Особняк Коршуна.
Слушая рассказ Андрея, Олег Сергеевич не смог удержаться от ядовитого смешка.
- Ну ты даёшь. Железные нервы. Хочешь сказать, сбив Лорнева и кинув машину во дворе ближайшего дома, ты вернулся и помог оттащить тело этого безнесменчика на тротуар, после присоединившись к галдящей кучке людишек? Вот это да. Я всегда знал, что ты мастерски справляешься с заданием, но чтобы так ловко и изобретательно, признаться не ожидал.
Взирая на довольную физиономию «палача», Коршун не медля ни секунды достал запечатанный конверт и отдал его Андрею.
- Здесь всё необходимое, включая обратный билет до Киева. Где-то через месяц ты мне понадобишься, чтобы довершить начатое до конца – убрать голубков. А пока можешь возвращаться домой.
Молодой человек кивнул и наспех попрощавшись с Коршуном, поспешно вышел из гостиной. Из окна проследив за отъезжающим автомобилем, Олег Сергеевич вернулся к прерванному делу, а именно, к тысячному перечитыванию документа, подтверждающего абсолютное и единоправное им владение контрольным пакетом акций. В нём поднималась приятная сила могущества и всевластия, всё выше и выше, вознося на хрустальный пьедестал короля.
С самых юных лет он учился воздействовать и подчинять людей себе, но никак не подчиняться. Тщательно созданный и отшлифованный годами образ нравственного принципиального бизнесмена, не фигурирующим в связях криминального толка, очень помогал Коршуну в планируемых махинациях. Он позволял ему беспрепятственно общаться и входить в доверие к необходимому на конкретном этапе операции, человеку. Определённая часть гипнотического воздействия Коршуна была врождённа, но многое он выработал сам, усиленными настойчивыми тренировками. Когда-то давно, снедаемый неприязнью и гадливостью, он бежал из родных пенатов в далёкие неведомые края. Полный честолюбивых замыслов и высоких целей, он стремился, как можно дальше уйти от той безысходности и никчёмности, в которой пребывал с момента рождения. Москва манила радужными огнями и грандиозными перспективами будущего. Она, как пламя, притягивало мотыльков и бабочек, слетающихся с разных концов обширной территории России, в поисках признания и богатства. К сожалению, воздушные замки и призрачные мечты слишком часто рушились под гнётом прозаичной и подчас суровой реальности. Но мальчик был уверен, только беспринципный, безнравственный, и по-настоящему хитрый человек способен возвыситься над миром, подчинив глупых зависимых людишек собственной воле. Он строил дерзкие коварные замыслы, и стремился во чтобы то ни стало притворить их в жизнь. Влекомый неизменным девизом: «Побеждает сильнейший», совсем еще юный Олег, шёл по трупам и головам, ради достижения задуманного. Его безмерная самонадеянность и неуёмная жажда безграничной власти сделали свое дело. Он действительно достиг всего желаемого. И Олег Сергеевич никогда не оборачивался назад, его попросту не волновало, сколько искалеченных судеб и безымянных могил осталось там, у подножья ступенек Парнаса. Он был на самом верху. Он был богом – человеком, плевавшем на законы, этику, и мораль. Но чем выше он поднимался по общественной лестнице, тем всё более усиливалась внутренняя неудовлетворённость и потерянность. Неверно истолковывая импульсы душевной потребности, его воспалённый мозг придумывал всё более экзотические виды преступлений. И пиком гениальности стал конечно же «клуб братьев». И ни одна кровинка не шевельнулась в окаменевшем, словно статуя сфинкса, сердце Коршуна. Ни один нерв не дрогнул в стальных жилах мужчины. Ни смягчился взгляд, и ни потеплел голос, когда пятеро неискушённых наивных мальчишек с детской непосредственностью и любопытством взирали на статный силуэт незнакомца. Но и это не принесло ему ожидаемого успокоения и счастья. В погоне за собственной тенью он полностью растерял человеческий облик, и скорее походил на первобытного неандертальца, следуемого принципу: « Кто первым ударил, тот и прав». Такая философия высокого подняла Коршуна в рейтинге успехов и признаний, но в рейтинге жизненных ценностей и приоритетов он не далеко ушёл от своих родителей. Изменение географии и только. Внутри Коршуна обитало несчастное серое существо – поблёкшего, затерянного, и нереализованного до конца человека. Компенсируя это чудовищной необузданной агрессивностью и крайне редким цинизмом, он всё сильнее озлоблялся на мир. Вот и сейчас, с непринуждённостью хозяина расположившись в большом удобном кресле и не спеша оглядывая роскошно обставленную гостиную, он отчего-то сердился и хмурился. Перед ним лежал листок – продукт умело проведённой операции. Всё получилось так как он и хотел. Лорнева больше нет. Владу и Маше также уготовано местечко на небесах. Акции отныне принадлежат ему.
Но за мимолётной радостью вновь наступило знакомое опустошение. Он был богат, влиятелен и … ничтожен. В отличие от отца, жалкого мечтателя и нелепого изобретателя, Коршун предпочёл действовать, когтями и зубами пробивая себе райское местечко под солнцем.
И никто не мог противиться ему или безнаказанно бросить вызов. Достаточное количество ниточек покоилось в цепких когтистых лапах Коршуна, позволяющих ему уверенно называться громким словом, - правитель. Всё бы ничего, да вот беда, искусственное солнце не даёт тепла и не согревает погрязшую во грехе душу.
Его взгляд метался из угла в угол, давая питание извращённому сознанию Коршуна. Мозг придумывал очередную закрученную партию игры. И так до бесконечности. Получая одно он моментально переключался на другое. В этом и состоял глубинный смысл существования Коршуна, в постоянной схватке с невидимым врагом. И чем глубже он увязал в собственной мерзости, тем обширнее становился внутренний вакуум мужчины.
Полностью поглощённый разработкой очередной махинации, Коршун и не услышал, приглушённые хлопки с внешней стороны дома, тихий скрип двери, и осторожные крадущиеся шаги незваных гостей.
И лишь громкое покашливание невидимого субъекта за спиной, вывело Олега Сергеевича из ступора. Вздрогнув от неожиданности, он ещё какое-то время тупо разглядывал французские обои, прежде чем обернуться. И ему не обязательно было видеть лица незнакомца. Он знал, кто это. Хребтом чувствуя безжалостный взгляд и победное ликование, Коршун криво усмехнулся. Шаги приближались, и секунды спустя, тёмный силуэт угрожающе навис над ним. Коршун взглянул вверх. Их глаза встретились. Какое-то мгновение они неприязненно смотрели друг на друга. Первым нарушил затянувшееся молчание Мокин.
- Видимо, ты меня уже похоронил, Коршун. Что ж придётся тебя разочаровать. Как видишь, я в прекрасном здравии и отлично себя чувствую – гневно сверкая глазами, произнёс Мокин.
Следя взглядом за мерными передвижениями «вестника», Коршун нахально улыбался.
- Лыбишься, значит. Ну, лыбься, пока можешь – прошипел Анатолий, придвигаясь ближе.
- Немедленно, отойди от него – встревожено выкрикнул чей-то голос.
Резко обернувшись, Коршун потрясённо уставился на возникшего в дверях гостиной, «волка».
- Я же предупреждал тебя, никогда, ни при каких обстоятельствах, ни смотреть в глаза – укоризненно – нарицательно продолжал «волк», сделав вид, что попросту не заметил, ошарашено впившихся в него зрачков Олега Сергеевича. Закончив читать наставления Мокину, Сторовцев повернулся, и как ни в чём не бывало кивком поприветствовал бывшего друга и соратника. Коршун непонимающе переводил взгляд с «волка» на «вестника» и с «вестника» на «волка».
«Интересно, сколько ещё воскресших мертвецов явятся в мой дом, сегодня» - мелькнула ироничная мысль в голове Коршуна. А в слух он достаточно спокойным тоном осведомился.
- Ну и что дальше?
С вызовом, откровенно читающимся в его глазах, он смотрел на обоих мужчин.
- А дальше ты поедешь с нами, прямо сейчас. Вставай и пошли, если не хочешь чтобы тебя вытолкали пинками.
И уловив искорку страха, секундно пронзившую плоть Коршуна, губы Мокина тронула лёгкая насмешка.
- Что, Великий и Могущественный Гудвин испугался?
- Я ничего не боюсь – в тон Мокину отпарировал Коршун, и гордо поднявшись, величественной размеренной походкой двинулся к выходу. Под ехидное улюлюканье мужчин, он дошёл до припаркованной возле крыльца, чёрной иномарки «волка», и был грубо втолкнут «вестником» в её салон.
Недалеко от них, погасив фары и пытаясь производить меньше шума, притаился синий «Опель». Слегка обескураженный водитель зорко следил за происходящим. То, что эти люди не друзья Коршуна, он понял сразу. И как только иномарка тронулась с места, он также завёл двигатель. Стараясь не упустить машину из вида, и всё же держась на почтительном расстоянии, Влад Герцев незаметно следовал за ними.
За всю дорогу Коршун не проронил ни слова. К чему слова, если Олег Сергеевич отчётливо осознавал безвыходность ситуации. То что охраняемая его часть «Орцыв» была профессионально ликвидирована несколькими контрольными выстрелами в висок, Коршун убедился, едва ступив на крыльцо. Но то, что в данную минуту, в районе Краснопресненских бань, вместо хорошего парка, добротное количество свинца досталось и другой части «Орцыв», он и не подозревал. И пока машина «волка», петляя и заворачивая, преодолевала километры шоссе, его ребята справившись с заданием стремительно покидали территорию бань.
Обернувшись, Мокин мельком бросил взгляд на лицо Коршуна, и сразу отвернулся Молчание этого человека его злило. Бойкость и вызов, с которыми держался Олег Сергеевич начинала раздражать «вестника».
«Ну, ничего – успокаивал он себя – скоро, совсем скоро, я собью эту дурацкую ухмылку с твоей рожи. Будешь блевать собственной кровью. Герой, хренов». Мокина переполняла давняя затаённая ярость. Он был полон презрения. Во всех жизненных неудачах и поражениях он винил Коршуна. И на одной лишь ненависти, «вестник» мог пробежать тысячу километров, сразиться с сатаной и всеми его приспешниками, он мог покорить неприступные склоны Эвереста, и победить неподдающиеся лечению смертельные вирусы. Настолько велика была сила ненависти к этому человеку. Сила, заставляющая дышать и бороться.
Искоса метнув взгляд в маленькое машинное зеркальце, Мокин нахмурился. Отразившаяся непроницаемость Коршуна, и готовность гордо принять любые ниспосланные ему муки, выводило из себя, и без того накалённого до предела Анатолия. Отодвинув в сторону зеркальце, он перевёл взгляд на «волка».
- Ну и где твой грёбаный завод? Долго ещё ехать? – раздражённо рявкнул Мокин.
- Слушай, успокойся. Автомобиль и так несётся на запредельной скорости – устало отвечал Сторовцев – Минут через 30 будем на месте. Расслабься, всё идёт как и планировалось, просто идеально, без сучка и задоринки. Ты ждал столько лет, так неужто не можешь потерпеть сущую малость. Мы уже почти приехали.
Мокин молча отвернулся к окну, и закурил. Непроглядная темнота, изредка рассекаемая фарами проезжающих машин, пробуждала самые низменные порочные страсти. Она будоражила кровь, воспламеняя и усиливая потоки лихорадочного зловещего огня, тайной, глубоко запрятанной струнки души.
Как оборотень при полной луне обрастающей шерстью, Мокин обрастал чувством сладкого предвкушения крови. Мрак ночи высвобождал зверя, даруя ему защищённость и животную ненасытность. Это было сродни болезни, взявшей ростки из страха и безнадёжности.
Болезни, ставшей хроническим наваждением плоти. В каждой новой жертве, он видел лицо Коршуна. В сотне падших женщин, мелькал лик врага. И, всякий раз, насилуя и терзая шлюх, он мстил Коршуну за некогда им испытанную боль, униженность и растоптанность. Он вбивал кол в Его сердце, вонзая клинок ножа во влажную разгорячённую женскую плоть. В ту, роковую ночь, последние проблески человечности были преданы земле. Воскресший из небытия, во имя зла и хаоса, «вестник» не знал жалости и сострадания. Озлобленный, ожесточённый на мир мужчина сеял лишь разруху и смерть. И единственным живительным бальзамом загрубевшей пропитанной ядом души, явилось возмездие. Он выбрал путь мщения и ненависти. И сейчас, как – никогда, Мокин был близок к заветной цели – жестокому уничтожению Коршуна. В предвкушении незабываемого зрелища, а именно таким оно и обещало стать, «вестник» победно улыбнулся. Нет, он конечно же не собирался пустить пулю в лоб Коршуна. Это слишком просто. Он хотел вдоволь насладиться моральным низвержением врага, после, медленно, прочувственно, убивая каждую клеточку поганой плоти Коршуна, - приблизить его незабвенный миг конца. Он ожидал увидеть, просящий взгляд Олега Сергеевича, слёзы на щеках, моление о пощаде, крики о помощи. Он ожидал увидеть жалкого, раскаявшегося, надломленного и ничтожного человечка, полностью поверженного им. Богатая фантазия Мокина уже рисовала яркие, чудовищные картинки предстоящего веселья. И отдавшись на волю мечтам, он блаженно прикрыл глаза.
Машина мчалась на всех парах, на развилке, едва нос к носу не столкнувшись с выруливающим джипом.
- Мать их – заорал водитель, давая тормоз – Они что, бля, совсем очумарились.
- Да, ладно тебе, угомонись – попытался успокоить сидящий рядом парень – А вот я, по-моему кое-что интересное заметил.
- Да, чё ты загибаешь- заржал браток – Чё ты мог разглядеть. Эти шмари неслись, как сумасшедшие.
- Слушай, давай-ка за ними. Давай. Давай. Разворачивай тачку – и под изумлённый взгляд водителя, серьёзно добавил – Не знаю. Но, клянусь, где - то я видел эту харю. Если я прав, то пахан бабки отвалит приличные. Ну чё, пялишься, разворачивай. В конечном счёте что стоит проверить
И не успел он договорить, как синий «Опель» на такой же скорости пронёсся мимо. Братки переглянулись. Выматерившись, водитель дал по газам, и джип ровно вошёл в ряд преследующих.
- Серый, ты по-моему рябчиков переел – усмехнулся Зяба, крепче сжимая руль и прибавляя скорость. -
- И я вместе с тобой чоконулся. Те чё заняться нечем. Решил в детектива поиграть. Бля. И я, как тупой лох.
- Да не гунди ты. Барышня домашняя – перебил Серый. -
- Я же сказал, что-то здесь не так. Жопай чую, пахнет палёным.
- Нет, тебе и впрямь лечиться надо – покачал головой Зяба. -
- Посети этого, как его, психа, ну психоаналитика.
- Слушай – отмахнулся Серый. -
- Давай позже потолкуем кому из нас лечиться надо. Насколько я знаю ты конкретно подсел на героин. У тебя уже мозговые извилины не варят.
- Ты чё бля, наезжаешь – окрысился Зяба – Ты у нас тоже не без грешка. Святоша нашёлся.
- Заворачивай. Чё не по шарам поворот – заорал Серый.
- Ещё бля на меня рыкнешь, тебе не по шарам будет – угрожающе произнёс водитель, давая задний ход и заворачивая.
- Ладно, не кипятись – пошёл на мировую Серый – Если я не прав и мы просто потеряем время, то 100 баксов с меня.
- 200
- Ну хорошо, 200 – согласно подтвердил братан. А теперь постарайся не потерять их из виду. Считай это моя прихоть. Я буду Шерлок Холмс, а ты, доктор Ватсон – и под ехидный смешок Зябы, добавил – В крайнем случае 200 баксов твои. Скажем так, это ещё одна моя маленькая слабость.
- Ну, ну – искоса бросив взгляд на говорившего, иронично кинул водитель.
Вдруг Серый напрягся, внимательно всматриваясь в темноту.
- Смотри – махнул он рукой, указывая Зябе на здоровенное здание вдалеке.
- Это старый завод. На данный момент он заброшен. Гляди-ка, там ещё две машины. Скорей всего только подъехали. Фары горят, но людей не видать. Попробуй заехать с задней стороны здания. Да выруби ты машинное освещение дороги. Заметят же.
- Хватит командовать. Без тебя соображаю – огрызнулся Зяба.
- Притормози здесь. Отсюда лучше просматривается главный вход.
Укрывшись в кустах, с боковой части завода, они дружно припали к стеклу, неотрывно следя за чёрной «Вольвой»» «волка».Из автомобиля вылезли два мужских силуэта и силком вытащили третьего. Один силуэт отделился и направился к входной двери. Но не успел он взяться за ручку, как дверь отворилась, и в тусклом фонарном свете возникли морды четырёх громил. Кивком поприветствовав друг друга, мужчины двинулись внутрь. Но таинственный силуэт внезапно замер на пороге, и обернувшись, махнул двум другим, стоявшим возле машины, людям. И криком оповестив ночную тишину: - «Вестник», всё в порядке. Веди «его». - Исчез в дверном проёме. В джипе на секунду воцарилось молчание. Наблюдая за тем, как здоровенный детина пинками подталкивает ко входу низенькую фигурку старика, один из братков довольно присвистнул.
- Вот это, да – первым прервал затянувшуюся паузу Зяба.
- Чёрт побери. Я не ослышался. «Вестник», собственной персоной. А мы то с ног сбились разыскивая этого ублюдка.
Фраков будет в восторге.
- Точно – ухмыльнулся Серый, доставая сотовый. – Я звоню Фракову. Ему будет интересно узнать эту новость.
Ловким движением набрав номер, он попытался как можно компактнее и понятнее разъяснить пахану сложившуюся обстановку. И получив добро на немедленную ликвидацию, отключил связь.
- Чё он сказал. Подмога будет – спросил Зяба, всё это время усиленно прислушиваясь к разговору с Фраковым.
Серый отрицательно покачал головой.
- Они не успеют. Слишком далеко от Москвы. Да и ещё одна тачка непременно привлечёт внимание. Нам придётся действовать самим. Воспользуемся эффектом неожиданности. Застанем их врасплох и по-одному перестреляем. Глушитель у тебя с собой.
Поморщившись, Зяба кивнул.
- Замечательно – продолжил Серый – Сначала очень тихо и осторожно убираем тех четырёх громил – он ткнул пальцем в сторону амбалов, как по мановению волшебной палочки, возникших с внешней стороны здания.
- А потом, заходим внутрь, и автоматной очередью укладываем «вестника» и его дружков. Главное – мгновенность. Им нельзя дать опомниться, иначе мы трупы. Ясно? – вопросительно взглянул на водителя, Серый.
Хмуро кивая, Зяба тяжко вздохнул.
- Не нравится мне всё это. Их по меньшей мере семь, а нас только двое. Да, к тому же патронов отсилу 20-ть.
- Хватит гундеть. Ты лучше подумай, сколько бабок отвалит пахан.
- Если мы будем живы – хмыкнув, в тон ему отпарировал Зяба, покидая салон автомобиля.
- Ты куда? – навинчивая на ствол глушитель, полюбопытствовал Серый.
- По нужде. Или ты предпочитаешь, чтоб я сходил на сиденье? – гадливо улыбнувшись, Зяба исчез в кустах.
- Придурок – бросил ему в след Серый, и взглянув в лобовое стекло, замер, сосредоточено устремив взгляд вдоль.
- Ну вот, ещё один гость. Теперь я надеюсь все в сборе – отложив пистолет, ледяным тоном произнёс Серый, наблюдая за быстрыми передвижениями Влада Герцева от синего «Опеля» до входной двери здания, и усмехнулся, взирая, как воспользовавшись отвлечённым галдежом охраны, парень незаметно проскользнул внутрь.
А на первом этаже, в помещении некогда бывшей мастерской завода, «вестник» отчаялся в всевозможных способах сломить волю Коршуна. Не помогали ни угрозы смертью, ни сигаретные прижигания, ни побои. Коршун наотрез отказывался сделать перепись контрольного пакета акций на имя Мокина. Уже в течении часа шла непрерывная молчаливая борьба характеров, увы не в пользу Анатолия. Упрямству и стойкости Олега Сергеевича можно было только позавидовать. Его не пугала ни генна огненная ада, ни боль, ни очевидная кончина в стенах полуразрушенного здания. Ничто из того, что могло бы оправдать надежды «вестника». Но Мокин был готов к этому. Он отлично знал Коршуна, и разумно предполагал возникновение определённых трудностей на пути полного сломления врага. У него в запасе оставался главный козырь, которым он сейчас и намеревался ходить. Внимательно посмотрев на ухмыляющуюся физиономию Коршуна, Мокин как-то по-особому пакостно улыбнулся в ответ, и утвердительно кивнул рядом стоящему «волку». Тот, в свою очередь достал из кармана маленькую кожаную коробочку, по форме напоминающую мини – дипломат. Набрав нужный код и легко открыв, Сторовцев очень осторожно вытащил из её недр наполненный мутноватой жидкостью медицинский шприц. Мокин, заворожёно следивший за действиями «волка», в какой-то миг перевёл взгляд на Коршуна. Тревога, мелькающая в глазах Олега Сергеевича приятно порадовала «вестника». Пришла пора финальной части поединка. Его звёздный миг.
- Ты молодец. Хорошо держался – обращаясь к Коршуну, произнёс Мокин – Знаешь, я уважаю достойных противников – и под настороженно - враждебный взгляд Олега Сергеевича, улыбнувшись, продолжил.
- Я не буду тебя убивать. Ты будешь жить с моим именем на устах ещё какое-то время. Жить, чувствуя, как жизнь медленно, по капелькам утекает из некогда сильного мужского организма. Жить, каждое утро рассматривая шею, не опухли ли лимфатические узлы. Жить, закрашивая бледный синюшный оттенок губ и синяки под глазами. Жить, закашливаясь до хрипоты и чувствуя сумасшедшую усталость.
Мокин аккуратно взял из рук «волка» наполненный шприц, и держа его перед собой, напротив напряжённого лица Коршуна, продолжил.
- Но у тебя будет огромное преимущество перед такими же, как ты – достаточное количество денег, чтобы купить пару лет мучительного болезненного существования. Кажется, я ничего не забыл. Ах, да, какой же я рассеянный. Тебе вероятно интересно узнать, что же содержится в этой стекляшке – и театрально выдержав паузу, для более эффектного завершения, произнёс, ставя ударение на каждом слоге.
- Это, дорогой мой, чума ХХ века – СПИД. Неизлечимый доселе вирус и самая страшная смерть. Это лишает полноценного функционирования в человеческом обществе, и делает человека изгоем, полностью огорождённым от окружающего мира. Это твоя смерть, Коршун. И заметь, перед тобой не заражённая кровь, а вирус в чистом виде. Так что болезнь будет прогрессировать в удвоенном ритме. Я рад, что акции «Межпланент – Континенталь» на сей раз сослужат достойную службу.
И заметив неподдельный ужас и беспокойство Коршуна, Мокин двинулся к нему. Крепко сжимая в пальцах шприц он приблизился к сидящему на досках, в кровь избитому и отпечатанному десятью ожогами, мужчине.
- Что скажешь? – присаживаясь рядом, спросил «вестник».
- СПИД или акции? Сейчас всё зависит от твоего ответа.
- Ты ведь в любом случае меня убьёшь – еле шевеля побледневшими губами, пролепетал Коршун.
- Да, убью, но быстро. Ты даже не успеешь ничего почувствовать. Просто пуля пройдёт в головной мозг и наступит мгновенная смерь. Раз и всё.
Коршун обречёно прикрыл веки и хрипло выдавил – Согласен.
- Что? Я плохо слышу – издевательским тоном произнёс «вестник» - Что ты сказал?
- Я сказал, что перепишу эти чёртовы акции на твоё имя – истерично завопил Олег Сергеевич.
- Я сказал, ты победил, а я проиграл. Я сказал, что согласен. Да. Да. Да. Да. Да. Доволен? Теперь ты доволен? Я перепишу, но с одним условием. Пока я буду писать, ты выльешь содержимое шприца на пол. Только так и не иначе.
Мокин изучающе посмотрел на силуэт испуганного забитого подступившем страхом человечка. Наконец-то он смог сорвать маску напыщенного высокомерного богача и обличить истинный лик Коршуна.
Он увидел его таким, каким тот и являлся на самом деле - трусливым слабым параноиком. Репутация, честь и здоровье – самые важные составляющие имиджа Коршуна. Всё, что волновало и заботило его. На этом и решил сыграть Мокин. Идея «волка» о заимствовании из экспериментальной лаборатории Вич – инфекции, пришлась к душе «вестника». Успех был обеспечен. Он знал, Коршун не выдержит и мысли о подобной участи приговорённого. А самоубийство не в его духе. Понятие, что слабаки собственноручно уходят из жизни – неверно. Для подобного поступка нужна недюжинная смелость. А Олег Сергеевич не обладал подходящей к этому отвагой. Отдать распоряжение о ликвидации – пожалуйста. Где-то там, далеко, спрятавшись за чужие спины – это, да. Но самому, лицом к лицу столкнуться со смертью и не боясь посмотреть ей в глаза – не мог.
Именно на это и рассчитывал Мокин. И не ошибся. Безудержный страх сковал плоть Коршуна. В таком состоянии он был готов на всё. Ещё минуту в помещении стояла напряжённая тишина. Вдоволь насладившись разглядыванием поверженного врага, Мокин согласно кивнул.
- Идёт. Ты переписываешь акции, а я в это время потихоньку выдавливаю жидкость из шприца. Но учти, вздумаешь вилять, я не колеблясь введу её в тебя. Достаточно нескольких капель и ты заражён. Учти это.
И стараясь избегать прямого взгляда, он ещё раз обернулся на угрюмо молчавшего Коршуна, и поднялся с доски.
«Волк» подошёл к Олегу Сергеевичу, и лично вручив бумажку с ручкой, отошёл чуть поодаль. Стискивая корпус ручки дрожащими пальцами он приступил к тому, что ему было велено – переписи акций на имя Мокина Анатолия. Искоса наблюдая за «вестником», медленно спускающим смертоносные капли со шприца, Коршун продолжал выводить чёткие буквы на бумажном листе. И по мере его продвижения, содержимое шприца также пустело. И к тому времени, как Коршун закончил писать, вирусной жидкости больше не осталось.
Влад тихо проскользнув мимо здоровенных амбалов, стоявших у центрального входа в здание, и стараясь не производить шума, пошёл на звук раздающихся голосов. Приблизившись, Влад остановился, и спрятавшись за пустым дверным проёмом, усиленно прислушивался к разговору. Постояв так ещё какие-то минуты и уловив смысл всего происходящего, Влад уверенно вышел из укрытия и двинулся вперёд. Всю необходимую информацию он уже получил и прятаться дальше не видел смысла.
- Доброй ночи, господа. Если я не ошибаюсь, Вы делите акции Лорнева – Внезапно раздавшийся голос привлёк внимание всех присутствующих. Несколько растерянно и изумлённо они взирали на возникший, словно из ниоткуда, силуэт молодого человека. Появление Влада Герцева слегка обескуражило мужчин. И первым пришёл в себя «вестник». Справившись с возникшем оторопением, он расхохотался. Его смех зловещими громовыми раскатами отдавался в стенах полуразрушенной мастерской, наглухо заваленной досками и ненужным хламом. В стенах казни и самосуда. Веселье Мокина удручающе подействовало на остальных. Все, включая «волка», испуганно поёжились. Настолько откровенно мрачен и дик был смех «вестника». Смех, не предвещающий ничего хорошего.
Заметно поуспокоившись, и всё же сохраняя лёгкий налёт насмешливости лица, он обратился к Владу.
- Ну что ж. Приятно познакомиться. Твоё имя я отлично знаю. А вот моё думаю тебе интересно будет узнать. Меня зовут Анатолий Мокин или по-простому «вестник». А это – он ткнул пальцем в сторону возбуждённо сопящего старика – Это наш, всеми любимый и уважаемый Коршун Олег Сергеевич…
И под пристальный взгляд Влада, продолжил – Хочешь, я расскажу тебе одну сказочку. Поверь, тебе будет полезно просветиться. Но сначала ответь мне, как ты нашёл это место?
- Я следил за вами от самого дома Коршуна.
- Следил? – переспросил его Мокин. Значит ты один, великолепно, просто здорово. Предысторию этого я и сам могу предположить. После гибели Лорнева, кое-что стало доходить до твоего затуманенного пылью сознания, и ты решил пообщаться с виновником операции, Коршуном. Так? – вопросительно взглянув на Влада и получив утвердительный ответ, возобновил монолог Мокин – значит, так. А хочешь правду? Ту самую, что скрывалась от тебя годами - он ещё раз ткнул пальцем в Коршуна, по-прежнему молча сопящего в углу. – Он не спас тебя, напротив, разрушил твою жизнь, ради собственной глупой прихоти. Однажды, этому благороднейшему и добрейшему человеку, в голову пришла оригинальная мысль – создать «клуб братьев». Отправив своего верного помощника на выполнение мерзкой затеи, Олег Сергеевич нетерпеливо ожидал результатов. А мерзость её в том. что по плану Коршуна, пять ничего не подозревающих мальчишек были похищены из родных обиталищ и привезены в дом Коршуна. – Следя за тем, как меняется выражение глаз Влада, сменяя непонимание гневом, Мокин удовлетворённо хмыкнул, и продолжил – Конечно, не все они были похищены, кого-то выкупили у родителей, а кого-то и впрямь подобрали. От свидетелей, естественно, попытались избавиться, пожалуй, до нынешних пор дожил лишь Лорнев. Он был оставлен по чисто безопасным соображениям. Слишком большая шумиха поднялась с исчезновением его сына. И рисковать более, просто не посмели. Коршун был необычайно доволен гладкостью проведённого дела. И распределив мальчиков по разным городам, он занялся их полноценным образованием. Позже, для проведения своих скрытых махинаций, он специально обучал и подготавливал разделённых по разным категориям, уже повзрослевших юношей. «Клуб братьев» имел в своём арсенале: палача, вора, ловкого махинатора, компьютерного гения, и конечно же тебя – красавчика ловеласа.
Каждый из Вас был лишь орудием в умелых руках Коршуна. Ни о какой привязанности и речи здесь нет. Этот субъект, сидящий перед тобой, любит и обожает только себя. На себя же молиться и себе же поклоняется. Всё, что перестаёт быть выгодным, теряет всякий смысл для него – Будь то просто вещь, близкий человек или преданный друг. Вот, кто такой, Коршун Олег Сергеевич. Думаю, сейчас, ты лицезреешь новый лик покровителя. Но это ещё не всё. Лорнев Сергей Георгиевич – твой родной отец. – И заметив закипающие слёзы отчаяния и боли в глазах Влада, Мокин на долю секунды выдержав паузу, возобновил рассказ.
- Да, он твой родной отец. А тебя зовут, Денис. Ты, тот самый мальчик, много лет назад похищенный с подачи Коршуна. Правда, был ещё информатор, занимающийся подбором кандидатур. С ним, как раз, и сбежала твоя мать, Мелиса. А спустя десять лет убила своего любовничка и приблудилась к стенам монастыря, где и провела последние года жизни. Кстати, буквально недавно отдав богу душу. Ну, вроде и всё, кроме одного незначительного фактора – руководил операцией я. За что и был приговорён к смерти нашим обожаемым другом. Но, к счастью, выжил.
Мокин подошёл к Коршуну и с силой тряхнул его за плечи. Тот подняв остекленевшие вороньи глаза, и смотря мимо Анатолия, на неподвижную фигуру Влада, хриплым голосом прокряхтел.
- Да, это все, правда. Ну и что теперь. Хотите знать, не раскаиваюсь ли я. Смею Вас разочаровать – нет.
Влад, с быстро нарастающем отвращением взирал на эти человекоподобные, коварные существа. Существа, лишившие его права семьи. Внутри Влада, что-то ранимое и маленькое, вероятно сердце, ныло и стонало. Чувство было такое, что что-то вспарывает изнутри внутренности, разрывая их на ровные тоненькие кусочки. Адская, невыносимая, неподдающаяся никакому описанию мука, гулом раскатывалась по венным артериям Влада. Это невозможно ни с чем сравнить, а ещё труднее пережить и не сойти с ума. Боже, как ему хотелось закричать, так пронзительно и громко, чтобы перевернулся весь этот чёртов несовершенный мир; кричать, пока не опухнет горло и не порвутся связки; кричать, пока физическая опустошённость не дарует хотя бы мимолётное успокоение растерзанной в клочья, душе. В душе, что камнем опустившись на дно, засела вина. И слишком глубоки были открывшиеся раны, как и слишком болезненны ощущаемые позывы. Влад знал, эту боль ему предстоит пронести сквозь годы, не имея возможности вырвать и забыть. Он запомнит всё, - каждый удар, измождённого страданием сердца и с трудом рвущейся наружу, каждый вздох груди.
Мокин внимательно следивший за состоянием Влада, вновь заговорил.
- Тебе не любопытно, почему я запросто выложил тебе всё? Поясняю. Потому что из этой комнаты, ты живым не выйдешь.
Но сказанные слова «вестника» не произвели должного впечатления на Влада. Он не завопил, не попытался убежать, не выказал признаки страха. Он просто продолжал стоять, с лицом, не выражающим никаких эмоций. Словно в одночасье онемевшая кукла, он не проронил ни звука. Мокин невольно возгордился стойкостью, с какой Влад мужественно принял обличающую правду. Но правило есть правило. Влад оказался не в том месте, не в то время. И за это должен был поплатиться
«Волк» напротив, искренно – сочувственно, взирал на молодого человека, так некстати явившегося в поисках ответа. Ему по-настоящему было жаль искалеченную судьбу Влада, по прихоти развращённого богача, лишившегося отца. И он не желал смерти Влада, но против воли Мокина выступить не осмеливался. И продолжал стоять, безучастно наблюдая за ходом развития событий. Но то, что произошло дальше не ожидал никто. В мастерскую ворвались двое братков с автоматами, и открыли огонь на поражение. Поддавшись внезапному порыву, «волк» подскочил к Владу и прикрыв его своим телом, повалил на пол. Струя свинца веером прошлась по телам ошеломлённых мужчин. Расстреляв почти все патроны, «фраковцы» прекратили огонь и прислушались. Всё было тихо. Врасплох застигнутые «вестник» и «волк», не успели произвести и выстрела в ответ
- Проверь – кинул Серый, кивком указав в сторону четверых, ничком распластанных на грязном полу людей. Зяба прошёл по рядам, прикасаясь к шейной артерии лежащих мужчин, и довольный результатом, вслед за Серым покинул помещение.
Какое-то время спустя послышался шум работающего мотора и звук отъезжающей машины. Эти минуты Владу показались вечностью. Расслабившись, и со свистом захватив поток хлынувшего в лёгкие кислорода, он с трудом скинул с себя отяжелевшую тушу мёртвого «волка», и попытался подняться на ноги. С третьей попытки Владу всё же удалось осуществить задуманное. И встав, слегка пошатывающейся от слабости походкой, он двинулся в конец помещения, к одиноко валявшемуся на досках листку бумаги, результату многих бесчинств и убийств. На этот раз на нём стояли инициалы Мокина, как законного владельца 100% акций «Межпланент – Континенталь». Приблизившись, Влад поднял листок и не глядя, разорвал на мелкие кусочки.
« Ну вот и всё. Фенита ля комедия» - мелькнуло в голове Влада. И обводя взглядом убитых, он на секунду задержался на «волке», и чуть слышно прошептав: - Спасибо, - покинул стены мастерской. Бегом добежав до своей машины, Герцев забрался в салон и включил двигатель. И только когда автомобиль, плавно тронувшись с места въехал на полосу шоссе, он смог облегчёно перевести дыхание. Несомненно, его спасение было истинным чудом. «Волк» кинулся на него и придавил всей массой к полу, а потом оглушительный треск пуль, и тишина. А после чей – то голос приказал: «Проверь». И Влад не помнил сколько пролежал боясь пошевелиться и задерживая вдох. Секунды ему казались часами, а минуты переходили в года. Услышав крик с улицы и скрип колёс, Влад подождал ещё какое-то время, прежде чем разрешить себе вновь дышать.
«Господи, господи – стучало в висках мужчины – Благодарю тебя, господи. Благодарю. Я только сейчас осознал, насколько прекрасна и удивительна жизнь».
А синий «Опель» Влада стремительно разрезал ночную колею автострады в направлении Москвы. Он мчался к новой, может быть, более светлой и счастливой мечте. Ему безумно хотелось обнять Машу, сказать, как сильно он её любит, и что отныне никакие ураганы и бури не потревожат их тёплое семейное гнёздышко. И ещё он хотел попрощаться с отцом. За те крохи жизненных часов проведённых с ним, он сумел по-достоинству оценить Лорнева и привязаться к этому человеку. Влад ощущал снизошедшее ему прощение бога, но какими же порой убийственными бывают эти серо-голубые небеса Великого Господа. И он не знал. – Сможет ли хоть частично затушить ту боль, что занозой засела в сердце? Сможет ли хоть когда-нибудь смело посмотреть в глаза Маши? Сможет ли он жить с мучительной тенью прошлого? – Не знал.