Зима на Сандивее

               
            1. Особенность сейсморазведки на нефть и газ в районах Крайнего Севера состоит в том, что весь комплекс геофизических работ проводится только в зимнее время, когда тундра становится проходимой для тяжелой техники: тягачей, тракторов, буровых установок. При помощи многочисленных взрывов малой мощности на больших площадях образуются волновые колебания почвы, отраженные сигналы которых улавливаются сейсмодатчиками и передаются на сейсмостанцию. Там электронные сигналы обрабатываются, преобразуются и регистрируются на бумажные и магнитные носители, которые в дальнейшем специалисты расшифровывают и получают конечный результат в виде карт с контурами и географическими координатами месторождений нефти и газа, глубины их залегания, объемов и других параметров. Это наука. И поэтому еще одна особенность геофизики состоит в том, что в ней очень высок интеллектуальный и образовательный уровень специалистов. Порядка тридцати процентов всего состава работающих состоит из инженерно-технических работников, как правило, выпускников геолого-разведочных институтов. Работа сезонная. Рабочих и специалистов завозят в партию на вертолетах в ноябре, вывозят в апреле. Сезон длится полгода. Большинство работников за эти полгода ни разу не вылетают домой, к семьям. Только в экстренных случаях. Состав людей очень пестрый. Люди с Украины и Молдавии приезжали на север с определенной целью: заработать денег на строительство дома на родине. Держались они обособленно, экономили на всем, но обязанности свои выполняли исправно. Молодые специалисты отрабатывали положенный срок после института, чтобы потом разъехаться по домам, если не успевали сделать мало-мальскую карьеру. У них была своя тусовка, часто оппозиционная к руководству. Права свои они знали хорошо и умели их отстаивать. Были зрелые мужики-отшельники. Которые по разным причинам когда-то лишились семей, поссорились со всем миром и не имели своего угла. Были и уголовники с богатой биографией, которые рано или поздно проявляли свои повадки. Были и те, кто прятался от бывших жен и уклонялся от алиментов. На какое-то время им это удавалось. Молодежь приходила в поисках романтики. Они, конечно же, получали ее в виде северного сияния, полярной ночи, необъятных просторов вместе с тяжелой работой почти без выходных дней по двенадцать часов, в 35-ти градусный мороз на "свежем" воздухе. Для некоторых романтика заканчивалась через месяц-другой и они увольнялись. Были семейные пары, если находилась работа для жены. Им предоставлялся отдельный вагончик для жилья. И зачастую мужьям приходилось проявлять особую бдительность, учитывая подавляющее большинство молодых, физически здоровых и относительно свободных от моральных ограничений мужиков, а так же продолжительность вахты. Все чувства обострялись к концу сезона. Усталость накапливалась, сказывалась изоляция от большой земли, отсутствие развлечений, однообразное питание, тоска по родным и близким. Люди становились раздражительными, нервными, случались срывы. Алкоголики тоже встречались. Как правило, они втихую ставили бражку, попивали ее, но на работу ходили, если физически могли. Много было ярких, колоритных персонажей. Личностей было меньше.   
               2. Муж Ольги Колотилкиной погиб. Он был конченным алкоголиком и пил все,"что горит". До белой горячки. Его терпели и мирились благодаря тому, что он был непревзойденным специалистом-механизатором и мог заменить любого и в любую минуту. Во время очередного запоя, он выпил тормозной жидкости, разделся догола и ушел в тундру. И уже не вернулся. Он просто замерз. Ольга осталась с двумя маленькими детьми. Работала в партии на прямых работах наравне с мужчинами. Ее уважали, относились к ней бережно и не позволяли по отношению к ней никаких вольностей. Я впервые ее увидел, когда отправлял очередной рейс самолета АН-2 из аэропорта города в партию с грузом. Груз состоял из пяти кислородных баллонов весом по 60кг и обрезных досок в количестве двух-трех кубометров. Случилось так, что грузчиков не было. Только я и водитель грузовика, на котором он привез груз к самолету. Такое бывало. Летчики никогда не помогали в погрузке. Они только торопили и следили за правильной укладкой груза, чтобы не нарушить центровку. Из пассажиров была только Ольга. Она, обычная молодая женщина, очень средней комплекции, стояла в сторонке и молча смотрела, как водитель подавал с грузовика доски, а я их подхватывал и укладывал внутрь самолета. Погрузка затягивалась. Пилоты торопились и нервничали. Покрикивали. У них жесткий регламент и им надо было успеть вернуться из рейса засветло. На Севере полярный день зимой очень короткий. Я старался изо всех сил, но ничего не мог поделать. Тоже нервничал. Тогда Ольга подошла ко мне и попросила рабочие рукавицы. Я, не совсем понимая, зачем и что она хочет делать, дал ей эти рукавицы. Она молча встала рядом и наравне со мной стала подхватывать доски с автомобиля и укладывать их в самолет. Да так ловко и умело, как будто занималась этим всю жизнь. Я пытался протестовать, хотя был ей за это очень благодарен. И был, конечно, немало удивлен. Она же помогла мне погрузить кислородные баллоны, молча приняла мои благодарности и отправилась в путь.    
               3. Обитатели тундры знали его, как Колчака. Наверное, потому, что фамилия его была Корнилин. В нашей экспедиции он давно, может быть со дня основания, а в геологии, наверное, всю жизнь. Избороздил тундру на своем тягаче вдоль и поперек. Ему на тот момент было лет тридцать с небольшим, но он считался ветераном, т.к. текучка кадров у нас все-таки была. Он повидал немало начальников и держался с ними на равных и с достоинством. Достоверно его прошлое никто не знал, а настоящее было у всех на виду. Ростом он был невелик, но плотно сбитый, подвижный и легкий на подъем. Носил кожаную куртку на меху, а на голове танковый шлем. В любое время, независимо от погоды, его командирский тягач всегда был в состоянии боевой готовности. Казалось, что он и его тягач составляют единое целое. Это был "авторитет" и все с ним считались. Когда-то они были друзьями с Колотилкиным, а после его смерти он женился на Ольге и теперь они жили вместе.
                Собака по кличке Ночка всегда встречала меня утром на крыльце вагончика, в котором мы жили с начальником партии. Я давал ей кусочек вкусненького и мы делали с ней утренний обход поселка. Это была крупная, черная сука со стоячими ушами, квадратной мордой, прямым длинным хвостом и белым пятном на груди. Говорят, что это была помесь дога с местной лайкой. Может быть. Собаки хорошо чувствуют отношение к себе со стороны людей и платят тем же. У нас с ней был полный контакт. Она никогда не прыгала от восторга, как обычные дворняги,   не визжала и не лаяла. Она молча тыкалась мне в колени несколько раз и просто виляла хвостом. Собаки в поселке были всегда. Они были общим достоянием, жили сами по себе, иногда определялись с хозяевами, сами по себе рожали и через какое-то время выводили щенков в люди. Щенки подрастали, некоторых потом уводили оленеводы, других забирали в город по окончании сезона работники партии, а некоторые просто загадочно исчезали. И никто по этому поводу не переживал.
                На Новый год начальник партии улетел домой, а я остался за него. Предстояла новогодняя ночь и народу было позволено отметить это событие. В партии был сухой закон, но все понимали, что Новый год это главный праздник и отметить его все таки надо. Конечно, у всех было. Как они умудрялись запасаться спиртным, было неведомо. Да это и не важно. Лишь бы не было ЧП. Девчонки, как могли украсили помещение, которое мы называли клубом. Даже стояла небольшая елка с какими-то шариками и звездой на верхушке. Ближе к ночи народ стал собираться. Был магнитофон и люди веселились, как могли, периодически отлучаясь ненадолго по двое или компаниями и возвращались с каждым разом все веселей. Я тоже в клубе. Наблюдаю за людьми и за порядком. Зашел Колчак и предложил пойти к нему отметить наступление Нового года. Сказал, что к нему недавно заезжали "черти" и привезли свежей оленины. Ольга пожарила и ждет в гости. "Черти" - это оленеводы. Колчак дружил с ними. В клубе все было более-менее пристойно. "Дискотека" набирала обороты и я решил пойти. В вагончике, где жили Колчак с Ольгой было тепло и по-домашнему уютно. Стол был накрыт почти по-праздничному. Спиртное, закуски, а посредине стола стояла большая чугунная сковорода, накрытая крышкой. Там было мясо. Только что с огня. С луком, перцем и лавровым листом. Дымилось густым, ни с чем не сравнимым ароматом. Мы выпили, плотно закусили, поговорили и, как водится, еще выпили. А потом вместе пошли в клуб. Ночь прошла спокойно, без происшествий.
                На следующий день, поздним утром я, как всегда вышел из вагончика и пошел совершать свой утренний обход: клуб, склад ГСМ, гараж, электростанция, столовая, баня. В поселке было тихо. Народ спал после новогодней ночи. Даже собак не было видно. Ночки тоже не было, но я не придал этому никакого значения. У всех свои дела. Я обошел все объекты и зашел в баню. Там тоже был порядок. В предбаннике, на стене висела свежая черная шкура, растянутая и прибитая гвоздями. Квадратная морда, большие, стоячие уши. Это была Ночка. Меня мгновенно осенило. Никакие "черти" вчера не приезжали и никакого мяса не привозили. Куда периодически исчезали наши собачки, тоже стало ясно. Я долго переживал эту жестокую реальность. Изменить ничего не мог, но смириться с этим тоже. Я мог только препятствовать завозу новых собак, что тоже удавалось не всегда. А Колчак после развала Союза уехал с семьей на свою малую родину, в Западную Украину, и там, по слухам, свел счеты с жизнью.
.                4. К нам ее прислали из отдела кадров, по заявке. Без повара в партии совсем плохо. Рабочим, которые по двенадцать часов в день выполняют тяжелую физическую работу, на морозе, нужна горячая пища хотя бы один раз в день. А хороший повар - это большая удача..Ей было лет тридцать и она была одинокая. Для того, чтобы поехать  на работу в полевую партию, зная о том, что там преобладает  мужской и специфический коллектив, надо иметь смелость, полную безрассудность или безысходность. Или сильную мотивацию. Мне показалось, что она имела цель. У нее были неопределенные внешние данные, без особых форм. Вернее, одна большая форма. На ней всегда был один и тот же фартук-сопливчик, который соответствовал своему названию и ни разу не видел в своей жизни стиральной машины. Про существование белого халата она, наверное, просто не знала. Но готовила вполне прилично. А это главное. Народ это ценил и на все остальное закрывал глаза. А как она варила компот из обычной свеклы - это был ее секрет. Над ней беззлобно подшучивали и говорили: "Одна на всех, мы за ценой не постоим". К концу сезона все женщины становились особенно красивыми. И она в конце концов тоже имела успех и, как ни странно, к концу сезона она определилась и в отпуск они улетели вдвоем с одним трактористом, который был старше ее лет на 20. Больше мы их не видели.
                5. Радист. Как много в этом слове. От мастерства и профессионализма радиста зависит много. Связь с большой землей, с руководством экспедиции, получение метеосводок и доугой ценной и жизненно необходимой информации и распоряжений - это основа жизнедеятельности и бесперебойной работы полевой партии. Иногда зависит жизнь человека. Случались несчастные случаи или заболевания, когда спасти человека мог только санрейс. Это экстренно вызванный по рации вертолет с бригадой врачей. Своего рода "скорая помощь". Наш радист Саша был родом из города Кстово, Нижегородской области. Ему лет тридцать, он щуплый и в больших очках для постоянного ношения с толстыми стеклами, за которыми его глаза казались огромными и печальными, как у коровы. Незаконченный юридический факультет и происхождение из интеллигентной семьи было очевидным. Кроссворды любой сложности он щелкал, как орешки. Матерился редко, чаще использовал афоризмы неизвестных авторов, типа "ученье свет, а неученье, чуть свет и на работу" или "года идут, а ум на месте" и т.д. Читал запоем все, что попадало под руку. Был женат на молодой, деревенской девчонке из тех же мест и, кажется не первый раз. Она работала на складе взврывчатых материалов. Была у них дочка лет пяти, но жена не особенно соблюдала верность мужу и откровенно погуливала. На этой почве у них часто случались скандалы, после которых он, как правило, ударялся в недельный запой. Но на связь выходил исправно и всегда во время. Люди к нему относились по разному. Многим казалось, что он настолько близок к начальству, что делится с ним разной деликатной информацией. Иногда его били. И тогда он ходил с синяками. На вопросы: кто и за что, отвечал многозначительно: "пусть не лезут". Любил рассказывать разные невероятные истории из своей прошлой жизни .Иногда он так увлекался, что его заносило и реальность начинала граничить с фантастикой. Например."Еду я как-то на папиной "Волге". Скорость небольшая. 120,140,180. Вдруг из-за поворота выскакивает мотоциклист. И на встречку. Я понял, что от лобового не уйти. Делаю маневр и понимаю, что лечу. Смотрю, а подо мной лес! Очнулся, когда меня МЧСники вырезают из автомобиля специнструментом." И таких историй у него было множество. Мы слушали и делали вид, что верили. Трудно было отделить правду от вымысла, но он врал настолько самозабвенно и увлеченно, что сам начинал верить в то, что говорил. Врал о семье, о родственниках за границей. Правда, позднее подтвердилось, что мама у него действительно была учительницей, а папа где-то на Уренгое руководил экспедицией.                .         .                .                Зимой в тундре много белой куропатки. Огромные стаи кружились вокруг поселка, а Саня любил пошляться с ружьишком. Брал с собой штук тридцать патронов и иногда приносил домой одну-две куропатки. Патроны, как правило, использовал все! А ночью водил меня на ближайшую помойку, куда приходили белые песцы в поисках съедобных отходов и мы наблюдали их в свете электрического фонаря. Они нас совсем не боялись и подпускали довольно близко. Они выглядят, как маленькие белые собачки с горящими глазами. И даже иногда тявкали. Мы их не трогали. Они нас тоже. Мы их фотографировали. Мы часто с ним беседовали о жизни. Философствовали о настоящем и будущем. О женщинах. Которых он сначала любил, потом люто ненавидел.                .                После глобального развала страны, наша экспедиция просуществовала тоже недолго и я потерял его из поля зрения на несколько лет. Хотя знал, что он живет в городе, что он успел-таки получить квартиру. Он знал, как меня найти, но сознательно этого не делал. Зная его, я понимал причину."Нищий, но гордый". Я встретил его случайно. Выглядел он не лучшим образом. Мягко говоря. Все признаки сильно пьющего человека были налицо. Семья давно развалилась. Уехать к благополучным маме с папой не мог по той же причине. Я побывал в его квартире, там было типичное пристанище бомжей и алкаголиков. Описывать обстановку нет смысла. Личных вещей, одежды, обстановки давно уже не было. Но несмотря на неудавшуюся жизнь и более, чем плачевное положение, он не потерял главного. Скажу высокопарно. Чувство человеческого достоинства. Он не попросил у меня денег, он сказал: "Шеф, может я у тебя поработаю? Глядя на него, трудно было предположить в каком качестве можно было бы его использовать. Он и сам это понимал. Но прямо отказать ему я не мог, поэтому сказал, чтобы он приходил завтра утром на погрузку теплохода. Он пришел. Вовремя и трезвый. Началась погрузка. Он наряду со всеми, бодро схватил мешок не то с мукой, не то с крупой, тут же покачнулся и чуть не свалился за борт вместе с мешком. Кто-то из команды теплохода  успел его подхватить. Он не смутился и стал выбирать себе груз полегче и продолжал участвовать в погрузке, как ни в чем не бывало. Впрочем хватило его ненадолго, что и следовало ожидать. Минут через 15 он уже сидел в сторонке, курил, а в руках его была неизменная бутылка пива, чем он расхолаживал остальных участников погрузки. На этом его "работа" закончилась.
                Мне не давала покоя его судьба и через какое-то время я снова нашел его и все-таки уговорил закончить все свои "дела" и уехать на малую родину, к родителям, пока ничего не случилось. Квартиру он к этому времени тоже потерял. Я купил ему кое-какие вещи первой необходимости, билет и проводил на вокзал. Прошло несколько лет. Ядавно уже в Москве. Нижний не так далеко от Москвы, как от Севера и я вспомнил о нем. Мне было интересно, как сложилась его судьба и сложилась-ли она. Я написал ему письмо по домашнему адресу родителей. Прошло, наверное, года три. Получаю ответ, как будто мое письмо он получил только вчера. Рак горла. Перенес уже несколько сеансов химиотерапии. И никакого трагизма и обреченности в тоне письма по этому поводу. Я позвонил ему. Голос хриплый, но бодрый. "Как дела?" -спросил я. "Все окей" -был ответ. "Если ты транспортабельный, приезжай ко мне". "Нет проблем" - ответил он и через два дня я уже встречал его на вокзале. Все те же очки, одет более, чем демократично, за спиной рюкзачок. Он всегда был тощий, но теперь он был просто прозрачный. В горле дырка, заткнутая пробкой. Он иногда ее вытаскивал, когда говорил. Разгар лета, пятница, предстояли выходные и мы сразу поехали на дачу. Держался он бодро. Жена Ирина видела его несколько раз раньше и относилась к нему всегда очень лояльно и с интересом. Она доктор и его состояние понимала как никто другой.
Поговорить нам было о чем и вспомнить тоже было чего. Без всяких церемоний он попросил водки и я ему налил стопку, поставил еду. На что он сказал: "Шеф, убери эту вип-рюмку и дай нормальную посуду». Я понял и поставил перед ним граненый стакан и бутылку водки. Он налил ровно полстакана, выпил залпом и попросил сметаны. Больше он ничего есть не стал. И в последующие дни он ел только сметану. Без хлеба. И больше ничего! Выходные прошли и мне надо было ехать на работу. А Саня был настроен пожить у нас на даче еще несколько дней. И когда об этом узнала Ирина, с ней случилась истерика. Мне кажется, он сам неадекватно оценивал свое состояние. А она понимала. И я ее тоже понимал. Он тоже все понял и, казалось, совсем не обиделся. Да он и не умел обижаться. И мы поехали. Была жара! Кондеционера в машине не было, опущенные стекла не помогали. Я видел, что ему становилось плохо. На мои предложения поехать в больницу, он категорически отказался. Говорил, что все нормально и поедет только домой. В вагон я заносил его на руках. Весил он килограмм сорок, не больше. В вагоне было прохладно и он пришел в себя. Я доверил его проводнице. Она оказалась душевной женщиной, окончательно не утратившей человечности и сочувствия. Конечно, поворчала, пока я не положил ей в карман купюру. Он доехал и протянул еще почти полгода. А я до сих пор не могу избавиться от чувства вины. Наверное, я тогда что-то не так сделал. Или чего-то не сделал. Когда захожу в церковь, ставлю свечку за упокой, молюсь и прошу прощения.
                6. Скрипка. Это фамилия такая. Как его звали, я не помню. Из той категории, что больше одного сезона не работали. Многие не дорабатывали  до конца сезона. Это целых полгода зимнего времени. Чтобы работать в геологии, нужна мотивация. Не у всех она была и много людей было случайных. У меня сразу с ним не заладилось. Это был бывший уголовник и у него за плечами было несколько ходок. На этом основании он ошибочно считал, что может быть "авторитетом" и пытался подмять под себя тех, кто слабее духом. Он ошибался. В геологии настоящим "авторитетом" мог быть только тот, кто умел работать и был настоящим профессионалом.
                В те годы 23 февраля еще не был выходным днем, но иногда совпадал с воскресеньем  и тогда мужское население  его отмечало. Кто как. Но внимая просьбам начальства и помня о том, что в партии все-таки сухой закон, старались это делать без шумных застолий, ограничиваясь скромными посиделками в своих вагончиках. Чтобы утром, без всяких трудностей, выехать на работу. В то утро Скрипка на работу не вышел. Часов в 10 он пришел ко мне в вагончик и бесцеремонно, по хамски потребовал водки. Она у нас, конечно, всегда была. Но это было слишком. Такого поведения не позволял себе никто и никогда. Я, конечно, возмутился, попробовал призвать его к порядку и вежливо попросил выйти. Он, я думаю, давно отвык от такого обращения и это его еще больше завело и возбудило. Обозвав меня "гнилым интеллигентом" и обласкав трехэтажным изощренным матом, он выхватил из-за голенища сапога нож и заявил, что порежет меня на куски, если я не дам ему водки. Ножичек меня очень впечатлил. Настоящий. Обоюдоострый. Охотничий. У нас с начальником был двойной вагончик. Одна половина была жилая, во второй было служебное помещение. Посредине стоял длинный стол, вокруг которого стояли стулья. Там мы проводили планерки. Этот стол какое-то время спасал меня от его длинных рук, которыми он  пытался меня достать. Ростом он был на голову выше меня. А руки, как две кувалды. Теперь он махал еще и ножичком. Какое- то время я бегал от него вокруг стола и все пытался его вразумить. Пока он не догадался прижать меня столом в угол, в котором уже без труда мог достать. Мне стало по-настоящему не по себе. Взгляд его не обещал ничего хорошего, глаза его горели диким огнем, меня он просто не слышал. Угрозы убить меня сыпались из него вместе  с брызгами слюны. Я, прижатый к стенке, оказался рядом с окном и мои руки лихорадочно шарили вокруг, в последней надежде найти хоть какой-нибудь предмет. И мне повезло! На подоконнике лежал молоток, я ощутил его в руке и понял, что это мое спасение. Молоток был не маленький. Я замахнулся, но опустить не успел. Он увидел молоток, понял, что я полон решимости и в его глазах я вдруг увидел признаки сознания. Взгляд его погас. Он засунул свой длинный нож обратно в сапог, сказал на прощание мне, что мы еще увидимся и ушел. Я пообещал ему увидеться еще раз. Я не знаю за что он отбывал срок, но в его возрасте он вполне мог уже отсидеть за убийство. Вскоре он уволился.
                7. У Славика самая русская фамилия, но с пятой графой всем все было понятно и очевидно. Он был коренной москвич и интеллигент в пятом поколении. Из музыкальной семьи. Мама преподаватель музыки в Гнесинке, сестра музыкальный историк, автор нескольких книг о Шестаковиче. Сам Славик закончил московский геологоразведочный и, естественно, музыкальную школу. Иногда нам играл что-то непонятное на флейте. Работяги считали его не от мира сего и относились к нему соответственно. Он работал оператором на сейсмостанции и руководил взрывами. Был всегда спокоен и вывести его из себя, казалось было невозможно. Но во время работы случалось всякое, а рабочие не всегда понимали вежливое и культурное обращение. И тогда приходилось применять ненормативную лексику. Славику это было чуждо, но другого выхода не было. И тогда Славик позволял себе крепкое словцо и это становилось событием номер один, а вся партия говорила только об этом целых два дня. Я бывал у него в Москве в двухкомнатной квартире на Преображенке и мама рассказывала мне о нем немало интересного. Он с детства отличался изобретательным умом. Например, в классе шестом-седьмом он соорудил турникет для прохода в свою комнату и для того, чтобы мама могла туда пройти для уборки, она должна была опустить в щелку монету. Он во многом был оригинал. Например, свои не идеально чистые кроссовки, он снимал и ставил на сервант, на самый верх. На вопрос, зачем, он говорил, что кроссовки мои, куда хочу, туда и ставлю. Он и в партии занимался внедрением своих изобретений. А потом он вернулся в Москву и стал заниматься ремонтом холодильников. Довольно успешно. Брался за самые сложные случаи, когда ни один сервис не мог помочь. Одновременно пел в церковном хоре. И недавно я узнал, что он уже регент в одной из церквей Подмосковья. Я его как-то спросил, верит-ли он сам в бога. Он ответил мне загадочно: "Верить и веровать - это разные понятия".      
                8. Лавушкин был плотник от бога. А кроме этого он владел еще десятком специальностей. Нужных и полезных в полевых условиях. В свои пятьдесят был одинок и не было у него на большой земле ни угла, ни семьи, ни родных и не близких. Но по окончании сезона он каждый год все-таки порывался куда-то выехать, а дальше все было по накатанному сценарию. По прилету в аэропорт он брал две машины такси. На одной, первой, он ехал сам, на второй он вез свой хилый рюкзак. Таким торжественным эскортом он объезжал весь город, благо он не так велик, и селился на одну ночь в гостинице, в хорошем номере. Ужинал в ресторане и, конечно, угощал всех. На следующий день он торжественно садился в поезд Воркута-Москва и отъезжал. Но доезжал он самое большее до Котласа. Это примерно, сутки в пути. Вагон гудел. От широты и щедрости его натуры. На следующее утро в лучшем случае сердобольные проводники отправляли его обратно на оставшиеся деньги, но бывало, что сдавали в милицию. В любом случае он оказывался снова в партии и просто жил там до начала нового сезона.
                9. Апофеозом зимних приключений на Сандивее, несомненно, была ночная охота. Но она была не для всех. Только для избранных. В первую очередь это начальник партии и те, кого он возьмет с собой. Начальник не охотник, он из западной Украины. Откуда им там взяться. И никаких других увлечений у него тоже замечено не было. Он высокий и худой. Когда он пил, он ничего не ел. А выпить он любил. У него была жена Валя. Работала она в управлении, в отделе кадров. Ее все знали, потому что все когда-то устраивались к нам на работу и обязательно проходили через отдел кадров. Но многие на работу так и не попали только потому, что один раз взглянув на нее, они забывали зачем пришли. У нее был бюст нереального размера, который не вмещался ни в какие одежды.               
                Итак, охота. Начальник, разумеется, взял меня с собой. Радист тоже с нами. И еще пара человек с хорошими ружьями. Ночь. В небе луна и звезды. И мы на тягаче. За штурвалом все тот же Колчак. На капоте один человек с прожектором и еще один с ружьем. На крыше тягача еще двое с ружьями наперевес. В кабине тягача над пассажирским местом расположен люк, в котором я и устроился и торчал из него высунувшись попояс. Тоже с ружьем. Я не охотник, но в доме у нас когда-то было ружье и я любил иногда пострелять. Охота простая и заключалась она в том, что сидящий на капоте спереди с прожектором светит впереди тягача. Глупые куропатки, которые на ночь зарываются в снег, просыпаются от шума приближающегося тягача и сразу же ослепленные ярким светом прожектора, теряются и даже не пытаются взлететь. Иногда бегут, пытаются снова спрятаться в снегу, но далеко убежать не успевают. Вот тут-то мы их и щелкаем. Как в тире. Кроме куропаток, подстрелили несколько зайцев. Они тоже терялись в темноте от яркого света, метались по сторонам, иногда бросались прямо под гусеницы. И даже одна "рыжая бестия", какая бы она хитрая не была, но тоже не избежала своей участи от меткого выстрела. Мы поехали сначала по правому берегу Сандивея, потом его переехали и вернулись по левому. Настреляли столько, что не знали, что со всем этим делать. Зачем? Не знаю. Риторический вопрос. Азарт? Но ведь это не охота. Это истребление того животного мира, что бесспорно является частью гармоничного баланса дикой природы. Мы тогда об этом не думали. Местные жители никогда себе такого не позволяли. Они брали от природы ровно столько, сколько им надо было для жизни. Будь то рыба, дичь или другие дары природы. Но такова была реальность.
                Тот, кто видел хоть раз в жизни северное сияние, не забудет его никогда. Это зрелище не просто незабываемое, оно будет жить с тобой всю жизнь, как фантастическое, необъяснимое, потрясающе красивое зрелище. Каким надо обладать красноречием, чтобы словами описать эту неземную, живую красоту заполярного севера?! Невозможно. Оно бывает нечасто, но кому удается его увидеть, тот считает себя счастливчиком. Я видел его несколько раз. Ощущения, которые я испытывал, словами описать очень сложно. Когда оно начинает полыхать и заполнять все небо, впадаешь в какое-то оцепенение и только тогда начинаешь понимать, что тебя окружает вечность и бесконечность космического пространства, откуда пришла эта нереальная красота. Как будто кто-то там специально посылает нам это явление, это небесное послание, чтобы мы не забывали о том, что не мы хозяева мира, что мы лишь временные пользователи этих благ и не имеем никакого права распоряжаться природой. А оно полыхает всеми красками. Преобладают зеленые оттенки. По всему небу переливается волнами, то затихает почти совсем, то вспыхивает с новой силой. Морозный воздух чуть-чуть потрескивает. Палитра красок настолько яркая и разная, что поверить трудно, что это творение не рук человеческих, а природы.
.                09.03.2014.