Не позорьте сыновей!

 
Не далее, как вчера, одна моя институтская знакомая (назовем ее Леной) поведала мне забавный случай, произошедший с ней в Париже около какой-то станции метро, название которой стерлось у нее в памяти. Хотя могу сказать – все, что случается с русскими туристами, происходит неподалеку от Эйфелевой башни. Поскольку, запуганные турфирмами, говорящими – туда не ходи, сюда не ходи, а в восточный округ – вообще не суйся, они стараются особенно от нее не отдаляться.

Лена, несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, не потерявшая кокетства, ни в одежде, ни в поведении, изо всех сил старается выглядеть как можно моложе. И это ей, в общем-то удается, поскольку. в отличие от своих ровесниц, она взаправду выглядит, и моложе, и эффектней.

Так вот она и ее двадцатилетний, сын стояли вместе неподалеку от входа в метро. Им уже не захотелось, а настоятельно потребовалось дать передышку своим ногам от пройденных километров и своим мозгам от полученных впечатлений. Дабы, отдохнувши, решить куда еще направить свои стопы. Ведь большинство наших малоимущих туристов путешествуют галопом по Европам, пытаясь за один день пробежать половину огромного города или два маленьких[1] с целью сфотографироваться у исторических памятников, чтобы потом показывать всем встречным и поперечным, где они были[2].

Неподалеку, на остановке автобуса, Лена приметила парочку девиц-тинейджеров, настолько ярко и безвкусно одетых, что их нельзя было не заметить, оживленно беседующих друг с другом и при этом нагло стреляющих глазами в сторону ее сыночка. Девицы сразу вызвали у нее отвращение и своим видом и поведением. Поэтому, чтобы оградить своего любимого, единственного, долгожданного (родившегося, когда ей уже было целых 34 года) сыночка, в коем она души не чает, от созерцания (и, не дай бог, любования) наглых развратных юных парижских («обкуренных», как она выразилась) шлюх, она постаралась сделать так, чтобы он все время был повернут к ним спиною.

Так они простояли некоторое время, в течении которого, до них доносились взвизгивания и вызывающе-нахальный хохот означенных девиц. Лена понимала, что эти звуки могут привлечь внимание ее сына, а это го как раз ей больше всего не хотелось. Но, как она говорит, у нее просто не было сил двинуться с места. Отчего она стояла, как зачарованная и ее раздражение росло с каждой минутой, понемногу достигая того уровня, чтобы превозмочь усталость и уйти. Но тут раздался громкий хлопок. Она не поняла откуда он исходит и решила, что одна из девиц запустила стаканчиком из-под йогурта, который до этого держала в руке, в стену. Но потом, под громкий хохот девиц, она увидела…

Что йогуртом та запустила в ее сына, перемазав ему бледно-розовой жижей все брюки и низ куртки. Лена заорала на них, но они в ответ разразились еще большим хохотом, тыча в ее сторону пальцами и что-то выкрикивая при этом прохожим, которые, оборачиваясь в сторону облитого, то ухмылялись, то пожимали плечами, и продолжали свой путь, особенно не задерживаясь.

Будь это в России, она бы не только оттаскала за волосы этих нахалок (есть еще порох в пороховницах у начинающих пенсионерок, особенно, когда затрагивают их любимых сыновей), но еще бы и вызвала полицию. А здесь, в чужой стране, без знания языка, порядков, особенностей, приехавши всего-то на три дня, она решила смолчать и утереться – и в прямом, и в переносном смысле этого слова.

Злоба и, еще больше, обида, придала силы, необходимые чтобы уйти. Отойдя чуть поодаль, она носовыми платками стерла потеки йогурта с брюк сына, а поскольку они были светлыми, то вроде как и заметно-то не очень, хотя день, все равно, был начисто испорчен. Уходя прочь от «обкуренных» дряней, как она отозвалась о них, Лена еще раз оглянулась и увидела, что эти твари продолжают смеяться, указывая на нее и что-то, по-прежнему, говоря прохожим.

Я выслушал ее рассказ, не прерывая и не выражая своего мнения, поддакнув пару раз на слова «обкуренные» и «шлюхи», а про себя подумал…

Две молоденькие, лет по четырнадцать-пятнадцать, девчонки видят молодого парня, по возрасту подходящего им в любовники, в обществе пожилой женщины, которая, в силу своего характера, ведет себя так будто бы не им, а ей, пятнадцать лет. Со стороны юности, это, естественно, выглядит чрезвычайно смешно и глупо. В довершение ко всему, как многие женщины, долгое время прожившие без мужчины, перепутав все на свете, Лена ведет себя с сыном так, как должна вести себя с мужем, что смотрится еще глупее.

Но не только… с позиции малолеток это еще обидно и оскорбительно. Молодой парень весь поглощен молодящейся старухой, которая разливается перед ним соловьем (у нее действительно довольно громкий щебечущий голос, который до сих пор сохранил свою приятность) и ни на миг не повернется в их сторону, хотя (и в этом они точно уверены) слышит их голоса, хотя быть может и не понимает их слов – инстранцы, особенно русские, хорошо заметны. Они визжат и визжат, но их призывы не доходят до парня. Бабулька как повернула его к ним спиной, так он и стоит. Стоит не шевелится и никакого любопытства к ним не проявляет. Напротив, он все внимание выказывает только своей очень немолодой спутнице, пропуская призывные вопли мимо ушей.

И что они должны были подумать?

Да ничего иного, как то, что перед ними обыкновенный жиголо, ублажающий старуху за деньги. Понятно, им обидно – красивый молодой парень, а сын у Ленки действительно красивый – сказывается порода, отдает себя всецело дряблой, пожилой, но богатой, а в их сторону – молодых, симпатичных, но откровенно бедных – не повернет даже головы. Такое презрительного отношение вызывает ответное презрение и они решают поиздеваться над парнем. Он обделил их вниманием, так вот – получай, утрись! И баночка йогурта летит в жиголо…

На самом деле она летит в ни в чем не повинного парня, который просто-напросто опозорен собственной мамочкой.

Пусть этот случай послужит уроком тем, кто ведет себя несоответственно своему положению и возрасту. Дети вырастают намного быстрее, чем наши стариковские мозги начинают это осознавать.  С высоты нашего возраста они продолжают казаться нам маленькими, глупенькими, беззащитными, хотя на самом деле – они давно уже выросли, и в нас, и нашем внимании не нуждаются. Мы считаем их родными, близкими, самыми близкими существами. Но это ошибка. Они далеки от нас, безмерно далеки. У них своя дорога, своя жизнь и свои интересы, ничем с родительскими не пересекающиеся. Они – существа из иного мира. Их ждет свое время, в которое мы, старики, к сожалению, а может и к счастью, не вхожи. Мы останемся здесь, а они пойдут дальше по стреле времени и увидят то, что мы, даже в самых смелых фантазиях, представить себе не можем. Мы молоды только для своих, для близких по возрасту. А для юных, сколько бы нам не было лет – сорок или семьдесят – глубокие старцы, ископаемые существа с их, ископаемой, примитивно-устаревшей логикой. Предки – одним словом.

Поэтому держите дистанцию между ними и нами, чтобы со всех сторон было видно – здесь предок и потомок. Не пытайтесь стереть эту грань, чтобы не выглядеть глупо и смешно. Хотя бы из опасения быть неправильно понятыми.


[1] Чтобы проверить себя – не изменилось ли что-нибудь в этой стране – посмотрел туры по Италии. И тут же классический экскурсионный на 8 дней «Милан – Венеция – Пиза – Лукка – Флоренция – Сиена – Рим – Неаполь/Помпеи – Рим» и еще из Москвы и в Москву.  Жуть!

[2] Здесь показательны просоветские Одноклассники, в которых можно собрать галерею Эйфелевых или Пизанских башей, Лувров и прочей чепухи, где, как песики, «отмечаются» наши небогатые, ни деньгами, ни знаниями, ни, уж тем более, вкусом, туристы.