А ещё был случай…
Эта командировка свалилась на меня неожиданно, - оба врача в Новой Воронцовке оказались в отпуске по беременности: у одной ещё не окончился отпуск, а другая только ушла. Года два до этого я уже работал в этой больнице – тогда доктор здешний был на учёбе. Как-то прилетал по санавиации…
- Ты уже бывал там, тебе и надо выручить службу. Приказ уже подписан, я главному врачу позвонила, завтра надо выехать. Понял меня? – властно спросила Галина Денисовна.
Возражать я не посмел. Она – учитель, доктор медицинских наук, Герой Социалистического Труда, доверяет мне!
Новая Воронцовка – прибрежный райцентр, рукотворное Каховское море плещется и шумит вечерами, охлаждая раскалённый воздух хлеборобной степи…
Обычная – привычная – врачебная работа делала дни похожими, как близнецы.
- Завтра утром надо нам съездить в Золотую Балку, там коллега запил, уже два дня не выходит на работу, тебя представлю как проверяющего из области…
Однако ночью Василий Ионович поднял меня телефонным звонком.
- Давай, дорогой, одевайся, едем – дело срочное. По пути всё расскажу.
Едем УАЗом. Степные просёлки в лучах фар перебегают зайцы, скрываясь в темноте скошенной житницы.
- Вот летом приезжаешь – считаешь этих зайцев, а по снежку… Едем мы в Яновку. Там у моего друга, председателя колхоза, с женой незадача – обильное кровотечение. Она и наблюдается, и лечится… То у профессоров в Днепропетровске, то у нас в области, у Галины Денисовны. Анамнез тяжкий! Кесарево сечение, непроходимость после аппендектомии – флегмонозный был, перфоративный, ожирение – не знаю степени, под центнер тянет на весах. В Киеве у эндокринолога на учёте… А наши находят у неё миому больших размеров, ещё аднекстумор… Сам увидишь! Да, Яновка-то не наша, до нас им 4 км., а до своего райцентра – 27 км. Ты увидишь, Андрей Степанович, мой друг, колхоз передовой. Он сам – Герой Соцтруда, ну хлопец отличный, компанейский, настоящий степняк, казак, скажу тебе…
…Больная лежит в постели, без подушки, на голове – прикрывая лоб, мокрое полотенце. В комнате фельдшер и девушка. Мужа нет – уехал за врачом в Крыновку.
- Что тревожит? – …а руку сжал в запястьи, сосчитываю пульс – больше ста! – Давно кровит у Вас?
- С вечера, доктор, - отвечает дочь.
- Доктор, я окситоцин делала, аминокапроную она пьёт, водяной перец – вроде перестанет, а потом опять – плюп! – и кусок выпадает, чёрный сгусток, а потом кровь, такая красная – и перестаёт. Потом опять болеть начинает – и, как я Вам сказала, опять!..
- А как давление?
- 100/60!
- Доктор, голова очень болит. Дайте что-нибудь от головной боли, как обручем сдавило…
Измеряю давление – 90/40! Глазами показываю Ильичу, чтоб вышел. Выхожу за ним.
- Ионыч, давай подключим глюкозу, кокарбок…
- Понял. Знаю, что надо. А дальше что?
- Везём к себе. Оперировать надо! Уйдёт она без операции. Я же посмотрел – узел шеечный, то ли рождается, то ли сосуд арозирован. Без операции…
- Какая операция! Половина первого! Пока доедем, пока вызовем…
- Вызывать не будем, до утра дотянем!
- А если..?
- Тогда сами станем. Наркоз дашь. С Игорем помоюсь!
- А не струсишь, не испугаешься?
- Обижаешь! Не пугливый.
- По молодости руки чешутся…
- Да нет! Ты же видишь: нет другого выхода. Давление падает, кровотечение продолжается. Умрёт – все скажут, и будут правы, – трусы, а не врачи были у этой больной.
- Так-то оно так, но ты не знаешь, как идут разборки в облздраве… «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны»… Особенно…
Приехал муж, привёз доктора, гинеколог первый год работает…
Капельница подключена, но давление по-прежнему 90/50.
- Доктор, слава Богу, голова перестала болеть…
Вдруг побледнела, ойкнула, выпал сгусток и снова струйкой потекла кровь!
- Вот что, Андрей Степанович, Григорий Иванович предлагает, а я с ним согласен: надо добираться в Воронцовку, если понадобится (в сторонку, полушёпотом – ой, боюсь, по жизненным понадобится!) - там и оперировать можно…
- Да, ведь ей в операции отказывали, де-климакс подойдёт – оно само всё пройдёт, даст Бог!
- Ничего, в случае чего – из области вызовем!
- Ночь же на дворе, Ионыч, - застонала больная, - когда это вызовем…
- Не вызовем – сами тебе, Валентина Сидоровна, помереть не дадим, сомогём, Валя! – ободрил Василий Ионыч.
Все пришли к согласию, что надо ехать в Воронцовку: нет другого выхода!
Есть такое выражение, латинское – промедление смерти подобно, так это, как раз тот самый случай. И поехали, и доехали, и казалось, что самое главное сделали. Тут сразу – анализы, ЭКГ, наладили трансфузию крови, позвонили Галине Денисовне…
- Гемоглобин 39 г/л, лейкоцитов…
- Не надо это мне докладывать! Переливай кровь, но… смотри – от кровотечения у нас в области никто не умирает… - трубка сухо щёлкнула.
- В четвёртом часу началось обильнейшее кровотечение, больная потеряла сознание, давление упало резко – 60/20, бледность лица слилась с белизной простыни…
А за окнами серело – близился, как хотелось всем нам, спасительный рассвет…
…Льётся алая красная кровь!
- Ионыч, пригрузи больную, попробую туго затампонировать…
- Артерию не затампонируешь! Ты же слышал, у нас в области от кровотечения не умирают…
- Тампон ставлю – и… моемся, - приглушённо сказал я.
- Молодец!
…Всё остальное написано в любой оперативной гинекологии. Наркоз Ионыч провёл отлично. Больную со стола снимать не стали – оставили в операционной, где и выводили из наркоза, опасаясь развития ДВС, но… всё обошлось благополучно. Из операционной вывезли, повысив гемоглобин до 69 г/л., а желающие сдать кровь всё приходили и приходили…
- Гриша, напиши в историю: наплыв реципиентов с первой резус отрицательной кровью сыграл резко положительную роль для реципиента, - усмехнулся Василий Ионович!
Дальше всё было как в кинофильме о буднях советских врачей в глубинке. Приехали из области: приехал доцент-эндокринолог, много разных было консультантов. Можно сказать, замечаний не было. Вот только инспектор охмадета из области, протирая очки, прищурив глаза, громко сказала: «На титульном листе истории болезни не проставлена красным фломастером группа и резус, что могло бы привести к осложнениям при трансфузии»…
- Не привело же, - заметил Ионыч.
- Больная ещё не выписана, всё ещё может произойти, - парировала инспектриса.
…Послеоперационный период, откоррегированный консультантами, протекал на редкость гладко.
- Выпишешь больную через 21 сутки, не раньше, - приказала Галина Денисовна.
К выписке готовилась вся больница. Гемоглобин был больше 100г/л., коагулограмма безукоризненна, протромбин, фибриноген – всё радовало глаз. Из армии вызвали сына, чтобы он отвёз из больницы маму домой.
Настал день выписки. Валентина Сидоровна очень хотела домой: завтра дочь идёт в свой последний школьный класс, она поведёт за руку первоклассницу, которая даст первый школьный звонок, - такая традиция в школе.
…Андрей Степанович накрыл, с позволения Василия Ионовича, торжественный стол в красном уголке больницы: ведь в спасении жизни его жены принимала участие вся больница. Когда было выпито и закушено всеми, кто входил, сын Валентины Сидоровны подъехал на Волге и просигналил. Она встала из-за стола, улыбаясь, громко сказала: «Всем вам спасибо, дорогие мои!» – поклонилась и вышла… Машина отъехала. Постепенно стали расходится из красного уголка.
В операционной уже уложили больную на стол, Ионыч колдовал у аппарата, а я, наклонившись над тазом, мыл руки.
Пошатываясь, вошла санитарка Кондратьевна и, не обращаясь ни к кому, уронила в тишину: «А Сидоровна умерла, тряхнуло на вздыбленном асфальте, только охнула и…»
«…Тромбоэмболия лёгочной артерии» - короткая и болезненная, как заноза, фраза из протокола аутопсии.
…Историю болезни затребовали в облздрав – та же инспектриса, которую, кстати, называли «биссектриса» («она только и порождает острые углы!»), изучая её, твердила:
- Теперь жди жалобищу, по прокураторам побегают, голубчики!
А жалобы не было. Была, да и осталась – только боль такой трагической утраты.
28.09.04