Ушла во времянку. На минутку там зажёгся свет, погас. Пауза.
Нина. Так ты начал...
Павел(кивнул в сторону времянки). Молодые. Войны не знали.
Нина. Эти-то сразу после войны, что-то ещё помнят... А чем дальше - все равнодушнее становятся. Ничего не касается... Так что под Островом?
Павел. А чего там особенного... Первый бой вспомнил...
Нина. Ну?
Павел. Да так... Страху полные штаны. Солнце, зелень кругом... И птицы, понимаешь, где-то рядом. Мы в окопах языки чешем. А тут... Самолеты, артиллерия... все враз. Небо в крапинку. Ушло куда-то, а на нас земля, будто дождь. А я лицом к небу, глаза сощурил, чтобы не засыпало. Загадал: пролетит самолет прямо над окопом — каюк всем нам. Не пролетел... Сколько прошло, а помню. Будто со смертью в прятки…
.
Нина. Нет, я трусиха была. Как на допрос — поджилки дрожат. Бьют — я глаза зажмурю, зубы стисну, хрустят прямо, легче вроде...
Павел. Да... И месяца не воевали, одно название. Кто в плен, кто и не поднялся… кому-то счастье – к партизанам. Я вот счастливый…
Нина. Счастливый, сразу видно... Куда вчера? Все глаза проглядела.
Павел. Гулял...
Нина. Тебе же туда надо было, в ДК.
Павел. Рылом не вышел. Праздник людям портил.
Нина. Может, всё бы решилось в один день... Вера к Любе-билетерше бегала. Та ничего толком... Ругается, говорит, буянил.
Павел. Сука, она, Любка.
Нина. Зря ты так. Двоих сама растит... А соседи сказали, чёрная «Волга» возле вашего дома останавливалась.
Павел. Может, колесо спустило... На войне наша жизнь пролетела...
Нина. Не вся-то пролетела. Грешно на жизнь жаловаться. И сейчас живем.
Павел. Живем! А может, все снится? Толкнуло в голову — и сон та¬кой... Все снится-снится, не кончается? Что же так жизнь пролетела быстро, а? Кажись, ещё вчера с Фроськой речку слушали.
Нина. Не надо, не начинай. Смотри, звезда упала... Август...
Павел. Август. Эх, знать бы, что тот звездопад для нас последний!
Нина. Так ведь на войну ушел.
Павел. Ладно — я. Хотя тоже верилось, что выживу. Но чтоб она! Эх, знать бы, да ведать, где нынче обедать! Ведь я ж её не тронул. Пожалел. Девкой осталась. Вот и бегал бы сейчас по земле Метлов-младший. И она бы жива была: кому нужна баба с пузом? А так — хвост задрала и под немца легла. Эх, мне бы хоть раз в глаза ей взглянуть!
Нина. Перекрестись, что мелешь? Война по всем пробежала, протоптала. А всё же не верю, хоть убей. Люди чего не наговорят, красивых всегда грязью спешат обмазать.
Павел. Молчи, Нина, не трави душу.
Нина. Сколько раз говорила — давай запрос сделаем. Наша подпольная группа ведь не одна была, вдруг и она задание выполняла?..
Павел(страстно). Молчи, сестра, молчи!
Нина. Да и то... Что уж теперь... Утекло время... Сама гуляла, сама счеты свела, царство ей небесное. Это тоже не каждому дано — перед своим судом... А она... Могла ведь и за ними... Были и такие... Смерть все искупает.
Павел. Любил я её, никого так... Эх, любовь, любовь...
Нина. Да, все бы прошло. И голова, и ранения... А про нее узнал—и подрубило. Кто бы подумал! А каким был! Я-то помню. На весь город такой. И на гитаре, и на гармошке... А плясал? Любо-дорого. В передовиках ходил.
Павел. Что, мало вкалываю?
Нина. Да разве я про деньги? Горел весь. А драчун! Нос вон всю жизнь набок смотрит. Гляжу на тебя — за что девки любили?!
Павел. Чудак-человек! В мужике разве нос главное? После войны все — кто без руки, кто без ноги. А ты — нос... Интересно, кто приезжал? Кто живой остался? Буянов, комбриг наш, речь держал... Иван Васильевич... Думал, обниму... Сколько раз вместе в атаку... Знаешь, когда вместе, будто внутри что-то поднимается... вперед несет. Только одно видишь — этих... Я вот иногда вспоминаю — что это было? Ненависть? Или необходимость, а?
А как твое письмо пришло, где про маму ты писала... Нам на политзанятиях о концлагерях такое рассказывали!.. Как подумаю, что её в печи... — в глазах темно. И про Фроську. Как ей красивой такой. Вдруг, думаю, её какой-нибудь очкастый, тощий, пытает сейчас, насильничает. Она меня зовет, дозваться не может... И сердце аж рвется...А она сама... подстилкой... (Стукнул кулаком по столу.) Эх, мать честная!
Надежда(выглядывает из стремянки). Не пора ли кончать? Катька не спит.
Нина. Мы ведь тихо, не мешаем. Сама же её растолкала.
Надежда. Ага, все время «бу-бу» да «бу-бу». (Скрывается.)
Нина(Павлу, тихо). Неужели, Павлик, до сих пор жжет?
Павел. Видно, в могилу унесу. Верка чего и взбеленилась... Поняла когда. А я что могу?
Нина. Ей тоже нелегко. Молодая в город попала. Чего-то особенного ждала. А ты в своём копался. Вот и нашла интерес. Дом, огород, деньги. Всё как у людей чтобы...
Павел. Горит всё внутри. Принеси глотнуть...
Нина. Павлик...
Павел. Чего ты... Морсу дай, а не лень - так чайку. Холодом потянуло.
Нина ушла в дом.
Павел (один, задумчиво). Эх, друзья-товарищи! Ну ведь не сон же, елки-палки!
Появляется Нина со стаканом в руках.
Нина(подходя к Павлу). Держи. Не обожгись.
Павел. Слушай, вот ведь как вышло: был человек и вроде его не было.
Нина. Ты про что?
Павел. Не могу! Душа расходилась! Думаешь, доказать хотел, что в партизанах был? Да мне их увидеть надо было!.. Потрогать... Сам себе не верю уже... Понимаешь, мне уж и документы никакие не нужны. Ну их к едрене-фене! Мне тогда было нужно, после войны. Глядишь, жизнь бы иначе прожил... (Передразнивая кого-то.) «Может, вы в лесу отсиживались, пока наши не подошли». У, крыса очкастая! Как вспомню... (Трет грудь.) Ведь воевал, себя не берёг. А тут... Засели. На тебя, как на мусор. Он же, гад, сказал: архив погиб. Как докажешь? Может, надо было... Так думал ведь: чего сам? Люди на то есть, специалисты приставлены. Разберутся...
Нина. Ничего, Павлик. Жизнь и так получилась: семья, дочка, внуки. Руки у тебя золотые.
Павел. Эх, мать честная! А надо-то было, чтобы поверили! (Забывшись, громко). Нинка, Нинка, ночь-то будто остановилась! Сердце спешит, а куда — не знаю. (Запел). «Скорей умрём, чем встанем на колени, и победим скорее, чем умрём!»
Во времянке зажёгся свет. На пороге разъяренная Надежда.
Надежда. Сколько можно терпеть? Своего дома, что ли, нет? (Подходит к Павлу, дергает за рукав.) Вот что, Пашка, повеселился — хватит. Давай дуй домой! Четвертый час, совесть надо иметь! Надрался, а людям — мука. Вставай, кому говорят!
Нина(тихо, но твердо). Пока я еще здесь хозяйка, дочка.
Надежда. Ну и ладно! Если тебе дороже алкоголик...
Нина. Ну что вам за радость? Что вы его склоняете?
Надежда. Другие почему-то не шастают. А этот как собака бездомная!
Нина(резко встала, но сдержала себя, тихо). Ладно, иди, завтра договорим.
Надежда(уходя во времянку). Завтра моей ноги здесь не будет. Раз приедешь, и то покоя нет!
Становится светлее, видно, в комнатах зажгли свет. Выходит в белом нижнем белье Борис.
Борис. Что тут? А, появился? Иди, Пашка, домой, иди Нина, отправь его, сама тоже ложись. ( Скрывается за времянкой).
Павел. Пойду я.
Нина.Куда один? Вера дверь заперла - не откроет. Может, к речке сходим? Как когда-то посидим, зарю встретим? Я только на плечи чего накину. (Уходит в дом).
Возвращается Борис.
Борис. Ещё тут?И что за человек! Будет всю ночь сидеть, бубнить. И эта с ним! Всё бы им посиделки гулянки.
Павел (резко встаёт, хватает Бориса за ворот, с ненавистью).Ты, блудный кот. Всю жизнь рыбёшку ловил, да начальству баньку топил. А она дом поднимала, забулдыг
твоих, строителей, обхаживала. Не она - кто бы ты был? Душу вытряхну! (резко отталкивает Бориса).
Борис. Взбесился. Что я такого... Вот семейка! (Уходит в дом).
Павел медленно идёт к калитке, скрывается за ней. Выходит Нина.
Нина. Павлик! Павлик.(Спешит к калитке).
Продолжение следует
Фото из Интернета