Приехав домой Лорнев сразу же прошёл в библиотеку, и закрывшись стал просматривать отчёты бухгалтерии. Машинально перебирая бумаги и складывая их в общую кипу, мысленно он был далёк отсюда. Вот уже несколько дней его не покидало чувство приближающейся опасности. Чем чаше он думал об этом, тем сильнее становилась паника, подобно паутине, всё больше окутывающей жертву. И на работе, и дома, и в машине, везде где бы ни находился Лорнев, в висках постоянно пульсировало: « Берегись. Уже рядом», но он не знал что.
Вспомнив детскую забаву Лорнев открыл первую попавшуюся книгу и наугад попал пальцем на две последние строчки сонаты Шекспира:
«Свою свободу отдал он в залог.
Но мне свободу возвратить не мог».
Тряхнув головой, он рассмеялся.
«Бог мой, и я ещё верю в подобную чушь»
- Ой – ё. Совсем забыл.
Лорнев набрал номер ресторана и сделав заказ на дом на три персоны, начал собираться к ужину.
*
Стоя перед зеркалом, Маша усиленно старалась сохранять спокойствие, но ей это никак не удавалось. На кровати, в хаотичном беспорядке, валялось с десяток платьев и костюмов, и сиреневую воздушную кофточку ожидала та же участь.
- Я не могу выйти так. Нет. А что если одеть красное платье с глубоким декольте?
Игриво поигрывая бретельками очередного наряда она представила, как входит в просторный зал гостиной.
- Слишком откровенно. Отец этого не поймёт. Ну что же тогда?
После двух часов примерки Маша, наконец, остановила свой выбор на облегающем голубом платье, выгодно подчеркивающем её фигуру, и принялась за макияж.
Ей всегда нравилось встречать гостей, заниматься организацией вечера, а главное производить впечатление на приглашенных людей. Подобно ребёнку, Маша была любопытна и по - детски наивна. Она росла, в мире грёз и фантазий, в мире благородных рыцарей и прекрасных дам, в мире, где царит её величество любовь. Часто её просто пугала реальность происходящего, она не понимала алчности и человеческого лицемерия, а порой и самой жизни. И тогда, закрывая глаза, она погружалась в маленькую страну, заполненную садами и танцующими деревьями, где все было пропитано предвкушением встречи
16 лет назад…
И снова голоса:
« Кто нибудь уберёт отсюда эту попрошайку!».
«И не проси, я не сестра милосердия!».
«Хочешь, я кое - что тебе подарю, за небольшую услугу».
Всегда разные, но одинаковые в своей чёрствости, лица, мелькали перед её взором. Что могла знать пятилетняя малышка, заботливо пеленающая кукол и резво игравшая в прятки с детдомовской шпаной о коварстве и подлости взрослых? Всё. Она знала абсолютно всё. Случайно услышанный обрывок разговора, в кабинете воспитательницы, нарушил размеренную жизнь девочки.
- Сколько Вы мне предлагаете?
- 30 тысяч долларов
- Но это слишком рискованно. Я не знаю.
- Мы всегда действуем очень аккуратно
- Но я должна буду оформить официальное опекунство.
Мне нужна семейная пара.
- Об этом не беспокойтесь. Думаю, мне не требуется напоминать, что мы с Вами не знакомы и никогда не встречались прежде.
- Да, да. Конечно. Так значит, Вам нужна Маша Донельчук. Бумаги будут готовы через три дня. Всего доброго.
- До свидания.
О, сколько жутких историй ей приходилось слышать о детях, проданных за границу и той участи, что им была уготовлена. Молнией, мелькнувшая догадка, заставила Машу бежать из приюта.
Её щитом, от постоянного голода, и холода ночей под открытым небом, служила сказка - разноцветная, красочная, и нереальная. Это был её мир, её призрачная гавань надежды. Шла осень, но всё отчётливее ощущалась подступь суровой морозной зимы. Блуждая по городу и вдыхая запахи жаренного мяса и свежевыпеченного хлеба, Маша вспомнила, что ничего ни ела со вчерашнего дня. Впереди, она увидела, здание аэропорта «Шереметьево», и решила попытать счастья там. Какой - то, хорошо одетый мужчина, угостил её гамбургером и «Кока-колой» и буквально завалил вопросами о родителях и друзьях. Жадно поглощая бутерброд, и что-то рассеяно отвечая, она ещё и не знала, что в лице этого незнакомца обретёт чуткого и любящего отца.
*
Ровно в 20.00 раздался звонок в прихожей. Спустившись со второго этажа, Маша открыла дверь и застыла на месте, не в силах пошевелится. Она никогда не видела его лица, только глаза, но это был он, мужчина из её снов.
- Здравствуйте. Меня зовут Влад Герцев. Я приглашён Сергеем Георгиевичем на ужин.
- Да, да. Проходите. Я его дочь, Маша. Располагайтесь. Папа сейчас спуститься.
Её сердечко готово было выпрыгнуть из груди, а голос предательски дрожал.
Влад украдкой наблюдал за Машей. «Красива, женственна, и изящна. Перед такой трудно устоять. Ну что же, тем приятнее будет брак с ней».
- Спасибо. Если Вы составите мне компанию, я буду просто счастлив.
О, эта дьявольская сила обаяния, подобно кролику она была во власти удава, и ликовала в сладком плену.
- Вы уже познакомились. Вот и славно. Давайте пройдём к столу.
В воздухе повисла неловкая напряженность. Раздавшейся некстати бас Лорнева, застал их врасплох, но и они не смогли бы объяснить, что произошло, за эти несколько минут между ними.
- Ну так что, вы идёте или кушать будем здесь? - лукаво сверкнув глазками, вновь грубо встрял Сергей Георгиевич.
- Да, конечно же - улыбнулся Влад.
И следуя за Лорневым и Машей в столовую, он то и дело бросал восхищённые взгляды по сторонам. Дом Лорнева был по - истине шикарен. Сделанный по европейским стандартам, он практически не имел стен (исключение составляли семь жилых комнат наверху, библиотека и личный кабинет Лорнева на первом этаже). Прихожая внизу плавно переходила в гостиную, а та в свою очередь так же переходила в столовую. Натёртые до блеска паркетные полы, белые стены, выдержанная в пастельных тонах мебель, и красивые дорогие полотна известных художников, висящие тут и там, дополняли изысканный дорогой стиль дома.
Много тем поднималось за ужином - это и политика, и искусство, и театр, и история, и трагедия русского человека, но когда речь зашла о поэзии, Влад признался в тайной привязанности к Шекспиру. Сергей Георгиевич дёрнулся, как от удара током, но тут же устыдился собственной суеверности.
- А знаете, молодой человек, что больше всего удручает меня? Это наша экономика. Более 50% населения живет за чертой бедности, и это при том, что Россия - Могущественная держава, когда - то одержавшая победу над Германией во Второй Мировой Войне. И эти великие солдаты, живущие впроголодь, и бывшие патриоты, уезжающие на запад-всё, колеса одной телеги. А сколько талантливых учёных, врачей, педагогов трудятся за гроши? А сколько детей, не имеющих будущего и брошенных на произвол судьбы, становятся ворами, бандитами и проститутками? Неправда, что достигшего положения в обществе человека, перестаёт заботить факт нищеты, приобретающий всё больший размах с каждым годом. Мне больно и обидно за страну, гражданином которой я являюсь.
Всё сильнее распаляясь Лорнев уже не мог остановиться. Лицо его гневно пылало, а руки непрестанно жестикулировали.
- Мы считались непобедимой нацией. Так оно и есть, потому что уничтожить себя мы можем только сами. Чем, собственно говоря и занимаемся.
Влад согласно кивнул.
- Сергей Георгиевич, я разделяю Ваше негодование, но по правде сказать, мало что смыслю в политике. Войны, разруха, смертельные вирусы, земля, не выдерживающая громадных настроек и готовая вот-вот взорваться. И самое обидное, что люди, кажется, не замечают, как сами приближают день Армагеддона. Многие уже ждут пришествие антихриста, и следуемый за ним, конец света. В некоторых странах, детей с рождения готовят к дню страшного Суда. И все спокойны перед неизбежностью, даже не пытаясь спасти планету, спасти хотя бы то, что от неё осталось. Знаете, я не боюсь Суда, но мне просто нечем перед ним оправдаться, как и остальным, живущим на Земле. Как можно объяснить - вырубки лесов, загрязнение морей, и загазованность воздуха. А главное – как можно объяснить убийства, ради чего бы они не совершались? Как?
В этот момент всё внутри Влада, сжималось от боли и бессилия, а цвет васильковых глаз стал ещё темнее.
Лорнев с восхищением рассматривал сидящего напротив парня.
«Если бы всё наше молодое поколение рассуждало так же, как мог бы измениться мир. Вот таким я хочу видеть своего зятя - открытым, справедливым, и умеющим сострадать. Вот таким я хотел бы видеть своего сына. Интересно, где он сейчас? Чем занимается? Жив ли? Я даже не представлял, что сердце умеет плакать, нет - рыдать каждую секунду, каждую минуту, каждого прожитого часа и дня, сплетающихся в года».
Увидев задумчивое выражение на лице Лорнева, Влад попытался оживить обстановку, и только сейчас заметил Машу. Слова застряли, так и не успев сорваться с губ. К его удивлению, она не скучала, а внимательно слушала с тем живым участием, которое отражали её глаза. И он понял, что не может отвести взгляда от этой девушки. И на миг ему показалось, что всё исчезло, испарилось, и эта комната, и Лорнев, всё, осталась только пронзительная голубизна её глаз, как маяк, указывающий спасительный курс кораблю.
- Так каково Ваше мнение по этому поводу?
Сергей Георгиевич уже в третий раз задавал вопрос о религии, но заметив растерянность на лице Влада, усмехнулся. Он считал себя человеком наблюдательным, и от него не смогла ускользнуть искорка, пробежавшая между молодыми.
- Что? Извините, ради бога. Не могли бы Вы повторить вопрос?
- Ладно. Забудьте. Я предлагаю нам пройти в кабинет, и обсудить все детали предстоящей поездки к истокам древней цивилизации. Чай с тортом, горничная подаст туда.
-Я согласен.
Пожелав Маше приятного вечера, мужчины удалились в соседнюю комнату.