АКТ ВТОРОЙ
СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
Лондон. Дворец.
(Входят архиепископ Йоркский, младший герцог Йоркский, королева Елизавета и герцогиня Йоркская.)
АРХИЕПИСКОП:
Нортгемптон – близ: рукой подать отсюда.
А в Стоун-Стратфорд в ночь уже прибудут.
И не позднее завтра будут здесь.
Такая вот для вас благая весть.
ГЕРЦОГИНЯ:
Ах, как по принцу этому скучаю.
Он вырос, и его я не узнаю.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА:
Я не припомню, кто уже сказал,
Но Йорк его по росу обогнал.
ЙОРК:
Расти мне, мама, вовсе ни к чему?
ГЕРЦОГИНЯ:
Но почему же, мальчик, почему?
ЙОРК:
За ужином отметил дядя Глостер,
Что статен я и выделяюсь ростом.
Он этим не порадовал никак,
Сказав, что в рост всегда идёт сорняк.
Расти нет Йорку радости отныне
Хочу цвести, а не горчить полынью.
ГЕРЦОГИНЯ:
Ему ль корить, пословицею раня,
Коль сам урод у естества за гранью.
Не вышел ростом гадкий сей цветок,
Зловония отвратного исток.
АРХИЕПИСКОП:
Сгущаете вы краски, герцогиня.
ГЕРЦОГИНЯ:
Мать говорит о том, каков он ныне.
ЙОРК:
Когда бы знал подробнее о дяде,
С пословицею я б иначе сладил.
ГЕРЦОГИНЯ:
Уж водится, что острословы дети.
И как бы ты, малыш, ему ответил?
ЙОРК:
Родился дядя, говорят, с зубами –
Кормилице напасть и бедной маме.
Зубов его кормилица боялась,
Не грудь ему, а корка доставалась.
А я два года целовал сосок,
Пока не вырос первый мой зубок.
Когда бы снова он затеял спор,
Я б эту шутку выпалил в упор.
ГЕРЦОГИНЯ:
Кто ж автор очерка сего?
ЙОРК:
Кормилица его.
ГЕРЦОГИНЯ:
Как время, мальчик мой, бежит –
Достойно сожаленья!
В земле она давно лежит
До твоего рожденья.
ЙОРК:
Я, видно, перепутал.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА:
Вы все, мальчишки, плуты.
АРХИЕПИСКОП:
Да полно сказки, королева, слушать.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА:
Недобрые у стен дворцовых уши.
(Входит гонец.)
АРХИЕПИСКОП:
Никак гонец?
Какие вести?
ГОНЕЦ:
Речь о беде, ни о фиесте.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА:
Поведайте о принце пару слов.
ГОНЕЦ:
Он, государыня, здоров.
ГЕРЦОГИНЯ:
Тогда какого свойства
Все ваши беспокойства?
ГОНЕЦ:
Все вместе: Риверс Воген, Грей
Бредут под тяжестью цепей
Пленённые в Помфрет,
Иного выхода им нет.
ГЕРЦОГИНЯ:
И кто ж зачинщик козням всем?
ГОНЕЦ:
Ваш сын и герцог Бакингем.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА:
Скажите, в чём же их вина?
ГОНЕЦ:
Что знал, поведал вам сполна.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА:
В зубах у тигра вся моя семья,
На троне беззащитном ныне я,
Кругом – опустошение и смерть,
С лица Земли нас решено стереть.
ГЕРЦОГИНЯ:
О, сколько смут я в жизни повидала,
Не перечислить все их от начала:
Муж за корону голову отдал,
Трон возносил сынов и низвергал.
Я вместе с ними падала и пела.
Братоубийством завершилось дело.
Свалилось горе матери на плечи,
Ужели нет предела этой сечи?
О, смута подлая, немедля прекратись!
А лучше смерть ко мне скорей явись!
Я не хочу, господь, тебя обидеть,
Желаю смерти, чтобы смерть не видеть.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА:
Пойдём, сынок, под своды бога в храм,
С тобой нас тронуть не посмеют там.
Прощайте же, мадам.
ГЕРЦОГИНЯ:
И мне придётся там укрыться.
КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА:
Вам нет причины хорониться.
АРХИЕПИСКОП:
Не мешкая, сударыня, идите,
Всё дорогое сердцу заберите.
А вот печать, её передаю.
Вас всех хранить я господа молю.
Всевышний указал спасенье нам:
Идемте, провожу вас в божий храм.
(Уходят.)