Монастырь Ионины. 6 часов 30 минут утра. Воскресенье.
Священник читает молитвы для сестёр, принимающих причастие.
…Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: примите, ядите: сие есть Тело Моё. И. взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из неё все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов…(Евангелие от Матфея, гл.26, стихи 26-28)
Монахини, сделав один поясной поклон и повторив про себя слова молитвы читаемой священником, подошли к Святой Чаше.
- Сестра Мелисса - прошептала своё имя женщина раскрывая уста, и принимая Святые Дары - Тело и Кровь Христовы. Дьякон обтёр сестре губы специальным платком и поднёс край святой Чаши для поцелуя. В полном молчании Мелисса отошла к столику, где приняла запивку и съела частицу просфоры.
- … И теперь Вы ощущаете благодатное состояние, ибо сердце Ваше вкусило Господа духовно…
«Ваше сердце. Сердце. Сердце» - звучало внутри неё. Речи священнослужителя становились всё тише, и тише, и вскоре перестали достигать сознания Мелиссы. Иные краски заиграли с новой силой. Набегавшие волны всё сильнее и яростнее бились о берег, отражая темп извивающихся тел. Небеса кружились в бешеном хороводе, сливаясь в стонах и криках голосов. Всё быстрее и быстрее, всё глубже и неистовее ритм, приближающий сладостный миг конца. Она дико завыла и с силой впилась ногтями в его спину, чувствуя, как всё внутри содрогается от невыносимого блаженства. А потом он долго смотрел на раскрасневшееся со спутанными рыжими прядями лицо Мелиссы, понимая, что ничего прекраснее в жизни не видел.
- Завтра я улетаю домой. Нужно подготовиться к соревнованию в Брюсселе. Международный слёт дельтапланеристов явно не шутка. Не хотите составить мне компанию, мадам? - лукаво улыбнувшись, он заглянул в зеленые глаза Мелиссы. В них мелькало отчаянье.
- Но я не могу любимый. Ты же знаешь, что я замужем и у меня ребёнок. Артём в ярости стукнул кулаком по песку.
- Извини меня конечно, но твой отец проходимец. Решил поправить свои финансовые делишки выгодным браком, даже не поинтересовавшийся твоим мнением. Он тебя продал с потрохами, как какую-то курицу, - этому бизнесмену. Скажешь, нет? Он трус и не смей его защищать. Его никогда не волновали твои чувства. Он просто на них плевал. А твой муж? Да ему молиться надо на такую жену, а единственное, что его тревожит - это работа. Господи, малышка. Забудь о них. Забудь обо всём. Поехали со мной. Мы будем счастливы вместе. Я люблю тебя. Я никогда никого так не любил.
Мелиса лепила из мокрого песка непонятные фигурки, пытаясь унять охватившую её дрожь. Со стороны вырисовывалась довольно странная картина - девушка складывает комок за комком, выравнивает, а потом разрушает, и так повторяя раз за разом. Артём, наблюдавший за этими действиями, обнял и прижал к себе Мелиссу.
- Родная. Солнышко моё. Я помогу тебе подготовить все необходимые бумаги к разводу, а всем остальным займётся адвокат. Всё будет хорошо. Мы поженимся в самом красивом городе, в котором я родился и вырос. Ты полюбишь Санкт – Петербург также, как люблю его я. У нас будет куча ребятишек. Ты поедешь со мной?
Она сурово посмотрела на него и покачала головой.
- Артём. Ты, кажется, забыл одну незначительную деталь, на твой взгляд - у меня сын. И он ещё совсем маленький. Я не могу его бросить.
Он ещё крепче сжал её в объятьях.
- Любимая. Мы заберём ребёнка к себе. Я постараюсь стать ему хорошим отцом. Скажи, да?! Это всего лишь вопрос нескольких месяцев. Всё образуется, вот увидишь.
Мелисса рассматривала облака, плывущие по небу. Она любила. И боялась потерять этого мужчину. Впервые, они встретились на пляже месяц назад. Его трудно было не заметить, даже в таком бурлящем и огромном городе, как Москва. Греческий профиль лица, с умными серыми глазами, волевым подбородком, и наивной мальчишеской улыбкой, делали Артёма милым и привлекательным. А стройная мускулистая фигура атлета, вызывала вздохи многих дам.
Каждую ночь, засыпая в супружеской постели, она ощущала запах загорелого тела незнакомца. И изо дня в день, наваждение плоти боролось с доводами разума. Но искушение было слишком велико. Мелисса знала переступая порог его комнаты, что обратной дороги уже нет. «Дороги к чему? – не раз задавалась она вопросом – к холоду прошлого? К осуждению людей, в чьих сердцах пылает только зависть и злоба?»
- Малышка, о чём ты думаешь?
Голос Артёма вернул её на песчаный берег пляжа.
- Да. Я еду с тобой – прошептала Мелисса, теснее прижимаясь к груди любовника.
Но она и не подозревала всей правды, умело скрытой под очаровательным обликом любимого. Его правды – коварной и разрушительной.
- … Истинно, истинно говорю Вам: если не будете, есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и я воскрешу его в последний день… (Евангелие от Иоанна. Гл. 6, стихи 53-54).
Голос священника всё отчетливее и громче звучал в висках Мелиссы. Усилием воли она заставила себя открыть глаза. Её взгляд упал на стоявших рядом сестёр, с благоговейным трепетом, внимающим каждое слово преподобного отца Сергея. Она пыталась понять, что привело сюда, таких разных, но необъяснимо похожих людей. Сколько желаний и страстей было оставлено ими за стенами монастыря? И если эта вера способна излечить раны плоти, умиротворить страждущую душу и вытравить боль – значит её место здесь.
Мелисса услышала странный шёпот и обернулась. Из теней прошлого возник образ, неотступно преследующий её все эти годы. Он приближался. Тягучий холод медленно обволакивал кожу, не позволяя шевелиться. Это происходило и раньше, но никогда ещё она не чувствовала его так близко. Ледяное дыхание проникало всё глубже, словно два существа сливались в единое целое. Ненавистные серые глаза, смотрели с нежностью и тоской. И она была в нём, растворяясь до конца, чтобы хоть чуточку согреть обескровленный призрак любимого.
- Сестра. Что с Вами? Вам плохо? Вы меня слышите, сестра? Вызовите скорую немедленно!
- Уже вызвали, Отец Сергий. Они сейчас будут.
Мелиса лежала на полу не приходя в сознание. Лишь слабо пробивающийся пульс свидетельствовал о том, что она ещё жива.
Священник опустился на колени перед распятием Христа, в полной отрешённости от мира. Он вспомнил исповедь женщины, возникшей из пелены утреннего дождя 10 лет назад. Исповедь, которую не мог забыть все эти годы.