Вас когда нибудь посещали мысли о том, что в этом мире листик тянется к листику, цветок к цветку, а мусор к мусору? Мою Шурочку точно не посещали, но встреча в хосписе со старой знакомой взбудоражила её и без того больное сердечко.
Шурочке было пятьдесят и пошатнувшееся здоровье привело её на больничную койку. Помимо всех процедур назначили и массаж. Ходить на него нужно было в соседний корпус, который несколько лет назад отдали под хоспис. С виду здание было старым и неприветливым, казалось оно вот-вот уйдет под землю, но внутри было удивительное ощущение покоя, тишины и ухоженности.
Чтобы попасть в массажный кабинет, приходилось идти через всё отделение. Двери палат распахнуты и взгляд невольно выхватывал постояльцев этих покоев. Где-то на третьем сеансе Шура поняла, что одна из лежачих женщин кого-то ей напоминает. Она задержалась у открытой двери. На кровати лежала худенькая больная с нездоровой, настойчиво проглядывающей желтизной на лице.
- Зоя... Зоя, ты? - негромко позвала Шурочка. Женщина открыла глаза, посмотрела и отвернулась. Шуре стало неловко, вдруг обозналась, но уже через секунду осознала - нет, не обозналась она. Это была Зойка.
Лёжа в своей палате, Шурочке вспомнила то лето, когда в последний раз видела
Зойку. Было это лет пятнадцать назад. Зойка когда-то жила на их улице, но потом
продала дом и подалась в центр, она вечно была навеселе и могла без всякого повода организовать повод для любого застолья. Вроде и не спивалась, но попивала регулярно. Частенько занимала деньги у соседей, но возвращала в срок. Мужчины кружили над Зойкой, но нужно отдать должное - она не путалась с женатиками. И очевидно именно эту деталь женское население нашего небольшого квартала ставило Зойке в заслугу и нешуточные загулы с песнями и плясками по ночам прощались.
Вот в один из таких августовских деньков Шура и увидела Зойку с очередным ухажером у своей калитки. Она была нарядной, но наряд лишь подчеркивал ту некрасивую одутловатость лица, что свойственна пьющим людям. Ухажер был скромно одет, но безупречно наглажен. Стрелки на серых брюках торчали лезвиями, а рукава рубашки не заутюжены. Именно это бросилось в глаза Шурочке, потому как она вечно все делала наоборот, за что регулярно ворчал на неё супруг. Мужчина был бледен, худощав, но взгляд не затуманен и Шурочка подумалось - из "бывших аликов", не иначе.
Пока Шура рассматривала гостей, Зойка успела пропеть свеженький припев из эфира и прижимаясь к своему спутнику вкрадчиво намекнуть:
- Вишневочкой бы что-ли угостила нас.
Взгляд мужчины ощетинился и плечо оттолкнуло голову Зойки. Та тут же выпалила:
- Ну чего ты? Что я, пить что ли собралась? Да просто у Шурочки самая
ароматная вишневочка из владимировки. Ты на дерево глянь-то!
- Ну, только чуть! - сердито сказал он и глянув на огромную вишнину, вздохнул.
Зойка чмокнула его в щечку и уставилась на Шурочку. Та, ни сном-ни духом ни
собиравшаяся никого угощать, подумала : " Развели меня, как кролика!" Но выйти
из этой ситуации смогла только заведя их к себе во двор. Под вишенкой, в тенёчке
и сели. Шура вынесла свой фирменный напиток в графине и две рюмочки, себе же взяла кружку с компотом. Кавалер рюмочку отодвинул и извинился, дескать не пью.
А Зойка маханула первую рюмку со словами:
- Ну разве постольку наливают, когда у женщины тоска?
- Это какая же у тебя тоска? - недоуменно и одновременно спросили Шурочка и
ухажёр.
И тут Зойка, не дожидаясь когда ей нальют, выплеснула компот из кружки на
землю и булькнула в неё наливку из статного графина. Залп!
- Вот так нужно наливать женщине, когда у неё такая радость! - И чмокнула вишневыми губами ухажёра в тонко сжатую складочку губ.
- Хорош! - Резко дёрнулся он и поспешил вылезти из-за стола. Зойка выскочила
за ним следом, успев махнуть и из нетронутой рюмки и оглядываясь на Шурочку, сказать,
- Он вообще такой лапочка.
На что Шурочка вдогонку крикнула,
- Так и держись его, не пей же ты, заразюка такая!
Но Зойка лишь отмахнулась...
На следующем сеансе Шурочка подошла к постовой медсестре,
- Простите, а в восьмой палате Зоя Летова лежит?
- Да. А Вы кто ей будите?
- Жила раньше по соседству. К ней кто-нибудь приходит?
- Никто не приходит. Из ночлежки месяц назад привезли. Циррозница она, ни дома, ни родни.
- А что ей можно кушать?
- Да не утруждайте себя, если она Вам обрадуется, то успеете и Вы её порадовать.
Зоя не узнала Шурочку или сделала вид, что не узнала, смотрела куда-то мимо неё в окно и повторяла слабым голосом, как заклинание:
- Листик к листику, цветок к цветку, мусор к мусору...
- Зоя, это я, Шура. Помнишь вишню мою?
Она попыталась всмотреться в лицо, вслушаться в голос, но безжизненно качнув
головой, тихо произнесла:
- Не помню тебя. Но если ты зашла меня проведать, значит не мусор я...
И замолчала, отведя взгляд в только ей знакомую нишу. В дверях палаты показалась медсестра и подозвав Шуру, протянула записку.
- Наша санитарочка записала имя, у Зои бывают приступы, заговаривается. Может Вы знаете этого человек? У нас ведь как, если забрать некому, морг и кладбище.
Шурочка обзвонила и опросила всех знакомых, результат - ноль. Кто-то говорил, что да, был такой в их городке, но давно о нём ничего не слышали. Кто-то говорил, спился небось да и помер.
После выписки Шура первым делом бросилась к компу.
Компьютер оказался хорошей ищейкой и вскоре поисковик на сайте "Одноклассников" выдал четырнадцать мужчин лет пятидесяти с таким именем и фамилией. Шурочка заходила к каждому в гости, ставила дежурную "пятерку" и рассматривала. Нет, никого из них она не знала.
На тринадцатой по счёту странице Шура ахнула... На аватарке был тот самый ухажер, с которым Зойка заходила к ней на вишневку. Время посеребрило его, но внешне он был так же строен и аккуратен на снимках. Шура рассматривала фото. Двое детишек-подростков и жена. Вот они на природе, вот на качелях. Все смеются, счастливые... Забрался далековато, за самый Урал. Да и какая теперь разница где он. Разве посмеет она написать человеку, завязавшему прошлое на тугой узел и начавшему новую жизнь о той Зойке, что целовала его вишневыми губами...
Было уже далеко за полночь. Шура перебирала свои вещи и складывала в пакет наряды для Зои. То, в чем она лежала, так старило эту женщину. Утром всё упакованное отнесла сразу в хоспис. В коридоре стояла каталка с накрытым простынкой тельцем. Постовая медсестра показала глазами на каталку.
- Под утро умерла.
- Господи... А я ей вещи тут собрала.
- Вот и хорошо. Сейчас санитарам отдам, они в морг отвезут и Зою нарядят в последний путь. А Вы нашли того человека?
- Нашла, да только не осмелилась потревожить его счастье.
Из пакеты было выбрано платье цвета вишневой пенки, косынка с лилиями и пара чулок, обычных, оставшихся у Шуры ещё от мамы.
- Спасибо вам, остальные вещи оставлю нашим больным. Мы тоже приносим из дома, чтобы хоть как-то скрыть убогость их существования.
Шурочка шла домой, а перед глазами пестрела косынка с лилиями. Цветок к цветку? И слезы катились и катились из глаз. Зойка не была ей подругой. Не была и родней. Но почему так больно было сердцу? Господи, сколько же нужно женщине от тоски и для радости, спрашивала сама у себя Шурочка и не могла ответить на этот вопрос.