в группы по схожести формы. Часто эти кланы заселяли целые планеты, вытесняя оттуда остальных. Видишь? — перед зрителями предстали сюжеты из жизни разных существ. — Эти записи я находил, выкупал, восстанавливал из разных источников. Вот это — Клан Занзьера. Это — Афтон, видишь они тоже рептилоиды, как и многие из наших иднишских наемников. А вот это — по разным источникам Туни-Чак или Тун-Тун-Чек, они слабо способны Изменяться... У меня десятки и сотни таких записей, о многих я пока ничего не выяснил...
Как заворожённый Крински взирал на сменяющиеся сюжеты. Эбрайлы в них занимались своими делами: общались, что-то строили, куда-то шли, что-то праздновали, с кем-то дрались... И вдруг...
— Стой! — Закричал пораженный Эдвард, забыв про почтительность. — Мастер Хесава, верни тот эпизод! Пожалуйста, покажи мне его еще раз!
Быстро дыша Эдвард вперился в существ ничем не отличающихся от него самого.
— Это же люди... Хесава! Это Хуманы, разве ты не видишь? Что это за планета?
— Ааа, — протянул Старый. — Об этом клане (как и о тысяче других) мне мало что удалось собрать. Клан Абдам, двуполые, живородящие... Была пара упоминаний о них, дескать абдамы планировали какой-то эксперимент по самоизоляции. Но отделялись тогда многие. А вот что интересно — вероятно, абдамы задумали избавиться от дара Изменений — навсегда.
Эдвард схватил ученого за руку.
— Хесава! Ответь! Абдамы — это Хуманы? Скажи!
Сумиал долго смотрел на Крински, жевал губами, морщился.
— Если даже сами Хуманы ничего не помнят, — наконец молвил он, — откуда об этом знать пещерному отшельнику?
2014 г.
Понравилось?
Подпишись на рассылку и получай новые рассказы первым! http://trappers.ru