КОЛДОВСКОЙ ЛЕС
В некотором маленьком царстве, в захудалом государстве жил царь. И был у него сын Ерема. Чем старше становился царевич, тем пуще царь-батюшка горевал, не было в сыне родимом жалости ни к цветку полевому, ни к зверю лесному, ни к рыбе водной.
Бывало, с охоты двух-трех зайцев привезет, а уж, сколько в лесу израненных оставит, не счесть. Тетерок, да глухарей насшибает видимо-невидимо. Если бы на потребу, а то так, забавы-прихати ради.
Разгуляться выйдет, перед красными девицами силой похваляться удумает: то березку тоненькую с корнем вырвет, то липку молоденькую в бараний рог скрутит. Вот и прозвали его за это – Еремушка-лихоумая головушка.
«Как какого наследника опосля себя оставить? - печалится царь-батюшка. – Доведет, окаянный, владения наши до окончательного разору!»
Надоумили государя у чародея совета просить. Кликнули его, явился старик, спина горбом, нос крючком. Выслушал царя и говорит:
- Чтоб сынка уму-разуму научить, сделай, как велю. Под утро снаряди его по-дорожному, на коня усади. Отведи к восточной стороне от дворца, а как петух три раза прокукарекает, хлестани лошадиные бока, что есть мочи. Понесет конь царевича в колдовской лес. Кто тот лес с края до края пройдет, человеком станет.
- А коли не пройдет Еремушка? – спрашивает царь.
- Не пройдет, - отвечает старик, - навеки в том лесу сгинет.
Разгневался царь:
- Эка, ты проклятый колдун, присоветовал! Чадо мое единственное на погибель посылать!
И прогнал горбуна с глаз долой.
Годы бегут, а от царевича Еремушки по-прежнему ни толку, ни проку. Совсем от рук отбился. По траве-мураве пал пустил. Опустошил начисто луг некошеный, а вокруг дворца первоцвет сапожищами вытоптал. На уговоры отца смехом отвечает, а советы друзей мимо ушей пропускает.
Вот царь терпел-терпел, да не вытерпел. Приказал сыну седлать коня. Чуть светать стало, вывел Ерему за стены дворца с восточной стороны. Дождался, пока петух трижды прокричит и, ну, коня хлестать, что есть силы. Встрепенулся вороной и умчал царевича в неведомые дали.
Долго ли, нет ли, нес Еремушку, - нам не ведомо. Доскакал конь до леса и стал, как вкопанный. Слез с седла молодец.
«Эх, в бору распотешусь!» - думает. Зашел в чащу. Гриб подосиновик подле пня сидит посиживает. Сорвал с него шояпку царевич, червя углядел. И давай, сапогом сафьяновым грибы в округе мять, топтать. Поганый, не поганый – без разбору. Тут стон снизу послышался. «Не люди, чай, грибы…» - пробормотал в испуге царский сын. А небушко над лесом стало черным-черно.
Вдруг, птица-перепелка на плечо его села и по-человечьи заговорила:
- правду про тебя молвят, Еремушка – лихоумная головушка» Пошто дары земли-матушки губишь? Знай, сомкнулись деревья кольцом вокруг леса. Не уйти тебе отсюда.
Почуял царевич неладное и молит:
- Помоги птаха разумная, выучи, как выбраться.
- Трижды тебя испытает колдовской лес. Справишься – человеком сделаешься и с наградой домой воротишься. Оплошаешь – ждет тебя лютая смерть.
Исчезла перепелка, словно в тумане растаяла. А Ерема тряхнул головой и думает: «Уж ни сон ли привиделся?» Хотел было, из леса на свет выбраться и не смог. Деревья частоколом стоят, путь-дорогу преграждают. Обойти – не обойдешь, перелезть – не перелезешь.
Закручинился тогда Ерема, слезу пустил. На плач его медведь ревом отозвался. Устрашился царевич, прочь кинулся. Догнал его бурый, повалил. Вот-вот горло перегрызет. Но и у Еремы силы – ни взять, ни отнять. Одолел косолапого, ножом замахнулся. Взмолился по-человечьи медведь:
- не тронь меня, добрый молодец! Прости и с миром отпусти.
Припомнил царский сын Перепелкины речи и говорит:
- Так и быть, ступай, зверь лохматый, своей дорогой.
Вроде и небо после его слов чуток просветлело. Пошел вперед царевич. Голод его терзать начал. «Дай, - думает, - яйцами птиьими разживусь». Взобрался на дерево, руку к гнезду протянул. Тотчас, две птахи над головой крыльями жалобно захлопали. Просят, дескать, не губи птенцов. Снова припомнил он перепелку
- Живите, - сказал. – Быть по вашему.
Еще светлее стало небушко.
Побрел царский сын дальше. Жажда его мучит. Видит, колодец невдалеке. Пуст лесной колодец. Тиной порос, мхом. Хотел Ерма мимо пройти. Окликнул его колодец:
- Опустись в мое нутро, мил человек, очисти от сверны. Мне пособишь и сам напьешься.
Не подобает царскому сынку белы ручки марать, да пить охота. Скинул он кафтан да сапоги и нырь в колодец. А как с делом управился, так чистая водица себе путь пробила. Не успел Ерема напиться, явилась перепелка-птица.
- Выжил ты в лесу нашем. Награду сам себе выбирай, но помни, ошибешься – не выйти тебе из лесу.
Тут из-под ног Еремы, алые цветы проклюнулись. И прямо на глазах распустились. Глядит царевич, покоятся на семи цветках семь сердец. Одно изо льда, другое из камня, третье иголками сплошь утыкано, четвертое мхом поросло, пятое –серое, шестое – черное, а седьмое большое и жаркое, как костерок яркое.
Помыслил-помыслил царевич. Ледяное – холодное, каменное – ноша тяжела, колючее и мшистое обошел царский сын. Черное с серым ему не приглянулось. Большое и жаркое выбрал Еремушка.
- Угадал, - говорит перепелка. – Лучшей награды человеку и не надо.
Поблагодарил Ерема колдовской лес за науку, за дар бесценный и распрощался. Расступились деревья, дорогу царевичу показали. Вскочил он на коня и ко дворцу устремился. Да в саду царском остановился.
Отец в оконце взор кинул, очам не поверил – наследник его, Еремушка-лихоумная головушка, тонкую яблоньку подвязывает, буйному ветру шалить не велит.
- Прошел-таки, сынок, колдовской лес от края до края! – вскричал царь-батюшка. – Человеком сделался!
На радостях пир закатил. А старик-горбун на том пиру званым гостем был.