Щенка подобрали на улице – крошечного, с поломанной лапкой, а он вырос, стал ласковым псом. Весной уже повадился бегать к соседской собачонке. Ухаживая за ней, резвясь и кувыркаясь, повредили высаженную рассаду…
- Не, этого чёрного кабеля надо истребить, чтоб он не бегал в огороде, - сказал Карп Михайлович, наш сосед.
Я не придавал его злобному шипению значения, и напрасно! Вскоре наш Бобик исчез, а мальчишка Юрка Чужаков прибежал и говорит: «За крайней хатой, около речки, ваша собака убитая. Это её Руслан привёл, а дед Карпо застрелил…»
Я всегда жалел деда Карпа – скоро восьмой десяток начнёт, а сколько страданий вынес! Война, плен, два побега, немецкий лагерь, только вернулся на Родину – в наш лагерь угодил…
Он мне так рассказывал: «Война началась – мне семнадцать только стало. Немец пришёл – нас, пацанов, стали в полицию забирать: там немец люто бил, плёткой. Пошли мы с Валькой Мордвином в полицаи. Дали нам по винтовке, повязки, одёжу хорошую, новую… Скажу правду, как говорил в трибунале зимой в 46-ом годе: никого я не убивал, не выдавал, а что было-то – было, евреев собирали мы, куда нас посылали, а потом их под конвоем в гетто, это ихний посёлок, что около базара был, поставляли. Потом их фашисты проклятые всех порешили. Но я-то при этом участия не имел…».
В селе, правда, другое мнение было, но…
- Пожалел меня подполковник Боровик: «Моё мнение такое: пацан он был, сопляк, от страха приказ выполнял – конвоировал, сволочь. Дать ему десяток – пусть едет лес валить». Дали мне десятку, а потом я под амнистию попал… Я ведь конвойный – не больше.
А в селе говорят, что Карпо очень лютовал – сам убивал, принимал участие в расстрелах, даже вешал, - но ведь только разговоры, сплетни. Суд – самый гуманный советский – решил по-другому. Оступился-де по молодости, а теперь уж и время прошло – десятки достаточно!
«…Особенно отличался в расправах над евреями Карп по кличке Жидорез. Он был маленького роста, быстрый, голос писклявый, веки – как вывороченные, красные… всегда под хмельком, левша. Орудовал палкой, избивал всех без разбора. Ну, жидочки, пошли до точки! – крушил палкой по головам, сваливая на землю заплаканных стариков и старух. Если попадались где-то молодые, то их сразу убивали, сбрасывая в заброшенные колодцы, которых в то время в степи было немало. Одному старику он выбил глаз. Он шёл по улице, прикрывая грязным платком рану, а Карпо ему сказал: ничего, Абрам, до Кривой балки (место массовых расстрелов) и с одним глазом дойдёшь. И хохотал, попискивая…». Так описывала его участие некто Дора Гинзбург, а мне эти записи передали случайно, зная, что я собираю материалы о зверствах фашистов в Украине.
- …Руслан, что ж ты собаку нашу убил, - сказал я, - а ещё студент медучилища.
- Я не убивал. Дед сказал, чтобы я его пустил через калитку – я и пустил, а это дедушка вашего Бобика кокнул. Я не при делах, я только пустил его…