Особенности особенной рыбалки

               
         МИ-2. Это самый лучший вертолет в мире. Правда, я на других не летал. Такого же класса. Доводилось летать на других. Но этот вертолет, своего рода воздушное такси, действительно, классный. Он маленький, пассажирский, всего на шесть персон, с удобными креслами, прекрасным обзором через большие прямоугольные иллюминаторы. На нем можно приземлиться на любом мало-мальски ровном, твердом пятачке земли. Он и использовался в основном для перевозки разных комиссий, руководителей разного ранга, санрейсов, поисковых работ и других служебных целей. Опытные командиры иногда летали на них без штурмана. Мне довелось как-то лететь на штурманском месте со знакомым пилотом и это было здорово. Он даже позволил мне поуправлять этим чудесным летательным аппаратом. Надел на меня ларингофон - специальное переговорное устройство, благодаря которому не надо кричать друг другу, чтобы услышать. И мы нормально общались, а машина слушалась штурвала в моих руках. Ощущение непередаваемое. Дельтапланом управлять сложнее. Приходилось.
               
          Меня пригласили на рыбалку. Не простую. Такую рыбалку могли позволить себе только те, кто обладал такими возможностями. Это мои коллеги в других экспедициях. Мы общались, сотрудничали по работе, поэтому хорошо знали друг друга. Иногда встречались и вне служебных интересов. Например, на рыбалке. Мы должны были полететь в малодоступные места Приполярного Урала, в горы, туда, где берут начало горные реки, которые впадают в Печору. В этих реках водится хариус. Царская рыба. Занесена в Красную книгу и водится только в горных реках с чистой, холодной водой.
               
           Нас было шесть человек вместе с пилотом. У всех экипировка соответствующая и, похоже, что они далеко не впервой летят по этому маршруту. Удочку мне пообещали, бродовые сапоги у меня нашлись, плоскую бутылочку коньяка я, как водится, не забыл. Летим в горы. Погода чудная, небо чистое, ни облачка. Август месяц, преддверие осени. Внизу тайга, темно-зеленый хвойный лес чередуется со смешанным, в котором березовые рощи уже слегка подернуты желто-красным пламенем. Внезапно лес закончился и почти без перехода начинаются горы. Они не очень высокие, не Кавказ, но по красоте и живописности не уступят. Почти до самых вершин покрыты растительностью. Только самые вершины голые и скалистые. Мы летим между скал, иногда кажется что вот-вот зацепим винтом, но потом поднимаемся выше вершин и нам открывается вся панорама уральского хребта. Я понимаю, что пилот хочет показать нам всю величавую красоту и неповторимость этого природного уголка. Пролетаем над озером. Оно далеко внизу и кажется абсолютно круглым, как будто рукотворное, окружено крутыми стенами скал и мне показалось абсолютно недоступным для человека. Вода нереального ярко-изумрудного цвета. И такое впечатление, что мы не на Урале, а в каком-то каньоне Южной Америки, которые я видел только в кино. Я поделился своими впечатлениями с попутчиками. Они тоже смотрели вниз и восхищались этой сказочной красотой. Но прагматизм присутствовал. Кто-то сказал, что здесь наверняка водится таймень. Это крупная хищная редкая рыба. Порыбачить-бы! Но все понимали, что попасть на это озеро просто не реально. Вокруг озера не было ни малейшего пятачка и свободного пространства для посадки вертолета. Летим дальше. Внизу меняется ландшафт и мы уже летим над извилистой рекой. Река каменистая, с многочисленными перекатами. Один берег скалистый, другой пологий, на котором, на мой взгляд, есть хорошие площадки для посадки вертолета. Но здесь пилот хозяин и давать ему советы совсем не корректно. Делаем крутой вираж, пилот демонстрирует свое мастрество, но мы напряглись. Нам бы поровнее как-то лететь. Вижу, что не все испытывают удовольствие. Делаем круг, зависаем над берегом, покрытым галькой, приземляемся.
               
           Река называется Малый Паток. Она впадает в знаменитый Щугор. Это тоже река, которая впадает в Печору.  Щугор - это нерестилище семги, река, куда беременная рыба, наш знаменитый деликатес, известная и старому и малому -  семга устремляется во время нереста. Такой вот каприз природы. Живет семга в море, Карском, Баренцевом и других морях Атлантики, а на нерест идет, преодолевая около двух тысяч километров вверх по Печоре, затем в горы для того, чтобы один раз исполнить свою историческую роль, продолжить род, а после этого, приняв самопожертвование, погибнуть. Погибает она не сразу. Становится вялой, безжизненной, малоподвижной и безвольной и, как говорят рыбаки, скатывается вниз по течению. Те же рыбаки - браконьеры называют такую рыбу лохами. Наверное, именно потому, что она становится такой же, как наши современные одноименные человеческие особи, бездеятельные и не дееспособные. Ее не ловят, а если ловят, то выбрасывают. Она худая, истощенная и совсем не вкусная. В былые времена местное население ею кормило собак.
               
           Щугор - это заповедник, охраняемая зона, где запрещена всякая рыбалка и охота круглый год и потому туристическая мекка, куда стремятся потоки туристов. Но далеко не всем удается попасть в эти заповедные места. Во-первых это малодоступно и экстремально, во-вторых нет никаких дорог, это далеко и добраться можно только пешком. В-третьих почти нет организованного туризма.
               
          Итак, мы на месте, в этом благословенном уголке природы. Вышли из вертолета, осмотрелись. Пилот заглушил двигатель и вместе с нами сошел на землю. В этом месте берег был пологий и сплошь усеян гладкой галькой разных размеров и цветов, как на черноморском побережье, веками отшлифованной быстрой водой. На противоположном берегу над водой нависала скала и в этом месте вода слегка замедляла свой бег, закручивалась и образовывала небольшой омут. Дальше по течению был перекат и выше тоже. Похоже, что здесь редко бывают люди, по крайней мере, следов цивилизации видно не было. Но мы прилетели сюда не любоваться красотами, вернее, не только, а ловить рыбу. Если повезет. Мне дали снасть. Это укороченный спиннинг с катушкой, на конце лески вместо традиционной блесны и грузила привязаны две, а то и три мушки. Мушки - это крючки, одинарные или тройные с закрепленными на них разноцветными перышками. Этакая имитация яркокрылого насекомого, на которую рыбка-дуреха и будет клевать. Должна. Вместо грузила привязан большой округлой формы поплавок из твердого пенопласта, который и служит одновременно и грузилом и поплавком. 
               
          Надо мной взял шефство Борисов, работник аэропорта, мой давний хороший знакомый. Это он организовал для нас эту поездку. Рыбак бывалый и большой знаток тонкостей и секретов рыбалки. На шею мне повесили корзинку из металлической сетки, я помню раньше в таких хозяйки носили яйца из магазина. Зачем? Я скоро понял. Искусство рыбалки заключалось в том, что надо было закинуть снасть максимально точно туда, где предположительно находился косяк рыбы. В данном случае косяк предположительно находился у противоположного берега, как раз под скалой. Это определил бывалый Борисов. И не ошибся. Расстояние было небольшое, но попасть в это место было непросто даже опытному спиннингисту. Мы с Борисовым стали пристрелливаться. Остальные побрели кто выше, кто ниже. Чтобы быть ближе к заветному месту, мы зашли в воду насколько позволяли наши сапоги. И вот первая поклевка. Первый хариус  клюнул на мушку Борисова и тот тащил его уже по поверхности воды, а тот отчаянно сопротивлялся, сверкая на солнце ярким оперением и серебрянной чешуей. Ловким движением Борисов оторвал его от воды и опустил в корзину, которая так же висела у него на груди. Я понял. Если бы не было корзины, то на весу, над водой хариуса снять с крючка было бы невозможно, чтобы не упустить. Он скользкий и упругий, как пружина и отчаянно норовит вырваться из рук. А так он уже в корзине вытворяет свои предсмертные кульбиты. А вот и у меня поклевка и я тоже справился. Хариус рыба небольшая, но удивительно сильная и тащить ее из воды доставляет огромное удовольствие. Азартная ловля продолжалась какое-то время и мы поймали по нескольку штук, мне попало как-то сразу два одновременно. Я был несказанно доволен. Но клев внезапно утих и я увидел, что остальные коллеги уже скучковались у вертолета и держат совет. Каждый что-то поймал, но время еще позволяло и было предложено перелететь на другое место. Загрузились, полетели. Был повод отметить почин и все полезли в свои рюкзаки. Отметили, бурно обсудили начало рыбалки,показали друг другу улов.                Летели совсем недолго и приземлились на живописной лужайке, на берегу речки, чуть многоводней и шире предыдущей, но такой же порожистой и быстротечной. Это река Большой Паток. Она тоже впадает в Щугор и мы находились где-то в среднем ее течении. Рыбаки разбрелись по окресностям и рассредоточились, чтобы не мешать друг другу, благо, места на реке всем хватало. Мы с Борисовым остановились в месте, где река делает небольшой поворот, за которым потоки воды, падая с небольшой высоты, образуют водопад. За водопадом, внизу образовалось небольшое озеро, в котором вода, закручиваясь образовывала небольшой омут, который казался довольно глубоким. Цвет воды был темно-зеленоватым и напоминал морскую. Течения на поверхности заметно не было, только легкое движение по окружности кружило несколько желтых листиков, упавших с берез. Сказочная красота этого омута уносила сознание в какую-то нереальную даль. Вспомнились одновременно детство, волшебные сказки, когда-то прочитанные книги о путешествиях и приключениях. Рыбачить не хотелось, хотелось как можно дольше смотреть на эту красоту, любоваться и запечатлеть в памяти. Но Борисов! Он вернул меня в реальность своим прагматизмом и оживленно предложил покидать здесь спиннинг. Я заметил, что он переоснастил свой спиннинг и вместо мушек прицепил небольшую белую блесну и свинцовое грузило. Ему видней. Он знает, что делает. Мы разошлись насколько это позволяло пространство вдоль этого водоема, чтобы покидать снасть по очереди крест накрест и при этом не мешать друг другу. На мой взгляд, здесь хариуса быть не должно, так как он держится в основном на быстрине и перекатах, там, где течение несет в себе всякую всячину и в том числе пригодную для его питания. Но велено было кидать и я кидал. Без всякого энтузиазма. Прошло какое-то время, может быть полчаса. Я только осмелился возроптать, не напрасно-ли мы теряем драгоценное время, как при очередном забросе   почувствовал ощутимый рывок, да такой, что сразу понял, что, если это хариус, то совсем не такой, что был раньше. Я лихорадочно стал крутить катушку спиннинга и наматывать леску, да не тут-то было. Она почти не поддавалась, а на конце лески явно было что-то живое и большое. Не могу сказать, что я растерялся. Скорей, возбудился и толком не понимал, как надо себя вести. Теоретически знал, что надо периодически давать слабину леске, потом снова наматывать и так далее до тех пор, пока рыба не обессилит окончательно и тогда можно спокойно ее вытаскивать на берег. Но мало знать, нужно уметь. И тут я услышал голос Борисова:"Бросай удочку!" Я не понял. Как это бросай и что значит бросай, когда у меня там рыба. Я еще сильней сжал рукоятку спиннинга и подумал, что  ослышался. Но он снова мне кричит, чтобы я немедленно бросил удочку. И уже с выражениями. Ну что мне было делать? Здесь он главнее. Я бросил и сокрушенно стал ждать, что будет дальше и смотрел на Борисова. А он в это время боролся со своим спиннингом. Но профессионально, как учили. Отпускал, натягивал, отпускал, натягивал. И, наконец вытащил на берег кого бы вы думали? Конечно, семгу. Самую настоящую. Он бросился на нее, как мне показалось, всем своим телом, чтобы она не сорвалась с крючка и не выскользнула обратно в речку, придавил к земле и попросил у меня какую-нибудь палку. Я подал ему какой-то обрубок, что попал под руку и он несколькими короткими ударами успокоил рыбину и победно встал. Да, это была семга и, конечно, Борисов расчитывал ее здесь поймать, не зря же он переоборудовал снасть. А я понял, что произошло. Это мои цветные мушки во время очередного заброса перехлестнули леску Борисова, зацепились за нее, а в это время на его снасти уже сидела семга. А мне казалось, что это у меня клюнуло. Он-то сразу все понял. Семга была большая, килограмм на пять. Редко такая попадает на блесну, чаще в сети. Борисов был доволен. Я тоже. Мне казалось, что я тоже принял участие в этом действе. Рыбалка закончилась. Пилот торопил. У всех было хорошее настроение, поздравляли Борисова и я тоже примазался к его триумфу. Летели домой весело, бурно обсуждали рыбалку, в окна почти не смотрели. А сказка оставалась далеко позади, все дальше и дальше, как детство. Так же безвозвратно уходила в прошлое.      
               
              Кучковский Анатолий- мой коллега, зам. начальника по строительству, заядлый рыбак и охотник, архитектор Олег Матвеич, интеллигентный литовец,  Димка - мой сынуля лет восьми-девяти и я. Вот такая компания рыбаков-любителей. Знакомые пилоты забросили нас на одно лесное озеро, которое считали своей заимкой, так как там кроме них никто не бывал. Когда-то они построили там нечто вроде шалаша, который спасал разве только от дождя. Крыша была хорошая, но стен как таковых почти не было. Была ранняя осень, было тепло и солнечно, но ночи уже были прохладные. Мы прилетели на выходные дни и у нас не было цели наловить много рыбы, у нас была цель душевно отдохнуть. Недалеко от этого места, километрах в пятнадцати, базировалась одна из наших полевых партий и у нас была с ними связь, которую мы поддерживали с помощью мобильной радиостанции. Утром мы собирались проехать на одну лесную речку, проверить ее на предмет ловли хариуса и для этого нам нужен был тягач. Об этом мы уже договорились. А сегодня уже вечер и нам надо устроиться на ночлег, набрать дров для костра на всю ночь, успеть засветло поставить сетку в озеро и может быть поймать немного рыбы на уху. И просто расслабиться и посидеть у костра. Озеро было не очень большое и, судя по всему не очень глубокое. По форме напоминало цифру 8, с таким же узким перешейком и одной частью больше, другой меньше. По краям озеро было заросшее всякой растительностью, но среди травы просматривались то тут, то там кувшинки и даже белые лилии, которые глядя на ночь уже закрывали свои белые и нежные цветы и хотелось надеяться, что утром мы увидим их во всей их красоте.
             Шалаш стоял на бугорке, метрах в пятидесяти от озера. Вокруг был настоящий хвойный лес, так что дров было достаточно. Каждый занялся каким-то делом. Анатолий разбирал сети. Димка крутился возле него и помогал накачивать лодку. Димка всегда находил себе занятие и никогда не болтался без дела. Олег Матвеич, самый старший из нас и уважаемый не только из-за возраста. Мы работали вместе и я не помню случая, чтобы он хоть раз повысил голос или сказал грубое слово. Я уж не говорю про мат. Этих слов он просто не знал. Был начитан и образован. Одним словом, еще тот прибалт. Он занимался костром. А я, естественно, занимался ужином. Это мое! Вечер плавно перешел в ночь. На часах было еще немного, но темнота уже опустилась на землю и особенно она была густая возле костра. Стоило отойти от костра чуть подальше и темнота немного отступала и все было видно. Сетку поставить мы успели, просто забросили посреди озера. Течения в озере нет и она никуда не денется, а поплавки всегда на поверхности и их видно. Сетка у нас была одна и небольшая, метров тридцать длиной, с ячейкой в два сантиметра. Такую сетку в народе называют душегубкой или кормилицей и в нее попадает любая рыбка, если она, конечно, есть в данном водоеме. Конечно, у нас еще были обычные поплавочные удочки. Мы же не браконьеры, мы любители. Ужин был готов и все были готовы к приему пищи. Выпивка тоже была. Настоящая рыбалка без выпивки это, как зима без снега или секс без любви. Или наоборот. Было тихо, только потрескивал костер и иногда в лесу слышались какие-то звуки, но мы не обращали на них внимания, понимая, что в лесу своя жизнь и ее там много. Но Димка от костра не отходил больше, чем на два-три шага. Мы, наверное, выпили уже по третьей, настроение было отличное, мы о чем-то вели разговоры и, как водится, наслаждались приятными ощущениями. И тут Анатолий вдруг предложил: "А пойду-ка я проверю сеточку, может что-нибудь попало, на ночь глядя, посмотрим, что тут есть живое, в этом озере". Я попытался его отговорить, но он уже загорелся и я сдался. Пусть идет. Что такое три рюмки водки для здорового мужика? Это только начало. Я предложил ему пойти с ним, как-то помочь, хотя, чего там помогать? Только мешать. Проверять из лодки сетку, это же не снимать ее совсем. Ее просто надо приподнимать немного над водой и вынимать рыбу, если она там есть, а сетку оставлять в воде. И он пошел. В это время уже взошла луна и было светло. Свет был холодный и какой-то неживой. Лунная дорожка на гладкой поверхности тихого озера делила его на две части. Лунная дорожка, многократно воспетая поэтами всех времен и народов сверкала и манила к себе, как будто по ней можно было пойти и перейти через это озеро. Мы тогда не думали о романтике, о высоких чувствах и красоте природы. Это осознание приходит намного позже, через прожитые годы и воспоминания. Мы вернулись к костру, но не успели даже присесть, как услышали громкий крик. И это была не шутка, это был крик о помощи. Мы бросились к берегу. Кучковский кричал: "Помогите. Кто нибудь. Скорей. Я же тону, .....твою мать." И дальше еще более нелитературно. Я понял, что раздумывать некогда, быстро, как мог, сбросил с ног сапоги, верхнюю куртку и бросился в воду. Успел подумать, что не помешало бы какое-нибудь плавсредство и на счастье, под рукой оказался какой-то обрубок бревна и мы с ним поплыли спасать Анатолия. Олег Матвеич и Димка на берегу что-то кричали нам обоим, то-ли советовали что-то, то-ли подбадривали. Помочь, конечно же, они ни чем не могли при всем своем горячем желании. Я подплыл к Анатолию и понял, что произошло. Резиновая лодка - это очень неустойчивое плавсредство и легкомысленно думать, что управлять ею легко и безопасно. Это не так. И когда Кучковский стал проверять сеть, ему пришлось в какойто момент перегнуться через борт, а может быть даже встать коленями на борт, тем самым он переместил свой центр тяжести за пределы лодки, а вес у него, думаю, был за сотню килограмм, в результате он мгновенно оказался за бортом, в холодной воде. Лодка перевернулась вверх дном и каким-то чудом Анатолий успел ухватиться за веревку, которой обычно мы привязываем ее к берегу. Если бы он не успел и лодка уплыла бы от него, ему пришлось бы совсем туго. Конечно, он умеет плавать и ничего страшнее, чем побывать в холодной воде, не случилось бы, если бы он не запутался в сетке. Это было страшно. Сетка тянула его вниз, мгновенно намокшая одежда и споги тоже превратились в тяжелый груз и при попытке освободиться, он запутывался еще больше. Когда я подплыл к нему, на поверхности воды была только голова и одна рука, которой он судорожно сжимал конец веревки. Он фыркал и отчаянно матерился. Я пока не понимал, что надо делать, но как мог его успокаивал. Наверное, и себя тоже. Решение пришло мгновенно. У меня с собой был нож, который висел на поясе, я его выхватил и стал просто вырезать его из сетки, что оказалось не очень простоВ конце-концов я разрезал сетку поперек и мы с Анатолием, окончательно запутанным в сеть, мало-помалу вместе с лодкой и обрубком дерева добрались до берега. Олег Матвеич с Димкой помогли мне выбраться на берег, а Анатолия мы вытаскивали втроем. Мы освободили его от остатков сетки, кстати в ней оказалось несколько некрупных окуней, испуг прошел и мы уже начинали шутить и посмеиваться друг над другом. Потом мы с Кучковским разделись, пришлось догола, у кого-то нашлись запасные штаны, кто-то снял с себя свитер и первым делом мы выпили дружно по хорошей дозе водки, чтобы побыстрей согреться. Олег Матвеич подбрасывал в костер сухие дрова, Димка оживленно крутился между нами, мы грелись и сушили намокшую одежду. И на это ночное приключение мы смотрели уже совсем другими глазами. Бурно и весело обсуждали происшедшее, используя сослагательное наклонение: а вот если бы не оказалось ножа, если бы не было веревки у лодки и т.д. А потом мы пели песни. Первым номером была, конечно, "Ой мороз, мороз" (тошнит от нее), затем "По Дону гуляет...", потом "Ой рябина кудрявая" и далее по списку. Мы горланили со всей силой своих вокальных способностей. Пел Кучковский, я подпевал, как мог. Олег Матвеич, естественно, не пел. Он считал это ниже своего прибалтийского достоинства. Но деликатно и терпеливо слушал. Димка с интересом на нас поглядывал и, как мне показалось боковым зрением, с пальцем у виска. Но и ему тоже не было скучно. Потом мы немного поспали возле костра на пружинистых постелях из еловых веток.
                Утром к нам пришел тягач и мы поехали, куда хотели. Ехать надо было километров двадцать по некоему подобию дороги. Это был зимник, по которому летом никто не ездил и наш водитель, уважая себя, ехал не по старому следу, а рядом, по целине. Это было грамотно хотя бы потому, что по старому следу можно было угодить в такую трясину, из которой самостоятельно было бы не выбраться. А помощи здесь ждать неоткуда. Лес сменялся открытыми болотами и часа через два, если верить карте, мы приехали на место. Была речка, но ее совершенно не было видно. По обеим берегам она заросла травой и кустарником выше человеческого роста и подступиться к берегу было почти невозможно. Ветвистые кусты ивы на обеих берегах порой переплетались верхними ветками между собой так, что образовывали нечто похожее на крышу над руслом реки. Русло же было шириной метров до десяти и местами довольно глубокое и по всем признакам, рыба здесь должна быть. Мы попытались забросить удочки, но почти каждый заброс сопровождался зацепом за ветки деревьев, свисающих над водой. Но каждый удачный заброс был вознагражден поклевкой. Рыба была и нам все-таки удалось поймать несколько хариусов. Мы все находились на одном берегу недалеко друг от друга и вдруг одновременно услышали странный звук и треск сучьев на противоположном берегу. Потом тишина и через минуту-другую снова треск, но уже ближе. Мы затихли и понимающе переглянулись. Это был, конечно, он. Медведь! Нас предупреждали. Мы знали, что вряд ли были ему очень интересны в такое время, но перспектива столкнуться с ним нос к носу нам мало улыбалась. И мы решили не искушать судьбу и на этом завершить эту рыбалку. А косолапый пару раз коротко рявкнул и не спеша двинулся в сторону от нас. Мы видели только, как верхушки кустов шевелились ему в след. А мы вернулись на свою базу.
               
                На следующий день мы рыбачили на озере. Сначала мы с Димкой рыбачили с лодки, Анатолий и Олег Матвеич с берега. Потом наоборот. Клев был средний. Ловился некрупный окунь и плотва. Но я поймал ерша. Ну поймал и поймал. Я что-ли ершей не ловил? Еще в детстве. Но этот ерш был всем ершам ерш. Достойный книги Гиннеса. Обычно ершей размером больше четверти не бывает. Я же поймал ерша размером с хорошего окуня. А когда он ощетинился всеми своими многочисленными колючими плавниками и жабрами, то стал похож скорее на какого-то страшного морского ежа из Красного моря, чем на маленькую речную рыбку. Жаль, что у нас не было фотоаппарата. Но были свидетели!
                Вечером варили уху. Самая вкусная рыбацкая уха считается как раз из ершей. Мы сварили из окуней. Получилось не хуже. Уха, сваренная на костре из любой свежевыловленной рыбы и на воде именно из того же водоема, где она жила и с добавлением немного водки, имеет неповторимый, специфический вкус и аромат. Описать словами это невозможно. Это надо испытать! А все вкупе: рыбалка, костер, уха, и, конечно, водочка под уху, это все, как праздник души и тела, запоминается надолго. Потом снова были разговоры и случаи из жизни. У каждого рыбака и любителя природы на памяти всегда имеются неординарные случаи, которые они любят рассказывать в такой интимной обстановке, с использованием всех превосходных степеней и максимального размаха рук. Были и уменя такие воспоминания. И когда до меня дошла очередь, я тоже вспомнил одну рыбалку.
               
                Пару лет тому назад я еще работал в сейсмопартии, база которой стояла в устье небольшой тундровой речки Сандивей. Замещал начальника и занимался обустройством и подготовкой партии к новом сезону. Середина лета и размеренная, неспешная, даже ленивая жизнь оставшихся в поселке нескольких человек не нарушалась никакими более-менее заметными событиями. Каждый занимался своим делом, а в свободное время, корого было много, кто-то рыбачил, другие собирали ягоды-грибы, а кто-то играл в карты. Однажды утром, часов в девять ко мне без стука ворвался радист Саня, единственный человек, которому разрешалось вести себя так бесцеремонно. Но не так же рано. Он любил поспать. И с порога: "Спишь, начальник? А рыба идет! А ты спишь!" Я ему: "Какая рыба, Саня, куда идет? Ничего не понимаю." Он был возбужден, суетился и торопил меня скорей собираться и выходить на речку. Он был старожилом в этой партии и как-то рассказывал мне об интересном явлении, которое происходит один раз в году и продолжается всего один или два дня. Суть его заключается в следующем. Ранней весной, во время половодья по большой воде, рыба, в основном язь, заходит по малым рекам в самые верховья, затем в озера, где много обильного растительного корма и там кормится до поры до времении, как говорят, нагуливает жир. Подходит время, когда реки и озера начинают резко мелеть, а вода уходить, рыба, каким-то своим природным чутьем, непонятным нам, людям, начинает дружно выходить со своих "пастбищ". Она спешит, чтобы не остаться там и не погибнуть, так как часто эти реки и озера не только мелеют, но пересыхают совсем. Рыба, жирная, упитанная "скатывается" вниз по течению в более крупные реки, где и продолжает свою жизнь до следующего цикла. Увидеть это явление своими глазами - большая удача и так везет далеко не каждому. Нам повезло! Рыба, действительно, шла! Ее было много и ее было видно. Язи медленно и вяло, словно нехотя, двигались вниз по реке вместе с течением. Их горбатые спины торчали из воды то там, то тут. Я стоял, как завороженный, смотрел на это очередное чудо природы и не мог оторваться. В реальность меня вернул Санек: "Давай, начальник, надо торопиться, а то все закончится." У него на берегу уже была готова сетка, которую мы должны были натянуть поперек реки, закрепить ее на обоих берегах, а низ сетки закидать камнями, чтобы течением ее не поднимало и вообще не унесло.Течение было приличное, а вода холодная. Купального сезона в тех местах почти не бывало. Только экстремалы иногда решались искупаться в самое жаркое летнее время. Что бывало крайне редко. Сегодня было совсем не жарко. Но мы сделали это! Натянули сетку, закидали камнями, а через полчаса уже вытаскивали ее, набитую язями ярко-янтарного цвета, с красными плавниками, крупными, как на подбор, одинаковыми и жирными. Мы бросали язей прямо на берег, в кучу, освобождали сетку, чтобы еще раз ее закинуть в реку. Мы еще дважды ставили сетку и наловили много рыбы. Мы не думали о том, что мы будем с ней делать. Это был азарт. Это не жадность. Такой случай выпадает один раз в жизни и не использовать его было бы глупо.Что бы я сейчас рассказывал моим собеседникам? Часть рыбы мы сразу же раздали работникам. Всем желающим. Часть засолили, насколько хватило соли. Часть пытались заморозить. Для этого было необходимо найти место с вечной мерзлотой. Но для этого надо было где-то в низине снять верхний, оттаявший слой грунта, докопаться до мерзлоты, уложить туда рыбу и надежно закрыть от ночных непрошенных гостей. Наверное, мы небрежно проделали эту работу, так как назавтра там рыбы уже не было. Песцы и лисы или еще кто-то покрупнее визиток не оставили и спасибо не сказали. Потом мы соленых язей еще коптили, вялили и долго ели. Сначала они были очень вкусные, потом стали надоедать. Но воспоминания остались.      
                24.03.2014.