начало http://www.proza.ru/2015/04/05/1956
Скоро меня выпишут. Юлька давно дома, что ей делать в больнице с пустяковыми ранами. Без нее скучно, но вечером ко мне всегда кто-нибудь приходит. Горло почти зажило. Я с осторожностью пытаюсь говорить, правда, тихо и почти шепотом. Голос теперь другой, пока не могу привыкнуть. Мне чудится, будто это совсем не я разговариваю. Боюсь, как бы не стала похожа на каркающую ворону. Врачи сказали, что связки надо разрабатывать постепенно. Перед выпиской запишусь в стоматологию и выберу себе зубы.
Игорю Балакову, наконец, предъявили второе обвинение. Всего лишь маленькое серое и почти незаметное пятнышко на домашнем тапочке вывело преступника на чистую воду. Видимо, капля препарата случайно упала с иголки шприца и потом высохла. Больше ничего не нашли. Понемногу Игорь начал сознаваться. В городе возник переполох, полиция в целях безопасности куда-то спрятала детей и жену Балакова. Ко мне приезжали журналисты, я им ничего не рассказала, послала подальше. Зато улыбающаяся Юля Самойлова красуется в газетной статье, где написали, что женщина-полицейский в рукопашной схватке обезвредила особо опасного преступника и спасла жизнь своему товарищу – лейтенанту полиции. Выложили подробную биографию и не преминули упомянуть о ее заслугах в спорте. Юлю сразу повысили в звании, теперь она старший сержант. Ей к славе не привыкать. Мне ни звездочки не дали, ни благодарность не объявили – стажеров не положено хвалить. Да и черт с ними – молодая, еще все впереди. Обидно, что Корягин все-таки объявил Данилову строгий выговор с занесением в личное дело. Я понимаю – полковнику некуда деваться: приехала комиссия, провела служебную проверку и система потребовала чьей-нибудь крови.
Я часто размышляла о той девочке и Холодове. Раздражало, что следствие по его делу практически не движется. Он пострадал ни за что. Мне посоветовали забыть о нем. Если тебя растерзала толпа, то обвинение, по сути, предъявить некому. Я не знаю, что было для него лучше: позволить арестовать себя в качестве подозреваемого или прятаться? Он страшно боялся тех, кто должен его защищать. Он боялся системы. Виталик рассказал про вторую судимость Холодова. Специально брал документы для ознакомления в архиве. Вот что он узнал: Холодов возвращался с работы с кем-то из своей бригады, и тот предложил зайти в магазин одежды. Пока ничего не подозревающий Холодов глазел по сторонам, приятель незаметно надел новый пиджак, а поверх напялил старую куртку. Продавщица увидела болтающийся ярлык, когда они выходили из магазина, и заподозрила кражу. Задержали обоих. Долго не разбирались. Четыре года за соучастие как рецидивисту без права на амнистию. Получилось – семь лет в сумме ни за что! И это хваленая советская система? Но она и сейчас не лучше…
В середине октября меня, наконец, выписали из больницы. В течение двух недель я должна пройти реабилитацию, иначе не допустят к работе. Курс восстановления проводили в местном профилактории. Там я раздевалась до трусов и меня укладывали в капсулу, похожую на современные сани для бобслея, закрывали крышкой и целый час качали под музыку группы «Энигма». Под простыней прятался какой-то хитрый механизм, и он приятно массировал тело. Теплые струи воздуха, дующие со всех сторон, создавали эффект морского бриза, я словно находилась на пляже. В этой волшебной «люльке» я полностью расслаблялась и засыпала.
Мама замучила своим вниманием, чувствую, ей хочется, чтобы я опять превратилась в маленькую девочку. Я тяжело отходила от пережитого потрясения, трудно было на чем-то сосредоточиться. По ночам снились чьи-то руки, тисками сдавливающие горло. Каждый раз я в ужасе просыпалась. Днем я иногда садилась напротив Машиной картины и подолгу смотрела на нее. Безмятежность пейзажа успокаивала. Мне очень хотелось очутиться на том пруду под теплым солнцем вдали от всех неприятностей.
В первый рабочий день я как обычно позавтракала, умылась и пошла одеваться. Глянув на себя в зеркало, я досадливо поморщилась. Шею украшало три тонких шрама. Врач обещал, что через год они побелеют и будут не так заметны. А сейчас надо скрыть их от любопытных взглядов. Поразмыслив, я достала шелковый голубой платок и повязала вокруг шеи. Пусть думают, что мне очень зябко.
– Ты у меня десять лет жизни отняла. Мне хочется, чтобы ты нашла себе другое занятие. Давай я тебя к нам в колледж устрою? – плаксивым голосом в который раз произнесла мама, когда я надевала куртку.
Мне ее нытье порядком надоело, но я понимала – она сильно переживает. Я успокаивающе чмокнула ее в щеку, молча покинула квартиру и нажала кнопку лифта. На пятом этаже кабина остановилась, впустив нашего соседа Виктора Степановича, запойного пьяницу. Он примечателен тем, что работает до очередного запоя, а потом его увольняют. Но как только он трезвеет, то опять идет устраиваться.
– На работу? – спросил он.
– Да, первый день, – кивнула я.
– Я тоже первый! – обрадовался он такому совпадению как ребенок. – В супермаркет «Метро» взяли грузчиком.
Может, действительно есть чему радоваться? Как-никак у обоих наступает новый период жизни. Но не самый важный…
На дворе поздняя осень. Все деревья стоят голые. Еще не рассвело, судя по чистой кромке неба на востоке, сегодня днем дождя не будет и немного потеплеет. Кроме Пушкина я не встречала ни одного человека, который бы любил это время года. Отвратительная пора, очей разочарованье. По утрам теперь холодно. Я села в машину и застучала зубами… новыми… пока салон не прогрелся. Не дело так трястись, нужно установить на «Хонду» систему автоматического прогрева.
Мимо меня быстрым шагом прошел мужчина с маленькой девочкой, скорее всего, повел ее в детский сад. После гибели Любочки это действует мне на нервы. Глупо подозревать всех мужиков в таких поступках, но ничего не могу с собой поделать.
Не выходит из головы Игорь Балаков. Такой артистизм, хладнокровие и уверенность. Как ему удавалось притворяться? Буквально через час после похищения девочки я была у него в квартире и не заметила никаких особенностей в поведении, что навели бы меня на подозрения. Ничто его не выдавало: ни глаза, ни голос. Искать вместе с волонтерами ходил, ну верх цинизма! Все же я думаю, если бы у меня вместо ушей стояли локаторы, то я наверняка бы услышала, как в тот момент у него сильно стучало сердце. Я вспомнила его позу, когда он открыл дверь. Одна рука на косяке, а вторая в кармане. Может, они у него дрожали, и он так пытался скрыть свое психологическое напряжение? И этот злобный выплеск в адрес женщин… Не знал ведь гад, что квартиры нельзя без хозяев вскрывать. Так бы у Елизаветы Петровны сразу спрятался. Или, наоборот, знал, но вертелся со мной рядом, алиби себе зарабатывал. Возможно, рассчитывал на то, что к бабе Лизе частенько участковые ходят, потому вряд ли станут проверять. Не спонтанно действовал, хорошо подготовился и ключ заранее сделал. Бабе Лизе год назад понадобилось срочно съездить в деревню, и она оставила ему свои ключи, попросив, чтобы он проследил за сантехниками – ЖЭК пообещал бабуле заменить батарею. Тогда-то у него впервые созрела мысль воспользоваться чужой квартирой, ведь Елизавета Петровна уезжала каждое лето к дочери. Недолго думая, он изготовил дубликат ключа. Игорь, как выяснилось, давно мечтал украсть маленькую девочку. Неизвестно, сколько бы пришлось дожидаться подходящей жертвы, но в тот роковой день он вышел проводить своих детей в пришкольный лагерь. Спустился вслед за ними во двор, помахал на прощанье ручкой, а на свою беду неподалеку стояла Любочка… Решение созрело мгновенно. Он схватил ее, принес сначала к себе домой, поставил укол, а когда она уснула, перетащил в соседскую квартиру. Мерзавец! Чуть-чуть не хватило ему выдержки, когда я к нему случайно зашла. Если бы он меня не трогал, а ключ с тапками сразу выбросил на помойку, то все продолжали бы думать, что преступление совершил Холодов. Но Балаков надеялся, что его пронесет, и в этом состояла ошибка. Мне верится, что с годами, когда ко мне придет опыт, я научусь определять таких негодяев не хуже детектора лжи. Мы скоро встретимся с ним в суде и посмотрим друг другу в глаза…
Подъехав к ступенькам опорного пункта, я увидела на крыльце Юлю. Она разговаривала с сержантом Геной Приходько и весело смеялась.
– С добрым утром, Лилия Сергеевна, – поприветствовали они меня, когда я прошла мимо них.
– Здравствуйте, – ответила я.
Данилов сидел на рабочем месте, увидев меня, улыбнулся и кинулся разбирать мой стол от наваленных бумаг.
– Привет, Лиль. Пока ты лежала в больнице, весь стол твой загадил. Прости, пожалуйста.
– Да ничего страшного, Андрей Леонидович, – ответила я.
За время моего отсутствия в нашем штабе ничего не изменилось. Разве что ориентировки на стенде стали немного другие. Я, правда, отсутствовала-то всего пару месяцев. Хотя вру, меня ожидал сюрприз – на лимонном дереве появились маленькие зеленые плоды. Данилов как-то жаловался – они вырастают только размером со сливу, но все равно приятное событие.
Зазвонил телефон на рабочем столе.
– Помощник участкового Касаткина слушает, – ответила я официально. Получилось глухо и немного хрипло, будто у заядлой курильщицы.
– Лилия Сергеевна, это Панина из отдела кадров, вы в приказе о направлении вас в учебный центр МВД не расписались. Зайдете?
– В течение дня заеду, – пообещала я.
Значит, стажировка моя закончилась и мне придется покинуть коллектив на четыре месяца, пока меня в Саратове не вымуштруют и не превратят в настоящего боевого полицейского, способного мастерски обращаться с оружием.
Я разделась и пошла в соседний кабинет к Марии.
– Привет, я снова с вами! – поздоровалась я с Меркушевой.
Она улыбнулась, встала из-за стола и обняла меня. Первый раз...
– Проходи, чай будем пить, – пригласила она и, высунувшись в коридор, крикнула: – Самойлова!
Пришла Юля и небрежно, словно зонтик, повесила свой АКМ-74 на вешалку. Мы закрыли кабинет, уселись на стулья, сдвинули вместе кружки на рабочем столе, налили в них кипяток из чайника и заварку.
– А у меня тут коньяк есть, может, по ложечке в чай? – предложила Мария и достала из сейфа небольшую бутылочку пятизвездочного «Арарата».
– Давай, а лучше две ложечки. Коньяк я люблю. Я, кстати, бисквит с собой принесла, – довольно потерла я ладошки друг о друга.
– Мне три, – согласилась Юля.
Мария аккуратно плеснула всем в чай коньяк, подняла чашку и торжественно спросила:
– Ну что, девчонки, за что будем пить?
– Как за что? Лиля вернулась, – ответила Юля.
– С возвращением, подруга! – громким шепотом, чтоб нас никто не слышал, произнесла Мария, и мы сомкнули кружки.
конец первой части
продолжение http://www.proza.ru/2015/04/16/1882