Полный роман не публикуется.
Такой далекий Новый год.
Добрый шум и новогоднее настроение, заполнили небольшой деревенский дом. Праздничный стол уже ломился от всевозможных блюд и напитков. На столе были и цитрусовые, и выпеченные в домашних условиях различные пряники, печенье и вафли. Но почему-то совсем не было видно конфет.
Степан, в свои три года, уже знал, что конфеты, это очень вкусно и что они бывают разные, не только по внешнему виду, но и по вкусу. Но, где же они? Задавал себе вопрос Степан, обходя уже полностью сервированный стол. Но, снующие вокруг стола взрослые, все время восхищенно и радостно разговаривая между собою, о различных житейских проблемах, периодически отвлекали его внимание. То родная тетка, его подбросит вверх с пожеланиями здоровья и счастья. То крестная станет рассказывать, как же Степан подрос и похорошел, за прошедший год. То, соседи зададут, казалось бы, лишний вопрос, слушается ли Степан родителей, которых он и так почти никогда не видит.
И вот, когда общее восхищение было перенесено на стоявшую в углу комнаты елку, Степан неожиданно увидел, что вся ель была увешана большим количеством конфет. От радости он даже засмеялся и стал внимательно рассматривать волшебно манящие его, сладости. Каких там только не было разновидностей конфет. Да и убранство этих конфет, фантики, были настолько разнообразными и незнакомыми для Степана, что это только прибавляло желания попробовать каждую из них, как можно быстрее.
Но, как-то сразу, все настроение стало ухудшаться, как только Степан понял, что добраться до этих сладостей, не так-то просто. Елка стояла в крестовине, на огромной самодельной табуретке. А оголенный низ ее ствола, был примерно сантиметров тридцать, что фактически делало неприступными для Степана все эти конфеты, которые так нагло и самоуверенно восседали на ветках ели.
И взрослые, почему-то не обращали внимания на эту несправедливость и почти на каждый жест Степана, указывающий в сторону ели, только начинали петь новогодние песни и хвалить Степана. Продолжая танцевать, а в перерывах этого веселья, обсуждать новости.
Веселье взрослых, иногда перекочевывало во двор усадьбы, и они бросались снежками, стреляли из хлопушек и зажигали бенгальские огни. Наблюдая из окна искры бенгальского огня, Степан вспоминал, как бабушка, зачем-то водя кочережкой в поддувале домашней печи, вызывала большие искры из печи, и они были очень красивыми. Он, как-то сразу оживился, как будто решил какую-то головоломку, долго мучившую его сознание.
И вот, после одного из перерывов, когда взрослые вернулись к праздничному столу, все замерли от неожиданности. Они увидели в углу комнаты перевернутую новогоднюю ель с разбитыми новогодними игрушками. Под елью спокойно сидел Степан, с измазанным шоколадными конфетами лицом. А вокруг него лежала куча фантиков от конфет и главный инструмент его «рационализации» большая кочерга.
Бабушка вслух возмущалась, недоумевая, как он мог применить именно кочергу, для решения возникшей перед ним проблемы. Ведь, прошлогодний случай, казалось бы, навсегда наложил внутреннее табу на данный инструмент, в сознании Степана.
Именно в прошлом году, Степан, развлекался возле печи кочережкой, когда бабушка пошла, доить корову. В доме никого больше не оставалось. И он с большим удовольствием ковырял поддон печи и смотрел, как оттуда выскакивают красивые, раскаленные угольки, рассыпаясь яркими разноцветными искорками. И вот один раскаленный уголек попал прямо на горлышко Степана. И вместо того, что бы отбросить его, Степан прижал его еще больше, оставив себе шрам на всю жизнь. Хорошо, что бабушка зашла в дом вовремя, а в доме оказался гусиный жир…
Сделав нужные выводы и прибравшись в комнате, взрослые продолжили празднование Нового года. Только крестный Степана, глубоко задумавшись, вслух произнес: - А знаете, я думаю, что Степан никогда не будет трусом и вырастет рационально мыслящим человеком!
Степану же, было уже все равно, что говорят взрослые. Достигнув намеченной цели, он крепко и спокойно спал на кровати своего любимого деда. Степану снилось, как он лепит снеговика вместе со своею мамой и летит с их, рядом с домом стоящей горы, на кованых дедом санках, с огромной скоростью. А внизу, у подножья горы, как во всех его снах, встречает его отец, лица которого он никогда не видел, не только в своих многочисленных снах, а и в самой жизни.