Эти глаза манили, очаровывали, и лишали способности мыслить. Они околдовывали, но какая-то смутная тревога была в этой глубине. Маша проснулась и посмотрела на часы.
– Пора вставать. Скоро приедет отец.
Она не раз спрашивала себя, что за странный сон, повторяющийся изо дня в день. И это, прежде незнакомое ей чувство, что волновало и пугало одновременно, но была какая-то уверенность, - тот мужчина из снов, с ясными васильковыми глазами, реален. Однажды всё измениться, однажды…
Маша воспитывалась в строгости, но всё нерастраченное тепло сердца отец отдавал только ей. После той трагической истории, случившейся 20 лет назад, он чудом сохранил рассудок. Тогда его пятилетний сын пропал без вести и никто не мог помочь убитому горем, некогда молодому, но поседевшему за одну ночь, уже старику. Денис, розовощекий и непоседливый сорванец, сводил с ума не одну няню, но все в нём души не чаяли и не могли наглядеться на маленького ангелочка. Только мать, бросив его и сбежав с дельтапланеристом, больше ни разу не давала о себе знать. Даже когда все газеты пестрили красочными заголовками: «Сын известного бизнесмена Лорнева Сергея Георгиевича бесследно исчезает», сердце родившей малыша женщины, билось ровно и спокойно. Четыре года спустя, возвращаясь из Токио с выгодным контрактом для фирмы, в здание аэропорта «Шереметьево 2», он увидел девочку пяти лет, с яркими голубыми глазами и светлыми волосами, заплетёнными в две ровные косички. Что-то дрогнуло, что-то нерастраченное, запрятанное и давно забытое в душе, обрело снова очертания. На следующий день был организован званный ужин, в честь дочери бизнесмена. С тех пор она жила в уютном загородном доме близ Москвы.
В свои 21 Маша выглядела настоящей красавицей: кукольное личико с пухлыми губами и озорными глазами, обрамлял длинный каскад золотистых волос, а от тоненькой изящной фигурки, не мог оторвать взгляда ни один мужчина. С каждым годом её расцвета, Сергей Георгиевич напротив, всё больше походил на старика. Некогда правильные черты лица исказились временем, как от плохой кисти художника, а черные, как смоль глаза, потускнели. И общий вид этого всегда подтянутого человека оставлял желать лучшего - похудевший, с неприятно желтым оттенком кожи, в 45 лет ему можно было дать все 60. Только работа спасала его, поглощая всего целиком и ничего не отдавая взамен, кроме пустоты.