- У тебя такой опыт, стаж, знания и способности, мам, почему ты не стала руководителем? У тебя бы все получилось. Не думала, что ты настолько нерешительный человек. Сколько начальников при тебе поменялось? Почему ты ни разу не заикнулась про эту должность для себя?
- Что теперь об этом говорить, дочь, мне до пенсии всего ничего осталось. Доработаю как-нибудь. Не всем же быть начальниками.
- Ты посмотри, кто нами управляет! Ни знаний, ни опыта! – в сердцах воскликнула моя взрослая дочь.
Не могу с ней не согласиться. Но ее вопрос остался без ответа.
Почему я сама не стала начальником?
В школе я всегда была активисткой, хорошо училась, руководила пионерской, затем комсомольской организацией. Это давалось без труда. А лидером я, пожалуй, не слыла. Лидировали городские ребята и девочки, за ними тянулся весь класс и я в том числе.
В институте я продолжала активную жизнь до той поры, пока на третьем курсе не выскочила замуж. В начале четвертого курса у меня родилась дочь, вот тогда я и ушла из актива факультета.
Работала я честно и добросовестно, начальники мои быстро меня раскусили, доверяли самые сложные задачи, с которыми я старалась справиться, эта исполнительность, как часть меня самой, она передалась мне с молоком матери.
- Ты должна, - говорила мне мама, таков закон жизни для меня, так я и живу, по сей день.
Руководителем отдела мне пришлось стать однажды на период декретного отпуска моей начальницы. Моего согласия не спрашивали, потому как другой кандидатуры не нашли, декретный оформлялся не на весь период – кто же пойдет на такую временную работу.
Когда на тебе не лежит ответственность за людей, это совсем другое дело, чем управлять. За тот неполный год своей жизни я многое поняла и пересмотрела в своих жизненных стандартах. Это очень даже не просто – быть хорошим начальником. Потому их, хороших, днем с огнем не найти.
Перед тобой не просто сотрудники, инженеры, экономисты. Перед тобой люди, это в первую очередь. За каждым – его судьба, его история.
Петр Сергеевич - старый холостяк, на пенсии уже пару лет, но еще работает. Живет один с престарелой матерью, когда-то был женат, но – не сложилось.
Каждое утро он опаздывает на работу почти на час. Для всех - один распорядок, но я не могу так с ним поступить. Его мать уже не встает. Каждое утро мужчина должен поменять постель у старого человека после ночи, ведь о памперсах в СССР еще никто не слышал, сварить кашу, покормить ее и приехать на работу на другой конец города.
В жизни он очень не собран, уж таким родился, поэтому ему особенно трудно. Во сколько же он встает? На лице – печать хронической усталости, он не досыпает. Волнение за жизнь родного человека выбивает его из колеи жизни. Он забыл о себе, его просто нет. Есть только старая больная женщина на его руках, за которую он в ответе.
Он – хороший сын, любящий и очень терпеливый. Он отдает ей свой сыновний долг с честью. Низкий поклон таким сыновьям. Разве могу я ему помешать?
Я восхищаюсь его преданностью, сама совсем недавно похоронила родителей. Если бы мне подарили такую возможность – находиться рядом с мамой столько, сколько нужно, чтобы она ни в чем не нуждалась…
Вытираю набежавшие слезы, сердце кровоточит болью потери…
- Как мама сегодня, Петр Сергеевич?
- Спасибо, ничего… Спала всю ночь, поела, правда, совсем немножко, пару ложек всего, никак не уговорил, - в голосе тревога. Он благодарен мне за заботу, он все понимает.
Марина – молодая женщина, активная, веселая. Она счастлива в замужестве, о чем с радостью говорит. У Марины маленькие дети, старший мальчик в первом классе, младший – в саду.
Маленькие дети периодически болеют, она в этом не виновата. Я ее понимаю, у меня тоже есть дети. Ей абсолютно до лампочки, что горит отчет, потому что у маленького сына поднялась высокая температура, воспитатель просит забрать ребенка из садика.
Завтра Марина не выйдет, нужно думать, кому поручить работу над отчетом. Перебираю кандидатуры, радости мало. Петр Сергеевич не успеет, утром он не известно во сколько появится, Николай – пустое место, Ирина Юрьевна не потянет, она эту работу не знает. Придется опять самой. Вздыхаю, усталость навалилась, настроение испорчено.
- Так я поехала? – Марина в верхней одежде, с сумкой, она уже почти летит к больному ребенку.
Киваю в знак согласия, говорить нет сил.
Николай – племянник директора. Терпеть не могу таких блатных работников, и никуда не попрешь! Он – балласт, в прямом смысле слова. Ходит по предприятию, сушит зубы. Так говорю, потому что рот у него все время открыт, дебильное выражение лица, да простит меня Господь! Ему задание даешь - сам с собой разговариваешь, он в отключке, до него слова не долетают, они через рот вываливаются обратно.
У Николая самый простой участок работы, без отчетов и сложных расчетов, элементарщина полная, чтобы не загружать, потому что толку все равно не дождешься – завалит всю работу. Но его не заставишь, не накажешь, он дяде пожалуется. Дядя хоть и видит племянничка насквозь, но справедливости в нем – ноль. Он – власть, а потому, всегда прав. Перевернет все с ног на голову и накажет за низкий контроль за работой подчиненных.
Так и ходит Николай, сушит зубы и получает зарплату инженера, а другие за него выполняют работу. И все молчат, что тут кому скажешь. И я молчу, я – временный начальник, как-нибудь потерплю.
Ирина Юрьевна – миниатюрная симпатичная женщина, сорока восьми лет, работает здесь давно. Участок у нее в порядке, но другой работы ей не поручают, она никого не замещает, всех это устраивает. Не то, чтобы ей не доверяли, но так повелось. В хитрости ей нет равных, выкрутится все равно.
У Ирины Юрьевны – любовь. Да, представьте себе, в таком возрасте угораздило влюбиться. Отношения на конфетно-букетной стадии, потому на работе она в полной прострации.
Но я ей завидую, честно и по-доброму. Она со мной дружит, делится своим счастьем. Когда-то, в молодости, ее предал любимый парень, залетела от него в деревне, куда он ездил к родителям, девушка. Пришлось жениться, он ничего не говорил Ирине до последнего, а потом она случайно узнала, что у него свадьба. От горя чуть руки на себя не наложила, бывает такая любовь.
В горячке, в отместку сама вышла за первого встречного, без каких-либо чувств. Муж-то у нее неплохой, да только не ее это мужчина, тюфяк одним словом. Ей другой человек нужен, чтобы душа пела, сердце из груди выскакивало. И повезло, встретила такого.
Она, как девочка, волнуется, когда он звонит. Щеки горят, глаза сверкают. Любо-дорого на женщину смотреть – расцвела. Подходит ко мне нерешительно, просьба в глазах и смущение, ей отпроситься нужно на свидание во время работы. Как же я могу не отпустить, мы же подруги, она мне самую сокровенную тайну свою доверила, можно сказать.
Есть еще Иван Григорьевич. Он – инвалид второй группы, работает неполный день. Ивану чуть за пятьдесят, у него четвертая группа риска по заболеванию сердца. Когда я прочла его эпикриз, мне дурно стало: два клапана искусственные, один из них требует замены, коронарная недостаточность, стойкая мерцательная аритмия.
Но на операцию он не идет, считает, что не перенесет ее. Фактически, ему нужно делать четыре операции в одной, непосильная нагрузка. Его не осудишь, человек не верит, боится, может и лучше – не рисковать.
С ним я спокойна и осторожна, не нагружаю лишней работой, Иван за полдня все на своем участке успевает, с него довольно. Но он рвется мне помочь – все видит и понимает. Какой же хороший он человек! Молюсь за его здоровье, таких мало.
У Ивана установка в жизни – думать о хорошем. Он везде памятки себе оставил, на столе, в шкафу, где одежда висит, на принтере. Простые слова, как призыв: «Думать о хорошем!» И еще один – на дверях: «Спасибо за честный труд!»
Ухожу домой позже всех, сделала отчет за Марину, расписала всю почту, выключила все компьютеры. Ирина Юрьевна так на работу и не вернулась, перезвонила, что не успевает. Что ей скажешь, завтра все на лице увижу – счастье не скроешь.
«Спасибо за честный труд!» - улыбаюсь, закрываю дверь на ключ.
Я очень старалась всем угодить, никого не обидеть, ведь я на должности временно, сдам полномочия – мы со всеми на равных. Чтобы без обид. Но не получалось у меня организовать так, чтобы самой не делать половину работы за других. Какой из меня начальник? Я слишком добрая и милосердная.
За десять месяцев замещения я устала так, словно десять лет тянула эту лямку. Начальник не должен делать работу за подчиненных, иначе плохой он начальник. Вот и я – никудышный начальник. Меня даже собственные дети не слушаются. Не умею я быть строгой и непоколебимой, не мое это, не мое!