"Интересно, а сколько процентов людей на свете действительно знают, что значит быть инструментом в руках других?" - подумала Тамара, глядя на скопление людей, стоящих в ожидании своей очереди. "Сколько людей на свете, помимо жителей моего города, знают что всю их жизнь можно разрушить одним нажатием кнопки, как разрушаются жизни других, таких же людей рядом с ними?". Она разглядывала людей, стоящих перед ней. Преимущественно пенсионеры или женщины, имеющие дома детей до трех лет, послушно ожидающих продвижения в бесконечном потоке людей. Донецк, 2014. Очередь за гуманитарной помощью. Тамара поежилась от этой мысли. Еще год назад у нее был свой маленький бизнес, друзья, дом и все остальное, о чем мечтают многие, и она вспоминала это время как утопию, теперь недостижимую. Ее унижало то, что она сейчас была вынуждена смиренно ждать своей очереди за едой. Люди, стоящие рядом с ней, тоже пришли за этой помощью не от хорошей жизни. Бабушка, стоящая за ней, нервно поглядывала на часы.
- Извините, - обратилась она к Тамаре, - вы не могли бы пропустить меня?
- Да, конечно, - она понимала, что лишние 20 минут уже ничего не решат, да и было в этой женщине нечто такое, что заставило ее немедленно пропустить ее, - проходите.
- Спасибо большое, - женщина улыбнулась.
- Спешите? - сама не зная, почему, Тамара завела с ней разговор.
- Немного, - женщина снова улыбнулась приятной, домашней улыбкой, - к мужу спешу. Хочу поскорее взять крупы и сварить супчик старому ворчуну.
- Так уж и ворчуну? - собеседница не смогла устоять, и тоже заулыбалась.
- Когда очень долго вместе, всегда так... В начале безумная любовь, а затем осознание того, что нет ничего лучше, чем старость, проведенная вместе. Даже если он ворчит, а я смотрю ненавистные ему сериалы, мы все равно любим друг друга. Ничего, скоро дождется.
- Хотела бы и я такие отноше... - Тамара не смогла договорить свою фразу, она затерялась в куче звуков. В начале свист, затем жуткий грохот, а остальное все как сквозь вату. Приглушенные крики, нарастающие с каждой секундой, дым, нечем дышать, боль - все эти ощущения сплелись в одно - ощущение ужаса. Тамара лежала на холодном бетоне, прижимая правую руку к левой, к месту, где был большой палец, которого уже не было. Увидев кровь, она закричала, но ее крик тут же утонул каплей в море других криков. Криков от боли, криков о помощи, криков от ужаса. Последнее, что помнила Тамара из того самого страшного эпизода в своей жизни - это невидящий взгляд милой женщины, с которой она минуту назад беседовала, и которая так и не приготовит ужин своему мужу. И после этого она потеряла сознание.
Некоторое время спустя.
Тамара сидела в "Скорой", глядя на место обстрела. Ее левая рука была перебинтована, и это была самая легкая травма из всех, с которыми сегодня столкнулись медики. И думала она лишь об одном. "Сегодня эта женщина стала расходным материалом в чужих руках. С помощью ее и десятков других жизней кто-то что-то выиграл. Кто-то проиграл. Кто-то решил свои интересы. Но как объяснить это мужу, который потерял свою жену сегодня? Как объяснить это детям, матеря которых сегодня так и не вернутся? Как смирится с тем, что твоя жизнь ничего не стоит в руках политиков и крупных корпораций. Об этом теракте покричат СМИ по всему миру, обвиняя друг друга, день, два, максимум неделю. А эти люди уже не вернутся домой никогда. Но кому это важно, если они всего лишь расходный материал, верно?"