Что такое философия?
Что такое философия? Удивительно, но факт: до сих пор, оказывается, идут споры (даже среди профессионалов от философии!) по поводу того, что такое философия, каков её предмет и нужна ли она вообще. Кроме того, оказывается, всегда выделяли филодоксию и философию, хотя нередко одно подменялось другим. Первое – это опора на мнения других, знание этих мнений и, пожалуй, истории этих авторитетов – по сути, знание истории философии. И многие профессора от философии, на поверку, оказывается, являются вовсе не философами, а историками философии – филодоксами. Насчёт этого я уже догадывался ранее, но то, что это является не единичным случаем, а системой, меня поразило. Причём, величайшими философами мира признавалось, что истинной философии нельзя обучить, поэтому, чем больше в тебе профессорского от философии, тем меньше в тебе реального философа. Эта мысль, кстати, конкретно принадлежала Людвигу Фейербаху. И это мне тоже всегда казалось очевидным, поэтому я удивился однажды, обнаружив, что, оказывается, есть профессия философа…
Итак, что же такое философия и как я лично понимаю её и её предназначение?
Во-первых, философия – это мировоззрение. Это сознательная работа по формированию системы взглядов о мире. Есть, правда, и неосознанная работа психики по формированию системы мировоззренческих взглядов. В любом случае, подобная работа осуществляется индивидом. Это самое широкое определение философии. (По крайней мере, я так это понимаю). А всё остальное является производным от этого. С этих позиций, и мифы, и верования какие-либо, и практичные какие-то знания являются философией. Конечно, кто-то может возражать против подобного сильно расширенного понимания термина «философия». И, скорее всего, это будут профессионалы-философы, привыкшие к чётким вербальным дефинициям (определениям). И в контексте подобного определения философии не-философов просто нет и быть не может. Даже отрицание философии само по себе уже является философией.
Во-вторых, философия является отдельной наукой – точнее, мета-наукой, из которой производятся все другие науки. Вспомнить надо для этого символ Дерева Рене Декарта. Корень – это мета-физика, то, что за пределами физики (в том числе и описания мистических областей мироздания). Ствол – физика, а Крона – все остальные науки. С одной стороны, материал, субстанция, из которой состоят различные части самого Дерева, практически идентичны – то есть, не отличается одно радикально от другого, как отличается вода от камня. С другой стороны, есть и весьма значимые различия. В первую очередь, это касается формы: веточки заметно отличаются от ствола и корней, как и ствол не идентичен ни по форме, ни по структуре (в количественном аспекте) ветке или корню. В то же время любой признает и в том, и в другом, и в третьем случае дерево как общую субстанцию. Соответственно, и философия, и мистика (метафизика), и наука как таковая являются, в конечном итоге, единым целым и подпадают под самое широкое определение философии как мировоззрения. Но при этом есть и принципиальные отличия. Отличия эти касаются и самого конкретного предмета исследования, и применяемых методов.
Уровень Корня Дерева – это мистическое переживание, принципиально невербализуемое. Поэтому и сам предмет мистики, и цели, и применяемые методы здесь совершенно уникальны, своеобразны и не могут быть приложимы к исследованиям на других уровнях – если только не признать вообще саму возможность наличия подобного средства и метода познания. На этом уровне не может быть никаких вопросов и ответов как таковых. Они возникают на других уровнях, но по достижении мистического уровня они отпадают как совершенно ненужные. (Это зона так называемого безмолвного знания по определению дона Хуана – учителя Карлоса Кастанеды). Но это не значит, что человек, достигший этого уровня, может всё время перманентно пребывать там. Это также не значит, что мистические переживания не могут быть в той или иной форме доступны людям, отрицающим вообще саму возможность мистических переживаний. Просто его приятие этого всего будет сопровождаться соответствующей рационализацией, позволяющей принимать то, что до этого совершенно не укладывалось в его мировосприятие. И тогда мистический, чувственный компонент его познания будет завуалирован и незаметен даже для него самого, не говоря уже о других. Например, увидев во сне решение своей проблемы, он объяснит это какими-то ему пока неизвестными способностями мозга, а вовсе не мистическими феноменами типа явления во сне души древнего жреца, который и продемонстрировал ему решение возникшей проблемы.
Собственно, философия, как она понимается большинством философов, фиксируется на вербальных, весьма чётких определениях (дефинициях). То есть, она использует усечённые линейные образования для того, чтобы описать то, что отнюдь не является линейным, плоскостным образованием. Мир объёмен, и любая попытка вложить этот объём в ограниченную форму линии из отдельных слов, в своего рода прокрустово ложе, неизбежно сопровождается усечением, отрезанием не вмещающихся в ложе ног бедного гостя Прокруста. И после этого мы ещё удивляемся тому, что к нему более нет желающих ходить в гости. Удивляемся тому, что нет никаких связей между мистикой и наукой. Причём, дошли уже до того, что и саму философию не признают наукой, противопоставляют одно другому. Конечно, если смотреть на ствол и на ветку, то можно и не обнаружить сходства. Всё зависит от того, как вы смотрите, с каких позиций. И в этом случае мы должны помнить, что и ствол, и ветка субстанционально являются деревом. То есть, и философия, и наука являются, по сути, мировоззрением. И потому как ветка является производным ствола, который сам является производным корней, имеется неочевидное для стороннего взгляда сходство ветки и корней. Так и наука является в конечном итоге производным метафизики и незримо содержит её в себе. И теперь уже логичнее и легче принять, всё это – части единого процесса познания мира, и что для разных уровней описания реальности надо использовать различные средства. И, понятно, что сами эти описания также будут совершенно разными. То, что мистика пытается описывать метафорами и символами, конкретная точная наука должна описывать конкретными вербальными терминами. И в этом они вроде как различны. Но и то, и другое касается одной и той же реальности, одного и того же Слона. И потому как каждый из слепцов щупает слона Истины в разных местах, то и их описания будут различны. Ошибка философов (многих!) заключается как раз в желании использовать чёткие вербальные дефиниции там, где их невозможно использовать даже в принципе. Невозможно достичь чёткой дефиниции в микромире – там, где понятии обыденного материального мира теряют свой смысл. Поэтому пришлось использовать принцип неопределённости Гейзенберга или принцип дополнительности Бора. Там не действуют категории веса, плотности и совершенно иначе приходится рассматривать, например, единицу – часть – света: и как плотную частицу, и как волну, распределяющуюся в виде фотонов. Для явлений микромира потребовался совершенно иной подход в описании, нежели для известного нам мира повседневной жизни. Так и для мистических явлений, явлений магии, паранормальных явлений, мира Духа требуется иной язык, иной аппарат описания, ибо это – иной мир. Но парадокс заключается в том, что всё эти разные миры – в то же самое время являются частью одного единого мира. Истина всегда парадоксальна и включает в себя абсолютно всё. В том числе – и все точки зрения, и все возможные описания. Как сказано в «Талмуде», надо познавать истину отовсюду. Но чтобы воспринимать подобную разноликую истину, надо уметь выходить на некий метауровень – уровень над всеми остальными уровнями. И это уровень чистого восприятия, чистого самосознания, духа. (В данном контексте здесь можно поставить знак равенства между этими понятиями). Это уровень, исключающий дискурсивное, вербальное мышление. Рефлексия касается лишь осознавания «Я есть» и «Есть то, что я воспринимаю». Никакого анализа (это как раз область интеллекта, область использования ума, аналитического мышления). С этой мета-позиции удаётся воспринимать всё целостно, а если выйти на ещё более высокий уровень, когда уже исчезает и «Я есть», и остаётся лишь «Есть то, что Я есть» - или точнее – «Я есть ТО». И тогда весь мир становится мной, и я становлюсь всем миром. Исчезает вообще какая-либо борьба, необходимость какого-либо разделения вообще, необходимость вербального определения (дефиниции) объектов мира. Ведь я и есть одновременно и объект, и субъект. Нет разделения. Есть слияние объекта и субъекта. Здесь незачем познавать что-либо через анализ, ибо достаточно просто осознания – знание уже присутствует здесь-и-теперь, оно во мне, и я в нём. И этот опыт принципиально невербализуем, и, следовательно, не может никак быть использован для оперирования на уровне обычной науки макромира (материального, обыденного мира). То есть, этот опыт не может быть доказуем, и не может быть воспроизведён в лабораторных условиях, так как он недоступен для используемого аппарата этой науки. Это же касается и философии как науки, использующей аппарат вербальных дефиниций для описания чувственного опыта с целью формирования мировоззрения.
Можно уточнить дополнительно: познание истинное требует отождествления, слияния с объектом познания. Надо стать им, чтобы его познать. Надо выходить на тот уровень, где объект находится. Познавать внешний мир из подземелья можно, но при этом велика опасность искажений истины. А искажения эти будут связаны с особенностями применяемых при этом инструментов. Можно изучать секс издали – из мета-позиции. Изучить, когда у данных особей проявляется интерес друг к другу, как начинаются ритуалы ухаживания, как осуществляется совокупление, сколько раз это происходит за единицу времени, какими действиями, звуками это сопровождается и т.д.
Иначе всё это можно представить опять-таки в виде метафоры. Весь мир можно представить в виде резинового мяча – то есть, в виде пространства внутри него как доступной для нашего исследования области мира. Вот протыкаем через шар спицу. Та часть спицы, которая проходит внутри шара, есть наши вербальные описания исследуемого нами мира внутри шара. Спица – это линейное описание словами той части мира, которую мы исследуем. Ведь что такое слова, составляющие предложения, как не линейное образование, образованное присоединением к одному слову другого?!! Понятно, что никогда линия внутри шара не будет идентичной всей полости шара. Нужно очень много спиц, проткнутых через этот самый шар, чтобы лишь приблизиться к воспроизведению объёма внутри этого шара. То есть, используемым науками вербальным, терминологическим аппаратом и соответственно – линейными методами, мы никогда не сможем в полной мере познать реальность Мира. Мы сможем лишь приближаться к пониманию этого, но никогда в полной мере не сможем познать его, если не будем признавать также и возможности исследовать этот мир, помимо прочего, и средствами мистическими. То есть, пока не будем признавать возможности мистического переживания единства с миром, интуитивного проникновения в сущность мира. А пока эта возможность находится за пределами реальной науки и философии в том числе, потому что она ещё во многом не признаёт самой этой возможности и находится на уровне слепца, считающего, что только его познание истины верно, а всё другое является заблуждением и вымыслом мистиков. Но ведь знания мистиков существовали во все времена, во всех уголках мира! И эти знания выжили и сохранились, несмотря ни на что. А ведь непрагматичное (читайте – неистинное!) знание никогда бы не выжило. И потому верно сказанное кем-то: «Когда на вершину горы взойдёт физик, он там обнаружит мистика»…
Кроме того, можно утверждать, что многие истинные, даже позитивистски настроенные, учёные используют, по сути, мистические методы познания, даже нередко и не подозревая об этом. Например, к мистическому переживанию относится инсайт – прозрение, возникающее при длительной концентрации внимания на нужном объекте – поставленном вопросе. Инсайт спонтанен, независим от нашей сознательной воли. Но мы можем способствовать его приближению, практикуя сознательную концентрацию внимания-сознания на заданном вопросе (объекте концентрации). Формируется волевая интенция к познанию - то, что учителя Кастанеды назвали намерением. И именно намерение является источником проникновения в суть вопроса и ответа, источником мистического прозрения в сущность бытия и в сущность данного вопроса. Это и даёт нам готовый рецепт, ответ - безмолвное знание. И лишь последующая рефлексия этого процесса, его вербально-интеллектуальная обработка, даёт рациональную, логически обоснованную форму знания. При этом первый этап процесса либо амнезируется, либо оказывается принятым (через рационализацию) в удобоваримой для нашего ума форме.
Ортодоксальное понимание философии исключает мистические элементы познания или, по крайней мере, значительно ограничивает их место, отводя решающую роль интеллекту. Интеллект является инструментом ума, во многом даже собственно умом. И этот инструмент дан воплощённому духу с тем, чтобы способствовать его более адекватному приспособлению к миру материи. Инструмент может быть использован рационально, с максимально возможным кпд, а может быть использован неадекватно. Например, ложка предназначена для еды. Однако ею можно и копать землю, и носить воду, и даже забивать гвозди. Однако же мы этого не делаем. Считаем нерациональным. Так почему же мы свой ум пытаемся использовать во всех сферах, забывая о том, что у каждого инструмента есть своя строго локализованная зона применения?!.
Исходным материалом интеллекта является вербальный термин. Конечно, интеллект может использовать и символы, но опять-таки при передаче этих символов будут использоваться вербальные определения. И основной метод рациональной работы интеллекта на самом деле является, как уже упоминалось, тем, что в практике эзотерических традиций называется медитацией. Внешних форм медитации великое множество. Но суть сводима к одному – выключению или ограничению внутреннего диалога конкретно заданной темой (объектом). Исключение или ограничение внутреннего диалога заданной темой позволяет проявиться духу сквозь оболочку эго-психики, создаваемой именно внутренним диалогом. Проявление духа означает проявление тотальности, изначальной целостности, которая и есть мистический аспект знания изначального. Всё остальное уже есть вербальная, терминологическая обработка мистического, интуитивного переживания знания интеллектуальным аппаратом ума. Потому как в большинстве своём философы являются «людьми Головы», то есть – интеллекта, они часто даже не осознают мистического базиса своих открытий. Потому что в их восприятии зоны мистических явлений просто не существует. Ум может рефлектировать лишь самого себя, но отнюдь не область духа. Поэтому всё появляющееся он приписывает самому себе. Он принадлежит миру разделения (миру материального), и поэтому не может видеть мира цельности (мира духовного). Для него мир подобен двумерному миру какой-то гипотетической гусеницы, которая вдруг обнаруживает неведомо откуда появляющиеся препятствия, возводимые для него наблюдателем из мета-уровня – из мира трёх измерений. Пока он не выйдет за пределы своего двумерного мира, ему не дано увидеть, каким образом и откуда появляются эти предметы на его пути. То есть, чтобы мы смогли воспринять мир объёмно, в его духовной целостности, необходимо выйти за пределы обыденного восприятия мира – за пределы мира разделения, мира, описываемого последовательностями вербальных дефиниций. Надо выйти за пределы ума, за пределы интеллекта. И если мы примем определение философии как мудрости, базирующейся на аналитическом мышлении интеллекта, то совсем недалеко продвинемся в познании целостного мира. Мы отсечём большую часть этой целостности, удалим её за пределы видимости, и будем считать, что только мы обладаем истиной. Поэтому если мы хотим познавать мир в целостности, надо признавать аутентичность и других, альтернативных способов познания мира.
Древние даосы признавали ценность философии – то есть, ценность интеллектуально оформленного и передаваемого через вербальные дефиниции знания. Но они подчёркивали относительность и недостаточность этого знания.
«Не изучая философию, нельзя постичь Дао. Но, не умея превзойти, отбросить философию, нельзя постичь Дао».
И они же подчёркивали всеобщность и невозможность вербализации Дао.
«Вне присутствия Дао нельзя говорить, но то, о чём поведать нельзя, - это Дао. Вне присутствия Дао нельзя размышлять, но то, о чём, помыслить нельзя, - это Дао».
Можно привести и такую метафору. Вот мы имеем большой торт. Чтобы его съесть или сделать удобным для поедания, необходимо разделить его на отдельные куски. Начнём с разделения его на две части, потом каждую из этих частей разделим ещё на две части и т.д. Мы вроде как разрушаем изначальную целостность торта, но субстанционально торт остаётся тортом. Далее мы можем вновь сложить его обратно. При этом (особенно, если торт огромных размеров) мы можем не видеть целостности первичной формы, замечая лишь отдельные куски, сложенные каким-то образом вместе. Но если вдруг мы поднимемся на метауровень и посмотрим на весь торт сверху или же абстрагируемся от разделённого восприятия и увидим первичную целостность, то это и будет интегрирующим инсайтом, прозрением мистического характера, при котором присутствует первичная целостность (Дух), несмотря на разделённость отдельных кусков (индивидуальных восприятий, воплощённых духов). Так вот, восприятие кусков в отдельности и создание этих кусков – это зона деятельности ума, интеллекта, использующего вербальный аппарат. То есть, ум подобен ножу, разрезающему цельный торт на отдельные части. Когда же ум выключается, становится возможным восприятие целостного торта – проявляется тотальность восприятия, мистическое единение объекта восприятия и субъекта восприятия, что и обозначается термином «инсайт» - «озарение». По-другому, можно сказать, что когда используется ум с его внутренним диалогом, - присутствует эго-сознание - опосредованное, разделённое восприятие мира. Когда же ум выключается, проявляется Дух – непосредственное, отождествлённое, целостное восприятие Единого Мира.
Таким образом, мы можем констатировать, что в современной науке имеет место кризис, как и в самой философии, связанный с тем, что отрицается возможность познавания мира методами и средствами, не подпадающими в сферу их признания. И подходы наук, являющихся производным физики, а, в конечном счёте – и философии, аналогичны попыткам черпать воду ложкой из огромного озера, в то время как для этой цели должен быть использован совершенно другой инструмент. И было бы более правильным, не отрицать возможность использования этих других инструментов, а включить и их в свой арсенал для достижения более значительных результатов в своей деятельности. Не «или-или», но «и-и»…
Резюмируем теперь всё вышеуказанное.
1.Философия является в первую очередь мировоззрением, и это – главная её функция и предназначение.
2.Всё остальное – является её производным (производным от мировоззрения). Например, методология напрямую зависит от того, как мы воспринимаем мир и нужную для нас в конкретном случае причинно-следственную зависимость.
3.Мистическое познание является основой познания вообще и тоже может быть включено в понятие философии как мировоззрения. И любовь к мудрости в этом контексте будет означать, в первую очередь, именно первичную, интуитивную мудрость, являющуюся основой и мистики, и умственного мудрствования вообще.
4.У каждого уровня единой метанауки (философии - как метанауки и как мировоззрения) существуют свои возможности и свои методы познания, которые надо принимать и уважать, стремясь интегрировать данные всех указанных областей знания в единую голографическую картину мира. Поэтому если и настаивают профессиональные философы на чётких дефинициях, то это должно, в первую очередь, касаться чётких определений самой философии как мировоззрения, философии как мета-науки, философии как науки о наиболее общих вопросах познания мира.
И на этом пути хорошую службу может сослужить универсальный символ Дерева, использованный Декартом для демонстрации взаимосвязи метафизики, физики и других наук. Необходимо не терять из виду идеи целостности леса при исследовании отдельных деревьев, дабы не потеряться в нём. К сожалению, похоже, что многие современные исследователи уже давно позабыли про лес и затерялись в трёх соснах. И символ Дерева Декарта здесь как раз и может сыграть роль карты, позволяющей сориентироваться на местности.
Впрочем, плюрализм мнений в философии является основополагающим принципом самой этой метанауки. Сколько людей – столько мнений. Сколько людей – столько различных восприятий, столько же разных миров. Ведь мир – это восприятие. И потому у каждого своя философия, у каждого своё мировоззрение, своя точка зрения, которая актуальна сегодня, но завтра может измениться. Ведь восприятие напрямую зависит от различных фильтров восприятия. Например, от ограничений ума, возводящих барьеры для восприятия «того, чего не может быть». Поэтому остаётся только принимать право других людей иметь свои ограничения, свои точки зрения, свою философию. «Все пути ведут в Рим», - говорили древние латиняне. «Вся жизнь есть йога», - говорил Шри Ауробиндо. Все люди находятся в пути – в пути к высшему совершенству, к Богу. Кто-то прошёл дальше других – пережил мистическое единение, сатори. И теперь вся жизнь его, весь оставшийся путь его озарён светом Духа. Он не может ускорить эволюции других. Он может лишь выполнять контролируемую глупость (опять-таки термин толтеков), наперёд зная, что результат зависит не от его усилий, но от усилий того, кто ищет, ставит вопросы и терпеливо ждёт ответа Духа, его проявления.
Вероятно, когда-то давно Будда, пережив сатори, понял, как всё должно быть, как просто стать счастливым, и сразу же, как и Архимед с криком «Эврика!», побежал делать людей счастливыми. Но очень скоро разочаровался в этом. Он понял, что люди его не слышат, не понимают, что их момент истины ещё не наступил. И ему ничего не оставалось, кроме как сесть в позу лотоса на вершине своего достижения и с состраданием взирать на людей, которым ещё предстоит пройти все те тернии, страдания Пути, через которые он прошёл сам. Сострадание – это не высокомерие. Это именно сострадание, как, например, когда отец ведёт ребёнка на прививку, находится с ним рядом, и когда тот плачет от боли, сострадает ему. Он не в силах уменьшить никак боль ребёнка, кроме как сострадая ему. И он никак не может избавить ребёнка от прививки, ибо опасность инфекции, способной унести жизнь ребёнка, более велика, чем эта боль.
Поэтому можно и нужно принимать плюрализм мнений и теорий в философии. От этого философия как единая наука, как интегрированное мировоззрение только выиграет. «Все пути ведут в Рим». Поэтому люди Головы (интеллекта) однажды дойдут до опыта людей Сердца и станут целостными. А пока пусть они в споре творят свой мир, свою философию, своё видение Единого Мира. Каждый камень важен для мозаики, у каждого из них – своё место в общем полотне единой картины.
Для мира важна любая точка зрения, любое мировоззрение, любая философия, ибо лишь наложение всех этих точек зрения, их интеграция порождает объём, голограмму Целостного, Живого, Единого Мира.
И потому мировоззрение и есть философия, даже если сам человек до конца этого не осознаёт. И каждый живущий человек является истинным философом, даже если и не признаётся в этом даже самому себе.
И именно поэтому философия – наука наук, и она сама по себе является именно мировоззрением, а мировоззрение – философией.
И именно благодаря философии живёт человек и развивается в этом мире, обретает цели, силы и смысл.
И именно её шокирующее разнообразие, противоречивость, плюрализм теорий и методов являются моментами особой её привлекательности, вечной таинственности и загадочности.
Философия – это мировоззрение, это воздух, жизненно необходимый для нашего существа, это вода, это всё, от чего зависит и то, что есть, и то, что будет…
Изучайте философию, дабы постичь Дао, но придёт время - сумейте отбросить её и принять всё, что даст вам Дух, Дао, Бог… Ибо она – лишь ступень на пути и средство движения, карта, нужная лишь до момента нахождения нужного вам места. Когда клад найден, карта уже не нужна. Разве что как экспонат для музея или сувенир для памяти… Достижение цели Пути устраняет все вопросы и необходимость в ответах. И когда вы уже там, философия останется позади. Мировоззрения уже нет. Есть просто живой опыт жития с Дао, бытия в Духе – в Духе самореализованном, воплощённом в материи. В одухотворённой материи… Это есть цель, это есть смысл, это есть способ жить и здесь, и там одновременно… И первая половина жизни – это когда смысл жизни в поиске смысла жизни. Здесь и нужны философии – изучение мировоззрений других людей с тем, чтобы найти и создать своё мировоззрение. И когда эта работа будет завершена, и вы сможете достичь мистического познания сущности мира, смыслом жизни станет сама жизнь. И все относительные восприятия, науки и философии сольются в единстве гармоничного существования единого мира Вечного Теперь… Исчезнут вопросы, останется лишь бытие, лишь счастливая жизнь мудреца, живущего в потоке Дао и плывущего по Реке Жизни, подобно плоту… Вот она великая цель, смысл и конечное предназначение удивительнейшей и вечной науки наук – философии…
2.02.07 – 8.03.07