Кто лечится даром, тот лечится даром

- С таким кашлем – безотлагательно в стационар! Это же лай, а не кашель! Мокрота! Температура! Ночной пот!
Уже в поликлинике мне пришлось выложить – причём, добровольно! – четыре рубля. Меня к этому призвало объявление: «Ваш взнос идёт на компьютеризацию регистратуры». Под объявлением два плаката – верхний: «Театр начинается с вешалки. К. Станиславский», нижний: «Поликлиника начинается в регистратуре, но ведёт в стационар. Парацельс».
Я за прогресс, за его законнорожденное дитя – компьютеризацию. Говорят, что на активе медицинских работников в Новобурядинске чуть ли не сам министр заявил: «Нынче поликлиника без компьютера – пещера неандертальца!» Раз так, я выложил ещё два рубля. Без принуждения. Добровольно. Раз надо!
Приёмный покой оправдывал название – вокруг царил покой. Медсёстры голубели халатами и глазами. Они были молчаливы и сдержаны, как официанты в ресторанах Таллинна. На стене плакат, чем-то напоминающий мне плакат времён Великой Отечественной войны – суровый взгляд женщины, голова которой повязана косынкой с красным крестом и указующий перст: «что ты сделал для нашей больницы?»
Красный Крест мне как-то больше по душе, нежели серп и молот: ведь я не работать здесь собираюсь – лечиться. По указанию врача – и точка!
- Ваш взнос идёт на приём пропускника, мы меняем всё – голубизна раковины и унитаза позволят нам приблизиться к уровню клинической больницы, - гордо пояснила мне крахмально скрипящая заведующая.
Как тут не сделать взноса… Принуждать меня никто не собирался. Я добровольно отдал рубль.
В отделение меня вели едва ли не под руки, словно дряхлого генсека к избирательной урне. По пути мне учтиво давали пояснения – что к чему и кому. Конечно, добровольно. Как с неба голос: «Нюра, отведи этого больного в палату кашляющих»!» Там мне проворковала сестра: «Вот вам, больной, заявленьеце! Заполняйте, не спешите. Касса на первом этаже. Там рядом бар и аптека. Сразу увидите!»
Читаю: «Я, (ф.и.о.), добровольно передаю на развитие больницы им. К.Скрябина для всестороннего развития и улучшения качества лечебно-диагностического процесса финансовые средства в сумме (прописью). Дата (прописью). Фамилия (в любой форме).
- А это сколько?
- Сколько позволяет кошелёк и совесть, точнее, сколько подсказывает сердце, - пошутила ласково медсестра.
- Кошелёк почти пуст, сердце ещё бьётся ровно, а совесть – молча недоумевает, - попробовал отшутиться я.
  Брови сестры сурово сдвинулись: «Больных, бедных и бессовестных лечим бесплатно!»
Заполнил заявление. Побывал в кассе. Добровольно. Уплатил. Зачем обострять отношения?
- Трушкин, на рентген! Лифтом вниз, направо, потом налево, потом направо, седьмые двери, там спросите – любой покажет. Они там по пол дня сидят, - без всяких знаков препинания отбарабанила информацию сестра.
Рентгенолог полистал историю болезни, хмыкнул сердито, собрал подбородок в кулак, скрывая его небритость, и резюмировал: «На развитие нашей службы три рубля и за плёнку, как в танке, сем сорок!»
- Я за развитие службы уже платил, а семь сорок я не танцую. Принципиально предпочитаю гопак!
- Дорогой наш больной! Вы нам так дороги, что ни в Минфин, ни в Минздрав ходить не приходится. Поймите, если вы к свадьбе ужи купили себе костюм, то это не значит, что в фотоателье вас будут запечатлевать для вечности даром. Даже если ваша невеста – королева красоты.
Пришлось оплатить рентген – что делать? Для вечности!
Пришёл в палату – зовёт лечащий врач.
- Больной, то, что вы оплатили за пребывание в «Скрябинке» - это предварительная оплата за амортизацию, энергоносители, воду, канализацию. Вам ещё, так сказать…
- Не надо говорить! Я уплачу… Полежал. Подумал. Пошёл в приёмный покой и уплатил…
- Скажите, доктор, а вы кого-нибудь приняли в больницу бесплатно?
- Конечно! Троих. Одного с травмой после де-те-пе – он без сознания, одного немого – никто ему не может объяснить, кому и сколько, а читать он не умеет. Да, ещё вот этого, что собака укусила – он в одних трусах вышел мусор вынести, а она его…
- Ясно…
- Вы, больной, напрасно пугаетесь. Вот в Одессе один больной перед смертью исповедался и покаялся: просто сознался, понял и прошептал: «Кто лечится даром, тот лечится даром!»

13.12.1959 г.