Художник дядя Коля

               

      Художник дядя Коля ( в прошлом фронтовой разведчик) жил когда-то рядом с братом моего неродного деда, за которого бабушка Оля вышла замуж после кончины моего родного дедушки. Дед Михаил часто брал меня в гости к своему брату,  и поэтому я вскоре познакомилась с тремя детьми нового соседа дяди Коли. У него было два сына и красивая девочка-дочка. Они были немного младше меня и всегда убегали из дома, когда  их отец с матерью начинал бурно выяснять отношения. Что происходило в чужом доме, мне неизвестно, но, когда дочка дяди Коли заторопилась замуж в семнадцать лет, отец, хлопнув дверью, ушёл из семьи навсегда.
     Художник недолго оставался один, многие женщины засматривались на красивого, умного, талантливого мастера, и совсем скоро, построив свой  собственный дом, дядя Коля перебрался к симпатичной вдовушке, что жила неподалёку со своими двумя детьми в ухоженном красивом и уютном особнячке. Свой дом дядя Коля отдал родному старшему сыну, а младший попал в сумасшедший дом, из которого  так и не выбрался…    Вскоре там Владька умер. Любимая доченька дяди Коли, устроила отцу разборки, в результате которых они стали врагами по сей день. Первая жена фронтовика, тяжело заболев, вскоре покинула этот свет, и дочь продала отчий дом, чтобы поднимать собственных мальчишек, которых она родила одного за другим…
   А дядя Коля жил и старался быть справедливым всегда. Сослуживцы его уважали. Приёмные дети относились дружески, соседи всегда ладили, друзья любили посидеть с ним за кружкой пива… Фронтовик старательно работал, рисуя полюбившиеся образы и вспоминая фронтовых друзей…
 Родные внуки редко заглядывали к деду, потому что его дочь не хотела этого, а второй жене не очень – то и хотелось принимать в своём доме детей Николая. Она по- своему любила этого почти одинокого человека, с которым прожила четверть века. Когда она умерла от рака, дядя Коля плакал навзрыд…
  Чтобы её красивый ухоженный дом не стал камнем преткновения, он сразу поселил в него  сына умершей. И тут начались баталии между дочерью второй жены и её братом. Дядя Коля перебрался в летнюю кухню, чтобы не участвовать в общем споре. Он еще крепился, старался помогать внукам и усыновленным детям… Он еще жил, как все люди, он еще работал на производстве, зарабатывая звание «Ветеран труда»…
 Сидя вечерами на потертом диване, дядя Коля раскладывал боевые награды Родины и юбилейные медали, вспоминая дым пожарищ, выстрелы орудий и погибших друзей…
 Старость подкралась неожиданно дерзко, когда он понял, что  еле различает предметы… Работать художником он уже не мог. Когда нужно было ехать на операцию глаз, оказалось, что везти его некому, и что он действительно одинок и никому не нужен… Соседи обратились в нужные инстанции…
  Сердобольная медсестра теперь приходила ежедневно делать художнику уколы, а работница райсобеса отправлялась  в магазины и водила его в парикмахерскую и баню, которую дядя Коля любил с детства.
   По праздникам дядя Коля пододвигал к себе допотопный  послевоенный телефон и старательно набирал один и тот же номер. Приятный женский голос всегда радостно его приветствовал. И тогда ветеран, молча, глотал обидные слёзы и внимательно слушал все новости, которые неторопливо рассказывала ему дочь его бывшего друга. С ним он когда-то работал в художественной мастерской, и которому давным-давно старательно подписывал похоронную табличку с датами жизни и инициалами…
  Больше звонить дяде Коле было некому.  Давние друзья один за другим в последние два десятилетия покидали  белый свет, дочь проезжает мимо на иномарке, когда он на костылях доползает до лавочки на улице. Раскидистая ива лишний раз напоминает художнику о юности, когда он впервые почувствовал аромат девичьих губ под такой же ивою в конце села, откуда уходил на фронт. До сих пор помнит, как бежала за полуторкой сероглазая  любимая Ульяна, как стояла на пригорке в полушалке его мать, вытирая фартуком горькие бабьи слёзы. Она, видно, предчувствовала свой расстрел среди мирных жителей села и последнюю разлуку с единственным сыном дорогого Егора, который первым ушел от неё  на фронт и пропал без вести.
  «Слишком долго живу… Пора и честь знать…» - рассуждает сам с собой ветеран Великой Отечественной, пряча горькие слёзы, когда видит сотни беженцев Украины  и просматривает хронику злодеяний фашизма по телевизору.
«Видно, не добили  мы это змеиное отродье…   Прав был товарищ Жуков…  Надо было уничтожать эту гадину до конца…»- вслух говорит старый ветеран, берясь за полюбившиеся газеты… Читает он теперь редко, больше просит читать соцработников и квартирантов-беженцев, что теперь поселились в доме рядом… Вихрастый мальчик лет десяти рассказывает дяде Коле то, что когда-то уже пережил на грешной земле художник…
   Из низкого окошка он видит распустившиеся нарциссы и тюльпаны, смотрит на ветви сирени. Сирень он любит еще с Варшавы, когда красивые девчата дарили победителям огромные букеты… А потом были праздники  Победы. Чудесные праздники со слезами на глазах. В этом году будет и семидесятый по счёту. Он совпадёт с днем рождения дяди Коли. Фронтовику исполнится девяносто. Это будет его Победа! И тогда он наденет свои заслуженные награды и всё равно каким-то чудом окажется у братской могилы в парке. Там  будет митинг во славу Родины. И возложение цветов к обелиску Славы.
 Ему бы прожить этот долгий месяц, чтобы  услышать ликование людей, вдохнуть аромат цветущей сирени, когда гулко бьётся  сердце, и хочется кричать на весь мир от  счастья, что они победители! Дядя Коля протягивает руки к чайнику и вновь убеждается, что тот давно остыл…
Трясущимися руками он опять включает этот вишневый прибор, который подарили ему студенты. «Дождусь! Всё равно дождусь! Теперь сдаваться просто глупо!»- резко говорит старый художник и отрывает очередной листок календаря, потому что ждёт семидесятилетие Победы, как ждут любимую женщину…  С трепетом, радостью и болью в сердце…

                08.04.15