ЗАПРЕТНАЯ ГАВАНЬ.
Часть 1.
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ДЕЛО.
Глава 6.
КОНТРАБАНДИСТЫ.
Ближе к концу первого лета на Верпте я ждал результатов с Великих Состязаний мастеров. Не думал, что буду так волноваться. Даже стал плохо спать по ночам. Поэтому услышал тихое царапанье в дверь. Всё ясно. Я опять нужен Лёке, как волшебник. Он вызывает меня ловить контрабандистов. Вот, знаете ли, всю жизнь мечтал! Если я сейчас не встану, он, конечно, не войдёт в нашу с Натой спальню, но отправится стучать в окно, и всё громче, и разбудит Нату, и будет потом извиняться, а Ната уже не заснёт, станет ждать меня и тревожиться, и, если я задержусь, она, вместо того, чтобы пойти с Розочкой в парк в этот выходной день, отправится с ней на прогулку туда, где таможенные лодки. Чтобы было видно море и то, что происходит на нём. Что же это за Лёка такой?!
Я встал, приоткрыл дверь и шепнул в щель этому борцу с контрабандой:
- Сейчас.
Оделся, положил на тумбочку искусственную розу – это знак, для Наты, что я ушёл с Лёкой, и отправился помогать нашему таможеннику.
А на крыльце, вы гляньте-ка, сидит наш королевич, зевая во весь рот. И ведь знал Лёка, что у него был тяжёлый день, и всё равно вытащил из постели. И это значит, что ему понадобятся усилия двух волшебников.
- Ребята! – торжественно произнёс побратим. – Мы их очень долго выслеживали. Но хитрые до невероятности! Мы даже стали думать, не умеют ли они колдовать. В прошлый раз убедились, что один точно умеет. Давайте-ка, не спите. Поступил донос. У острова Рыбы засада. Сейчас мы их быстренько сцапаем.
- Угу, - вяло отозвались мы с Чудилкой и поплелись за Лёкой.
В лодке, имеющей мотор, однако, шедшей под парусом ради тишины, мы потратили час, чтобы добраться до места. Там, за мыском, как сказал нам наш друг, караулят два таможенных корабля по обе стороны бухты.
- Мы будем здесь. Возьмём с поличным. Должны двинуться в сторону Иверы. С другой стороны, куда ещё можно двинуться, пока ты в этой бухте? Ребята, это такие ушлые типы! Если мы сейчас поймаем главаря, больше никакой контрабанды на Верпте не будет. Мне станет скучно!
Лёка, на радостях преувеличил, конечно. Вряд ли одним махом можно прикрыть всю эту лавочку.
- А в лесу есть ли у тебя засада? – поинтересовался Петрик.
- А то!
В этот момент из-за мыска послышались выстрелы, это значит, началась погоня. Со стороны леса на берегу стреляли тоже. Там вспыхнули костры, мы их не видели, но отсветы были заметны. Начальник таможни здорово подготовился. Я думал, что план Лёки таков: дождаться момента, когда ушлые парни решат уже, что прорвались на морской простор, считая, что удачно отделались, а тут мы с Петриком. Но нет. Малёчек снова поставил парус, и лодка понеслась к берегу по эту сторону мыса.
На самом деле, край мыса оказался островком, отделённым от основной части. Мы заняли позицию напротив как раз в тот момент, когда небольшое судно показалось между каменистых склонов, озарённых светом Ви и Навины. Невозможно развернуться, удирая из бухты этим маленьким проливом.
- Вы понимаете? Они про него знают.
- Хитёр ты, Лёка, - одобрительно высказался Чудилка.
Я повернул ладонь в сторону пролива. Луч яркого света ударил по глазам тех, кто находился на судне. Причинить вред здоровью это не может, но некоторое время контрабандисты не смогут нормально видеть. Тут-то мы…
Тут-то нашу лодку подбросило на волнах, да так, что не наведи я специальную защиту, она бы неминуемо перевернулась.
- Ого!
Я не люблю применять боевую магию, но порой приходится. А что делать, если мне противостоит волшебник? Я видел, что свет, призванный мной, отражён, как щитом, и то, что он не ослепил нас троих, это заслуга Петрика, применившего Поглощающие чары. Луч уткнулся в сгусток темноты и погас. Судно, имеющее мотор, на всех парах неслось прямо на нас. Всего одного раза хватило мне, чтобы убедиться, что пароходишко защищён очень сильно. Но ладно. Я ударил не по судну, а по воде, Чудилка тоже, но номер с переворачиванием или задержанием на месте не прошёл. Посудина продолжала стремиться нас раздавить, а наша лодка как раз стояла на месте без возможности увернуться: вокруг была гладкая тихая вода при отсутствии ветра, в то время, как море было неспокойно. С борта по нам троим то и дело лупили заклятиями, которые мы пока успешно отражали. Лёка бился с мотором и рулём, но ничего не действовало.
Ладно. Я ухватил Петрика за шиворот и отпихнул его ближе к корме, а сам встал на носу. Посмотрим, кто кого. Если бы я стоял на суше, то заклинанием Перекрестья, конечно, остановил проклятую махину. Но я находился в лодке, и мог только сохранять уже довольно небольшое расстояние между нами и ними. Тяжёлый корабль шёл себе и шёл, а наша лодка кормой вперёд скользила перед ним. Противостоял мне сильный волшебник. Я даже поразился: кроме Аарна Кереичиките, не знаю таких на Винэе. У меня уже дрожали руки, а перекрещенные ладони жгло огнём в самом центре. Из-за мыса показалась быстроходное таможенное судно, а в проливе – второе. На берегу тоже было заметно движение. Волшебник не стал тратить время на расплющивание нас о сушу. Так мы и уходили в открытое море: наша лодка задом наперёд и корабль контрабандистов следом, а расстояние между нами не сокращалось и не увеличивалось. Мотор не работал. Парус ставить было нельзя.
Волшебник на судне вдруг заговорил с нами. Вернее, со мной, назвав меня по имени. Простой трюк, Усиление Голоса.
- Миче, - было сказано мне, - немедленно прекрати. Опусти руки, иначе мы ударим по тем, кто сзади и на берегу. Ты не любишь бессмысленных жертв. Ты добр, не так ли?
Ну и что мне, доброму, было делать? Позволить нас утопить? У меня и так уже не оставалось сил удерживать расстояние. Руки потихоньку сгибались в локтях.
- Не слушай его, Миче, я поставил защиту между ним и кораблями таможни, - сказал Чудилка. Велел Лёке скомандовать своим людям, чтобы они убирались за мыс, и устроил для него Усиление Голоса.
- Ну что, съел? - рявкнул Петрик на судно, уже нависшее над нами. – Давай, Миче, я тебя сменю.
И сменил. Я без сил повалился на дно, ладони болели страшно. Расстояние мигом увеличилось, но не сильно и не надолго.
Мне не улыбалось катиться задом наперёд впереди бандитского корабля всё дальше и дальше. В мои планы входило выспаться и отправиться с Натой, Розочкой и Мичикой в парк. Вроде, там должен быть кукольный спектакль.
- Чёртовы прилипалы, - злился я. И увидел новую опасность. Если сейчас маг контрабандистов снимет заклятие Неподвижной Воды, нас может захлестнуть и здорово нам помешать простая штормовая волна.
- Ну, Миче, что ты придумал? – крикнул Чудилка. Его силы были на исходе.
- Опа! Изобретательный Миче! Твоя репутация круче, чем ты сам! – сказали сверху. Нос нашей лодки уже почти прикасался к носу судна, с такого расстояния, да снизу, казавшегося огромным.
Лёка бросил руль и склонился надо мной, уже немного пришедшим в себя:
- Миче, помнишь фокус с волной, что ты показывал в детстве? Да, да, ты говорил, это на крайний случай, но, может, сейчас крайний случай и есть?
Может, и так, но надо же подумать, как применить упомянутый фокус.
Хрусть! Нос нашей лодки начал сминаться.
Одно хорошо. Увлёкшийся маг допустил нас в область защиты.
- Слушайте, - призвал я. – Мы должны оказаться у них на палубе. Немедленно. Лёка, у Петрика ладони болят и руки ослабли. Следи за ним.
Выбора не оставалось.
Бесполезно объяснять даже магам, как я это делаю, потому что это не волшебство. Это просьба к морю. Мы дружим. На внезапно взметнувшейся волне остатки нашей лодки подбросило вверх, на уровень палубы корабля. Я толкнул Петрика в спину, он вылетел вперёд и упал прямо на перекрещенные ладони. Никто не дал ему команду остановить действие заклинания, сила магии проломила палубу и все перегородки, что там были, в днище образовалась пробоина. Я этого не ожидал. Мы с Лёкой ухватились за снасти и тоже оказались на палубе. Здешний маг, конечно, не предполагал подобной наглости. Я говорю «маг», но с самого начала знал, что их больше трёх. Это чувствуется по почерку волшебства.
Кто-то накинулся на меня, я сражался, как волшебник, сыпал заклинаниями боевой магии. Мне удалось вскочить на ноги… и я увидел, что Лёку и Петрика, ошеломлённого падением и болью, ослабшего после борьбы за расстояние, держат какие-то странные типы, и ножи приставили им к шеям. А меня никто не трогал. Вокруг меня вообще никого не осталось. Кто-то протопал мимо, потому что был дан приказ заняться пробоиной.
Странные типы больше всего походили на чёрные перевёрнутые морковки в плащах. Может, из-за их покроя и остроконечных колпаков. Типов было пятеро. Остальные контрабандисты были просто моряками.
Пятый тип, у которого руки были свободны, так как он никого не держал, не подходя ко мне, сказал:
- Вот так Миче! Противостоял пятерым! Это подвиг, достойный легенды. Из тех, что собирает маленькая девочка с пшеничными косами. Лала Паг, ага? А это кто? Неужели, королевич Някки? Тоже силён. Может, нам падать ниц, поваляться в грязи? Хотя нет, с грязью нынче общается он сам. С пастухами какими-то, с дурацкими купчишками, даже с вейтами. Вот как. Такие королевичи нынче. Вот, пригревают в своём доме шпионок. А что такого? Я слышал, он сам работал, как простой горожанин. В тайной полиции. Шпионил даже за братом собственной жены. Кто ж теперь скажет девушке, избежавшей кары: «Ай-ай, Канута, не ходи с детками на бережок. На бережке опасно играть. Все знают, некоторые суда непростые. Похищают маленьких детей. Послушай меня, Миче Аги: мальчиков похищают, которые очень талантливы. Которые могут пригодиться. Твой брат, Миче, это же все знают, мастер, которого поискать. Не чета тебе, мямле и трусу. Ведь на родине считается, Миче, что ты трус и душевнобольной при этом, не так ли?
«Что?» - спрашивало море.
«Подожди чуток. Слышишь, как интересно?! Подожди».
Увлёкшись беседой, маг-морковка не замечал, что судно придвинулось ближе к берегу. Да и как он мог заметить: недаром я год совершенствовал умение создавать иллюзии. Правда, действовал я сейчас очень осторожно, в четверть силы. Но и этого хватило, чтобы сбить говоруна с толку. Он токовал, как глухарь, забыв об осторожности и почему-то считая меня, не связанного, побеждённым.
- Хочешь знать, что будет дальше, да, Миче? Чувствую, как ты всполошился. Я бы взял тебя с нами, и оттуда, куда бы я привёз тебя, ты не сбежал бы никогда. Миче, Миче, такого, как ты, слугу было бы славно иметь в своём распоряжении. Но жаль, ты можешь удрать по дороге. Прости, был неправ, говорил, что ты слаб. Нет, тот, кто так долго противостоял нам пятерым, будет убит. Дальше ничего не будет. Ни у тебя, ни у этого вот… королевича.
Интересно, как он собирается убить меня, труса, если боится даже подойти? Задумал какую-то каверзу, не иначе. Допустим, будет угрожать Петрику…
«Достаточно, море. Ближе не надо. Жди».
«Жду».
Морковка вдруг обернулся к Лёке и оставил свой слащавый тон.
- Это казнь, ты понимаешь? – спросил негодяй у моего друга. Привстал на цыпочки, чтоб заглянуть ему в лицо. – Это кара не за то, что ты начальник таможни.
И вдруг рявкнул:
- Этого прикончить первым. Да не напачкайте тут. Подведите к борту.
«Вперёд!»
Я страшно испугался за Лёку: приказ прозвучал так неожиданно, что я мог не успеть среагировать. Хорошо, что Морковка такой чистюля.
Не знаю, что там Лёка понимал, мне было не до того. Море быстро понесло судно к песчаному пляжу, к россыпи камней на нём и на мелководье. Иллюзии больше не было. Контрабандисты закричали, при свете Ви и Навины увидев, что происходит. Они-то были уверены, что берег остался вдали, не почувствовали разворота. Палубу сильно качнуло, все повалились.
Удар был очень сильным. Но что поделаешь, пришлось рисковать. Я пролетел куда-то вперёд, шмякнулся на песок, проехался по нему, с усилием встал, готовясь к новому сражению. Море било в берег бешеными волнами. Они создавали полукруг, за который не выбраться без риска быть унесённым на глубину. Корабль контрабандистов лежал на боку, а сами они мельтешили по пляжу. Я, получается, закрывал им выход из полукруга. И все они кинулись на меня, кто с оружием, кто в колпаках.
Но тут, почти заглушённый громом волн, прозвучал голос Петрика, и все эти люди осели на песок под серебристой дымкой сна.
Товарищи Лёки уже бежали к нам от мыса, по морю приближались два таможенных судна. Они всего лишь спрятались в тень, хотя было приказано убраться за мыс. Я позволил волнам отступить, и закричал:
- Скорее! У нас всего минута! Потом они проснуться! Сначала вяжите тех, что в плащах. Они волшебники!
У меня не было никакой верёвки, а таможенники были ещё далеко.
- Миче, - насмешливо произнёс Лёка, с трудом доковыляв до меня, - просто примени Парализующую Силу. Всему-то тебя учить надо.
Ну да, я растерялся. А теперь применил. И побрёл к морю – поблагодарить за помощь.
Видите, как получается. Бывало, что предки Аги вступали в браки с потомками изгнанного племени Отца Морей. Так мне рассказывали папа и тёти. По рождению я не Аги, хотя имею с этим родом общих предков, но мы с морем друзья.
- Что будем делать с Канутой? - спросил Петрик у нас с Лёкой, наблюдая, как бравые таможенники связывают злодеев.
- Убью к чёрту! – процедил я сквозь зубы. Убью подлую шпионку! Девочка с косами! Талантливый мальчик! С ума сойти! Не гулять на бережку! Убью дрянь такую!
Я был в бешенстве. И, боясь, что Кануте и впрямь несдобровать, Лёка заступился за неё:
- Может, её заставили?
- Может, угрожали Шалопутовым детям? – поддакнул Петрик.
- Может, угрожают, нашим детям? – не успокаивался я.
- И что делать будем?
- Ума не приложу.
- Допросим морковок.
- Господин Миче, - крикнули мне. – Говорите, эти четверо волшебники?
- Пятеро.
- Но их тут четверо. И они мертвы.
- Как это?
- Совсем.
- Но их никто из нас пальцем не трогал.
- Тем не менее.
- Обыщите их, - велел Лёка. - Пятый, значит, сбежал. Чему ты удивляешься, Миче? Ведь так уже бывало.
*
Пятый маг, говорливый главарь, словно испарился. У меня не было сомнений, что это он убил своих товарищей, отказавшись от дальнейшей борьбы. Наверное, как раз перед чарами Серебряного Сна. Редкостный негодяй этот главарь. Как и Остюк, волшебник, нанятый Малым Собранием. Жаренным запахло – он и утёк.
Выходной пропал. Пока сделали обыск, пока допросили крепко связанных моряков, пока перенесли на один из наших кораблей то, что найдено: судно с пробоиной не прошло бы путь даже до ближайшего острова… Ладони у нас с Петриком сначала нещадно болели и выглядели опухшими, потом просто сильно чесались, но ко времени завтрака уже совсем прошли. Мы с ним ещё пытались разыскать беглеца в прибрежном лесу, но того и след простыл. Остров Рыбы – маленький остров. Мы терялись в догадках, как главарю удалось улизнуть? По морю? Но суда таможни кружили вокруг острова, и там готовы были дать нам сигнал, если завидят лодку.
- И кто этот главарь, Лёка? - спросил я, выбравшись из леса и плюхнувшись от усталости на песок. – Тот, кого вы выслеживали, чтобы покончить с контрабандой на Верпте?
- Похоже, что да. Я не видел его, но голос слышал.
Какая бурная жизнь у Лёки! Я даже и не обо всём знаю.
Он махнул рукой:
- Это дело, Анчутка, было опасным. А ты, чуть услышишь о какой угрозе для кого-то из нас, начинаешь трепыхаться, переживать и чересчур заботиться. Боишься за нас и наводишь панику. Лезешь вперёд. Тебе приходится рассказывать не больше, чем мамочке.
- Спасибо, Малёк. Вот уж спасибо за откровенность!
Друг мой не уловил иронии.
- Ты не понял, Миче. Всё наоборот. Я не был с тобой откровенным в этом деле. Не смей спорить! Я старше, а значит, умней. Забочусь о тебе.
- Как мамочка, - обозлился я.
- Как угодно. Но ты ведь уже сам догадался, откуда эти люди.
- Трудно не догадаться. Контрабандисты с Запретной Гавани обнаглели и хозяйничают здесь как дома. Почему, Лёка? Если они привозят товар, значит, есть те, кто его охотно покупает. Всё ли ты сделал для того, чтобы выследить и разгромить шайку на берегу?
- Ты не поверишь, Миче, но да. Этой ночью, надеюсь, многие уже пойманы с поличным и доставлены в острог. Вернёмся – убедимся. Послушаем, что расскажут.
Я покачал головой, уверенный, что Петрику-то Малёк рассказывал о задуманной грандиозной операции и проделанной работе, и оба они сговорились не ставить меня в известность. Не пугать своих жён, Лалу, няню, Кануту, горничную и меня наравне с ними. Вот уж спасибо!
- Лёка, твоя забота обо мне может однажды сослужить плохую службу. Не бери пример с моих родителей. Они вечно от меня всё скрывали. Я ведь для них ущербный, вдруг да распсихуюсь. Смотри, могу решить, что для тебя я такой же.
- Нет, Миче, нет! Для меня ты вовсе не такой. Не обижайся. А знаешь что? На самом деле хотел я самостоятельность проявить. И тебе, как главе, в конце доложить о результатах.
- И Чудилка тоже? Бедный, несамостоятельный королевич. Прямо не знает, кому бы о чём доложить.
- Я тут не при чём, - крикнул Петрик, болтавшийся поблизости.
- Да ну вас! – рассмеялся я. – Но, Лёка, почему главный Морковка так на тебя взъелся, что даже первым казнить хотел?
- На меня? Он взъелся на всех нас. И мне даже показалось, что ты, Миче, его особенно раздражал.
Моряки, выпавшие с палубы на песок пляжа, были как бы не в себе. Сколько мы их ни спрашивали о том, откуда судно, откуда они сами, кто такие волшебники в колпаках, они только таращили глаза. Было понятно, что бедняги смертельно напуганы. Я даже подумал, что они вот-вот трястись начнут, как Канута. И говорили моряки такую чушь, что я даже приводить её здесь не стану. Всё сводилось к тому, что они ничего не знают, что у них нет имён, как они тут оказались, не понимают, и что в трюме находится, им не ведомо. Из их жалкого лопотания выходило, что они родились прямо на корабле, причём, именно в тот момент, когда он сейчас ударился о берег. Я плюнул и отправился с ребятами на судно контрабандистов. Хотя, таможенники уже успели его осмотреть, пока мы с Петриком болтались по лесу.
Но вот чудеса: в тёмном уголке, мы обнаружили сжавшееся в комочек ещё одно человеческое существо, которое Малёк своей длинной рукой извлёк на свет.
Это оказался парнишка лет тринадцати, тощий, заморенный и темноволосый. Он скользнул по мне взглядом, а потом вдруг упал на колени перед Лёкой и шепнул только одно слово:
- Отпусти.
- С какой это стати? – шарахнулся наш друг. – Ты контрабандист. Преступник. Сперва разберёмся, а там посмотрим.
Мальчишка протянул к Лёке руки в умоляющем жесте:
- Я не преступник. Что мог я поделать? Если надо разобраться, то я готов. Только потом отпусти меня. Я уйду совсем далеко. Никому не помешаю. Буду тихим и послушным человеком. Хорошо? Ты понимаешь, о чём я говорю?
- Я понимаю. Ты хочешь навсегда удрать с родины. Так бывало и до тебя, - сознался Малёчек и опустил глаза. – Но нам нужны сведения о том месте, откуда ты прибыл. Если ты готов рассказать, мы не посадим тебя в тюрьму.
- Но разве ты сам не знаешь? – в голосе мальчика было такое удивление, что я удивился тоже.
- Я хочу подтвердить свои знания твоим рассказом, - ответил хитрый Лёка.
- Я всё расскажу, всё, что смогу рассказать. Что не смогу сейчас, то непременно расскажу, когда можно будет. Только, пожалуйста, пусть эти люди, что на берегу, меня сейчас не видят. Пусть я с ними не встречусь. Я согласен пока в тюрьму, только не с ними.
- Ну и что мне с ним делать? – вздохнул Лёка. И, понятное дело, устроил так, что остальные матросы-контрабандисты не видели того, как мы вывели мальчика и посадили в ближайшую шлюпку, поручив его охрану таможенникам.
- За кого он тебя принимает? – полюбопытствовал Петрик, когда мы отошли на приличное расстояние.
- Не уверен, но мне кажется, что за меня. За Лёку Мале.
Я рассмеялся шутке и спросил:
- И что же ты, Лёка Мале, знаешь о его родине?
- Ты же слышал, он считает, что всё, - со смехом ответил мой друг и побратим.
*
Мы вернулись на остров Большой только во второй половине дня. В основном, из-за меня. Я всё лазил по поверженному судну – искал какие-нибудь магические тайники, секретные карты или что иное. Ещё раз заставил обыскать мёртвых и живых, но, в смысле магии, мало что интересного добыл. Самым ценным были карты, и я их, чтобы не дай-то Эя, не потерялись, спрятал во внутренний карман куртки. Там у меня с вечера остался бумажник, ну да я его переложил в сумку, которую всегда захватываю с собой в подобные вылазки. Лёка взял большую книгу, судовой журнал. Чудилку заинтересовала единственная симпатичная вещь, которую можно было назвать личной – маленькая керамическая фигурка кошки с ласкающимся к ней котёнком. Эту фигурку Петрик вознамерился оставить себе, если только она не принадлежит кому-то из матросов.
- Эй, - крикнул он, - это чьё?
Никто не сознался, и Чудилка решил, что это его личный трофей.
В момент отправки случилось глупое происшествие. Один из пленников подобрался к моей сумке, которую я неосмотрительно оставил у небольшого костра. Когда я обернулся, её содержимое уже догорало. Матрос видел карты у меня в руках и видел, что я что-то убирал в сумку. Ладно, пусть его пока думает, что совершил геройский поступок: сжёг ценные документы.
Первой тронулась кораблям шлюпка с парнишкой. Его не было ни видно, ни слышно. Мальчик сжался на дне совсем как потерянный и побитый щенок. Накрылся куском брезента, одни глаза торчали и всклокоченная тёмная чёлка.
- Миче, - позвал меня Лёка, - давай запрём его у нас в подвале. Наверное, и впрямь не надо, чтобы его видели контрабандисты. Я сказал им, что кроме них больше никого не нашли.
- Ну и правильно. Пусть думают, что мальчик удрал или утонул.
И вот, мы высадились с пареньком на Большом острове, а остальных пленников повезли на Острожный, в тюрьму. И пока мы вели мальчика к нашему дому, он всё кутался в брезент, не забывая, однако, таращиться на окрестности любопытным глазом. Помощник Лёки, прощаясь с нами на площади, покрутил пальцем у виска и показал глазами на парнишку.
Дома мы никого не встретили ни на дворе, ни в холле, зато со стороны кухни неслись вопли, визги и смех. Чувствовалось, что все домашние собрались там. Мы поспешили в интересное место, причём, мальчик по-прежнему под брезентом.
- Выньте вы его из теста! – кричала, смеясь Мадинка. – Уберите, а то будет пирог с журавликом!
- Ты не любишь вкус бумаги! – веселилась Лала. – А попробуй, может, понравится!
- Дайте, дайте Мурику журавлика, а то он заплачет, - настаивал Рики.
- Уведите отсюда малышей, а то мы никогда не закончим! – сердился Красавчик. – Дурацкие самонакрывающиеся кастрюли меня допекли! Какой чёртов волшебник придумал, чтобы крышки летали?
- А то ты не знаешь, - басил садовник. – Эй, дай-ка мне вон ту крышку, сяду и на неё тоже.
- Крышкой больше, крышкой меньше, - сказала няня. – На, держи. Не взлетишь на четырёх-то сидючи?
- Если взлетит, то в суп попадёт, - сообразила Мичика. – Надо расставить ноги и руки, чтобы в кастрюлю не поместиться.
- Мы готовим или фокусами развлекаемся? – воскликнула Аня. – Кому ещё журавлика? Арику?
- Нет! - дружно закричали несколько голосов.
- Арик, возьми лучше ложечку, помешай салатик. Вот так, вместе с Розочкой… Не надо журавлика.
- Кто уведёт отсюда малышей, тому конфетка, - пошутила Ната. И вдруг на кухне произошёл непонятный бумс. Девчата завизжали и засмеялись. Мы из холла решили, что садовник всё-таки влетел в суп, но оказалось, это всего лишь ложка, которую дали Арику, влетела в тесто. Чувствовалось, Петриков сын уже давно упражняется в запускании разных предметов в эту большую ёмкость. На редкость способный полуторагодовалый волшебник. Тут же послышался Розочкин возмущённый визг: вдохновлённый успехом, Арик тянул у двоюродной сестры ложку, которой она мешала салат. Миролюбивый Мурик немедленно протянул Арику сразу три ложки, и тот, оставив Розочку в покое, собрался продолжить свои упражнения. Девочка Кануты на руках у Красавчика пробовала пирожок, а мальчик самозабвенно рисовал на противне волны, обмакнув пальчик в сметану. Судя по всему, готовилось какое-то торжество. Милая сценка из жизни дружной семьи.
Но тут Канута предложила:
- Давайте, погуляю с малышами, а то и вправду не закончим никогда.
- Нет, только не ты! – невольно вырвалось одновременно у меня, Чудилки и Лёки. И, протянув руки, Петрик подхватил маленького Арика и прижал к себе.
- Что такое? – всё ещё весело улыбаясь, спросила Канута, и вдруг увидела приведённого нами парнишку и его любопытный глаз под брезентом. И стала она стремительно бледнеть и как-то странно шевелить руками, как будто то ли хотела обнять пленника, то ли оттолкнуть, а я, решив не поддаваться на эти женские штучки, грозно рявкнул:
- Только попробуй тут ещё чувств лишиться! Немедленно ступай ко мне в мастерскую!
В кухне стало тихо-тихо. Даже Розочка замерла на полпути ко мне, соображая, не на неё ли сердится папа.
- Ты что, Миче? – ахнула Ната. – Что такое случилось?
- Немедленно прекратите бедлам! – не унимался я. – Дети гуляют с няней. Рики и Лала, марш в мастерскую!
- Да что мы такое сделали? – запротестовали они.
- Даже наоборот, я научил Розочку гонять по полу карандаш при помощи заклина…
- В мастерскую шагом марш, сказал! – оборвал я младшего брата. Развернулся и пошёл в нужном направлении. И успел заметить краем глаза, как Лёка покрутил пальцем у виска, совсем как недавно его помощник.
*
Мне было не до Лёкиного мнения, честное слово. Я был так сильно напуган опасностью, нависшей над Лалой и Рики, что спокойно пережил эти его покручивания. Вереницей мы дошли до мастерской. Впереди шла Канута, всё время оборачиваясь, в середине брёл юный контрабандист под брезентом, сзади – наши младшие, очень сильно разобиженные. Соблюдая некоторое расстояние, за нами крались Ната, Аня, Мадинка и Красавчик, бросивший кастрюли и сковородки. С кухни слышалось характерное бряканье: садовник встал с крышек, и они полетели накрывать, что положено. Он и няня повели малышей в сад, бурча по пути, что вот, мол, никакого порядка. Турнув от мастерской Мичику, которая сама не знала, взрослая она уже или ещё малышка, я захлопнул дверь и напустился на Кануту.
- Ты у нас, говоришь, с Запретной Гавани? Вот твой земляк, Канута. А ещё нескольких твоих земляков отправили сейчас в острог. А ещё пятеро, представь, оказались волшебниками! Ах да, людьми с душевными крыльями! Правда, они почему-то занимались контрабандой. Таким простым преступным делом. Как же это они так? И знаешь, так душевно отзывались о тебе, Канута! Будто ты шпионишь для них, находясь в нашем доме. И, может, ещё Нолл шпионит, пристроивший тебя сюда? Нам сейчас душевно сказали, приставив ножики к горлу, что похищения детей – это реальность. Им, дескать, очень может пригодиться Рики, как талантливый ювелир. И ещё намекали на Лалу. У неё-де красивые косы. Что скажешь, Канута? Учти, будешь трястись, за настойкой не побегу. Лишишься чувств – оболью водой, и всё равно будешь отвечать.
- Нашли, - ответила Канута и схватилась за щёки. – Нашли. Нашли. Меня нашли. Всё. Конец.
- А что, - спросила Лала, - Рики больше нельзя быть таким талантливым?
- А что, - спросил Рики, - Лале теперь обязательно нужно подстричься?
При этом мой младший брат заворожено посмотрел на шелковистые пшеничные косы Петриковой воспитанницы. Это такие дети, с которыми можно разговаривать, как со взрослыми. Они проявили себя в нашей последней передряге, как герои, и чем больше будут знать об опасности, тем осторожней станут себя вести.
- Давай, Канута, рассказывай, - поторопил я. И уже чувствовал, что что-то здесь не так, как кажется. – Понимаешь, если ты сейчас не убедишь нас, что душевные люди неправы, нам придётся посадить тебя в острог.
Зачем я это говорю, подумал я. Люди неправы. Права Канута. Сейчас она скажет, что не шпионка, и я ей поверю. И буду прав.
Девушка протянула руки так, будто я собирался надеть ей наручники:
- Хорошо. Только вы отведите вейтам детей. Пусть Нолл отвезёт их родной маме. И, если можно, пусть этот острог будет не здесь. Где-нибудь очень далеко. Где-нибудь даже за Айкри.
- Да, лучше там, - раздалось из-под брезента.
Все, кто собрался в мастерской, молча слушали нас. И Петрик, который был зол не меньше меня, не спешил вмешиваться.
- Так значит, - сказал я, - ты не шпионила для душевных людей.
Это прозвучало, как утверждение, а не вопрос. Чудилка и Лёка засмеялись.
- Как бы она могла этим заниматься, если с ней не стали бы даже разговаривать? Кокнули бы, – сердито вякнул мальчишка, моргнув своим глазом.
- Да или нет, Канута?
- Нет.
Дальше я уже не знал, что сказать. Надеялся, что кто-нибудь придёт мне на помощь. Пришла Ната.
- Никаких острогов, - сказала она. – Мы все всё про Кануту знаем с тех самых пор, как она живёт с вейтами. Но хотелось бы понимать, велика ли опасность. Давай, Канута, рассказывай.
- Но я не знаю, - пролепетала девушка. – Хотя, знаю, конечно. Очень, очень большая опасность. Вам, наверное, надо уехать с Верпты. Куда-нибудь за Айкри.
- Может, лучше напасть на Запретную Гавань и оглоушить Моро, который там самый главный? Такие безобразия терпеть нельзя, - тоненьким голоском произнесла отважная Аня. – Нам теперь придётся прятать наших детей, никогда не отпускать их на берег одних. Но это наш берег! И детям ещё расти и расти. И, поскольку море в двух шагах, они всё равно будут туда бегать.
Мы молчали, потому что о чём тут говорить? Аня совершенно права.
- Давайте выслушаем парня, - сказал Лёка. – Эй, как тебя зовут?
- Если вы отпустите меня, у меня будет другое имя. Не надо ругать эту тётеньку, мол, шпионка она. Некоторые говорят: есть, мол, проводники, которые сами не зная об этом, доставляют светлейшему Моро сведения. Но это не так. Или не всегда так. И я же сказал: сами не зная. И вовсе Моро не такой всемогущий, как некоторым у нас кажется. Хотя, он имеет возможность услышать и увидеть то, что происходит в вашем доме. Здесь. У вас. Вы понимаете? Моро очень интересуется вами. То есть не вообще всеми запредельщиками. А…
- Мы поняли. Нами.
- И он готов всё время подслушивать.
- Ясно. Значит, у вас действительно правит некто Моро?
- Считается, что он передаёт людям волю Познавших Всё.
- Снова здорово! Как они выглядят?
- Этого никто не знает.
- Как они правят?
- Мудро.
- Чего тогда ты боишься?
- Наказания.
- За что?
- Нельзя общаться с запредельщиками. Я должен был покончить с собой.
- И что же ты тормозил?
- Это не входило в мои планы. Отраву я выбросил. Давно уже. Сразу.
- У тебя есть свои планы? При том, что ты обязан служить и слушаться?
Мальчик оказался вовсе не робким и совсем не забитым. Напуганным – да. Но испуг прошёл. И он стал разговорчивым и дерзким. Выпрямил спину, но в брезент кутаться продолжал.
- Дяденька Лёка прав. Я подумал, что может, мне удастся попасть на север Запределья и там жить как запредельщик. Некоторым удавалось. На север чернокрылые не доберутся. Да и зачем им? Зато они ловко ссорят людей. Вот ты, дяденька Лёка Мале. Хочешь, я назову имена твоих родителей, твоей первой девушки, твоей пра-прабабушки, жены диктатора? Хочешь, я скажу тебе, где он прятал свои сокровища, которые не достались наследникам, а достались тем, кто тут заседал в Малом Собрании? Говорят, королевич Охти называет его как-то по-другому. Большим Сборищем, да?
- Какая ещё первая девушка? – вскинулась Аня, жена Лёки.
- Это он про то, как ссорят людей, - поставил муж ей на вид.
- Откуда ты это знаешь, парень? – изумился Чудилка.
- О! Ты удивишься, как много тайн знают чернокрылые люди.
- Чёртов мальчишка! Ты один из них, из чернокрылых людей!
- Если бы я продолжал жить дома, то стал бы таким, если бы вырасти удалось и доверие заслужить. А так я один из тех, на кого обращают внимания не больше, чем на швабру. При ком не стесняются говорить. Но я специально подслушивал.
- Ты раб?
- Нет. Мы все свободные люди.
- Только одни свободны более, а другие менее, - усмехнулась Мадинка.
- Мы все равноправны.
- Среди тех, у кого прав ровно столько, сколько у тебя.
- Можно подумать, что у вас всё правильно здесь, где Някка, благословлённая дочь своих родителей…
- Нерационально отравляет своими водами океан, - закончили Рики и Лала.
- Ты, Миче, можешь что-нибудь сделать с любопытством светлейшего Моро? Чтобы он нас не слышал? – спросил Чудилка.
Я показал ему, мол, потом поговорим об этом. Парнишка, сообразивший, что раз такое дело, его могут и не отпустить на север, закручинился и сказал тихо:
- С этим бороться я не знаю как, а то бы вам сказал. Но я подумал, раз уж я тут, авось мне повезёт, как другим. Хотел попробовать пожить в Запределье.
- Сними с себя тряпку, - потребовал Лёка. – Чего ты боишься там, где хотел жить?
- Не торопите ребёнка, пусть освоится, - сказал Мадинка.
- Последний вопрос, - возвестил Петрик, глядя на жену, как на солнце, вернувшееся после Мрачных времён.
- Почему последний? - возмутился Рики.
- Потому, что мы устали. Завтра продолжим. Ты, парень, знаешь, как нам защитить наших детей?
- Нет, я не знаю. Но это вас просто пугали. Особенно тебя, дяденька Миче. Все знают твои слабые стороны. Я слышал, как говорили, что управлять тобой ничего не стоит. Мальчик и девочка на самом деле никому пока не нужны. Светлейший Моро не желает связываться с детьми. Он вообще их терпеть не может. Никакие дети ему не нужны. Вот когда они вырастут – тогда другое дело. Он меня-то еле терпел… Э-э… В смысле, еле терпел бы, если бы знал.
- Сдаётся мне, ты знаком с Моро.
- Да нет же! Просто у нас всем об этом известно.
Мы не очень поверили этим словам, но всё же появилась надежда: может, мы зря так переполошились?
- Ладно, - вздохнул Чудилка. - Вопрос вообще самый последний на сегодня, и будем отдыхать. Планы Запретной Гавани по отношению к нашей стране. Не вздумай врать, что не знаешь.
Парнишка съёжился и плотнее сжал концы брезента.
- Ну, - поторопил Петрик.
- Нельзя говорить, - затрясся мальчик. – Я не скажу. Пока не скажу, а потом – я не знаю. Но потом – может быть, а сейчас – никак.
Тяжело, честное слово. Всё потом да потом.
Мы действительно сильно устали и решили отложить продолжение разговора на следующий день. Авось, посидев в подвале, паренёк станет более сговорчивым. К тому же мы были очень голодны, а тут, вроде, намечался праздничный ужин. Девчата засуетились, Красавчик потребовал от Чудилы расколдовать крышки, все побежали на кухню заканчивать приготовления. В мастерской остались только я, Лёка, пленный паренёк и Канута.
- Что мне делать? – слабым голосом спросила девушка. – Собирать вещи?
- Зачем? – не поняли мы с Малёчком.
- В острог. Или вообще… Уходить.
- Уйди на кухню, - попросил Лёка.
- Тебе же сказали: никаких острогов, - повторил я слова Наты. – Прости, если напугал.
- Так что мне делать? Просто ужин готовить? И всё?
- И всё!!
Канута бочком стала пробираться к выходу. Что значит «и всё»? Я, например, не считаю готовку лёгким делом. Женщины гениальны: как они здорово справляются с этим! Ну, не только женщины, конечно. Красавчик готовит потрясающе. Надо как-то унять стремление Петрика заколдовывать его поварёшки.
- Что делать будем с этим человеком? – вздохнул Лёка. Он пытался отнять у мальчишки брезент, но тот не отдавал, только крепче вцеплялся. Мой дружок даже предложил ему шаль своей жены, дескать, красивей и рыбой не воняет. Но пленнику полюбилась грязная тряпка. – Отведём его в подвал?
- Сначала накормить, наверное, надо, - предложил я.
- Отмыть вонючку.
- Иди мойся, а потом приходи в столовую.
- Узнаешь, где она, по громкому шуму.
- Я могу идти мыться? – усомнился паренёк. – А потом могу пойти поесть там, где шумно? Там, где люди? Настоящие запредельщики?
- Я, пожалуй, провожу бедолагу. Что-то они, с Запретной Гавани, ушам своим не доверяют, - с этими словами Лёка вытолкал мальчика на галерейку и вышел сам. И тут, обернувшись к окну, я увидел маленькую Мичику. Вернее, её лоб и два больших глаза.
- Подслушивала! – ахнул я. Перегнулся через подоконник и втянул непослушницу в комнату.
- Нас снова преследуют, да, Миче? – сидя на подоконнике, девчоночка обняла меня и крепко прижалась. – Снова будем сражаться? Ты не думай, я не боюсь. Ты всегда меня защитишь. И, если ты скажешь, что к морю не ходить, я не пойду. Я послушная девочка. Я знаю, как надо быть осторожной.
Маленькая храбрая Мичика! Она столько пережила в своей недолгой жизни! Я совсем не хотел её пугать. Я сказал, крепко прижимая её к себе:
- Никогда не дам тебя в обиду. Но ты же сама слышала: бояться нечего. Вы никому не нужны.
- Пока. Я слышала, что пока не нужны. Так к морю мне не ходить?
- Просто одна не ходи. Мы ещё поговорим о защите.
- Так я не пойду к морю, Миче. Я не хочу, чтобы меня украли, и ты плакал.
Я вздохнул:
- Хорошо, солнышко, не ходи. Но когда-нибудь мы разберёмся с чернокрылыми людьми. Чтобы ты никогда ничего не боялась.
А между тем, лето было в разгаре, стояла жара. И как детям без купания и игр на пляже?
Я на руках понёс девочку по галерейке ко входу в дом, и в сторону кухни. В это время как раз накрывали стол, и я, чтобы заставить Мичику отвлечься, попросил её принимать блюда из специального окошка и носить их к столу. Сам же отправился переодеться… и погадать.
Карты сулили мне всё то же самое, что в прошлый раз. Вообще ничего нового.
Когда я спустился в столовую, там уже рассаживались по местам, и стол действительно выглядел празднично. Канута жалась на уголке рядом с Красавчиком. Малышам был накрыт отдельно маленький столик. Розочка и Мурик открывали маленькие ротики и с удовольствием ели то, что им дали. Они уже самостоятельные дети. Только Арику не сиделось и не елось. Он тренировался в запускании ложки в напольную вазу.
- Останешься голодным, - пригрозили ему, но Арик своих упражнений не прекратил, и Рики, опередив родителей, присел рядом и накормил его другой ложкой.
- Весь в отца, - покачал головой Красавчик. – До старости я с ума сойду под одной крышей с кучей волшебников.
Я попросил, стараясь заглушить стук ложки в напольной вазе:
- Ребята, скажите мне, что мы празднуем?
- Действительно, - спохватились Лёка и Петрик. – По какому случаю торжество?
- Так вы ничего не знаете! – догадалась Ната.
- Они не знают! – захлопали в ладоши Мичика и Лала.
- Да вы что? Как же можно? Миче победил на Великих Состязаниях мастеров!
- Миче у нас герой дня!
- Лёка делит первое место с одним художником из Крассеты!
- У Мадинки за вышивки специальный приз!
- Платья, которые нашила Аня, проданы ещё до начала работы комиссии!
- Аарн Кереичиките доделал всё-таки волшебную штуку для уничтожения помоек, и тоже победил!
- Вся Верпта гудит!
Мои губы растянулись в такую счастливейшую и широкую улыбку, что что-то хрустнуло за ушами.
- О! – сказал за моей спиной отмывшийся и расставшийся с брезентом пленный парнишка. – Нашёл самое шумное место!
*
Мы, ловцы контрабандистов, забыли об усталости и о том, что почти целую ночь не спали, а потом только подремали на таможенном судне на обратном пути. Оставив дома малышей под крылышком няни и её супруга, мы праздновали так, что Верпта под конец не гудела уже, а стонала. Правда, всё начиналось невинно. Мы отправились на берег моря пускать фейерверки. И там к нам присоединились горожане. А затем - и граждане Дейты и Веши, столицы Малого острова, которые, видя, что здесь веселье, сели в лодки, погрузились в яхты (расторопные паромщики тоже подзаработали) и прибыли к нам. Тут нашлись музыканты, которые организовали танцы на площади. Торговцы мигом сориентировались и принялись продавать сладости и напитки. Время от времени небо окрашивалось огнями фейерверков. Те, кто был с нами, победителями, лично знаком, подходили поздравить. Те, кто просто знал, как мы выглядим, тоже подходили или выкрикивали поздравления издали. Меня и Лёку даже поподбрасывали в воздух, а Аню и Мадинку, ясное дело, не решились.
И в разгар такого торжества до меня дошла одна странность. Почему-то раньше я об этом не подумал. Чудилка не участвовал в Состязаниях. Как это так? Но ведь он упорно колдовал над очищающим дым волшебным устройством для заводских труб. И что же – бросил работу? Но чтобы Чудилка – и прекратил колдовать над чем-либо очищающим… Должна была быть очень веская причина. Занятость не в счёт. Я отвёл Петрика в сторонку и задал ему прямой вопрос, дивясь про себя своей чёрствости и жуткому эгоизму: отчего не поинтересовался раньше?
- Да что ты, Анчутка! - взмахнул руками мой родной дружок. – Устройство готово было уже весной. Просто я вам не сказал. Ты меня спросил: отправлю ли я его на Состязания? Я ответил, что да, конечно. Помнишь? Только я, на самом деле, не собирался его отправлять. Нет, не собирался. Вернее, я его отправил, только не на Состязания, а на свой завод для обычного такого производства, понимаешь? А собирался я дать победить Аарну. Мне кажется, что безвредное уничтожение помоек – чрезвычайно важное дело. Ты посмотри: отходов видимо-невидимо. И часто они просто так валяются в кучах или ямах. Отравляют землю и воздух. Портят пейзажи. Разводят мух. И вообще, это гадость. Нет, всё, что способно решить такую проблему, достойно самого главного приза. А я боялся, что то, что я сын короля, повлияет на судей. В свете важности борьбы с помойками, я не мог этого допустить. Вот только не надо ворчать, ладно?
Но я не собирался ворчать. Наоборот, умилился на благородство моего королевича. Это очень в его духе – дать победить Аарну Кереичиките, который всю свою жизнь был рабом, прилагал столько усилий, чтобы сохранить достоинство и остаться хорошим человеком, а теперь жить, как свободный гражданин. Конечно, Аарну очень важна победа, а Петриково устройство и так найдёт себе применение. Аарн – он немного тщеславен. Я сказал:
- Ты, Петрик, молодец. Я прямо горжусь тобой. Ты прямо как я.
- Это точно.
Мы засмеялись и пошли танцевать.
Далеко за полночь погасили все эти огни, и паромы двинулись через пролив: набитые народом – в Дейту и на Малый остров, и пустые – обратно. Наши друзья расходились и разъезжались по домам, торговцы наскоро подсчитывали выручку, а Ната и Рики – предстоящие расходы. Это потому, что мы обязаны были ещё устроить праздник для знати. Бал или какой-нибудь грандиозный пикник. Положение обязывало, это да, но мы и сами всегда готовы устроить нечто такое. Рики – он очень любит находиться там, где ведутся расчёты и подсчёты, Феоктист, сын дяди Фокта даже посоветовал ему задуматься о карьере казначея. Или хоть просто счетовода.
Добравшись до дома, мы все попадали в постели, но не забыли запереть в подвале пленного парнишку. Ему уже поставили там раскладную кровать и дали всё, что нужно. Да, мальчик гулял и праздновал с нами, поклявшись, что всё время будет на виду: ему было любопытно, как проходят у запредельщиков праздники. Правда, очень боялся встречи с удравшим пятым волшебником. Для маскировки он надел Анино платье, маску, которую одолжила ему Лала, и большую шаль. И едва успевал отбиваться от предложений ровесников потанцевать, а больше того - от насмешек Рики. С нами была и Канута, но только я не видел её после того, как мы ушли с берега. Зато, как я понял, она всё время находилась на глазах у Красавчика, и вернулась с новым платком, который он выиграл для неё, шесть раз подряд метко бросив мячик.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2015/04/07/1732
Иллюстрация: картинка из "ВКонтакте".