Посвящается 8 марта, который я провела в постели.)
Не хотелось даже вставать, даже двигаться, голова прикипела к подушке, а тело изнывало от зябкости, от жара, от впившихся в тело потусторонних сил, с которыми устало сражаться.
Утро, обычно радующее, какого бы цвета не оказалось, катилось куда-то мимо, и не было в нём ни зарядки, ни кофе, ни радости.
- Ты вставать будешь? - упавший из сумрака вопрос, повис в воздухе без ответа, без малейшего движения. Казалось кощунственным тратить минуты сна на что-то иное.
Пусть весь мир идёт... Хоть куда! Но без неё. А ей по выпавшему жребию - спать, просыпаться, без малейшей мысли выпивать воду, которая тоже потеряла свой вкус, и снова спать, спать, спать. И ещё, конечно, оправлять естественные надобности.
Звонок домофона вырвал из почти затянувшей дрёмы.
- Эй...- хрипло вырвалось из пересохшего горла. - Где ты там?
- Иду, иду, - послышалось бодрое, юное, здоровое, стремительное движение откуда-то и куда-то, звук снятой трубки домофона, энергичная беседа.
- Мам, это к тебе!
- Я не могу! - ужас, в предвкушении того, что ей предстоит куда-то вставать в этом дичайшем состоянии, котором она находилась, как-то приводить себя в порядок, заполнил участок мозга, не занятый апатией. - Меня нет, я умерла!
Кажется, это подействовало. Или нет? Судя по всему, квартира опустела. Что случилось?
В эту минуту послышалось стремительное топанье, хлопанье дверью, несколько шагов до постели и что-то влажное, слабо пахнущее розами упало возле горячей щеки. Пришлось открыть глаза.
На подушке лежал букет, завёрнутый в ярко-оранжевую шершавую бумагу.
- Это тебе от кого?
- Не скажу, - ответила она и прижалась лицом к розовым бутонам.