Лорейя
Под перламутровой луной,
Накрыта белою фатой,
С улыбкой скорбной Аштофет
Я здесь сижу так много лет
Мои холодные глаза
И побледневшие уста -
Былые символы услад
Мне чужд и рай и ад
Ряд недвижных изваяний,
Среди них найду я свой покой
В слезах обниму теплый камень,
И прильну к груди давно пустой
Умереть позволь сегодня,
Чтобы завтра быть живой опять
И дабы ценить наслажденья,
Ныне нужно горький хлеб вкушать
Порой алеет гневом взор,
И кожи треснувший фарфор
На миг опять покроет цвет,
И будто брезжит чуть рассвет…
Но тяжких сновидений рой
Меня зовет вслед за собой,
Чрез океаны изо льда,
В ночные холода
О, озари путь безрадостный мой
Синей лучистой звездой
Blackthorn, “Сатурния”
Майя и Серин лежали на старых одеялах в довольно просторном помещении, в котором прямо на земле, где попало, спали люди. Валялась по углам солома, но ее было немного. Со всех дыр тянули сквозняки.
Разговаривать не хотелось. Временное пристанище не радовало девушку, она не любила общество, а здесь не скроешься нигде. Кожей на своей спине она чувствовала недоброжелательные взгляды тех, кто не потерял еще способность чувствовать.
За пределами стен все еще шел дождь, навевая апатию и сонливость. В помещении было темно, и сквозь крышу на пол стекали струйки воды. Лица, что окружали путников, были в основном старыми сморщенными. Потухшие глаза ничего не выражали. Исчезнувшие желания, ушедшая любовь, потерянные близкие – вот о чем шептали блеклые губы. Им не было дела ни до Майи, ни до себя, ни до соседей. Страх поработил их, и они неслышно молились богам усопших, что довольно часто заходят на эти земли.
О чем помнят эти призраки былого счастья?
Майя лежала, не шевелясь, на твердом полу, слушая шум стекающей воды. Тени гуляли по углам в слабо освещенном помещении, холод пробирал до самых костей. И синие глаза смотрели в никуда.
По углам бродили тревожные сказки, что переходили из поколения в поколение, что хранила в себе долгие годы тишина. Сокровенные тайны переплетались с ними. Люди не сочиняли веселых историй, и, словно страшась своих слов, рассказывали их шепотом украдкой друг другу. Эти недобрые рассказы несли в себе боль, замораживали сердце. Может, это последние признаки угасающего мира, раздирающие душу на мелкие осколки?
Разум опустел, и взгляд был направлен в пламя костра. И Майя чувствовала, как медленно сгорает человеческая сущность, растворяясь в тумане, исчезая в огне. Если не будет она жить как человек, то в ней умрет человеческая сущность. Но где ей найти свое место?
Кто-то поет песню издалека. И что-то есть притягательное в голосе создания, давно умершего на этой земле. И Майя видела, закрыв глаза, как у изголовья сидит мама и напевает колыбельную, как когда-то в детстве, хотя у матери не было никогда такого прекрасного голоса.
Да, Майя никогда не была одинока. С ней постоянно был некто еще, кто шел по пятам. Он всегда прятался, и жил в некоторых людях, что ее окружали, и их души пустели со временем. В глазницах высыхали глаза, а с лиц уходили все эмоции. Они бледными тенями незаметно всегда проходили мимо.
Майя увидела это существо на грани между реальностью и сном. И прикоснувшись к нему мысленно, она почувствовала следующие слова: «Возможно, я твои желания выполню!»
Но это звучало как угроза. Страх заставил мгновенно проснуться и сесть.
;;;
Серин не мог уснуть. Он чувствовал разлитый в воздухе запах тревоги, и это ощущение все не покидало его. Он думал, оно родилось в его мыслях, но нет. И оно не пришло из сердца огромного города. Это прилетело с ветром из далеких полей и лесных опушек, где шумят вечные сосны. Это подобно бессознательному страху, что туманит разум и кажется чем-то смутно знакомым. Чем-то, что знал очень долго и ждал давно, что когда-то умерло, и было отпущено.
Но теперь, когда забыто, неожиданно оно стучится обратно. Нечто красивое, что шепчет слова любви. Нечто, к чему бежишь в туманных снах, но пытаясь коснуться, посмотреть в глаза, едва смея поверить в то, что оно существует, вдруг обнаруживаешь, что все время находился в кошмаре. А все это пустые надежды и несбывшиеся мечты. И все это время ты лишь пытался обмануть себя, а сон – нечто настолько эфемерное, что не может заменить потерянную часть реальности.
Серин пытался отмахнуться от этого ощущения, но не смог. И невольно вспомнил кое-кого, женщину, с которой познакомился некоторое время назад, и обстоятельства знакомства не были приятными. Медея, ведьма... Она живет где-то неподалеку от Антейла, скрываясь в лесу вместе со своими ученицами. Вместе ведьмы творят запретное колдовство, но умеют с ними обращаться, собирая последователей в виде нелюдимых представительниц прекрасного пола. Майя, кажется, тоже прикоснулась к запретному колдовству, так почему бы ей не попытаться стать ведьмой, если, правда, уже она не является ею.
Медее, повелительница грозы, говорят, не одна сотня лет, но в это Серин не верил.
;;;
Назавтра Серин пытался узнать об уходящих из города торговых обозах. Он не боялся за Майю. Вспоминая, что она сделала со жрецом, он скорее опасался за окружающих ее людей.
Как-то незаметно для себя Серин оказался на стене рядом с Озераем. Видимо, надеялся узнать что-нибудь у этого старого мага, но разговор пошел в другое русло. Глядя в таинственные манящие дали, путник и старик поведали друг другу свои секреты, чего никогда бы не сделали в ином месте. Видимо, их души объединяла некая одна спрятанная глубоко мечта, которую не хотелось отпускать. А эти далекие земли, что расстилались перед глазами, манили обманчивой свободой.
- Не сидится тебе?- спросил маг, всматриваясь вдаль.
- Нет,- сказал Серин.
- А тебе не хочется остаться жить в нашем городе? Думаю, со временем ты привыкнешь, а потом мы найдем дом для тебя и твоей девушки.
- Нет, мы просто друзья. К тому же нет желания начинать здесь с самого начала,- смутился Серин.
Озерай с сомнением покачал головой.
- А сможете ли вы далеко уйти отсюда?
- У меня есть опыт в этом деле.
Озерая вздохнул.
- Путешествие рано или поздно кончается. Знаешь, я ведь тоже родом не из этого города. Вместе со своей матерью я бежал сюда в поисках спасения.
- И что вас выгнало?
- Война человека с человеком. Иногда люди начинают борьбу за территорию и богатство с другими людьми. Может, и хорошо, что Миствейл расположен обособлено по отношению к остальным городам.
Озерай вздохнул, явно не хотел продолжать разговор, и сменил тему.
- Знаешь, Ирнис не первая моя жена. Она милая прекрасная, но встретил ее я после того, как погас истинный светоч в моей душе. Наверное, странно слышать подобное от старика, у которого много взрослых детей. Но, тем не менее, это так.
Когда-то я был знаком с другой девушкой. Сразу мне она показалась невзрачной, домашней, неинтересной. Но потом узнал, что она любит музыку и прекрасно играет на крело, который смастерил один местный умелец. Я всю жизнь увлекался только магией, но именно эта красавица помогла мне понять, что музыка – тоже магия, как и слова, как и стихи. И те песни, что она пела, были такие прекрасные. Они были разные, и повествовали о природе, о лесах, о любви, о мечтах. Жаль, что в основном я был единственным ее слушателем.
Я в нее влюбился и мечтал прожить с ней свою жизнь, так как никогда раньше не чувствовал столь сильного душевного единения. Ее имя было Лорейя, звучащее как ручеек весной, когда тает снег.
Жаль только, что она действительно растаяла. Оспа свирепствовала в городе, от которой умерло много людей и она тоже. Моя магия никого не спасла, ее тело сожгли, а пепел разлетелся по этой несчастливой черной земле.
Я ее вспоминаю, и мои воспоминания живы, словно это со мной случилось только вчера. Знаешь, я не жалею. Она меня научила верить и чувствовать прекрасное, и этот дар никому у меня не отнять. Однажды познав это, понимаешь, что есть что-то на этой земле, ради чего стоит жить.
Посмотрев внимательно в глаза Серину, Озерай сказал:
- Но на этом все не закончилось. И хотя столько времени прошло с тех пор, я познакомился с многими замечательными людьми, забыть ее все равно не смог, хотя страдания мои утихли.
Но теперь словно нечто насмехается надо мной. А может быть, это подарок богов? Я снова слышу ее песни, и это происходит, когда я стою здесь, на стене. Слов не разобрать, что доносятся издалека, а голос почти неуловим, что сплетается с шумом ветра.
Никто его не слышит, кроме меня. Может я сошел сума? И слышу я в песнях, как ей одиноко, холодно, страшно. Хотелось бы последовать туда, где она прячется, если бы отчетливо не помнил, как сам сжег ее тело.
Иногда мне кажется, это чья-то уловка, но, скорее всего, я слишком стар. И все это мне только мерещится.
- Красивое имя Лорейя,- сказал Серин.- Видимо, она действительно была необычным человеком.
- Только не говори моей жене о ней, она меня и так считает странным.
- Не волнуйся, я ничего не скажу,- ухмыльнулся Серин, подумав, что он даже не знает жену старика.
Шум злаков и травы доносился до них, вдалеке на горизонте зеленел лес. А свободный сильный ветер колыхал бесконечные травы, неся медовый аромат цветов.
Озерай схватил Серина за руку.
- Прислушайся!
Серин прислушался, но не услышал ничего.
- Она зовет меня, как раньше, моя милая Лорейя! Я думаю, ты понимаешь, почему стена – мое любимое место в этом городе!
Серин чуть-чуть улыбнулся своим мыслям, но потом его захлестнула волна страха. Ему вспомнился кое-кто другой, кто умеет петь. И путник понял, что возможно стоит бежать из этого места без оглядки. У того создания прекрасный голос, принимает оно облики умерших девушек и бродит по лесам. Неужели ее именно пение слышит старик, хотя слишком маловероятно...
Это создание не имеет своего имени, как и все теневые призраки. Но сейчас, представив ее лицо, неожиданно для себя Серин назвал ее именем Лорейя, понадеявшись, что старик простит ему этот поступок. Ведь именем прекрасной девушки он назвал тварь из иного мира.
Возможно, Серин, как и старик, тоже может потерять любовь, которую, возможно, когда-нибудь и обретет, чтобы потом жить лишь воспоминаниями о ней, но ничто никогда не развеет страшного знания о том, что они могли быть вместе, но есть нечто, что сильнее. И ступая дальше по жизни, его будет преследовать призрак, от которого не избавиться никогда.