Дороги...

Примечания автора:
 Навеяно песней группы Мельница - "Дороги".
 Предупреждаю - будет много крови.
 Описание ритуалов и их атрибутов взято из книги "Тайны Червя" какого-то древнего римлянина - каюсь, забыла, как только закрыла страницу. Желающие могут поискать и ужаснуться подробностям. Отдельно, ещё и тут подчёркиваю, что заклинания и способы уничтожения нечисти нагло спёрла из Гарри Поттера, вернее с форума посвященного ему, из сериала "Сверхъестественное" и вообще с просторов интернета, так что прошу в плагиате не обвинять. Тем более, что это уже используют задолго до меня.

_________________________

глава 1

       Слегка обгрызенная с одного бока луна лениво освещала землю, время от времени стыдливо набрасывая на свой серебряный лик серую вуаль облаков. Свежий ветер трепал ветки деревьев, роняя капли с молодых клейких листьев. В низинах и среди кустов ещё лежал кое-где снег, серый и просевший, но на пригорках земля уже просохла, покрылась зелёной травкой и даже первыми цветами, зябнущими от ночной свежести.

       Городское кладбище в это время года выглядело неуютным и заброшенным, в щелях между могилами с прошлого года осталась прелая листва, торчали сухие пучки травы. Высохшие или полусгнившие остатки букетов, после последнего поминального дня, прилипли к могильным камням. В темноте особенно зловеще выглядели старые могилы с покосившимися памятниками. Иногда из нагромождения веток выглядывали то почерневшая от времени фигура скорбящего ангела, то крест Единого Бога, то острый зуб обелиска — такие в виде стилизованного меча обычно ставили на могилы военных. Среди надгробных плит со свежими или давно стёртыми временем именами пробиралась темная фигура. Долгополое одеяние цеплялось за траву и ветки, сметало пыль с памятников, шуршало по засохшим цветам. Длинная вытянутая тень скользила по могилам, добавляя жути городскому кладбищу.

 — Весна уже, могли и порядок навести, грязи-то как в хлеву, горрррожане, мрак вас побери! — проворчал человек, когда особо наглая ветка чуть не выколола ему глаз, оставив длинную царапину на щеке.

       Человек зашипел от боли, стирая кровь не очень чистым платком, вытянутым из мешочка на поясе, но задерживаться, чтобы обработать рану не стал. Его путь закончился на границе старого и нового кладбища, где можно было встретить и захоронения столетней давности, и свеженькие, только вчерашние. У могилы одного такого покойника человек и остановился. Смахнул с соседнего камня засохший букет, скинул с плеч мешок и стал вытаскивать оттуда разнообразные орудия своего ремесла: заострённый кол, плошку для мёртвой крови, пузырьки и флакончики, баночки с мазью, трёхгранный кинжал, верёвку, пучок свечей, замызганный клочок ткани, кроличью лапку, окаменелую от времени баранку, мешочки с какой-то травой и потрёпанную книгу.

 — Да где же? — шипел с досадой человек, на второй раз перетрясая собственные запасы. Потом звонко хлопнул себя по лбу, обозвал болваном и вытащил из поясного кошеля связку амулетов. Выбрал один в виде перевёрнутой пентаграммы, повесил себе на шею, приготовил кинжал и начал нараспев произносить слова древнего, почти забытого языка.

       По мере проговаривания, земля на могиле вчерашнего покойника стала шевелиться, словно расходясь в разные стороны. Сначала из глубины показалась рука, обтянутая рыхлой, чуть тронутой тлением кожей. Затем вторая, следом высунулась облепленная сырой глиной голова и, наконец, среди развороченной могилы поднялся весь покойник целиком, только ступни остались в глубине земли.

 — Красааааавец! — протянул с восхищением человек, разглядывая ценный экспонат. — А ну, дай рученьку! Да не эту, другую!

       Некромант (ну вы же понимаете, обычные люди по ночам по кладбищу не шастают) деловито отпилил мизинец с левой руки, кинул его в пустую баночку и плотно прикрыл крышкой. Потом шустро зажег пять свечей, поставил их вокруг качающегося покойника и выудил из кучи всякого добра кол.

 — Bono sis animo*, — выкрикнул некромант и как только покойник упал навзничь, всадил тому кол в грудь, — надеюсь, что я не промахнулся, как в прошлый раз.

       Человек совершенно по-детски шмыгнул носом, пробормотал что-то про проклятую простуду, мрак её забери, посыпал мертвеца крест-накрест солью и начал напевно выговаривать длинное заклинание. Всё повторилось в обратном порядке — покойник, теперь уже с дополнительным украшением в груди, погрузился обратно в землю, могильный камень, поёрзав, уместился на прежнем месте, правда, чуть криво, но кому какое дело, правда? А некромант, тем временем, спокойно собрал всё свое имущество обратно в мешок, полюбовавшись напоследок на отрезанный палец.

 — Слааааавненький экземплярчик!

       Сильный порыв ветра пробрался под мантию и заставил некроманта передёрнуться от холода.

 — Бррр, холодина, — человек подул на озябшие руки и сунул баночку с пальцем в мешок. — Пора в тепло, пора. Где ты уютный трактир и горячее вино? Отзовись, противный!

       Некромант широко зевнул, снова помянув мрак, повинился, что не ночью стоит его поминать, и, критически осмотрев поле деятельности, широкими шагами направился к выходу. Поправлять покосившуюся могильную плиту он не стал, решив, что родственникам покойного и так сойдёт, пусть вообще скажут спасибо, что шатуна упокоил, да ещё и бесплатно. Хотя с магистрата некромант собирался содрать стандартную плату, тем более, что и доказательства у него имелись, тот же палец, если что.

       Трактир для постояльцев средней руки нашёлся уже на третьей от кладбища улице. Под порывами ветра покачивалась вывеска с изображением жирной и пьяной свиньи в залихватски сдвинутой на сторону шляпе. Надпись гласила «Висиолый кобанчиг» и некромант ухмыльнулся, помянув недобрым словом грамотея, сделавшего кучу ошибок в двух словах. И где нашли только такого! Сквозь неплотно прикрытые ставни пробивался свет, слышались пьяные выкрики и пиликанье гармошки. Дверь перед самым носом некроманта широко распахнулась, явив ему и другим желающим пьяного в дупель купчину. О принадлежности к торговому сословию говорила серебряная бляха с изображением весов, болтающаяся на уровне пупка.

 — Быыыываааали дниии весёооооолыиииииииии, — заорал купчина во всю глотку, сделал шаг вперед и чуть не свалился в широкую лужу у крыльца, да задержался рукой за столб.

       Некромант вежливо посторонился, ожидая продолжения и поняв, что купчина намеревается обнимать столб ещё долго, обошёл живописную группу стороной и ступил в душное нутро трактира. Желающих провести прохладный весенний вечер в тёплой компании оказалось немало, почти все столики были заняты. Вышибала, скользнув по чёрной мантии нового посетителя, поморщился, но завернуть не посмел: гильдия некромантов славилась мстительными и обидчивыми адептами**.

 — Сюда, господин некромастер, — пригожая подавальщица, скромно потупив глазки, проводила посетителя в уголок, где стоял небольшой стол, — чего изволите?

 — Мне нужен горячий ужин и комната на ночь, — некромант не торопился откидывать на спину капюшон.

       Подавальщица быстренько перечислила, какие комнаты сейчас свободны, озвучила их цену и предложила на ужин капусту с мясом.

 — Хорошо, принеси пока горячего вина с пряностями, да пусть приготовят в комнате горячую ванну.

       Рагу было сытным и вкусным, вино неплохим, подавальщица не ленилась, и некромант расслабился, откинулся на стену, посматривая по сторонам. Трактирщик, против обыкновения худой и длинный, выглядел усталым и больше сидел за стойкой, чем обслуживал посетителей. Некромант присмотрелся, увидел фиолетовую повязку на рукаве и кивнул сам себе — по стране ходило моровое поветрие, похоже здесь кто-то недавно умер. Свеженькие покойники, вопреки расхожему мнению, мало интересовали некроманта и он, чувствуя, что вот-вот уснёт, спросил, где его комната. Подавальщица кивнула на лестницу, назвала номер и сунула большой ключ.

       Горячая ванна, мягкая и чистая постель примирили некроманта с выбранной профессией, осталось только плату за упокоенного шатуна вытрясти у магистрата и будет совсем хорошо.


 ***

       Комната была похожа на пережившую стихийное бедствие. На стуле криво висела замызганая по подолу мантия, стол был завален атрибутами некромантского ремесла, на полу кое-где виднелись высохшие мыльные пятна, ванна, стоявшая у стены, была наполнена грязной холодной водой. Возле кровати, на которой сейчас располагалась завернутая в одеяло тушка, криво стояли добротные сапоги. С постели доносилось мерное посапывание, вот оно поменяло тональность, тело зашевелилось, некромант потянулся, разминая затекшие во сне, конечности и пропел:

 — С добрым утром тебя, Фиахайд!

       Полуденное яркое солнце с укоризной заглядывало в окно, намекая, что у добрых людей уже давно день в разгаре, но некроманта это не смутило — по его мнению, когда встаешь, тогда и утро. А уж тем более это касалось его, работа-то преимущественно ночная, хотя нигромантией*** он мог заниматься в любое время суток. Некромант откинул в сторону одеяло, явив миру голубые в горошек короткие подштанники, из-под которых торчали голые костлявые ноги, покрытые короткими светлыми волосами.

       Вообще весь облик молодого человека, а ему на вид едва исполнилось двадцать пять, не подходил для адепта гильдии некромантов: очень светлая кожа, усыпанная веснушками — они красовались не только на носу, но и щедро украшали плечи, орехового цвета глаза, длинные загнутые ресницы и яркий румянец. Именно таким часто изображают принца на белом коне в каком-нибудь готическом романе. Впечатление слегка портили тонкие губы и кривой шрам, оставленный вурдалаком на правой щеке. Левую украшала подсохшая царапина, полученная ночью на кладбище. Некромант почесал живот, потом запрокинул руку и попытался достать зудящее место на спине, не дотянулся и с досадой пофыркал, наклонившись к постели.

 — Ну, так и есть! — с торжеством воскликнул он, царапая пальцем кровавую полосу на простыне. — И тут клопы, ненавижу…

       Он пошептал что-то тихонько и с удовлетворением прислушался к тихому шороху. Взгляд, брошенный под кровать доказал, что заклинание сработало, как надо, и все незваные соседи откинули лапки. Жаль только, что с вечера он был такой уставший, что забыл проделать это действие, редко, но такое бывало.

       Медный кувшин, наполненный холодной водой, сиял начищенными боками, полотенце было свежим, а завтрак, прикрытый холщовой тряпицей, вкусным, так что вышел из комнаты некромант в гораздо лучшем настроении, чем когда он обнаружил клопов.

       Нижний зал в это время дня был почти пуст, только в углу меланхолично пережёвывал краюху хлеба бродячий проповедник. Вонь от давно нестираных портянок заставила некроманта поморщиться, и он, кинув на стойку мелкую монету, скороговоркой пробормотал, что, может, останется ещё на одну ночь и выскочил на свежий воздух.

       Под ногами чавкало, на крышах орали воробьи, выясняя кто главнее, за дуплянку дрались скворцы, за ними внимательно наблюдал большой чёрный кот с разорванным ухом.

       У коновязи переминалась с ноги на ногу каурая лошадка, а её хозяин, не протрезвевший с вечера, целовал бархатную морду и объяснялся в вечной любви. Фиахайд брезгливо обошёл стороной пьянчужку — он терпеть не мог таких, что допиваются до того, что даже собственное имя забывают, и, покрутив головой, определился в какой стороне магистрат. Ошибиться было трудно, ибо на главной площади города возвышалась старинная башня, оставшаяся еще от времён рыцарских войн. Давно ушли в небытие носители доспехов и их прекрасные дамы, а мрачные донжоны по-прежнему несут свою службу. Правда, их частенько приспосабливают подо что-нибудь другое, то под водонапорную башню, то на верхней площадке дежурят пожарные, то ставят голубятню. В этом городе там красовались большие часы. Стрелки на них как раз показали час пополудни, сопроводив это мелодичным звоном, и некромант ускорил шаги. Обычно в это время все городские службы отправляются в ближайшие трактиры на обед.

       Ему повезло, бургомистр как раз выходил из дверей, и его удалось вернуть назад. Конечно, довольным тот не выглядел, но некроманту на это было наплевать.

 — Вчера ночью на городском кладбище был упокоен шатун, — поставил в известность бургомистра Фиахайд и предъявил в качестве доказательства отрезанный мизинец в банке.

       Бургомистр сбледнул и пролепетал, что он ничего об этом не знает, заказа на упокоение не было, а потому не пошёл бы уважаемый некромастер куда подальше.

 — Статья пятая закона тридцатого о взаимодействии гильдии некромантов с городскими властями, — скучным голосом проговорил Фиахайд. Ему до смерти надоели жадные бургомистры, готовые удавиться за десяток серебряных монет.

 — Но заказа не было, — пытался спорить бургомистр.

 — Статья третья закона о магических гильдиях: «В случае обнаружения нечисти член магической гильдии обязан поставить в известность ближайшую контору или упокоить её самостоятельно, если у обнаружившего имеется соответствующая квалификация», — Фиахайд едва удержался от зевка, вот вроде бы и выспался, а то ли на солнышке разморило, так и тянет прилечь.

       Бургомистр скис окончательно и, воровато оглянувшись, полез открывать магический шкаф. Нырнув в его недра почти до половины, он отсчитал там положенное вознаграждение и, внимательно проследив, как некромант небрежно ставит в ведомости закорючку вместо подписи, подвинул тому кучку серебра.

 — Благодарю, — Фиахайд небрежно смахнул оплату в кошель и, вежливо поклонившись, откланялся.

       Бургомистр остался переживать оскудение городской казны и поругивать родственников шатуна, не упокоивших его вовремя и за свой счёт.

       На улице было почти жарко, не по-летнему, конечно, но солнышко припекало, и Фиахайд даже размотал шарф. За что и поплатился почти сразу — раскашлявшись от сквозняка, гулявшего по площади. В центре, на главном месте любого города, в этот день было необычно многолюдно. Причина такого скопления народа обнаружилась на лобном месте, которое традиционно использовалось для различных зрелищных действий, начиная от казни и заканчивая выступлением бродячих артистов. На этот раз это было скорее первое, чем второе. На помосте стоял обнажённый по пояс молодой парень с наглыми зелёными глазами, руки у него были стянуты вокруг столба, рядом в котле остывала густая смола, и стоял мешок с перьями. Помощник палача, надрывая горло, перечислял прегрешения парня, сопровождаемый его же комментариями. Некромант подошёл поближе, пытаясь понять, что происходит. Перед ним неохотно расступались, но Фиахайд упорно пробивался сквозь толпу, пока не увидел стайку почтенных матрон. Заводилой была полная женщина с лицом, покрытым крупными красными пятнами.

 — Шарлатан! — орала пятнистая дама. — На кол тебя посадить мало!

 — На кол! — поддержали её подруги.

 — Дамы, дамы! — тщетно пытался успокоить разгневанных женщин какой-то стражник.

       Некромант послушал немного перебранку и поинтересовался у толпы, что случилось, а получив ответ, буквально потерял дар речи, не зная, что ему делать, смеяться или поддерживать претензии дам. Дело было очень простым: парень оказался новым лекарем, присланным буквально пару десятков дней назад. Поначалу горожане были им довольны, он показался знающим, давал неплохие советы и даже вылечил жену бургомистра от мигрени, ту самую, пятнистую. Фиахайд подумал, что, скорее всего, женщина страдала от собственной мнительности, чем действительно болела. И всё было бы хорошо, но тут произошло сразу несколько событий, которые, в конце концов, и привели лекаря на лобное место к котелку со смолой.

       Сначала уехал на свадьбу к племяннице старый лекарь. Потом к молодому пришла жена бургомистра и потребовала у него омолаживающую настойку, дескать, слышала она о такой от задушевной подруги. Парень посмеялся про себя, но памятуя советы наставников, сделал для дамы отвар ромашки с добавлениями ещё нескольких травок. Кто же знал, что у женщины была непереносимость парочки компонентов и наутро после принятия внутрь отвара, вместо омолаживания она обнаружила на лице уродливые красные пятна. А дальше дело техники — заявление стражам порядка, арест и в итоге приговор. Лекаря собирались обмазать смолой, обвалять в перьях и в таком виде выставить из города, отобрав лицензию на занятие медициной.

 — Кхм… — Фиахайд негромко откашлялся и поднялся на помост.

       Народ притих, разглядывая зловещую чёрную фигуру: некромантов традиционно боялись и без особой нужды старались не связываться.

 — Кхм,— Фиахайд окинул взглядом толпу и скучным голосом поставил всех в известность, что забирает приговорённого себе.

 — А зачем он вам, господин некромастер? — робко спросил кто-то из толпы.

 — На декокты**** пущу, — оскалился в ответ Фиахайд.

       Вопросов больше не было, на руку парню шлепнули магическую печать принадлежности, и некромант увёл приговорённого с площади. Зачем ему понадобился лекарь, Фиахайд и сам не знал. Ну да ладно, может хоть простуду вылечит.




 _______________
 *заклинания нагло сперла из книг про Гарри Поттера, самих книг не читала, слизнула отсюда.
 http://hoggp.ucoz.ru/forum/2-1608-1
 Ритуалы упокоения призраков, покойников и прочей нечисти, взяты отовсюду, начиная со «Сверхъестественного» и заканчивая разными компьютерными играми. Прошу не обвинять меня в плагиате, так как их тоже слизнули, ещё раньше меня.
 **Адепт (лат. adeptus — достигший) — последователь, обычно ревностный приверженец какого-либо учения, идеи, знания. Понятием может определяться не только отношение к учению, личности или организации. У меня - принадлежащий к определённой гильдии.
 *** нигромантия — способ гадания, который предполагает общение с душами умерших др.-греч. ;;;;;-;;;;;;; означает вопрошание душ умерших о будущем. В основе данной практики лежит убеждение в том, что мёртвые обладают особым могуществом и могут покровительствовать живым.
 ****декокт (устаревшее) - значение слова Декокт по словарю Даля — м. лат. взвар, отвар, навар, снадобье.


глава 2

       Фиахайд разбирал травы, когда чисто вымытый лекарь появился на пороге комнаты. Некромант, молча, покосился на него и вернулся к своему занятию.

 — Ух, ты! Красный корень! Где взял? — парень бесцеремонно сцапал корявое корневище.

 — Положи на место, — рявкнул некромант, — не твоё дело, где взял.

       Фиахайд не собирался говорить, что банально стянул ценный ингредиент многих декокотов с прилавка лавки травника. Хотя, если судить по слою пыли, покрывающей корень, тот и не заметит пропажу.

 — А мне отрежешь кусочек? — начал канючить лекарь.

 — Вот ещё, самому мало. И вообще, ты помылся? Ну и иди отсюда к тролльей матери.

 — Как это? А накормить? — возмутился лекарь.

 — Может тебя ещё спать положить и колыбельную спеть?

       Парень осмотрел некроманта с ног до головы и отказался от сомнительного удовольствия.

 — Тогда проваливай.

 — Не могу, — притворно вздохнул лекарь, — весь город уже знает, что меня забрал злобный некромант.

       Фиахайд плюнул и продолжил разбирать травы, решив не обращать внимания на нахального парня. Но не тут-то было, тот недолго думая подтянул к себе блюдо с пирогами, купленными по дороге, и вонзил зубы в самый большой из них.

 — Эй, а ну положи назад!

 — Фто, дафе дошефать не даф?

 — Что?

 — Так покусанный и вернуть? — невинно поинтересовался лекарь, проглотив кусок.

 — Ладно, этот доедай и уходи.

       Лекарь тяжело вздохнул и пояснил, что если он появится на улице один, то дело снова закончится на помосте и уж тогда ему точно не избежать смолы и перьев.

 — Ты меня хоть из города выведи, а?

       Фиахайд махнул рукой, смиряясь с временным присутствием в его жизни нахала. Эх, знал бы он, что нет ничего более постоянного, чем что-то временное.

 — Тебя как зовут хоть?

 — Илбрек Кехт, лекарь–практик третьего класса, — церемонно представился парень.

       Некромант кивнул, назвался в свою очередь и вдруг звонко чихнул, потом ещё раз и ещё, и ещё.

 — Эээээ, да у тебя простуда! — сделал открытие лекарь.

 — Сам знаю, — буркнул Фиахайд, шмыгая носом.

 — Так, — тут же развил бурную деятельность Илбрек, мигом притащил кипяток, накрошил трав в глиняный стакан и выпоил некроманту.

 — Что это? — Фиахайд с трудом проглотил мерзкое на вкус варево, прислушался как оно побултыхалось в желудке туда-сюда, попыталось выбраться и после строгого внушения успокоилось на дне.

 — Так, мелочи, — отмахнулся Илбрек, — ты сейчас поспишь, а я пока тебе мазь сделаю, чтобы спину и грудь натереть. Ты где простыть умудрился?

 — На клааааадбище… — зевнул Фиа, скидывая мантию и укладываясь в постель. Сил хватило только пробормотать «eskuro» для изгнания новой партии клопов, если такая появилась в его отсутствие.

       Лекарь умильно оглядел безмятежно спящего некроманта и, прикрыв его одеялом, спустился вниз.

 — Доброго дня, почтенный. Я тут с господином некромастером, мне надо бы вещи забрать, может, подскажешь кого, чтобы проводил?

 — Это тебя сегодня хотели в перьях по городу провезти? — прищурился трактирщик, рассматривая чёрную печать на руке парня.

       Лекарь смущенно покраснел, делая вид безвинно пострадавшего.

 — Значит, тебя господину некромастеру отдали, на поруки. Ну-ну… — трактирщик подозвал вышибалу и велел сходить тому с лекарем, да если нужно, то помочь вещи донести.

 — Спасибо, почтенный, — поклонился Ил и потопал следом за вышибалой. Хоть и напоминало это больше всего конвой, но не оставлять же своё имущество.

       Некромант проспал до вечера. К этому времени Илбрек успел приготовить свежую согревающую мазь, полоскание для горла и капли в нос. И стоило только вялому со сна Фиа высунуть голову из-под одеяла, как на него тут же набросились с процедурами. Бедный некромант чуть не взвыл, когда на него натянули кусачие носки с насыпанной внутрь горчицей, а потом безжалостно размяли с мазью.

 — За что? — простонал Фиа, пытаясь избежать капель в нос.

 — Сам подобрал, теперь расхлёбывай! — безжалостно ответил Ил, зажимая голову некроманту.

 — Аыыыыы…

 — Молчи уж, не некромант, а одно название. Вид у тебя, краше в гроб кладут!

 — Вот кто краше, того пусть и кладут, а мне и так неплохо. Аааапчхиии!

 — Будь здоров! Неплохо ему, да покойники на погосте и то здоровее выглядят.

 — Они покойники, им по рангу положено, — буркнул некромант, жалея, что не прошёл мимо.

 — Всё! — лекарь звонко хлопнул больного некроманта чуть ниже спины и велел укладываться спать до утра.

       Фиа ещё поворчал немного для порядка и укутался в одеяло с головой. Непрошенная забота раздражала, и в то же время ему нравилось, что кто-то принёс в комнату горячего молока с мёдом и приготовил отвар.

 — А ты? — уже засыпая, спросил некромант.

 — Спи, давай, я тут на диванчике лягу.

       Лекарь, стараясь ходить тихо, навёл в комнате порядок и, бросив на диван простыню и плащ, наконец, угомонился. А за окном на тёмном небе сгущались тучи, скрывая луну. Поднялся сильный ветер, и приоткрытая створка окна стала постукивать при особо сильных порывах. Ил ворочался, прислушиваясь сквозь сон к звукам, но встать и закрыть было лень. Внезапно за окном сверкнуло, а несколько мгновений спустя раздался ещё далекий гром.

       Фиахайд не боялся смерти, любой некромант стоит на границе между живыми и мёртвыми и обладает некоторой властью над теми и другими. Он может впитывать силу живых существ во время проведения ритуалов и передавать часть её мёртвым, давая тем подобие жизни. Но настоящий некромастер не стремится получить власть, ему не нужно этого, ему хватает своих целей. А за власть пусть дерутся другие, те, у кого нет другой мечты. Фиа не понаслышке знал, что такое смерть — как дипломированный некромант он не раз проходил по краю, любой, кто осмелится изучать некромагию, должен быть готов миновать грань отделяющую жизнь от нежизни. Фиахайд умирал и воскресал трижды, проходя новые ступени посвящения, и каждый раз ему было труднее возвращаться из небытия. Мало кто осмеливается спорить с некромантами, кто в здравом уме бросит вызов любимцу самой Белой Девы, не к ночи будь она помянута. Магия некромантов — магия мёртвая, она пугает других чародеев, вызывает ужас и уважение связью со стихиями и смертельно опасными энергиями. Некромантов боятся и вызывают тогда, когда другие уже не могут справиться с напастью. Даже гильдия наёмников, специализирующаяся на уничтожении нечисти, относится с уважением к некромантам и никогда не отказываются от помощи. Но и у служителей Смерти есть свои страхи.

       Фиахайд, например, боялся грозы.

       Он мог спокойно выйти один на один против вурдалака или чоно*, но громовой грохот пугал его до дрожи. Именно в такие ночи к нему приходили кошмары, заставляя просыпаться в холодном поту. Но в этот раз дело усугубилось отваром и как, ни старался Фиа, вырваться из непрекращающегося ужаса ему никак не удавалось.

       Ил проснулся от мучительного стона, и рывком сел на диване, озираясь по сторонам. За окном бушевала гроза, косые струи дождя били по стеклу, часть воды уже успела залить пол, протекая сквозь неприкрытое окно. Вот комнату осветила вспышка молнии, и следом раздался такой грохот, что заложило уши. Некромант метался по постели, отбивался руками от невидимого другим противника. Ил подошёл к нему, решая, стоит ли разбудить или это пройдёт само, но короткий, полный муки вскрик решил все сомнения и лекарь потряс Фиа за плечо.

 — Эй, приятель, всё хорошо… это только сон.

       Ил наклонился ближе и легонько подул в лицо некроманту, с облегчением замечая, что тот немного успокоился, а горькая складка на лбу стала разглаживаться. Лекарь ещё немного постоял, раздумывая, потом взял свой плащ и лёг рядом, обнимая спящего Фиа. Гроза уходила, молнии сверкали всё реже и гром уже не оглушал, а рокотал глухо, словно недовольный страж Границ. Ил попытался снова уснуть, но легкомысленная Сплюшка, фея сна, упорхнула, и он еще долго лежал, рассматривая причудливые узоры от пляшущих за окном веток. Лекарь развлекался, выискивая среди теней на потолке сочетания рун, и слушал тяжёлое дыхание спящего Фиа.

       Для Илбрека эта ситуация была непривычной, обычное распределение после окончания школы и вступления в гильдию лекарей, обернулось непонятным статусом. По закону всё было понятно — некромант своей властью потребовал отдать ему в вечное пользование осуждённого. Что с того, что лекаря приговорили неправедно? Ну, или почти — отвар-то бургомистрова жена выпила. Но магическая метка стоит на руке Ила, и снять её может только хозяин. А некромант не торопится это делать. Но с другой стороны, непонятно, зачем Фиахайду простой лекарь? Тем более, что он не торопился утверждать свою власть над Илбреком. Другой бы уже и ошейник нацепил, а этот прогонять взялся. Не прогнал, понятно, но лишь потому, что сам Ил никуда не пошёл — идти-то некуда. Сейчас у него одна дорога, следовать за своим хозяином. Парень сморщился, раздумывая, как избавиться от метки, но так ничего и не придумал. В конце концов, всегда можно попросить некроманта, он вроде бы нормальный, не злой, может и снимет привязку. А если нет, придётся им привыкать друг к другу. В мире, где существует строгая иерархия, такое случается нередко, и сам Ил встречал несколько пар с магической привязкой. Но вот никогда не думал, что сам попадёт в такую ситуацию.

       Фиахайд пригрелся в тёплом коконе, прижался всем телом, и довольно сопел, уткнувшись с плечо. Ил едва удержался, чтобы не погладить того по голове, вряд ли это понравится грозному некромастеру, сейчас больше всего похожему на брошенного ребёнка. Лекарю не хотелось думать, что мёртвая магия черпает свою силу из смерти живых существ, слишком невинно выглядел Фиа. Мало кто вообще знал, что делают в гильдии некромантов, чему учат, какие ритуалы проводят — организация, наглухо закрытая от других, свято хранила свои секреты. Были они и у других гильдий, но дети Белой Девы были самыми таинственными, и лекарь уже готовился к тому, что станет возможным свидетелем всяких жутких вещей, вроде умерщвления на алтаре кого-нибудь в честь Молчаливой Богини.

       Утро наступило внезапно от возмущённого вопля некроманта. Илбрек вытянул из его рук край плаща и мирно поинтересовался, почему тот так орёт.

 — Ты залез в мою постель! — некромант ткнул пальцем в грудь Ила.

 — И что? — зевнул лекарь.

 — И ничего, выметайся отсюда!

 — Погоди, я сейчас встану.

 — Вот как встанешь, сразу и выметайся!

 — Куда, интересно?

 — А мне всё равно куда, — заявил некромант, — куда хочешь, туда и иди.

       Илбрек закатил глаза, ему уже порядком надоело упрямство Фиа, и он просто ткнул рукой с меткой чуть не в нос некроманту.

 — Я связан с тобой, так что куда ты, туда и я.

 — Ах, связан!

 Фиа скользнул взглядом по метке, выпалил «oblitero arazum» и заявил:

 — Вот, метку я снял, ты свободен.

       Илбрек полюбовался идеально чистой кожей и ехидно заявил, что раз он волен сам выбирать свой путь, то он идёт вместе с Фиа.

 — Что?!!

 — Что слышал, — спокойно ответил лекарь. — Я иду с тобой.

 — Зачем?

 — Нууууу, хочется мне. И вообще у тебя вон простуда недолеченная. Так что никуда тебе не деться, будешь терпеть меня теперь уже по доброй воле.

       Фиахайд только рот открыл, не зная, что ответить нахалу.

 — Ну не волнуйся ты так, — Ил потрепал некроманта по плечу, — я хороший, от меня только польза. У меня даже лошадь имеется. А ты вообще, как привык путешествовать? Пешком или на коне?

 — Вот мрак тебя побери, — ругнулся некромант, уже понимая, что ничего поделать с навязавшимся попутчиком не сможет.

 — Не упоминай имя нечистого всуе, — ханжески проговорил Илбрек, натягивая сапоги, — а то приснится.

       Фиа махнул рукой, окончательно смирившись. Оставалось только надеяться, что лекарю быстро надоест таскаться следом за вольным охотником, и он отстанет где-нибудь по дороге. Хотя, судя по хитрому виду, это был последний пункт в обширной программе жизненного пути молодого выпускника лекарской школы.

       Некромант упаковывал своё имущество, полюбовавшись напоследок на мизинец шатуна в баночке и, спохватившись, обновил консервирующее заклинание. А снизу из зала трактира доносился голос Илбрека, собирающего в дорогу запас провизии, Фиа подумал, что надо бы наложить такое же на приготовленные продукты, а то они вместо вкусного пирога могут получить заплесневелый кусок печёного теста.

 — Ладно, посмотрим, будет ли из тебя толк, — проворчал Фиахайд, цепляя к поясу кошель с запасом монет, окончательно смиряясь с присутствием лекаря. До поры до времени, конечно.

       Впереди была новая дорога и впервые рядом с ним будет кто-то живой.







 ————————
 *чоно - злое существо. В него вселяются души нечистых людей, совершивших много грехов, крадущие и пожирающие потом детей. Имеет облик большого серого волка, с вечно окровавленной мордой. Найден на просторах интернета.



глава 3


       Вислоухая лошадка с уныло повисшим хвостом неторопливо трюхала по дороге. Шаг у неё был такой ленивый, что даже пыли не поднимал. Мерное покачивание убаюкивало, и последний час Ил откровенно дремал. Он давно знал особенности своей кобылки, унаследовавшей всю меланхоличность своих предков по обеим линиям. Лошадь была родом с восточного побережья, отличающегося нагромождением скал и повышенной сложностью переходов, там специально вывели такую породу, спокойную и неторопливую. Как вислоухая попала на юг, да ещё и в лекарскую школу, было непонятно. Но каждый, кто хоть раз пользовался услугами кобылки, во второй раз готов был хоть химеру оседлать, лишь бы не её. Илбрек опоздал к раздаче необходимого инвентаря и в результате получил это чудо с висячими ушами. Кобылка своим видом напоминала одновременно осла, лошадь и кролика. Как это могло сочетаться в одной отдельно взятой лошади было непонятно, но при взгляде на уныло повисшие уши, невинную морду с выступающими передними зубами, и мышастую шерсть, вспоминались как раз эти три вида животных. Упряма она была, как ослица, а жеребцов не пропускала ни одного, будучи всегда готовой к случке, пока это не надоело Илу. Когда в третий раз за день его бесцеремонно стряхнули со спины, он озверел и сварил некий отвар. Кобылку напоили, и количество случек уменьшилось до одной в неделю. Это ещё можно было терпеть, Ил смирился и махнул рукой. Меньше всего в кобылке было от лошади: она ненавидела седло, всадника и поклажу. Всё вместе и по отдельности - стоило ей только увидеть хоть что-нибудь из вышеперечисленного, как вместо лениво жующего животного, появлялась дикая фурия. Но тут лекарь был непреклонным, аргументы в виде плётки весомыми, и смириться приходилось уже кобылке.

       Фиа откровенно забавлялся, глядя на то, как приводит к относительной покорности свою лошадь Илбрек. Кобылка вертелась, не давая надеть на неё седло, потом она брыкалась при попытке закрепить поклажу, и наконец, она едва не засветила копытом всаднику. Лошадь некроманта в этот момент стояла смирно, совершенно не обращая внимания на происходящее, а лёгкий запашок тлена легко объяснял такую покладистость.

 — Она так и будет всё время вонять падалью? — поинтересовался Ил, когда очередной порыв ветра принёс новую порцию неприятного запаха.

 — Нет, скоро она окончательно падет, и я куплю новую, — спокойно ответил некромант, не видевший в этом ничего странного.

 — А почему нельзя купить сейчас?

 — А зачем? Ещё эта не протухла, — удивился Фиа, направляя лошадь по дороге.

       Ил закрыл рот и пристроился с наветренной стороны, нравится его спутнику ездить на дохлой лошади — его дело, но так хоть меньше воняет. Птички верещали, с неба лились жаркие лучи весеннего солнца, прохладный ветерок пробирался под куртку, усиливая насморк, некромант покачивался в седле, одновременно изучая небольшую книгу.

 — А ты не боишься, что тебя лошадь сбросит? — Ил покосился на затянутый в чёрную кожу томик.

 — Нет.

 — Совсем? А почему?

 — Потому, что лошадью управляю я, — не отрываясь от книги, ответил некромант.

 — Как это? — опешил лекарь.

 — Она дохлая, если ты не заметил. У неё нет своих мозгов, нет инстинкта поведения, ничего нет. Ею управляю я. Силой мысли.

 — Оу… понятно…

 — А если тебе понятно, тогда заткнись, наконец, и не отвлекай меня.

 — А то что?

 — Это книга заклинаний некромагии, тебе пояснить, что будет, если я прочитаю заклинание неправильно или ты сам догадаешься?

 — Понял, замолкаю! — поднял руки вверх Илбрек и приотстал, не желая отвлекать опасного спутника от его занятия.

       Лекарь отвлёкся на жёлтые звёздочки мать-и-мачехи, раздумывая, собрать их сейчас или отложить до привала, всё равно они у ручья остановятся, тем более, что уже миновал полдень, и желудок всё более настойчиво просит обеда. Но отрывать от книги некроманта не спешил, в самом-то деле, мало ли что произойдет.

 — Так, если применить сначала flagreit, а потом mobile, можно будет призывать помеченный предмет. Интересно… — бормотал Фиа, не сопровождая слова знаками, чтобы не запустить заклинание.

 — Эй! — возмущению лекаря не было предела.

 — Что опять? — поднял на него глаза некромант и с недоумением уставился на снова проявившуюся магическую печать. — Это откуда?

 — Ты меня спрашиваешь? Ты там бормотал что-то и у меня снова на руке вот ЭТО!

 — Угу, — некромант склонился к самой руке Ила, — угу. Сильный маг ставил, с ограничением по времени на год. Я, как, оказалось, снял только внешнее проявление печати, а сама метка осталась невредимой и среагировала даже на слова. Вот мрак тебя побери, придётся таскаться с тобой, а я-то размечтался…

 — Что, поди уже думал, как избавиться от меня? — фыркнул Илбрек.

 — Да. Ты мне не нужен, — холодно ответил некромант.

 — Вот ещё, я - полезный особь* и ем мало.

       Фиахайд пожал плечами, ну полезный, так полезный. Всё равно деваться некуда, но в гильдию он все же запрос отправит, мало ли, у некромантов непростая жизнь, не хватало ещё за собой балласт таскать. Тут бывает, не знаешь, как свою шкуру уберечь, не то что чужую.

       Илбрек подождал ещё, ожидая недовольства или ворчания, и широко зевнул, втайне мечтая прилечь на пригорке и вздремнуть. И с лязгом захлопнул рот, чтобы снова открыть его и заорать во всё горло. Прямо перед его носом трепыхал маленькими крылышками колобок. На лекаря в упор смотрел круглый глаз и хлопал ресницами.

 — Аааааа…

 — Ты что орёшь? — некромант даже не поднял головы от книги.

 — Тут, это… что ЭТО?

 — Что, что — пропищал колобок, у которого неожиданно ниже глаза появился рот с ярко-красными губами. — Ты что, никогда вестников не видел?

 — Это ты — вестник? Магический?

 — Нет, я - любовное послание некромантам, стандартная рассылка главы гильдии адептам, — ядовито ответил колобок, трепеща голубиными крылышками, располагающимися там, где у людей были уши.

       Фиахайд наконец соизволил оторваться от своего увлекательного занятия и тяжело вздохнул, протягивая руку ладонь вверх.

 — Успокойся, это ко мне.

       Лекарь отодвинулся подальше, следя, как на руку Фиа опускается вестник и начинает мерным голосом проговаривать слова задания.

 — Город Хавр, по сообщению штатного мага в течение десяти дней там происходят парные убийства. Судя по остаточным эманациям, это ритуальное жертвоприношение. Приказываю, разобраться и уничтожить виновного.

 — Приказ понял, приступаю к выполнению. Сообщение главе гильдии, мною Фиахайдом Дан Аэдом принят под надзор лекарь Илбрек Кехт осуждённый за неправильное лечение, нанёсшее урон здоровью человека. Магическая печать сроком на один год поставлена штатным магом города Лис. Прошу донести до сведения главы гильдии лекарей.

 — Сообщение принято. Удачной охоты.

 — Спасибо.

       Колобок, старательно махая крылышками, скрылся в голубой дали, и лекарь поинтересовался, всегда ли задания некроманту передают такие шарики-кошмарики.

 — Нет, это было послание от второго секретаря.

 — Интересно, а что тогда приходит от первого? — задал вопрос в никуда Ил.

 — Тебе лучше не знать.

 — Аааа…

 — Бээээ… Ты замолчишь сегодня уже или нет?

       Лекарь решил обидеться и действительно замолчал. Правда, ненадолго.

 ***

       Фиа всегда нравилось наблюдать, как дознаватели проводят первичный осмотр места происшествия. Особенно если это происходило в тёмное время суток. Специальные красные и синие магические светляки окружали тогда площадку, превращая обычную смерть в торжество света.

 — Вот, посмотри сюда, — говорил старший дознаватель, показывая на лужу крови под ногами одной из жертв. — Я никогда не видел ничего подобного.

       Младший, видимо новичок, озирался по сторонам, не выпуская из рук взведённого арбалета.

       Фиа улыбнулся — дознаватель так боялся, будто мёртвые сейчас встанут и набросятся на него, что становилось забавно. Некромант лучше других знал, как много усилий нужно потратить для этого, и не всегда результат будет таким, какого ты ждешь. И уж тем более в этом случае.

       Старший дознаватель осторожно обошёл вокруг тел, осматривая и фиксируя всё, что увидел. А там было на что посмотреть: мёртвые тела, лужа крови, лицо, застывшее в гримасе смертного ужаса.

 — Я вот чего не понимаю, Посс... — проговорил дознаватель.

 — Эээм… что? — младший с трудом отвёл глаза от искаженного смертью лица женщины.

 — И что вам непонятно, дознаватель? — Фиа решил вступить в разговор: всё, что нужно он увидел, теперь следовало разобраться.

 — Господин некромастер! — младший дознаватель даже подпрыгнул, непроизвольно отодвигаясь, как можно дальше.

 — Да, слушаю вас, господин…

 — Старший дознаватель Кэлх!

 — Говорите, я слушаю вас, — подтолкнул развитие диалога Фиа.

 — Тела были обнаружены через час после рассвета, местным молочником, — начал докладывать Кэлх, — он сразу вызвал нас, убиты мать и дочь. Это уже не первый случай…

 — Сколько уже было?

 — Два. Это третье убийство.

 — Все одинаковые?

 — Да, похожие, господин некромастер. Во всех трех случаях убитые связаны между собой. В первый раз это были муж и жена, во второй — сёстры, а сейчас вот — мать с дочерью.

 — И что, каждый раз раны у одного, а второй умирает от потери крови?

       Фиа неторопливо прошёлся к телам. Женщины были привязаны к воткнутым в землю кольям, так чтобы видеть друг друга. Младшую перед смертью раздели и потом долго резали ножом, стараясь нанести такие раны, чтобы крови вытекло как можно больше. На матери по-прежнему была надета ночная сорочка, сейчас полностью пропитанная кровью — до сих пор на землю падали тяжёлые вязкие капли. На лицах обеих жертв застыли гримасы ужаса и боли.

 — Свидетель и жертва, — пробормотал некромант.

 — Именно так, господин некромастер. Раны всегда наносились на младшего в паре, а у старшего под ногами лужа крови. И в теле её почти нет, как будто упырь высушил.

 — Но это не упырь, — спокойно уточнил Фиа.

 — Нет, господин некромастер. Наш маг сразу проверил. Он считает, что это ритуальные убийства.

 — Мне наплевать на мнение вашего мага, он не некромант, — оборвал дознавателя Фиа, — я только что прибыл в Хавр, мне нужно где-то разместиться, и предоставьте мне тела других жертв.

 — А их уже того, похоронили, — проблеял младший дознаватель.

 — Надеюсь, не сожгли? — некромант остановил тяжёлый взгляд на парне.

 — К сожалению… — опустил голову Кэлх.

 — Болваны, — констатировал факт некромант, — сколько ещё нужно смертей, чтобы до вас дошло, что нас следует вызывать после первой же необычной?

 — Эм… простите… — Кэлх мял в руках кусок кожи, на котором делал заметки.

 — Да мне-то всё равно, в вашем же городе убивают, — пожал плечами Фиа и повторил, — комната, кладбище, записи по делу. Или мы так и будем любоваться на этих мёртвых дамочек? Мне-то не привыкать, а вот мой поднадзорный сейчас упадёт в обморок.

       Дознаватели только в этот момент обнаружили бледного до синевы темноволосого парня и тут же развили бурную деятельность. Младший повёл Фиа и его спутника устраиваться в комнате при казарме городской стражи — так было принято: если некромант прибывает по заданию от городских властей, то все расходы они берут на себя.
 Фиа небрежно осмотрел выделенную комнату, кинул на кровать мешок и велел Илу устраиваться. А сам направился в службу дознания, чтобы просмотреть записи о предыдущих жертвах.

       В кабинете его уже ждали старший дознаватель и штатный городской маг, тучный одышливый мужчина с сияющей лысиной.

 — Хорошего вам посмертия в чертогах Богини, — елейным голосом проговорил маг, чувствующий свою вину.

 — Не поминайте Белую Деву, — оборвал его Фиа, не любивший, когда имя Молчаливой Богини поминают почём зря.

 — Извините, господин некромастер.

       Фиахайд дёрнул плечом и выразительно уставился на дознавателя. Тот сбледнул и освободил место за столом.

 — Вот, все описания жертв.

 — Вам уже что-нибудь понятно? — заискивающе спросил маг.

 — Я в городе едва час, что мне может стать понятным за такой срок?

 — Ну, может быть… может вы что-то заметили, или знали раньше… — пробормотал маг.

 — Вы правы, это ритуал, — снизошёл до объяснения Фиа. — Он предназначен для отнятия души у жертвы. Раны наносятся кинжалом, известным под названием «Коготь ястреба».

       Маг икнул — легенды об этом оружии ходили одна страшнее другой.

 — Кинжал изготовлен более тысячи лет назад, на лезвии надпись «От смерти к жизни», рукоять украшена рубинами, лезвие серебряное. Оружие способно связывать души умерших и удерживать их в этом мире. Последнее упоминание было около трехсот лет назад. Кинжал входил в состав погребальных даров одного из правителей степей. Видимо, кто-то разрыл старый курган.

 — Значит, преступник ещё и гробокопатель?

       Фиа посмотрел на дознавателя, недоумевая, как таким идиотам могут поручать столь сложное дело. И тела они сожгли, вот действительно заставь таких богам молиться, греха потом не оберёшься.

 — Сам кинжал просто оружие, им можно даже хлеб резать, ничего не будет. Ритуальным он станет лишь в опытных руках, если его контролировать волей человека, после произнесения специальных заклятий. Чтобы всё получилось, хозяин должен получить над кинжалом абсолютную власть. Кинжал нельзя купить или передать по наследству, нужно или убить предыдущего владельца или найти.

 — Ещё и убийца!

 — Он и так убийца, — пожал плечами Фиа на нервный выкрик мага.

 — Что-то ещё? — дознаватель, получив хоть немного сведений, собрался и стал размышлять.

 — Скорее всего, это ведьмак или ведьма.

 — Но… это же сказки? — пролепетал маг, с перепугу позабывший всё, чему его учили.

 — С чего бы это? — некромант выгнул чётко очерченную бровь. — Вас тоже можно назвать ведьмаком. Другое дело, что вы учились управлять своей силой под присмотром опытных наставников, а они, как правило, природные, да ещё обычно, с поздно проснувшимся даром. Таких редко берут на обучение — почти нет смысла, а мы потом расхлебываем последствия, если одарённый оказывается достаточно сильным. Да что я тут перед вами распинаюсь? Вы это всё и сами должны знать.

       Маг и дознаватель покраснели, признавая, что если и знали, то давно забыли: жизнь в тихом городке, где самым серьёзным преступлением была кража кур со двора скандальной тётки, расслабляла, недаром главным занятием штатного мага было чревоугодие, на что ему давно пенял жрец из храма Единого Бога. Остальным богам и богиням было глубоко наплевать на грехи своих прихожан, чем бы дети ни тешились, лишь бы молитвы возносить не переставали. А вот Единый ревностно следил, чтобы его последователи были чисты своими помыслами. А маг любил усладить своё чрево и не упускал возможности получить наслаждение в Весёлом квартале, даже если там всего-то пара домов.

       Фиа с жалостью посмотрел на парочку, снова вспомнил, почему он так не любит живых и со вздохом потребовал проводить его на кладбище. Огненное погребение предыдущих жертв серьёзно усложнило ему задачу, но не сделало невозможной. Нужно было попытаться призвать слепок душ, раз уж сами души недоступны, и выяснить, кто дал такой «мудрый» совет сжечь тела.

 ______________
 * ошибка сделана сознательно


глава 4

       На юг весна приходила рано и оставалась надолго, радуя свежестью, пока на смену ей не обрушивался летний зной. За это Бренна и любила здешние края — что может быть лучше, мчаться на резвом скакуне вдоль дороги, вдыхая полной грудью напоенный свежестью воздух. Проблемы, еще вчера казавшиеся непреодолимыми, уходили в туман, и можно было забыть о доме и погибшей семье. Она просто наслаждалась жизнью, не вспоминая страшный пожар на месте ее дома, деда, погибшего в огне.

       Вот только в этот раз погода становилась всё холоднее, и вместо яркого солнца по небу ходили тяжелые снеговые тучи. Цветущие ветки деревьев ломались под тяжестью льда, роняя замёрзшие лепестки. Девушка куталась в пахнущий дымом плащ, прижимала к себе мешок с остатками вещей, но не останавливалась, продолжая поиски того, кто лишил её единственного прибежища.

       Пятнадцать лет назад по стране прокатилась волна необъяснимых пожаров, тогда в огне сгорели несколько семей и никто не знал, почему крепкие дома вдруг вспыхивали, как будто к ним поднесли магический огонь. Тогда стояла жара, такая сильная, словно пришла пустыня и скоро вместо зелени будут только пески. Хуторяне отчаялись спасти урожай, горели леса, пересыхали колодцы, обмелели реки. Маги из гильдии погодников сбились с ног пытаясь вызвать дожди, но всё было тщетно, напоенный зноем сухой воздух не мог дать даже крохотного облачка. А потом все внезапно прекратилось. Проливные ливни напоили измученную землю и постепенно все забыли о случившемся. И мало кто связал засуху с тем, что в заброшенной шахте были убиты шесть человек.
 Тогда тела не нашли, а когда случайно обнаружили от жертв остались только кости и даже некроманты не в силах были поднять и допросить их. Среди пропавших были родители Бренны, и она знала, что дед всё это время искал виновных в гибели сына и невестки.

       И теперь Бренна уверена — это лишь начало. Тогда была засуха, а сейчас будет холодное и дождливое лето, урожай будет гнить на корню, а люди умирать от болотной лихорадки, которую принесут комары. Болота, в которые превратятся поля, немало поспособствуют их появлению. Нужно будет как можно скорее найти того, кто затеял весь этот ужас. Найти и уничтожить, скорее всего, ей предстоит это сделать, раз те, кто должен не торопятся. Девушка остановила лошадь у придорожной харчевни и кинула повод подскочившему чумазому мальчишке.

 — Не пои сразу, пусть остынет.

 — Конечно, госпожа.

       Бренна толкнула дверь, застыла на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к сумраку внутри харчевни и уже готова была идти, когда её руки коснулись.

       Напротив неё стоял мужчина. Крепкий, кряжистый с руками землепашца или быть может кузнеца. Да именно он, вон и следы окалины и ожогов заметны.

 — Я предлагаю сделку, ведьма.


 ***

       Илбрек по настоятельной просьбе некроманта отправился в ближайший трактир добывать им еду, пока Фиахайд решил воспользоваться купальней и смыть с себя пот и дорожную пыль. Судя по влажным волосам, лекарь уже успел это сделать и до прихода некроманта маялся от безделья. Несмотря на захолустье, в казармах была устроена хорошая купальня, с горячей водой и полкой уставленной флакончиками с мылом, и Фиа со стоном наслаждения погрузился в воду и расслабился.

       Поиски лекаря закончились в паре кварталов от места их временного проживания. Выбрав наиболее привлекательный трактир, он набрал полную корзину и бодро потопал назад, рассматривая городок. Особых достопримечательностей он не увидел, ну, не считать же таковыми пару пьяниц мирно почивающих под кустом сирени.

       За столом завёрнутый в полотно на бёдрах сидел некромант, по полу дуло, и он поджимал пальцы босых ног, не отрываясь от перелистывания потрёпанного конспекта.

 — Это ещё что такое? — возмутился его видом Илбрек. — Я кого лечил? Гуля? А ну живо надел носки!

 — Нет их, ещё не высохли, — буркнул Фиа, подтягивая на табурет одну ногу.

 — А ты у нас маг или так, погулять на тракт вышел?

       Некромант уставился на Ила, не понимая смысла претензий.

 — Ты одарённый? — продолжал выспрашивать Илбрек, выкладывая на стол снедь из корзинки.

 — Ну, одаренный.

 — Угу, и заклинания учил?

 — Ну, учил, — некромант хотел есть и не хотел думать, а вкусно пахнущие горшочки привлекали больше, чем вопросы Ила.

 — Так, быстро вспомнил высушивающее заклинание, — потребовал лекарь и Фиа закрыл рот, вместо того, чтобы разразиться гневной речью.

       В самом деле, что может быть проще, чем применение собственных знаний.

 — Нам говорили не употреблять их без нужды, — в оправдание пробормотал некромант.

 — Ха! И это говорит человек, которого я вчера лечил от застарелой простуды!

       Фиахайд не стал препираться, произнёс «kalesko» и подкрепил слова потоком силы. Уставшая совесть тоже промолчала, от мокрой одежды, развешенной на спинке кроватей, пошёл пар и вскоре некромант уже надевал чистое бельё, надеясь, что до гильдии не дойдёт слух о ненадлежащем использовании заклинаний.

 — Ну вот, а ты боялась, даже платье не помялось, — ухмыльнулся Илбрек, с удовольствием рассматривая некроманта.

 — М? — Фиа не понял, причём тут платье, но переспрашивать не стал, активно двигая челюстями — пирог с курятиной был выше всяких похвал.

 — Ты ешь, ешь, — Илбрек заботливо подвинул кувшин с молоком, — я и на вечер договорился: трактирщик пришлёт мальчика с ужином.

 — Ммммм, — промычал в ответ некромант, наконец решивший, что присутствие лекаря в его жизни изрядно её облегчило. Вот бы ещё болтал бы он поменьше, вообще цены бы не было.

 — Что ты узнал? — жизнерадостно поинтересовался Ил, когда с трапезой был покончено.

 — А тебе зачем? — с подозрением спросил Фиахайд, не привыкший, что кто-то кроме начальства интересуется его делами.

 — Ну как же! Я там чуть не умер от ужаса, а ты ещё спрашиваешь, зачем мне это.

 — Ты же лекарь, не в первый раз видишь мёртвое тело.

 — Нет, не в первый, — серьёзно ответил Илбрек, — но такого я никогда не встречал.

 — Встретишь ещё, раз связался со мной.

 — Кто ещё с кем связался! Это ты меня забрал, а не я.

       Фиахайд отвернулся, помолчал немного, а потом нехотя стал рассказывать:

 — Убивают сразу двоих, сначала идет приобретённая родственная связь, то есть муж и жена или просто супруги, если брак мужской. Затем — горизонтальная: братья, сёстры или брат с сестрой, и в конце — вертикальная: мать или отец и ребёнок. Я думаю, что это не первые жертвы.

 — Почему?

 — Нам рассказывали на одной из лекций про «Коготь ястреба» и приводили пример аномальной погоды лет пятнадцать назад. Тогда стояла сильная жара, но ничего не произошло, возможно, ритуал не был доведён до конца. Что-то или кто-то помешал этому.

 — А теперь его хотят закончить?

 — Нет, провести правильно, иначе не было бы три раза по две жертвы, — объяснил Фиа.

 — А такое количество жертв обязательно?

 — Нет, их должно быть семь. Шесть человек это подготовка. Пять душ по углам пентаграммы, одна в центре и последняя, седьмая, которая и запустит ритуал. Её нужно искать специально, любая не подойдёт.

 — И кто это может быть?

 — Ведьма. Это должна быть сильная ведьма. Та, у которой дар проснулся поздно, после наступления зрелости.

 — А как её найти, ты знаешь?

 — Знаю, — кивнул Фиа, — я уже запустил поиск, жду результата.

 — Значит, убийца удерживает их души. Зачем, интересно?

 — Это один из приёмов некромантики, — неохотно проговорил Фиа, — ритуал называется «Ловец душ» и используется при… ну не важно, когда и где. Только это неправильный ритуал, тут неправильный, — уточнил он.

 — А ты откуда знаешь?

 — Мы изучали его и проводили на практике. Обученному некромастеру не требуется для его проведения никаких специальных приспособлений, я легко могу удержать любую душу на нужное мне время.

 — Значит, здесь работал не опытный некромант.

 — Вообще не некромант, — поправил лекаря Фиа. — Мы не любим проводить этот ритуал, он забирает у нас слишком много сил. А тут шесть жертв и охота продолжается.

 — А как его остановить?

 — Убить, — коротко ответил Фиахайд.

 — И ведьму?

 — Если будет нужно и её тоже.

       Они уже собирались ложиться спать, когда над столом материализовался крохотный полупрозрачный дракончик, и, увидев его, некромант подорвался с постели.

 — Это и есть твой поисковик? Ух, ты какой красивый!

       Фиахайд покосился на восторженно блестевшего глазами лекаря и прошипел:

 — Заткнись уже, он не переносит слишком громких звуков.

 — Понял, замолкаю! — поднял руки Ил и притих, разглядывая дракончика.

       Тот трепыхал крылышками над столом, ожидая активации, и как только Фиа выпалил «vaddivazi», материализовал крохотное изображение женщины. Фигурка вращалась вокруг, а дракончик тонким голосом вещал:

 — Природная ведьма. Имя Бренна. Сирота. Родители были убиты. Пожар в доме деда. Смерть деда. Активация дара. Ищет убийцу родителей. Встретилась с ведьмаком. Вчера. Здесь. Заключили союз. Ведьмак Фингриф.

 — Где она сейчас? — тихо спросил Фиахайд.

       Вместо ответа дракончик показал изображение вывески с надписью «На лугу».

 — Так, значит, она ищет убийцу, а он ищет её.

 — Запутанно всё, тебе не кажется? — жизнерадостно спросил Илбрек и охнул, когда дракончик от громких звуков лопнул, оставив после себя только сизый дым.

 — Эй, ну я же просил не орать!

 — Прости, — виновато проговорил лекарь.

 — Так, ладно. Собирайся, пойдём в этот трактир, пора познакомиться с ведьмой.

 — И я?

 — Я же сказал, собирайся!

       Некромант сам не знал, зачем он берёт с собой Ила, может, опасался, что пока его не будет, тот успеет куда-нибудь влипнуть? Но, как бы то ни было, к трактиру с романтическим названием «На лугу» они подходили вдвоём. Переулок, на конце которого призывно покачивался фонарь, приглашающий усталых путников отдохнуть, выпить и поужинать был узким, тёмным и провонявшим кошками. На земле валялись огрызки и среди них с тихим шорохом сновали шустрые крысы. Ил поморщился, не понимая, как можно жить в таких отбросах.

 — Не самое лучшее место, — подтвердил его мысли Фиа, отправляя щелчком и заклинанием особо наглую серую тварь куда подальше.

       Лекарь готов бы уже с ним согласиться и озвучить это, когда вдруг из темноты навстречу шагнула тёмная фигура и резким ударом отшвырнула некроманта к стене. Ил дёрнулся было на помощь, но замер, глядя на нож, приставленный к горлу Фиахайда.
 «Мрак, нет!»

 — Назад! — голос у незнакомца был хриплым.

 — Эй, может, договоримся? — сделал попытку Ил.

 — Хочешь ему смерти? Стоит только сделать шаг. Ну?

 — Вообще-то, даже не знаю… — протянул лекарь, лихорадочно раздумывая, что делать. Из-под ножа уже показалась тонкая полоска, окрасившаяся кровью. — Я как бы его собственность. А вот что будет, если ты его прирежешь? Моя магическая печать растворится или так и придётся носить её ещё целый год?

       Незнакомец замер, соображая, что ему делать, и слегка ослабил давление ножа, чем и воспользовался Фиа. Некромант прошёл неплохую подготовку и многое знал о ножах, кинжалах и прочим небольшим холодным оружием, а потому мог легко просчитать, куда уйти, чтобы сохранить в целости свою драгоценную шкурку. И как только ему представилась возможность, тут же уклонился от лезвия и, размахнувшись, впечатал кулак в скулу противника. От неожиданности тот охнул, уронил нож и повис на плечах некроманта. Фиахайд добавил ещё пару ударов и, удовлетворённый собой, поволок нежданчика в трактир: разобраться с ним хотелось со всеми удобствами.

       Трактирщик, увидевший, что в двери затаскивают парня со свежей ссадиной на скуле, вскинулся было, но заметив чёрную мантию и тусклую гильдийскую бляху, расслабился и вернулся к своем занятию, делая вид, что протирает стойку. Зато насторожилась сидевшая в углу женщина, привстала и тут же села обратно, когда увидела, что посетители направляются прямиком к ней.

       Некромант сгрузил едва перебирающего ногами парня за стол и, усевшись напротив женщины, спросил:

 — Ну?

 — Что?

 — Кого ты ищешь, ведьма?

       Женщина зашипела разъярённой кошкой, но Фиа не обратил на это никакого внимания и повторил короткий вопрос.

 — Ты знаешь! — ответила ему ведьма.

 — Убийц своих родителей, — кивнул некромант. — А то, что охота объявлена на тебя, ты тоже знаешь?

 — Теперь – знаю. Ты же здесь! — с вызовом ответила женщина.

 — Не я. Тебя ищет убийца.

       Женщина оскалилась и прошипела:

 — Ты врёшь!

 — Зачем? — удивился некромант.

 — Ты пришёл за мной!

 — Вот ещё! Меня пригласили найти убийцу, а ты просто подвернулась под руку.

       Женщина недоверчиво смотрела на некроманта, потом пожала плечами, не веря. Фиахайд не стал спорить, просто проговорил:

 — Flagreit, — направил поток силы и пожал плечами на возмущенный вопль женщины, обнаружившей на руке магическую печать.

 — Ты что делаешь?

 — Это только до конца расследования. Потом я сниму её, — ответил некромант.

 — Не верьте ему, — встрял Илбрек, — он уже пытался снять такую с меня, не получилось.

 — Твою печать ставил не я, — Фиа повернулся к ведьме, — это для твоей же безопасности, как только к тебе приблизится убийца, я сразу узнаю. А теперь – ты! Почему ты напал на меня?

       Ведьмак в этот момент уже отдышался и явно раздумывал, как бы сбежать от такого опасного соседства.

 — Я не хотел тебя убивать. Просто убрать с дороги, чтобы не мешал.

       Некромант изогнул бровь, с насмешкой глядя на него.

 — Ну и что? Мне нужен этот ублюдок. Та женщина, Мирра, она была моей невестой. Мы собирались пожениться, — ведьмак отвёл глаза и шепотом закончил, — она носила моего ребёнка.

 — Ого! — воскликнул лекарь.

 Фиахайд молчал, раздумывая, насколько усилило не рождённое дитя убийцу. По всему выходило, что достаточно, чтобы рискнуть и завершить ритуал без принесения в жертву ведьмы. Он резко поднялся и окинул собеседников нечитаемым взглядом.

 — Нужно срочно его найти.



глава 5


       Он обнаружил это место много лет назад. Тихий уголок в глубине леса, огороженный камнями. Эти огромные стоячие валуны, покрытые мхом, образовывали почти правильный круг, с алтарём в центре. Сначала Он привёл сюда Лирна, но брату не понравилось это место, слишком зловещее. И Он перестал сюда приходить. Но потом брат умер, и Он стал часто бывать в круге, оплакивая его. Люди осуждали их, шептались за спиной, говорили, что любовь между братьями противоестественна. Их проклинали, бросали камнями, стоило только выйти на улицу. Он молчал и только укрывал брата от людской злобы. И не уберёг. Жрец Единого Бога решил, что только его суждения правильные и послал прихожан изгнать грешников. Их гнали по улицам, пинками и тычками. А потом Лирн упал. Упал и ударился виском об острый камень. И Он сидел в пыли на дороге и кричал от боли, держа в руках мёртвое тело. А люди смеялись и бросали в них комки грязи. И тогда Он решил отомстить им, так, чтобы они запомнили и содрогнулись.

       А потом Он нашёл тайный ход в подземелье. Там с древних времён сохранились чьи-то вещи, мебель, засохшие продукты, записи. И вот эти полуистлевшие обрывки бересты и кожи показались самым главным сокровищем для Него. Он исследовал подземелье, продвигаясь с каждым днём всё глубже и глубже, и Ему казалось, что чем дальше он продвигается вглубь земли, тем ближе становится к брату, одиноко лежащему в сырой могиле. Здесь Он впервые сказал о своей любви, о неправильной, греховной любви к брату. Он кричал об этом, кричал, бился, как птица в клетке, моля небеса, Богов или саму Белую Деву вернуть ему любовь. Именно здесь, в одной из подземных пещер Он совершил своё первое убийство. И в результате получил самое главное сокровище — «Коготь Ястреба». Тогда Он стоял над остывающим трупом древнего мага, такого старого, что его тело просто рассыпалось сухим прахом, как только иссякла магия, поддерживающая в нем жизнь.

       Вначале Он не оценил свою находку, но потом, в одной из записей Он прочёл про свойства кинжала и понял, что это шанс, единственная возможность продлить свою жизнь, чтобы найти способ вернуть себе Лирна. На куске кожи было описание ритуала и заклинания, всё то, что требовалось для продления жизни. Стало ясно, что можно питаться душами жертв и таким образом жить долго. Сначала ощущения были странными, Он не умел убивать, не мог правильно наносить раны, чтобы жертва умерла именно так, как требовалось. Он не догадался заткнуть им рты и их крики, мольбы, слёзы отвлекали, заставляли срываться и наносить новые раны. Но Он не мог даже представить, что испытает, когда слияние двух душ охватит пламенем Его собственную. Возбуждение, экстаз, удовольствие, страх и зависть подняли Его на вершину наслаждения, а потом швырнули вниз. Он стоял на коленях в луже крови и рыдал, захлёбываясь слезами, горечью и ненавистью. Он оплакивал своё одиночество, свою потерю и невозможность любить так, как эти двое. Он завидовал их любви, которая не закончилась даже, когда супруги шагнули за грань. И однажды Он понял, что для того, чтобы вернуть из объятий Белой Девы своего брата, Ему не хватило самой малости — прикончить последнюю, седьмую жертву. Убить открыто, так, как Он проделал это с предыдущими. Он совершил ошибку, когда скрывал своих жертв в глубине земли, следовало проводить ритуал наверху, чтобы о Нём узнали и содрогнулись те, кто виновен в смерти брата. И тогда Лирн вернётся и Он больше не будет одинок.

 — Армакас, — губы, искусанные, чёрные от запёкшейся крови, едва шевелились. Кинжал зловеще мерцал красным глазом рубина, по его лезвию тягучими потёками ползла кровавая дорожка. На глыбе из многолетнего наслоения воска, блестели прозрачные капли, стекающие по горящей свече. Она мягко мерцала, освещая низкий свод пещеры обманчивым ласковым светом. Жирно блестела на свету давно высохшая кровь последних жертв. А он рвал губы в улыбке и шептал, — я, Армакас. Я — бессмертный.


 ***

       Их разбудили женские крики под окном. Чья-то любовница или жена громко выясняла, где шлялся её мужчина всю ночь, и под это немузыкальное сопровождение некроманту пришлось принимать утреннюю ванну, мечтая окунуться в холодное озеро, чтобы стряхнуть с себя остатки сна. Вернувшись, он увидел, что Ил так и лежит на диване, подложив ладонь под щёку, и молчит.

 — Ты что-то тихий с утра, — заметил Фиа, вытирая капли воды с живота.

 — Думаю.

 — Оу! Ты умеешь думать? — ехидно поинтересовался некромант.

 — Да, я просто думаю. Как считаешь, что заставило убить всех этих людей?

 — Не знаю. Найдем, спросим. Если успеем.

 — А если нет?

 — Значит, не спросим. Вставай, я голоден.

       Ил поднялся, потягиваясь, и охнул, когда кровь побежала по затёкшей за ночь руке.

 — Сегодня ты спишь на диване, — заявил лекарь.

 — С чего это? — опешил Фиа.

 — Я тоже человек и имею право на мягкую постель! — с пафосом заявил Илбрек.

 — Ты не человек, ты поднадзорный, — возразил ему некромант.

 — Одно другому не мешает! Вопрос закрыт, я сегодня сплю на кровати.

       Свёрнутое полотенце ударило в дверь мгновением позже, чем её закрыл за собой лекарь.

 — Зараза лекарская, мрак тебя побери!

       День прошёл почти бесполезно, в копаниях среди архивов и чиханьях от поднятой пыли. Ил активно мешал искать, задавая уйму вопросов и теряя уже проверенные документы среди не просмотренных. К вечеру Фиахайд был готов лично упокоить неугомонного лекаря, когда тот вдруг издал ликующий вопль, подсовывая под руку некроманту старые записи о пропавших людях.

 — Вот, смотри сюда. Это же он, да? Я прав? Вот тут сказано, что Маргри и Хайн Шилт, Онг и Сит Кайл, Жилла и Асанти Иот, они все супруги. И все пропали в окрестностях города. Это ведь он? Ну, скажи мне!

       Фиахайд вздохнул, забирая старый свиток из рук лекаря, и шевельнул пальцами, направляя поток силы. Слово «cilencio», сказанное шепотом Ил не услышал и только открывал рот, как рыба, разом потеряв дар речи. Некромант удовлетворённо кивнул и вчитался в свиток, наслаждаясь блаженной тишиной. Это было действительно то, что нужно. В старых записях было зафиксировано три исчезновения супругов. И это только те, кто проживал в самом городе. А кто скажет не пропал ли кто на тракте? Первая пара не вернулась домой более пятидесяти лет назад. Тогда этому не придали значения: весь город был взбудоражен изгнанием двух братьев за противоестественную любовную связь. Красочно описывались прегрешения молодых людей и смаковались подробности того, как гнали их по улицам, осыпая грязью и камнями. И как наказали боги, умертвив одного из братьев, младшего, Лирна. Старший брат унёс тело брата, проклиная его убийц, и больше о нём не слышали. А через полгода исчезли супруги Шилт.

       Некромант вздохнул — осуждать братьев он не мог, не имел права, но оставлять безнаказанным убийство было недопустимо. И он лучше, чем кто-либо в этом городе знал, как опасно то, что задумал старший брат. Привязанные души напитают давно мёртвое тело, наполнят его плотью, воскресят, выдернут из-за грани. Но это будет не настоящая жизнь — вместо Лирна в мир придёт вечно голодный гуль, и что бы его упокоить придётся потратить немало сил. В этом случае один Фиахайд не справится, а пока придёт помощь погибнут многие.

       Он аккуратно свернул свиток, укладывая обратно в футляр, и чуть не уронил на пол, когда прямо перед ним заполошенно заметался магический поисковик. Появление дракончика означало, что Бренна в опасности и вряд ли ведьмак сможет защитить её от убийцы.

 — Идём!

       Илбрек бежал следом и злился на некроманта, так и не отменившего заклинание немоты. Дракончик пищал впереди, показывая дорогу, и парни боялись только одного, что не успеют спасти доверившихся им людей.

       Вход в тайное убежище убийцы темнел чёрным провалом. Оттуда тянуло затхлость, сыростью и застарелой кровью. Они пробирались по узкому ходу вглубь хода, осторожно ступая среди нагромождения камней перемешанных с кучами влажной земли, корней и прелых листьев.

       Впереди забрезжил неясный, мерцающий свет и некромант замедлил шаги, удерживая одной рукой рванувшего вперед Ила. За поворотом они увидели невысокую пещеру, с полукруглого свода свисали сталактиты, блестевшие ледяными сосульками в дрожащем свете свечей. В нише одной из стен они увидели низкую кровать, полускрытую откинутым наполовину пологом, в углублениях, везде, где только можно с      тояло множество целых и оплавленных свечей.

 — Гости… Лирн, к нам пришли гости… — скрипучий неприятный голос раздался неожиданно, и парни вздрогнули, оглядываясь на его владельца.

 — Ты кто такой? — Ил порадовался, что дар речи вернулся и тут же воспользовался своим открытием.

 — Я? Армакас, я вечноживущий, я возмездие, я верный слуга Смерти…

 Некромант хмыкнул, зная, кто тут по-настоящему служит Молчаливой Богине.

 — Я, ужас, крадущийся в ночи. Я – несущий смерть, я – возвращающий жизнь!

       Сдавленное мычание было ему ответом, и Фиа глянул в ту сторону, откуда оно доносилось. К стене были прикованы Бренна и ведьмак. Женщина, побелевшая от страха и отвращения, была обнажена и над левой грудью уже была нанесена первая рана, покрывшаяся алой бахромой крови.

 — Ты ошибся, они не связаны между собой, — спокойно проговорил некромант, незаметно готовясь атаковать.

 — Я не мог ошибиться. Он пришёл за женщиной.

 — Мне жаль, но ты выбрал не тех. Ты с самого начала делал всё неправильно, — Фиа будто читал лекцию нерадивым ученикам.

 — Ты лжёшь!

 — Нет, я некромант, знаешь ли. И не один раз проводил ритуал. Он называется «Ловец душ» и с его помощью ты никогда бы не воскресил брата. Его вообще уже нельзя вернуть, слишком далеко он ушел за грань.

 — Ты лжёшь!!!

       Фиахайд лениво пожал плечами и медленно, нараспев произнес:

 — Stupfei, — полюбовался на замершего убийцу и добавил, — vaddivazi, покойся с миром.

       Убийца как-то странно задрожал, будто подёрнулся дымкой, и осыпался неопрятной кучкой праха.

 — Вот и всё, — будничным тоном проговорил Фиа, поднимая со стола кинжал. — Надеюсь, он соединился с братом, пусть и пятьдесят лет спустя.

       Пара взмахов и Бренна с ведьмаком свободны. К женщине сразу бросился Ил, собираясь проверить, насколько серьёзна её рана. Ведьма отмахнулась, натягивая на себя разорванную одежду, хоть так, но прикрыть наготу.

 — Бедный, — поговорила она, скользнув взглядом по останкам убийцы, — он по-настоящему любил брата. Я видела его воспоминания, как он хоронит его, как оплакивает. Разве можно убивать только за то, что ты не похож на других?

 — Можно, — небрежно отмахнулся некромант, просматривая записи, — ну, ты оделась? Идти можешь?

 — Да, — кивнула Бренна.

 — Тогда пошли, не хочу оставаться здесь ни одной лишней минуты.

 — А мне казалось, что тебе бы понравилось здесь, — заметил Илбрек.

       Фиахайд смерил его взглядом:

 — Я некромант, а не мазохист. Идём отсюда.

       Воздух снаружи показался буквально райским, над ними широко раскинулось звёздное небо, и лекарь вздохнул полной грудью, радуясь, что всё уже миновало.

 — А что будет со мной? — напряжением в голосе спросила ведьма.

 — Я сообщу о тебе в гильдию. Но если хочешь… мой тебе совет, иди сама, заяви о пробуждении дара любому магу, лучше в крупном городе. Научись управлять своей силой, — некромант шевельнул пальцами, снимая у неё печать.

 — Зачем это мне?

 — Затем, что если у тебя будет лицензия на право заниматься ведовством, то никто не сможет привлечь тебя к ответственности.

 — Мне тоже можно так сделать? — вступил в разговор, молчавший до этого ведьмак.

 — Да, только у тебя дар слабый, вряд ли ты получишь разрешение, но может быть, станешь травником. Для этого много силы не нужно.

       Фиахайд и лекарь смотрели, как уходят вдаль Бренна с ведьмаком, и надеялись, что у них теперь будет всё хорошо.

 — А мы куда? — спросил Илбрек, когда эти двое скрылись за деревьями.

 — Не знаю, как ты, а я иду спать. Об убийце сообщу завтра утром.

 — Как скажешь, ты хозяин. Ай! — лекарь не успел увернуться и получил весомый подзатыльник.

 — Именно, а потому мы идём спать. И я ложусь на кровать!


глава 6

       Проезжий тракт, вымощенный камнями, остался далеко позади, вокруг раскинулся бесконечный смешанный лес, плавно переходящий то в луг, то в поля. Где-то наверху щебетали мелкие птицы, Ил забыл, как они называются, мелкие такие, серенькие с тонким носиком. Шумные компании путешественников, одинокие путники, купеческие обозы, ватаги наёмников, все они старались пользоваться хорошими дорогами. В королевстве таких было немало, и старых, построенных еще при прадеде нынешнего государя, и новых, на которых ещё, что называется мушиная лапка не потопталась. Но были в государстве и узкие просёлки. Они стыдливо петляли среди дубрав, огибали болота, робко заглядывали в сёла и деревни, горделиво подходили к дальнему хутору.

       Илбрек не любил их. Весной и осенью по ним почти невозможно было пройти без того, чтобы не увязнуть, чуть не по щиколотку. Липкая грязь портила обувь, цеплялась за ноги, замедляла движение. А его вислоухая вообще отказывалась месить на них грязь, и зачастую парню приходилось совершать долгие пешие переходы. Его наставники, что местный лекарь, что на практике, предпочитали пользовать больных в городе и окрестностях, отправляя молодого напарника на дальние хутора. Ил считал, что ему везло, если за лекарем присылали телегу, наполненную душистым сеном. Но такое случалось редко, чаще всего он шёл пешком и появлялся в доме больного взопревшим, уставшим и недовольным.

       А вот некроманту, похоже, нравились эти переплетения просёлков. Его не смущали ни колеи, ни ямы, ни лужи, доверху заполненные жидкой грязью. Фиахайд путешествовал среди лесов и перелесков, неторопливо, полностью расслабившись, и с видимым удовольствием посматривал по сторонам.

 — Я смотрю, ты доволен, — буркнул Илбрек, уклоняясь от низко нависавшей ветки. Вот зацепил бы он её и получил бы ливень из холодных капель.

 — Да.

 — И чем тебе тракт не нравится? — спросил лекарь, не ожидая ответа.

 — Слишком шумно.

 — Люди всегда так, — пожал плечами Ил.

 — Да. Поэтому я не люблю людей.

 — И всё равно спасаешь? — хитро глянул на некроманта Ил.

 — Это моя работа — убивать нечисть.

 — И тебе это нравится?

 — Что? — некромант покосился на спутника, разговор поначалу вялый завернул куда-то не туда.

 — Убивать нечисть.

 — Нет.

       Лекарь откинул в сторону отросшие волосы и продолжал, решив разобраться, раз уж некроманта потянуло на откровенность. Такое бывало редко, Фиа оказался на редкость молчаливым спутником, предпочитая что-нибудь почитать, вместо того чтобы поддерживать пустую беседу.

 — Ты уж определись, что тебе нравится делать, спасать людей или уничтожать нечисть.

 — Ничего. Я хочу жить в башне. Один.

 — Ого! Решил стать отшельником? Похвально, только не забудь прикупить вериги.

 — Зачем? — удивился Фиа, никогда не понимавший стремления некоторых обвешиваться тяжёлыми цепями.

 — А какой отшельник без вериг? Никто не поверит такому.

 — Мне всё равно верят мне или нет.

 — Почему? Разве плохо, когда тебе доверяют?

 — Мне этого не нужно. И вообще, может, ты уже заткнёшься?

 — Вот так всегда! — горестно проворчал Илбрек. — Чуть что, сразу «заткнись, заткнись»! Эх, куда податься бедному мне?

 — Тише.

 — Никто меня не любит…

 — Тихо, я сказал! — рявкнул некромант, прислушиваясь.

       Когда Фиа говорил таким тоном, лекарь предпочитал замолкать, уже зная по собственному опыту, что этот рявк неспроста.

       На первый взгляд всё было в порядке: птички пели, ветер шумел, вода в ручье журчала. Но потом Ил услышал то, что насторожило его спутника. Далёкий и тонкий крик ребёнка доносился прямо из глубины леса. Там было ещё сыро, и соваться не хотелось. Крик повторился и Фиахайд, больше не раздумывая, направил туда лошадь.
 Узкая, едва заметная среди прошлогодней травы, тропинка привела их на круглую поляну, разделённую на две части упавшим деревом. Под переплетением обломанных веток они увидели окровавленную тушу. Огромный серый волк, с разодранным боком и оскаленной пастью, встретил их глухим ворчанием. Задняя лапа волка была зажата капканом, острые железные зубья перебили кость и обломок торчал сквозь шерсть. Рядом с волком сидел ребёнок, девочка лет семи. Голая и перемазанная в грязи и крови, она плакала, размазывая по щекам слёзы. Надежда, вспыхнувшая в глазах девочки, сменилась паническим ужасом, стоило ей только увидеть чёрную мантию и костяной череп на гильдийском знаке. Она тихо заскулила и стала пятиться, пытаясь прикрыть тонкими ручонками волка.

 — Оборотни, — констатировал факт Фиахайд.

 — Что? — лекарь резко повернулся к нему. — Это – оборотни?

 — Да. Оба.

       Девочка горестно всхлипнула. Некромант шагнул к волку и замер, услышав глухое ворчание истекающего кровью зверя.

 — Или ты позволишь мне помочь, или я ухожу, — равнодушно проговорил Фиа, не делая попыток подойти.

 — Ты некромаг, — пискнула девочка.

       Фиахайд посмотрел на то, с какой силой она сжимает кулачки и так же равнодушно спросил, какое это имеет значение к капкану.

 — Ты убьешь Магу'.

 — Зачем?

 — Но он же оборотень, — встрял Илбрек.

 — А я некромант и что?

 — Так, я уже ничего не понимаю в ваших некромантских законах. Ты хочешь помочь оборотню. Так? — подбоченился Ил.

 — Да. И чем дольше ты болтаешь, тем больше он теряет крови.

       Волк захлопнул пасть, показывая, что он готов потерпеть, лишь бы его избавили от железных челюстей капкана. Некромант, не дождавшись следующего вопроса Ила, наклонился, вставил между пластинами вынутый откуда-то кинжал и, поднатужившись, раскрыл их.

 — Вытаскивай.

 — Я?! Я его боюсь! — отшатнулся Илбрек.

 — Быстрее!

       Лекарь с опаской приблизился к волку и потянул того из-под куста. Фиа отпустил дуги и они с лязгом захлопнулись. Пока Ил возился с раненым оборотнем, некромант сходил к ручью, пробегавшему неподалёку, и пронёс чистой воды в походном складном котелке. Лекарь покосился на посудину, он слышал о таком, но видел впервые. Делали их только в одном месте, небольшой деревне у Скалистых гор, там из глубины гор вытекала небольшая речка, петляла совсем недолго вдоль деревни и впадала в озерко. Что несли с собой её воды, никто не знал, но если в озеро положить какой-нибудь круглый предмет, то на нём через год нарастала гибкая полупрозрачная плёнка. Её разрезали надвое и получали пару котелков, гибких и прочных. Огня они боялись, но для того, чтобы принести воду, вполне годились. А когда не нужно котелки просто сворачивали в тонкую трубочку, до следующего раза. Стоили они дорого, да и встречались редко, вот и удивился Ил, когда увидел такой у некроманта.

       Но разглядывать снаряжение Фиа было некогда, волк уже не скулил, только дышал тяжело, вывалив из пасти розовый язык. Ил поднялся, рассеяно вытирая руки пучком жухлой травы.

 — Его нужно куда-нибудь отнести. Там рана большая, зашить бы. Не здесь же это делать.

 — У нас хижина недалеко, — прошептала девочка.

 — А не боишься приводить в свой дом некроманта? — прищурил глаза Фиа.

 — Мы уйдем сразу, когда Магу выздоровеет, - бесхитростно проговорила девочка.

 — Тебя как зовут, мелкая? — спросил лекарь.

 — Лилла.

 — А он тебе кто?

 — Он её отец, — вместо девочки ответил некромант и свистом подозвал лошадь.

       Девочка шмыгнула носом и отодвинулась от него подальше.

 — Если ты так боишься, зачем зовёшь?

       Лилла не ответила, посмотрела, как некромант взваливает тело волка на лошадь и нырнула назад в кусты. Вскоре оттуда выскочил волчонок, отряхнулся от прилипших листьев и потрусил вперёд, показывая дорогу.

 — Слушай, — прошептал Илбрек, — а он, почему не оборачивается?

 — На зубьях капкана была волчанка, — ответил некромант.

 — Ого! — охнул лекарь, вспоминая, есть ли у него в запасе анфора.

       Волчанка была мерзкой травкой, даже наёмники предпочитали не использовать её против оборотней, считая неправильным не давать им ни малейшего шанса. Хозяйки и ленивые садовники, однако, ценили это растение за неприхотливость и красивый вид — длинные вьющиеся побеги часто украшали беседки, веранды и даже заборы. А цветы насыщенного синего или фиолетового цвета не только приятно пахли, но и выглядели очень привлекательно. Но вот порошок из корней вызывал у оборотней неконтролируемый оборот и уменьшал скорость регенерации до минимума, даже у людей*. Рассказывали, что его используют палачи, чтобы продлить мучения при особо важных допросах.

       Наёмники, вызванные уничтожить очередную дикую стаю оборотней, предпочитали применять вытяжку из сока кармихеля. Если им смазать лезвие меча, кинжала, арбалетный болт или наконечник стрелы, то можно легко справиться даже с матёрым зверем. Как только яд попадает в кровь, то в течение нескольких ударов сердца оборотень начинает задыхаться и спустя короткое время умирает от удушья.

       Фиахайд никогда не понимал такой охоты. Если вы считаете, что каждый оборотень должен быть посчитан, описан, занесён в списки и помечен, то делайте это, зачем объявлять награду за их убийство? Если, по-вашему, оборотни неразумные твари, уничтожьте их, если же вы не считаете их нечистью, тогда дайте спокойно жить. А иначе получается какое-то двуличие, этим, в ошейнике и с печатью Сакката, позволено дышать, пить, есть и размножаться, пусть и под присмотром хозяина. А эти, без всех меток принадлежности должны быть уничтожены без всякой жалости. Эта пара была дикой, он не заметил на волке ни клейма, и уж тем более ошейника, а значит, по мнению обывателей, особо опасной.

 — Фиа, — дёрнул некроманта за руку Ил, — а что ты будешь с ними делать?

 — Пущу на декокты, — буркнул некромант.

 — Что, правда? — охнул Илбрек.

 — Да, а ты что думал? Я же зло во плоти.

       Илбрек подумал немного, припоминая признаки, подтверждающие это заявление, и сказал, что не заметил никаких проявлений слишком сильной злобности.

 — Ну как же! Я некромант, а значит зло по определению. И оборотни тоже.

       В голосе Фиахайда ясно слышался сарказм и до лекаря, наконец, дошло, что тот так шутит.

 — Да ладно тебе! — он улыбнулся, — Знаешь, у волка странные раны. Как будто его нарочно резали.

 — Может, так оно и было.

 — А почему ты так думаешь?

 — Девочка.

 — Что девочка?

 — Они могли поставить перед волком выбор, или режут его или девочку.

 — Ужас какой!

       Некромант пожал плечами, зная, что это ещё не самое страшное, что может произойти в жизни. А ещё Фиа чувствовал усталость и хотел уже отдохнуть, день-то близился к вечеру, а они даже не обедали. К его облегчению, идти пришлось недалеко, вскоре лес расступился и они вышли на пригорок у реки. Небольшая, чуть скособоченная хижина, крытая дёрном, негостеприимно скалилась пустым окном и сломанной дверью.

 — Не королевские хоромы, — проговорил Илбрек, осматривая закопченные стены единственной комнаты.

 — И что? Тебе здесь не жить. Неси сюда волка, будем смотреть, что можно сделать.

       Лекарь только вздохнул и направился наружу, ворча про себя, что некромант мог бы и помочь, оборотень-то немаленький. Пока он ходил, Фиа успел подготовить стол и даже разложить на лавке пучки трав, кусок тряпицы и пару флаконов, всё, что могло понадобиться для лечения. Что потом он будет делать с оборотнем, Фиа не знал, пока нужно было обработать его раны. И некромант решительно повернулся к вялому от потери крови волку.



 ——————
 *названия трав, свойства нарыты в интернете и перемешаны так, как мне нужно.


глава 7


       Ночь прошла неспокойно, волк скулил, сучил лапами и стучал хвостом по стенам, Лилла тоже плохо спала, всё время вскрикивала, плакала во сне, и Илбреку приходилось вставать раз за разом, чтобы отодвинуть сползшего к стене оборотня или успокоить девочку. А утром по кровавому следу пришли наёмники. Пятеро крепких угрюмых молодцов окружили хижину и потребовали оборотня выйти и умереть достойно. Но вместо него на пороге показался не выспавшийся, а потому очень злой некромант. Фиахайд, поигрывая гильдейским знаком, мрачно осмотрел наёмников и поинтересовался, кто дал им право будить уставшего некромастера.

 — Мы ищем бежавшего от возмездия зверя, — почтительности наёмнику хватило только на то, чтобы поднять забрало шлема.

 — И?

 — Следы привели сюда.

       Наёмник потрепал по головке хорька, сидевшего на его плече, и с ожиданием посмотрел на некроманта. Фиа знал, что этого злобного мелкого зверька часто используют для охоты на оборотней, и не удивился.

 — Мы просим вас отдать дикого на суд.

 — Он не дикий, — наконец соизволил ответить некромант.

       Наёмники переглянулись, их наняли уничтожить семью оборотней, самку они успели убить, а вот самец и детёныш скрылись. И если сейчас выяснится, что они убили зверей принадлежащих некроманту, то тот может потребовать виру за порчу своего имущества.

 — Нам было сказано, что в лесу живет неучтённая семья зверей, — упрямо повторил наёмник.

 — Они принадлежат мне.

 — Все? И самка? — осторожно спросил наёмник.

 — И где она? Здесь только пара, один из которых, детёныш.

 — Мы убили самку, господин некромастер. Она тоже была вашей особью?

       Фиахайд помолчал, заявить о праве собственности на убитую оборотниху он не мог, ведь на той не было ни клейма, ни ошейника. В принципе и это не обязательно, важно, чтобы оборотни приносили магическую клятву подчинения, но была она или нет, может проверить любой мало-мальски сильный маг.

 —Нет, — ответил он, наконец.

 — Это хорошо. Готовы ли вы на проверку принадлежности? С нами нет мага, но мы можем привезти его позже.

 — Привозите.

       Некромант повернулся и закрыл за собой дверь, раздумывая то ли лечь досыпать, то ли решить вопрос с оборотнями. Судя по всему, они всё слышали, но произносить клятву волк мог только в человеческом обличии, а перекинуться он ещё долго не сможет. Был, правда, ещё один выход — принятие в собственность без добровольной клятвы, по принуждению. И если волк не перекинется, то так и придётся сделать, а иначе наёмники не уйдут, пока не прикончат обоих оборотней.

 — Сколько он будет в таком состоянии?

       Ил пожал плечами, он сделал всё, что мог, теперь всё зависело от самого оборотня.

 — День, может два.

       Некромант кивнул и достал из своего мешка кинжал. Ил даже отодвинулся, когда увидел: кинжал назывался Faynzeh и использовался в основном для принесения в жертву и изъятия внутренностей. Лезвие, с нанесёнными рунами, изготавливали из меди, а рукоять из берцовой кости человека. Но на первый взгляд ничего зловещего в позеленевшем ноже не было, и Илбрек вытянул шею, пытаясь рассмотреть опасную игрушку.

 — Фиа, а правда, что для его заклинания нужно убить им девственницу не старше пятнадцати лет?

 — Э?

 — А еще рассказывали, что кость на рукояти должна быть от невинного младенца.

 — Чушь.

 — А я ещё слышал, что в огне, где его закаляют, сжигают шерсть чёрной собаки, убитой на перекрёстке семи дорог.

 — И где ты найдешь такую собаку?

 — Ну, так говорят. А ещё говорят, что хранить его нужно в тряпке пропитанной месячной кровью женщины, у которой не меньше пяти здоровых детей.

 — Зачем?! — некромант уже орал, рассердившись на глупые вопросы.

 — Не кричи, — поморщился Ил, — я же не виноват, что вы не выдаёте своих тайн, вот люди и придумывают.

 — Ерунду они придумывают.

 — А это что такое? — Ил сунул нос в невысокую круглую чашу, которую некромант установил на треножник.

 — Ар Магедо. Чаша для не добровольной жертвенной крови.

 — А что, есть добровольно отданная?

 — Да. Не мешай мне.

       Некромант надрезал лапу зверя, накапал немного крови, насыпал туда порошок из баночки с плотной крышкой и поджег огонь в треножнике.

 — А что это будет? — снова влез Илбрек.

 — Магическая метка под принуждением. Специально для оборотней. И если ты не замолчишь, то я опять наложу на тебя заклятье молчания до конца срока твоей службы, — некромант мрачно смотрел на нахала.

 — Молчу, молчу! — Ил прижал ладонь к губам, показывая, что не произнесёт больше ни слова. Пока, по крайней мере.

       Некромант с подозрением посмотрел на него, но булькнувшая кровь в чаше заставила его вернуться к прерванному занятию.

 — Za Inezz Azaho Esteniosh Nosapar Tenehgo Anaygp*.

 — А что это означает?

       Некромант закатил глаза, не зная, сердиться ему или плюнуть на всё и не обращать внимания на неугомону. Но ответить всё же соизволил.

 — Это формула С'фан, её ещё называют формулой жертвы. Если прочитать эти слова над чашей Ар Магедо, то она накладывает не добровольную клятву служения.

 — На оборотня?

 — На любого.

 — И на меня тоже?

 — Нет, там же не твоя кровь, — покачал головой некромант.

 — Понятно, — лекарь с подозрением посмотрел на кинжал, потом глянул на свои руки и отодвинулся от стола.

 — Не бойся, на тебе уже стоит магическая метка, если провести такой ритуал, то они могут конфликтовать друг с другом.

 — И что тогда будет? Меня порвёт на кусочки?

 — Нет, но тебе будет больно. Очень.

       Снаружи послышались чьи-то голоса, и некромант порадовался, что успел завершить ритуал. На левой щеке оборотня уже появилась печать Сакката, и маг, вошедший в хижину, замер на пороге, ухватив всю картину сразу — и жертвенную чащу, и дымок над треножником, и мрачного некроманта.

 — Прошу прощения, господин некромастер, девочку вы тоже возьмёте под свою руку?

 — Да, в день совершеннолетия, если её до этого времени не передаст отец.

 — Я доложу об это в гильдию.

 — Не сомневаюсь, — скривил губы Фиа.

       Он был уверен, что уже сегодня к магам-защитникам и к наёмникам уйдет весть о том, что один из некромантов принял в собственность дикого оборотня. Фиахайду сообщать своему главе об этом незначительном происшествии было не обязательно — в их гильдии к таким вещам относились проще, раз принял, сам и будешь отвечать.

       Оборотень пролежал в забытьи два дня. Всё это время Фиахайд провёл, разбирая свои запасы, а Ил бродил по лесу и вдоль ручья, собирая первые весенние травы. В маленькой хижине теперь остро пахло пролеском и медуницей, и маленькая девочка, одетая в рубашку некроманта, настороженно поблёскивала глазами, когда смотрела на то, как лекарь неторопливо перетирает в крохотной ступке выкопанный корень тараксума, заливает его горячим прозрачным вином и закрывает крышкой. Пройдёт дней десять, и настойку можно будет процеживать, и использовать при лечении гнойных ран. Смешное это было растение, толстый корень, покрытый сухой коричневой шкуркой, на изломе отливал светлой желтизной, весной был кислым и съедобным, а к концу лета темнел и начинал горчить. Но самыми забавными были у него цветы, ярко-жёлтые, словно рассыпанные солнца среди зелёной травы. Лекари изучали травы — хороший целитель был также и отличным травником, зная, как вылечить человека и как его уморить.

       Вечером третьего дня, когда Ил накладывал свежую повязку на раны оборотня, к ним подошёл некромант. Проверил, как идет лечение и сказал, что завтра они выезжают.

 — Ему ещё рано вставать! — возмутился Илбрек.

 — Значит, перекинется и поедет сидя, — отрезал Фиахайд и вернулся к своему занятию, не обращая внимания на недовольное ворчание лекаря.



 ***

       Далеко на севере, среди непроходимых болот, на небольшом острове возвышался мрачный и неприступный замок. Его нет ни на одной карте, о владельце ничего не знают, называя Чёрным колдуном, а местные жители говорят об этом месте шепотом, осеняя себя охранными знаками. Пересечь гибельную топь, чтобы добраться до этого места можно только тайными тропами, мало кто знал о них, даже старожилы не осмеливались идти вглубь болот. Невидимые стражи охраняют заколдованное место, а люди считают его прОклятым. Те редкие смельчаки, что осмеливались войти в болота, никогда не возвращались, случалось, что их находили мёртвыми много дней спустя, а бывало, они исчезали бесследно.

       Замок, покрытый мхом, возвышался на вершине скалистого острова, а жители крохотной деревеньки, ютившейся у его стен, были угрюмыми и нелюдимыми. Редко они покидали проклятый остров, и всякий раз их появление приносило беду окрестным жителям. Но не осмеливались люди роптать, опасаясь гнева владельца замка, лишь оплакивали своих женщин, уведённых слугами колдуна.

       Шепотом рассказывают испуганные люди, что когда умирает колдун, мечется, кричит вороньё над островом, провожая в преисподнюю его чёрную душу. Но проходит несколько дней и вновь появляется в башне владелец. Говорили, что происходит это потому, что исповедуют колдуны тайное учение, испокон веков проводят в своей башне страшные обряды Альяха, дожидаясь назначенного часа, который назовут потом Часом Искупления и Раскола.

       И когда придёт он, погибнут те, кто не следовал древнему учению, а те, кто выживет, будут завидовать мёртвым, ибо расколется земля и вырвется оттуда подземный огонь, и поднимутся в небо чёрные тучи, и закроют они солнце, и придёт вечная ночь. Но ещё есть у людей возможность спастись в страшный Час Раскола и Искупления. Каждому, кто готов открыть глаза во мгле, откроются тайны древности, увидят они обряды поклонения своему Господину.

       Посмотрят они глазами мёртвых и поймут, что такое слово Господина, Его Воля и Его Власть. И упадут к ногам Господина, и вознесут молитвы, потому что те, кто не сделает этого всего лишь падаль смердящая, и удел их смерть. Насыщают кровью они Господина, не жалея ни женщин, ни мужчин, ни младенцев.

       На гладкой поверхности столика отражалось пламя свечи. По листу раскрытой книги водил пальцем человек. Тихо шуршал старый пергамент, когда желтоватый ноготь случайно цеплял его. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо, видны были только узкие бледные губы, сейчас тихо проговаривающие слова древнего языка.

 — Во Имя Пребывающего во тьме, стоящего за чертой, во имя того, что ждёт по ту сторону. Безымянный, тот, кто заставляет трещать основания миров, ибо не вынести нам твоего величия и всесокрушающей мощи. О, Великий, пробужденный кипящей кровью невинного младенца, услышь мой зов, откликнись, дай знак. Поклоняюсь Тебе! Служу Тебе! Восхваляю Тебя! Да померкнет солнце! Да развалится на куски земля! Ужас, царивший прежде, да возвратится к нам! О, Великий, ненасытный и непреклонный, тебе возношу молитвы!

       Трещал огонь свечи, капал воск, пачкая стол, сухие пальцы переворачивали страницы. А над безымянным островом раскинула тёмное покрывало ночь, скрывая ужас творившихся ритуалов.





 _______________
 * понятия не имею, что это значит. Стянула на каком-то форуме по магии в игре. Прошу не обвинять в плагиате, потому что использую в другом значении. В истории таких будет много, как много слов, означающих какое-нибудь заклинание. Надеюсь, все понимают, что это, во-первых, фэнтези. А, во-вторых, мой мир с моими правилами.


глава 8


       Над тёмным лесом медленно разгоралось алое зарево. Кричали люди, оголтело метались под ногами собаки, надрывно мычала скотина, сгорающая заживо в хлеву. По всей округе разносился грохот набата. Пылала деревня и жар был так силён, что страшно было подойти к факелам, в которые превратились дома.

       Некромант приподнялся в седле, всматриваясь в далёкий ещё пожар, а потом развернул свою кобылку, сменив направление, пламя имело магическое происхождение и следовало выяснить, кто и зачем поджёг небольшую деревню у края леса. Хотелось не только проверить, но и помочь, как можно скорее, однако уставшие за день лошади едва передвигали ноги. С тех пор, как в компанию к лекарю добавилось весомое пополнение, путешествовать стало гораздо сложнее. Перекидываться в людных местах оборотням запрещалось законом, и потому они были дополнительным грузом для лошадей. Девочка сейчас сидела позади Фиахайда, вцепившись цепкими ручонками в его пояс, а Магу ехал вместе с более лёгким лекарем. Охотнее всего волк бы пошёл пешком, но хозяин — при этом слове оборотень вздёргивал вверх губу, обнажая острые клыки в оскале — хозяин запретил ему это, мол, лапа ещё не зажила. Магу не верил в доброту некроманта, раз не позволяет бежать рядом с всадником, значит, бережёт для каких-то своих целей. Может, для ритуала ему нужен свежий, не уставший зверь. А ещё жутко раздражал второй человек, почти непрерывно болтающий всю дорогу. Как можно столько говорить? На месте хозяина… агррррр… на месте хозяина, он бы давно заткнул своего раба. Оборотень не собирался относиться к человеку по-другому — носишь метку, значит, не свободен. И не так уж важно пожизненное это клеймо или поставлено временно, на определённый срок. Магу ненавидел своего хозяина. И не только потому, что был обязан ему жизнью, но и за недобровольную привязку, за обязательства, за спасение дочери, за своё рабство. И пусть хозяин… ненавижу! Пусть хозяин не мечтает, он, Магу, никогда не отдаст ему свою дочь. Лучше убить самому, чем передать девочку в рабство некроманту.

       Магу покосился, вздёрнул губу, чуть слышно заворчал, глядя на то, как доверчиво прильнула к спине некроманта Лилла. Следует как можно скорее объяснить ей, как нужно относиться к хозяину, даже если он кормит и даёт кров. Это всё ненадолго, пройдёт немного времени и хозяин покажет, что место зверя у его ног.
 А впереди бился набат, призывая на помощь всех, кого можно.

 ***

       Найки проснулся от того, что в сарае пахло дымом. Тревожно мычали коровы, бился о двери жеребец, и мальчишка, кашляя и вытирая слезящиеся глаза, кинулся отпирать двери, выпуская скотину, а сверху уже падали пучки горящей соломы. Подросток кое-как справился с обезумевшими от смертного ужаса животными, и упал на землю, пополз наружу только тогда, когда последний телёнок выскочил на улицу вслед за матерью. Сел у колодца и смотрел не в силах пошевелиться, как мечется хозяин дома, пытаясь спасти хоть какой-то скарб. Перемазанная в копоти тётка Ида кинула рядом с подростком пару перепуганных детей, велела присмотреть и бросилась назад — в доме ещё оставалась невестка, сломавшая на днях ногу. Найки подтянул к себе ребятишек, потом подумал и, подхватив старшего мальчика, унёс его в огород подальше от пылающих домов.

 — Сиди тут, — велел он, — я сейчас Майку принесу.

       Мальчик закивал, глаза у него были круглые, перепуганные от страха и в них отражалось гудящее пламя.

       Найки пригибаясь, чтобы не попасть под горящие куски соломы с крыш, побежал за девочкой. Почему-то ему казалось, что это сейчас самое главное, унести малышку в безопасное место. Но у колодца Майки не было, её плач слышался дальше, за нужником и мальчишка метнулся туда, мало ли, упадёт в выгребную яму, да утонет ещё с перепугу. Потом, Найки не раз думал, что для девочки это было бы лучшим выходом.

       Подросток выскочил за нужник и чуть не закричал от ужаса, но чья-то рука безжалостно закрыла ему рот, не давая не то, что крикнуть — вздохнуть. Малышку держал в руках чёрный человек, сжимая крепко, так словно хотел раздавить. Ещё одни развернул Найки и поднёс к его лицу камень грязно-жёлтого цвета с пульсирующей оранжевой точкой в центре, будто чей-то жуткий глаз сжимали в руке. Он притягивал взгляд, лишал воли, заставлял подчиняться, звал за собой, и Найки пошёл следом, покорно, будто агнец на заклание.

 — Porretus mobile, — проскрежетал голос и из ниоткуда, за обычным деревенским нужником, появился чётко очерченный прямоугольный портал. Незнакомец кивнул черному человеку и, подхватив Найки за плечо, шагнул в проём.

       Медленно гас контур портала, давно затих крик Майки, а на стылую землю сыпался серый пепел, прикрывая следы исчезнувших детей и их похитителей.

 ***

 — Ну что ты мечесси? — всплеснула руками бабка Матрея. — Сядь ужо, да вспомни, куда посадила Майку? Тут, али там?

 — Да здесь, у колодца! — отмахнулась от неё тётка Ида. — И Найки тут же был, я ишшо ему поручила, мол, пригляди за малЫми.

 — Ну, нету тут, сама видишь. Мож ушли куда?

 — Да куда? Сама ж видишь, некуда совсем. И малой тут, а Найки нет, и дочки нет… куда подевались только?

 — У вас кто-то пропал?

       Женщины подпрыгнули от неожиданности, разворачиваясь. Мужики подошли ближе, перехватывая удобнее вилы.

       Мага в чёрной мантии они бы не посмели ни тронуть, ни оскорбить. Но вот позади стоял оборотень, хоть и с печатью Сакката на щеке, но мало ли что зверю в голову взбредёт? Может, он сейчас на селян накинется, или корову задерёт, или ещё что сотворит.

       Ида смущённо теребила подоткнутый подол, стыдясь, что показалась перед чужим мужчиной в непотребном виде. То, что её уже видела в одной сорочке вся деревня от мала до велика, было обыденной вещью, пожар ведь. А тут стоит настоящий некромант, молодой и красивый, а с ним ещё мужчины. Непорядок это. И мужа не видно, как погнал скотину за огороды, так и нет до сих пор.

 — Дочки моей нет. Сюда посадила, а теперь нет.

       Фиахайд глянул через плечо на оборотня, отправляя проверить следы.

 — Пожар начался ночью или с вечера? — продолжал он расспросы.

 — Да аккурат после полуночи. Все уж спали давно, — затараторила Матрея.

 — Кто поднял тревогу?

 — Ась?

 — Кто в набат ударил? — поправился некромант.

 — Ну, дык я и била, — закивала Матрея, — не спится мне, старая я стала. Лежу бывалоча по полночи, всё вспоминаю годы свои молодые. И тут смотрю, а за окном-то светло становится, как днём. Ну, я и выскочила. А там полдеревни уже горит.

 — Чужих с вечера не было?

 — Ась? Ааааа, чужих, нет господин. Чужих, акромя вас не было.

       Фиахайд кивнул, глядя на догорающие дома, в принципе он не надеялся, что всё будет легко: чтобы кинуть магический огонь на деревню, не нужно приходить в неё самому. Можно всего лишь открыть портал и послать поток силы, подкреплённый соответствующим заклинанием. Вот только он не видел в этом никакого смысла, кому нужно сжигать небольшую деревушку в десяток дворов? И ради чего прилагать столько усилий? Или… или дело именно в пропавшей девочке? Из-за нужника показался оборотень, приблизился.

 — Следы детей пропадают.

 — Детей? — некромант повернулся к селянам. — Кто ещё пропал, кроме девочки?

 — Ну дык… Найки пропал.

 — Чей сын?

 — Да побродяжки, пришлые оне, — крикнула из толпы толстая женщина, укутанная в пёструю шаль.

 — Сирота. Матерь его о прошлом годе померла. У нас тут лихоманка случилась, некоторые померли.

 — А лекаря почему не вызывали? — встрял Илбрек.

 — Ну, дык, лекарю ж плотить надоть.

 — Тьфу на вас, — сплюнул раздосадованный Ил. Он терпеть не мог, когда из-за прижимистости вымирали целыми семьями.

 — Ну, дык, господин хороший, не все ж померли.

 — Угу, половина осталась, — махнул рукой лекарь и повернулся к Фиахайду. — Мне бы полечить их. Тут с ожогами много.

 — Лечи, — кивнул Фиа.

       Не нравилось некроманту, что тут случилось. Сначала пожар этот, непонятный, потом дети пропали.

 — Сколько лет детям?

 — Чего?

 — По какому лету девочка и Найки?

 — Дочке шестой годок пошёл. А парню… да кто ж его знат-то?

 — Пятнадцатый вроде миновал. Али шестнадцать уж было.

 — Ясно… — некромант помрачнел.

       Девочка, не достигшая возраста зрелости, лакомый кусочек для любого чёрного колдуна. Ведьмаки жертвоприношения не совершали, предпочитая заниматься заклятиями, потому Фиахайд часто оставлял их в живых, сообщая только в гильдию, а вот к чёрным у него были свои счёты. Много лет назад один из таких колдунов убил чуть не четверть класса, в котором учился Фиа. Сам некромант тогда выжил чудом, отделался сломанной рукой, а ведь мог, как и другие остаться под лавиной. Чёрный колдун хотел тогда разбудить силу горных духов, да не рассчитал немного. Дикие стихии приняли жертву, но сотрудничать с жалким человечишкой не стали, просто обрушив на него потоки снега, чтобы больше не канючил. Фиахайда волной откинуло в сторону, а вот полтора десятка соучеников навеки остались в Скалистых горах. Вот с тех пор и появился у него счёт к чёрным, а служба на гильдию всё добавляет на чашу весов новые и новые камни.

       Сложнее было с мальчиком. Подростков тоже могли использовать для ритуалов, но юная девочка предпочтительнее. Зачем тогда забрали сразу двоих? Создать из мальчика безмозглую куклу? Обряд долгий и сложный, проще и быстрее сделать гомункулуса*. Тогда зачем? Забрали бы девочку и дело с концом, а если подросток мешал, то его легче убить, чем тратить время на подчинение.

       Фиа решил оставить пока это дело, набрать фактов, послать сообщение в гильдию, тем более что здесь работы было немало. Больше, правда, для лекаря, но некромант тоже сгодится, упокоить тех же погибших, например.

 ***

       Найки очнулся от своего оцепенения в странном месте — комната была без одной стены, и вместо неё можно было увидеть бесконечные болота с чахлыми кривыми деревьями, переходящее в непролазную чащу. Он сидел в углу, прямо напротив низкой дверки с крохотным зарешеченным оконцем. Найки подполз к краю комнаты и заглянул за него. Далеко внизу виднелись острые камни, кусты между ними и ходили, задирая головы, жуткие звери. Мальчишка попятился назад, испугавшись, что закружится голова, и он упадёт туда, на камни, прямо в гостеприимные пасти зверей. Он сел подальше, подтянув к груди колени, и уткнулся в них лицом. Кто бы ни привёл его сюда, рано или поздно откроет эту дверь. Нужно только подождать, осмотреться, а там, может и сбежать получится. Про девочку он в этот момент даже и не вспомнил, как забыли о нём самом жители деревни, оплакивая маленькую дочь Иды.

 ______________
 * для тех, кто не знает: гомункул, гомункулус (лат. homunculus — человечек) — в представлении средневековых алхимиков, существо, подобное человеку, которое можно получить искусственным путём.


глава 9

       Мрачные коридоры, едва освещённые редкими факелами, тянулись бесконечно, словно уводя Найки от света и воздуха, прямо туда, где темнела дверь, обитая железными полосами. Она была такой прочной, будто за ней находился вход в преисподнюю, и если неосторожный человек откроет её, то увидит пылающий огонь подземного мира, алчных тварей, жаждущих вонзить зубы в слабую плоть, а то и сам Владыка Нижних Пределов, восседающий на троне в окружении демонов. Однако за дверью его ждало ещё более худшее. Сначала Найки чуть успокоился, когда перед ним открылась большая комната с низким потолком. Чадили факелы, пылал в жаровне огонь странного зелёного цвета, рассыпал искры вокруг и они с шипением гасли, касаясь стен. Посреди комнаты на высоком ложе покоилось тело, завёрнутое в многослойные погребальные пелены. На груди его темнели руны, сейчас побуревшие, будто выцветшие от времени. Рядом с ложем на полу была начертана девятилучевая звезда, образованная наложением трёх треугольников. В каждом луче можно было увидеть свой символ, а внутренний девятиугольник был полностью покрыт каббалистическими знаками, написанными, то ли кровью, то ли красной краской. А в самом центре звезды, на небольшом возвышении, Найки с ужасом увидел маленькую дочь тётки Иды. Девочка смотрела вверх пустым взглядом, а её руки и ноги свисали вниз. На животике тоже были надписи, судя по всему, их вырезали ножом, и кровь от порезов уже успела свернуться.

       Ноги у Найки подкосились от страха, вот сейчас и его положат рядом и начнут резать по живому.

 — Господин…

       Мальчишка вздрогнул от глухого голоса, внезапно раздавшегося за спиной. И только тут увидел, что за ложем с неподвижным телом стоял старик. Длинные седые космы небрежно свисали на костлявые плечи, тонкие узловатые пальцы придерживали раскрытую книгу, лежащую на высокой подставке. Во второй руке старик держал кинжал с длинным и узким лезвием, выводя кончиком какие-то символы.

 — Привёл? Сними с него одежду и поставь к кресту.

       Найки, так и не упавшего на пол, вздёрнули вверх, раздели и быстро закрепили за руки на т-образном кресте. Стражник, накрепко привязал мальчика и отошёл к двери, ожидая новых приказов. Старик подошел ближе, осмотрел мальчика, чуть не водя носом по его телу, Найки даже пальцы поджал, так неприятно было чувствовать тяжелое дыхание на коже. И увидев на бедре родимое пятно в форме полумесяца, довольно потёр руки.

 — Подмастерье Заклинателя! Ты не ошибся, взял кого нужно, — колдун выкрикнул, — flagreit!

       Найки вдруг ощутил, как на левой руке стало жечь, сначала слегка, будто грело солнце, а потом сильнее, словно прижали раскалённую кочергу. От нестерпимой боли мальчик закричал, а когда она чуть схлынула, на запястье красовалась чёрная печать, напоминающая о себе ритмичными уколами. Найки дёрнулся, рванулся из пут, но не тут-то было — колдун, развернув в его сторону открытую ладонь, выкрикнул:

 — Inkarzerro!!! — и мальчик с ужасом осознал, что не может ни закрыть глаза, ни пошевелиться. А старик, удовлетворённо глянув на его попытки, подошёл к Майке.

       На двух лучах звезды, в ногах девочки, колдун установил две бронзовые курильницы и насыпал туда по щепоти блестящего порошка. Вверх начали подниматься тонкие струйки дыма, закручиваться спиралью, запахло чем-то противным со смолистым привкусом.

 — Nemer Tehb Zenrith Mayniosh Lefgb Т' fos, — старческим дребезжащим голосом начал колдун, поднимая вверх кинжал и вонзая его в грудь девочки.

       Найки немо закричал, а девочка даже не моргнула, наверное, её или опоили, или удержали каким-то заклинанием.

       Старик, не обращая внимания на парнишку, провёл кинжалом вдоль живота девочки. Из разреза стали медленно вылезать внутренности, серо-сизые, странно неприятные на вид.

 — Jheg Nhashasantab Yeleh! — колдун врывал кинжал и перерезал жертве горло, подставив чашу под льющуюся кровь.

       Найки содрогался от ужаса, мечтая закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого.

 — Nrhigar Zeneshtu Ifaamu Hesetelem! — голос старика стал громче, он погрузил костлявые руки в тело девочки и, сжав пальцы, вырвал маленькое сердечко. Тело Майки забилось, разбрызгивая кровь, содрогнулось, и она умерла.

 — Пробудись, Владыка! Приди к нам! — кричал старик, обновляя руны на погребальных пеленах. — Приди к нам! Приди! Молю тебя, уничтожитель всего живого! Кровью невинного младенца, молю, восстань!

       С ужасом увидел Найки, что шевельнулось мёртвое тело на ложе, будто просыпалось от долгого сна. Но потом снова замерло, а руны, окрашенные свежей кровью жертвы, потемнели и осыпались бурым прахом, словно что-то высушило их.

       Что-то лопнуло внутри мальчика, зазвенело, и он закрыл глаза, проваливаясь в спасительную тьму.

 ***

       Глубоко внизу, в мрачных чертогах Владыки преисподней, на широком низком ложе спал демон. Внешне он не отличался от других, те же рога, похожие узоры на коже. Лишь скромный золотой браслет на руке, да венец на столе, говорили, что это не обычный житель. Владыка преисподней, тот чьё имя не называли уже в течение нескольких веков, с тех самых пор, как он прикончил своего брата и занял трон, принадлежащий ему по праву, заворочался на своём ложе.

       Где-то наверху, на земле, очередной сумасшедший, мечтающий о власти и могуществе, в который уже раз попытался пробудить его брата. Это продолжалось уже не первый век, с тех самых пор, как нерадивый демон, потерял там Книгу Паука. И всё бы ничего, да было среди обрядов книги описание пробуждения Владыки. Глупые человечки, не разобравшись, что это касается не воскрешения, а именно пробуждения демона высшего уровня от сна, начали применять описанные обряды. Они не знали, что сработать призыв может, только если демон впал в летаргию в результате увечья, болезни или ещё по какой-то причине. А если пытаться проводить ритуал над заведомо мёртвым, то последствия могут быть очень непредсказуемыми. В последний раз такое случалось тысяч пять назад, тогда на земле прошли сильные землетрясения, а огромная волна смыла половину населения. Зато оставшиеся притихли на долгое время. И сейчас бы не вмешивались, если бы не потерянная книга. Демона он, конечно наказал, да так, что многие тогда заикаться стали, но… но потом какой-то из колдунов собрал отряд смертников, спустился в Долину Мёртвых и выкрал тело его брата. Зачем им мертвец, спрашивается?

       Как оказалось, понадобился братец для ритуала воскрешения, тоже мне, нашли кого поднимать. Как Владыка он был так себе, совсем плохой, если честно, но люди об этом не знали и вот уже много веков пытались поднять. Ну и пусть бы пытались дальше, тем более, что обряды они применяли чернее некуда, кровь жертв лилась рекой, многие демоны благодаря ей не только поднялись на высшие уровни, но даже, с его разрешения, конечно, начали зачинать полудемонов. Да что там говорить, он и сам не без греха, бывало, пойдёт по линии призыва, а там ждёт его покорная женщина, а если не понравится, то парень.

       Но в последнее время это стало раздражать, наверное, потому, что Чёрные колдуны умудрились накопить силу, каждый раз добавляя её в тело брата. Так недолго и поднятого получить, а справиться с ним будет уже труднее, особенно если он сначала по земле погуляет, напьётся крови и энергии досыта.

       Издалека донеслись выкрики очередного колдуна, и Владыка поморщился, нет с этим определённо, нужно что-то делать, а то так и бессонницу легко заработать.

 ***

       Полупрозрачный вестник гильдии появился перед Фиа в самый ответственный момент, когда он устроился со всеми удобствами на деревянном стульчаке нужника, расположенного на заднем дворе очередного трактира. Помянув не к месту мрак, некромант выслушал донесение и с тоской понял, что поболеть всласть хоть один день ему не суждено. Дело осложнялось тем, что накануне он зачитался, вникая в новое заклинание — давно хотел выучить, да всё руки не доходили — и съел по рассеянности горсть ягод катрики. Ну и как следствие пометил все кусты, встреченные по дороге. Ил сначала смеялся над бегающим раз за разом некромантом, а потом всполошился и чуть не силой завернул страдальца в ближайший трактир, где сварил закрепляющую настойку и поил ею всю ночь и утро. Да ещё и в приказном порядке отправил Фиахайда в постель. Некромант ворчал, что поведение лекаря, носящего магическую метку принадлежности насквозь неправильное, что Илу должно трепетать при виде своего господина, а не поить всякой гадостью, ругая нехорошими словами. Лекарь ничего не отвечал на это ворчание, ехидно ухмылялся и вливал в страдальца новую порцию отвара.

       Пользоваться ночным горшком Фиахайду было стыдно, вот и бегал он в нужный сарайчик раз за разом, не обращая внимания на подшучивания своего неправильного раба. Да и какой, по сути, из Фиа хозяин, если его собственный поднадзорный ни во что не ставит? Вон он стоит на входе в трактир, руки в боки, глаза прищурил и уже рот открыл, гадость какую-нибудь сказать. И оборотень этот совсем не боится, косится только на некроманта злыми глазами и молчит всё время. Фиахайд только чувствовал тяжелое облако ненависти исходящее от него, но поделать ничего не мог — нельзя было снимать печать, пока они не ушли подальше от людных мест. Поговаривали, что на далёких островах есть общины свободных оборотней и Фиа собирался при случае отправить туда Магу и Лиллу.

 — Ну и что? Вот кому ты что доказываешь? — возмущенно проговорил Илбрек, глядя на бредущего по двору некроманта.

 — Собирайся, мы выезжаем, — услышал лекарь вместо ответа.

 — Куда это? Никуда ты не поедешь, тебя же ветром с лошади снесёт.

 — Привяжешь, чтобы не унесло.

 — Куда? Ну, ты скажешь, или это страшная некромантская тайна?

 — Купи оборотням коня. Лучше мерина, они не такие пугливые и натри ноздри маслом клеверника, чтобы не почуял зверя.

 — Тааааак, — за прошедшее время, лекарь уже успел неплохо изучить Фиахайда и знал, что если тот не отвечает на вопросы, то дело плохо.

       Собрались быстро, даже с учётом покупки мерина, правда некромант за это время успел пару раз наведаться в нужник, а Ил выпоить ему отвар и сварить новую порцию, в дорогу.

 — Так куда мы едем? — казалось, лекаря больше ничего не интересовало.

 — В городок Тартай.

 — Ну, слава Единому, соизволил, наконец, ответить! — восхитился лекарь.

 — Заткнись, без тебя тошно.

 — А что сразу - заткнись? Я что ли подсунул тебе эти ягоды? Нечего было лопать всякую гадость, не мучился бы сейчас животом!

       Фиа вспомнил о заклинании немоты, но призывать магию для того, чтобы заткнуть нахала не было сил, он только закатил глаза мечтая, чтобы кто-нибудь другой заткнул рот лекарю.

 — А зачем мы едем в этот Тартай?

 — Ты в качестве груза на моей совести, а я по делу.

 — Это я-то груз? Я? Да если бы не я… ты… всё, я обиделся и с тобой не разговариваю.

       «Слава тебе, Белая Дева!» — подумал некромант и тут же пожалел о сказанном, ибо теперь Илбрек начал петь. В глубоком детстве, когда боги выделяли таланты новорожденному, про способности к пению они забыли, наградив младенца состраданием, любовью к ближнему, добротой и прочими достоинствами, всем, чем только можно. Но вот петь Ил не умел. Совсем. Когда ему приходила в голову блажь что-то этакое исполнить, на лету дохли мухи, а птицы разлетались в сторону и потом долго ещё заикались.

 — Во имя Молчаливой Богини, да заткнёшься ты сегодня? — не выдержал пытки некромант, посылая короткий поток подкрепленным заклинанием. — Хоть до вечера помолчи, зараза.

       Илбрек закрыл рот, и насупился. В такие моменты он искренне ненавидел некроманта, мстительно желая ему вдобавок к поносу еще и почесуху. И только оборотень, молча, покачивался в седле, совершенно не обращая внимания ни на своего невольного господина, ни на его спутника.

       Тартай зря носил статус города — скорее это была большая, растянутая вдоль тракта улица. Центральная площадь явно оказалась такой случайно, потому что прямо посередине красовалась огромная лужа, которую пересекала стая серых гусей. У края грязевого «моря» стоял трактир, построенный, наверное, еще во времена первых богов, и с тех пор ни разу не ремонтировавшийся. Вывеска с нечитаемой надписью висела на одном гвозде, и было страшно проходить мимо, вот-вот упадет. Кое-где позади первой линии виднелись дома, но в целом от Тартая осталось впечатление бесконечной и унылой растянутости.

       Бургомистр города был таким же бесконечно длинным и унылым. Самым выдающимся в нём был обвисший живот, нелепо торчащий на костлявом теле. Илбрек покосился на колыхающееся чрево и подумал, что неплохо бы проверить бургомистра, а то у него похоже водянка, или того хуже — глисты.

 — Господин некромастер! — торжественно начал бургомистр, выпихивая вперед пышнотелую девицу с пухлыми щеками и маленьким глазками на круглом лице. Девица видимо, должна была олицетворять гостеприимство тартайцев и их безграничную радость при виде некроманта.

 — Что тут у вас? — не стал тянуть кота за яйца Фиахайд, отодвигаясь от необъятной груди девицы.

 — Ведьма у нас, господин некромастер. А кто и не ведаем, вроде чужих не было никого.

 — Откуда знаете?

 — По всем признакам так. Молоко скисает, едва выдоили, икота нападает, коты чёрные бегают, петух дурным голосом орёт невпопад, у мельника жена младенчика скинула, телёнок двухголовый родился… — начал перечислять бургомистр.

       Некромант слушал, время от времени морщился на особо идиотских признаках приписываемых ведьмам, и отмечал, что некоторые из них всё же правильные.

 — … а ещё на днях мы нашли истыканную иглами куколку.

 — Где? — насторожился Фиа. Вот это было уже весомое доказательство присутствия в городе практикующей ведьмы.

       Заброшенный пустырь на самой окраине был полно мусора, костей давно сдохших животных и нагромождения обрезанных веток. Вот под одной из таких куч и нашли истыканную куколку. На счастье горожан трогать её не стали, выставили рядом охрану и послали весть в гильдию. Наказание за порчу считалось обязанностью некромантов, а потому ближайшему был отправлен приказ навести порядок в Тартае, вот и пробирался среди залежей гниющего мусора Фиа, брезгливо выбирая, куда поставить ногу.

       Стражник с готовностью освободил место и отодвинулся подальше. Вокруг пустыря уже собрались зеваки, обсуждавшие работу некроманта, его внешний вид и заодно всех спутников.

       Небольшая куколка была сделана по всем канонам ведьмовства, скрученная из пропитанной кровью тряпки, с привязанным шерстяной нитью клочком волос и несколькими иглами, воткнутыми в голову, грудь и живот. Фиахайд поморщился — заклятие было сильным, и жертва сейчас мучилась болями. Он откинул носком сапога какую-то тряпку, дырявый кожаный мяч, обломок горшка и, не подходя близко к куколке, посыпал вокруг неё вынутыми из мешочка порошком, рисуя круг. Осмотрел своё слегка корявое художество и, развернув ладонь, направил на куколку поток силы, произнося заклинание полного уничтожения.

       Из центра круга стал подниматься чёрный дым, вытянулся тонкой струйкой и прерывистыми толчками начал уходить вверх. Потом вдруг изогнулся и потянулся куда-то вдаль, в сторону центра города. Некромант развернулся и пошёл следом за дымом, пока не остановился у старой покосившейся хижины. Фиа покрепче упёрся ногами в землю и стал медленно и сильно читать изгоняющий канон. Рваный ритм древнего языка расходился кругами от некроманта, наполняя крохотный дворик, а достигнув стен, начал закручиваться вокруг него, с каждым оборотом сжимая круг всё плотнее и плотнее. Из дома послышался крик, но некромант, не останавливаясь, только махнул ладонью в ту сторону и ведьма затихла. Порывы ветра становились всё сильнее, поднимали вверх песок и мусор, швыряли это в лицо зевакам, обтекая стороной некроманта. Пытаясь уберечь глаза и лица, люди наклонялись, прикрывались руками, но любопытство пока побеждало, и никто не ушёл. Внезапно ветер стих и одновременно с этим замолчал Фиахайд, застыв в центре созданного из мелких камней и песка круга. Внезапно раздался сильный треск, крыша дома поднялась вверх и, зависнув на несколько мгновений, рухнула внутрь дома. А следом за ней обрушились и стены, погребая под обломками ведьму. Некромант прошептал короткое слово и сделал короткое характерное движение ладонью. Куча, образовавшаяся на месте дома, вспыхнула ослепительным пламенем, уничтожая всё зло, что гнездилось на этом месте.

 — Посадите здесь рябину, — устало проговорил Фиахайд.

 — А ведьма?

 — Уничтожена. В гильдию я сообщу сам.

 — А… господин некромастер, плата…

 — Стандартная, за уничтожение ведьмы такой силы с вас причитается восемь золотых, шесть мне и две отправите в гильдию.

       Бургомистр, непрерывно кланяясь, проводил едва держащегося на ногах некроманта в свой дом и предложил ему ночлег.

       Больной и уставший Фиахайд упал на кровать, так и не поняв, зачем вокруг него всё время околачивалась пышнотелая бургомистрова дочка. Он спал, радуясь тому, что благодаря усилиям Илбрека, в эту ночь нужник ему не понадобился.


глава 10


       Фиахайд осторожно выглянул из-за угла и отпрянул, когда рядом с его головой брызнула в стороны штукатурка. Последнее задание гильдии начало раздражать его с момента получения: начать с того, что его отправили найти и уничтожить поднятого мертвеца. В принципе, вполне обыденное задание, ничего выдающегося, даже первокурсник, едва выучивший заклятие уничтожения неупокоённого справился бы с этой работой. Но… но как всегда вмешалось «но». Начать с того, что погибший был наёмником, да ещё и с хорошим даром, во-вторых, у него оставались незавершёнными дела: маленькая дочь, жена-гулёна и побратим, спавший с ней. Наёмник застал их в очень недвусмысленной ситуации и… умер от сердечного приступа. Его быстренько похоронили и постарались забыть. Однако желание наказать жену и побратима, смешавшись с заботой о дочери, помножилось на всплеск дара во время смерти. И как следствие, через три дня после погребения из могилы встал неупокоенный. Встал и пошёл завершать свои дела. Жена умерла быстро, побратима мертвец выпотрошил кухонным ножом и растаскал внутренности по двору. Хорошо ещё, что ему хватило — не ума, хитрости, унести сначала малышку к соседям. Те и послали весть в гильдию, боясь теперь покидать дом, ведь неупокоенный так и бродил вокруг, оглашая окрестности матерными выкриками. И самое неприятное, непонятно зачем в могилу наёмнику положили арбалет и мешочек, полный закалённых болтов. Даже после смерти тот не забыл, как управляться с оружием и, почуяв в некроманте угрозу, сразу, как только тот появился во дворе соседского дома, открыл на Фиа охоту.

 — Мрак тебя побери, — ругался некромант, перебегая от одного укромного места к другому, — совсем эти мёртвые обнаглели, уже на нас стали охотится. Или это я такой невезучий?

 — Или ты не умеешь их упокаивать, — ехидно заметил, уже сидящий за поленницей дров Ил.

 — Нет, это я невезучий, и ты этому прямое доказательство, — отбил силой следующий болт некромант.

 — Ну, вот, опять я виноват. Вот почему всегда я? Почему нельзя считать таковым Магу, например?

 — Он оборотень, — ответил Фиа, ныряя за сарай.

 — И что? Он такой же, как я, разве что метка у него на щеке.

 — Илбрек, заткнись, — посоветовал некромант: в отличие от лекаря он видел, что Магу стоит позади и, судя по грозному виду, раздумывает влепить затрещину Илу, или оставить это сомнительное удовольствие хозяину.

 — Вот ещё! Ай!

       Фиахайд сделал одобрительный жест, поддерживая оборотня, и, пригнувшись, кинулся короткими перебежками в дом, где укрылся неупокоенный. Ждать, пока тот расстреляет все болты, он не собирался, во-первых, их там много, а во-вторых, в доме наверняка есть запасы. Укрылся он в кладовке, где ещё вкусно пахло копчёными колбасами и сыром. За дверью послышались шаги, прошли мимо, потом замерли и вернулись назад. Кто бы ему ещё вчера сказал, что неупокоенный будет стрелять из арбалета, носить кирасу и сапоги с серебрянными набойками? Нечисть и носит серебро! Да скажи кому — не поверят. Шаги остановились прямо за дверью, и Фиа затаил дыхание.

       «Иди дальше… ну уходи же!» — мгновения тянулись вечностью и некромант чувствовал, как по спине ползут струйки пота. Не то чтобы он боялся неупокоенного, но чтобы угомонить именно этого, нужно выполнить ряд условий, например, вонзить в грудь осиновый кол и только потом прочесть изгоняющее заклинание. И всё потому, что у кого-то слишком сильный дар не дает спокойно лежать в могиле. Дверь рванули изо всех сил, и прямо перед носом некроманта оказался неупокоенный. Мертвец медленно поднял арбалет, обнажая жёлтые зубы, сквозь усмешку тронутых гниением губ. Фиа очень хотелось зажмуриться, потому что с такого расстояния тот точно не промахнётся. Но… опять вмешалось но. Вернее он — оборотень, незаметно подкравшийся сзади и опустивший на голову неупокоенного садовую лопату. Сильный удар снёс её, как гнилую тыкву, а выстрел ушёл куда-то вверх, минуя застывшего некроманта. Фиахайд выдернул из-за пояса кол и со всего маху всадил в грудь мертвеца.

 — Аvanesko… — выпалил он, разворачивая ладонь и выдохнул, когда мертвец начал заваливаться назад, едва не зацепив оборотня, — ой…

       Магу только вскинул голову, глядя поверх головы некроманта. Объяснять, почему он помог некроманту, вместо того, чтобы подождать, пока неупокоенный сделает своё дело, и получить свободу по факту, не хотелось. Наверное, и сам не знал, что подвигло его спасать от неминуемой смерти ненавистного хозяина, может то, что он не требовал ничего от них с дочерью, и, как мог заботился. Лилле купили новое платье, сапожки и даже тёплую курточку и пуховый платок. Да и его приодели.

       За окном раздался крик Илбрека, и оборотень поморщился, думая, что вот в этом случае, он бы подождал результата и только потом бил по неупокоенному. Неугомонный лекарь не раздражал разве что Лиллу, часто доводя и некроманта, и Магу до белого каления своей болтовнёй.

 — Эй, Фиа! Магу! Вы там живые или вас уже пора прикапывать?

 — Нужно подновить заклятие немоты, — пробормотал некромант, отряхивая пыль с мантии, и усмехнулся в ответ на понимающий взгляд оборотня. — Вот навязался на мою голову!

 — Избавьтесь.

 — Что? — Фиа вскинул голову, на его памяти оборотень впервые ответил что-то. Нет, он не молчал, конечно, но высказывался лишь на прямой вопрос, встречая всё остальное время любые реплики мрачным молчанием. — Думаешь, я не пытался? У него метка поставлена опытным магом, как наказание. Он там натворил что-то, я хотел помочь, вот и мучаюсь, за мою же доброту.

       Магу кивнул и, наклонившись, потащил мертвеца за ноги наружу. Следовало как можно скорее сжечь тело, чтобы не встал, шансов на это немного, но лучше исключить все возможности.

 — Вы там что, кладовую грабили? — встретил их вопросом Ил.

 — Найди немного дров, — Фиа, как всегда проигнорировал вопросы не по теме.

 — Уже, — лекарь ткнул в сложенную кучу поленьев. Тело водрузили на неё, посыпали смесью трав и соли и подожгли.

       На дым тут же примчались стражники, но, заметив некроманта и погребальный костёр, стушевались и с почтением поинтересовались, не нужна ли помощь. Фиа надменно отказался и лишь потребовал сообщить о выполнении задания в магистрат. Ну и заодно, на обратном пути принести ему положенное вознаграждение за работу. А то не напомнишь, сами не почешутся. Как нечисть изводить, так крику, а как денежку платить, так по три раза сказать нужно. Но местная власть не стала тянуть с выплатой, и вскоре в поясном кошеле Фиахайда ощутимо прибавилось монет.


 ***

       Вжжик! На тыльной стороне ладони появилась новая красная полоса.

 — Не спи! — колдун со злостью смотрел на Найки.

       Как же не спать, когда его с вечера опять выпороли за небрежение, и он до утра не сомкнул глаз. Найки ненавидел своего хозяина — он велел называть его Мастер, ненавидел то, чему его учат, но больше всего, он ненавидел кровавые обряды, на которых его заставляли присутствовать.

 — Знай же, что в мирах, лежащих перед чертой за Пределы, есть размер и форма. Но за нею нет ни формы, ни размера, ибо живущие там сами себе форма и размер. Имя черты сей —Граница. Опасайся демонов преисподней, ибо они не признают никаких правил, не повинуются, ни знаку, ни печати, ни законам. И ни знак, ни печать, ни слово не остановят их, и демоны пересекают Границу и насыщаются в соответствии со своим законом.

       Найки слушал и думал о том, что не хочет встречаться с этими чудовищами.

 — Много среди демонов низших Богов, те, что приходили на землю века назад, тех, кому уже не поклоняются. И на всё готовы они, чтобы не прервалось их существование, чтобы по-прежнему приносили им кровавые жертвы, возносили молитвы. Но поклонение низшим Богам оскверняет человека, который и сам есть скверна. И лишь молитва Владыке может очистить его. Глупцы те, кто молит Белую Деву о милости, кто приносит жертвы Богам-Покровителям, кто кланяется Единому Богу. Все они скверна, мерзость смердящая. И сосуд глиняный, что есть душа человеческая, распадётся, и не будет после ничего, только мерзость и скверна. И возродится она в грязи, и будет копошиться в прахе и тлене, пока не умрёт.

       «Сам ты такой, вонючий старикашка!» — Найки старался, чтобы даже отблеск его мысли не отразился ни в глазах, ни на лице. В самом начале он уже попробовал сказать колдуну, что думает о нём. Тот не тронул его, вызвал своих приспешников - страхолюдов. Вот где мерзость-то! С самого начала эти нелюди внушали мальчику панический ужас. Низкие, нависающие лбы, из-под которых поблёскивали злобные маленькие глазки. Выдвинутая вперёд челюсть, широкий, приплюснутый нос. Они ходили, сутулясь, свесив ниже колен длинные волосатые руки. И слушались только колдуна.

 — Вот, — старик положил перед Найки книгу и велел выучить три страницы. — А не выучишь, или ошибёшься, будешь выпорот без всякой жалости.

       «Опять? Только вчера же били!» — Найки не понимал, почему он не только жив до сих пор, а его кровь до сих пор не обагрила ненавистный алтарь, но даже зачем колдун учит его всяким мерзостям.

 — Иди! И готовься к следующему ритуалу!

       Мальчик неловко взял старинную книгу и выскользнул за дверь, пока колдун не придумал ему показать ему ещё что-нибудь жуткое. Он с содроганием вспомнил, как на прошлое новолуние в комнате со звездой Кадаша прошёл очередной обряд — помимо той, где лежало тело, у Чёрного было ещё несколько мест для жертвоприношений, каждое для своего случая. В эту комнату привели молодую женщину, и колдун начал готовить её, объясняя, что делает и для чего.

 — Ты должен будешь постоянно следить, чтобы линии звезды были всегда целыми. Для этого нужно приготовить три порошка, один из молотых сушеных жаб, второй из смеси ртути и пепла сожженного не рождённого младенца, а третий из смеси трав. Туда входят корни мандрагоры, ягоды бузины и толченых листьев ката. Каждый квадрат рисуй своим порошком, чтобы в результате получилась двенадцатилучевая звезда. Никаких символов писать не нужно, вместо них будет работать сама звезда Кадаша. Для обряда нужна женщина, познавшая мужчину, но не имеющая детей. Её следует опоить отваром из корней мандрагоры и листьев ката и уложить головой на запад.

       Найки боялся закрывать глаза, чтобы не видеть происходящего — колдун зорко следил за ним и, при малейшей попытке уклониться от страшного зрелища наказывал ударом тонкого прута. И это не говоря уже о том, как реагировала на это магическая печать на руке.

 — Вызывающему во время обряда следует находиться в центре защитного круга, чтобы Призванный не набросился на него.

 — А я? — осмелился спросить Найки, только сейчас заметивший, что вокруг колдуна мелом проведена черта.

 — А ты будешь ждать Призванного. Если женщина ему не подойдёт, то ты станешь его сосудом для наслаждения.

       Что означают эти слова, Найки не понял, но побоялся спросить, ведь явно это был не подарок ко дню середины лета.

       Старик положил между ног женщины красную тряпку, пропитанную её кровью и начал читать заклинание.

 —Tlayan Eoionotrar Hmanhaluye Tyeong Zimp Sot Yir Ztat Gyla Hlal Ktao Lhaem
 Yig Nglhar Yim Nlan Zarg Mlaa Tne.

       Лишь стихли последние слова, как по комнате пронёсся порыв сильного ветра и на стене образовался пылающий огнём круг, из которого вышло огромное существо. Оно чуть не касалось потолка, кривыми, загнутыми, словно у барана рогами. Кожа существа была красной и покрытой переливающимся чёрным узором. Мощные кривые ноги заканчивались раздвоёнными копытами, а когти на руках, наверное, могли размолоть в крошку камень. Существо поводило головой, ворочая налитыми чернотой глазами, шагнуло к распростёртой женщине и, наклонившись, принюхалось. Зацепило когтями тряпку и поднесло к носу, вдохнуло запах и вдруг, зарычав, откинуло в сторону. Постояло, покачиваясь, и Найки забыл, как дышать, глядя на то, как наливается огромный, покрытый какими-то наростами член монстра. И стал пятиться, когда существо, рыкнув, поводило носом и направилось прямиком к нему. Найки закричал, бросился бежать и не успел, падая лицом вниз, заскулил, пополз прочь и замер на мгновение, почувствовав, как вонзаются когти в его ноги. А потом пришла обжигающая боль, и Найки молил только о том, чтобы тьма накрыла его своим крылом.

       Существо ушло, насытившись телом мальчика и кровью женщины, которой разорвал горло. А старик, огорчённо качая головой, всё приговаривал, что не те нынче пошли женщины, ой не те. Не могут удовлетворить они слуг Владыки, а ведь время идёт, ему давно нужно готовить замену, и что будет, если ни одна женщина так и не понесет от тёмных? Не будет толку и от человеческого мальчишки, ведь если не родится ребенок, к кому тогда привязывать кровавой клятвой?

 — Ищите, — велел колдун своим прислужникам, — ищите достойную принять семя детей Владыки.

       И ушли рыскать по землям слуги в поисках той, что зачнет и выносит дитя преисподней.


 ***

 — Ну что? — Владыка осматривал слугу, которому было позволено зачать полукровку.

 — Пустое, Владыка. И где они таких самок берут? Это уже третья на призыве и ни одна не то, чтобы выносить, зачать не смогла бы.

 — Надеюсь, ты не оставил там своё семя?

 — Нет, Владыка, — отвёл в сторону глаза демон.

       Хозяин преисподней махнул рукой, отпуская слугу, в том, что тот попользовал мальчишку, обязательно бывшего на ритуале, он даже не сомневался. Но что тут поделать? Демоны славились неутомимостью и похотливостью. Пусть его забавляется, но с колдунишкой нужно что-то делать, мало того, что негодных женщин подсовывает, так ещё и упорно пытается поднять братца.


глава 11


       Бренна вышла на крыльцо, поднося ладонь ко лбу, защищая глаза от яркого закатного солнца. Оно уже почти коснулось горизонта и от яблонь протянулись длинные тени. Поднявшийся к вечеру ветерок принёс аромат цветущих лугов, смешиваясь с запахом дыма. Мимо двора прошло стадо и корова, бережно неся полное молока тугое вымя, важно ступила во двор. Бренна подхватила бадейку и направила кормилицу в хлев, вычищенный с утра мужем. Если бы кто-то сказал еще прошлой осенью, что через полгода у неё будет свой дом, муж и даже хозяйство, она бы рассмеялась прямо в лицу фантазёру. Но случайная встреча с молодым некромантом, не только не убившим её, как часто бывает среди наёмников, но напротив, спасшим жизнь и рассудок, перевернула всю жизнь. Кто знает, сколько бы еще выдержала она, скрывая свой дар? А её муж? Он тоже обладал силой, скромной, но вполне достаточной, чтобы наёмники вонзили ему клинок в грудь. А сейчас они оба записаны в гильдию травников и даже держат небольшую лавочку по продаже и изготовлению сборов, отваров и настоек. Она вспомнила тугой мешочек с серебряными монетами, что обнаружился на дне её дорожного мешка. Его как раз хватило, чтобы внести первый взнос за домик на окраине городка, а уж потом Бренна получила скромное наследство после деда. Упругие, вкусно пахнущие струйки звонко били в дно бадейки, корова томно вздыхала, ворочала большими выпуклыми глазами, и Бренна погладила ее по тёплому боку. Дом. Её дом, настоящий, тёплый, уютный.

 — Эй, хозяюшка! Мне травок бы купить! — звонкий голос вырвал из покоя и Бренна откликнулась, что подождите, мол, вот корову подоит и подаст, всё, что нужно. А когда вышла, осторожно неся полную бадейку с пышной молочной пеной, то чуть не уронила её наземь.

 — Ой! Бренна? — на забор облокачивался Илбрек, а позади него возвышался некромант, лошадь у него, кстати, была другая — смирная и вполне живая кобылка.

 — Господин некромастер, радость-то какая! А я вот, видите, теперь травница, лавка у меня. Замуж вышла.

 — Значит, всё хорошо у тебя?

 — Да! Ой, да что у порога стоите? Входите в дом. Я сегодня, как чувствовала, пирогов напекла.

       Некромант не успел оглянуться, как был отправлен в вытопленную баню, потом посажен за стол и поздно вечером, не слушая никаких возражений, отправлен на широкую супружескую кровать — сама Бренна постелила себе, мужу и остальным на полу. Он только удивлялся, насколько не похожа эта заботливая хлопотунья на колючую ведьму, встреченную ранней весной на бесконечных дорогах.

       Женщина говорила и говорила, рассказывая, как её приняли в гильдии, как проверили глубину дара, как выдали лицензию и позволили стать настоящей травницей, как она вышла замуж и что они теперь мечтают о ребёнке.

 — Вот, кстати! — встрепенулся некромант. — Тут у меня неожиданно оборотень появился. А у него дочка, маленькая совсем. Его-то я пометил печатью, а девочку до совершеннолетия нельзя. Не таскать же её по дорогам, может, приютите?

       Бренна видела ребёнка и всё хотела спросить, откуда, да стеснялась, тем более, что она-то уж точно поняла, кто эта девочка и кем приходится ей угрюмый оборотень.

 — Отчего же не взять? Вы правы, господин некромастер, дороги не место для детей. Пусть поживёт у нас. А как понадобится, придёте и заберёте. Расписку только напишите, что ваша она, из стаи.

       Довольный, что всё решилось к взаимному удовольствию, Фиа быстро написал несколько строк, удостоверяющих личность Лиллы и закрепил личным знаком.

 — Вот, — он отсыпал половину из кошеля. — Это вам, на девочку.

 — Ой, да не стоит, — Бренна вспомнила о прежнем подарке и покраснела, она те-то монеты не знала, как вернуть, а тут ещё добавили.

 — Это не тебе, а Лилле. У неё нет ничего, купи, что там нужно.

 — Хорошо, так и сделаю.

       Мнения Магу никто не спросил, а он не осмелился спорить, прекрасно понимая, что здесь его дочь будет в большей безопасности, чем на дорогах с некромантом. Но всё равно на душе у него было горько, знать, что тебя, ни во что не ставят, решая даже такое, тем более такое – судьбу дочери, было обидно и больно.

       Фиахайд повёл в гостеприимном доме ведьмы несколько дней. Он спал, лакомился всякими вкусностями, которые специально для него готовила Бренна, и валялся на солнышке в саду. Даже Илбрек стал раздражать меньше, может потому, что всё время проводил в лавке? И только угрюмый Магу портил всё удовольствие от отдыха. Фиа понимал его чувства, но детям не место на дороге, мало ли что может с ними случиться, а маленький оборотень лакомая добыча для многих. В доме же лицензированной ведьмы, под защитой его письма, ей ничего не грозило. Пусть поживёт какое-то время, а там поглядим. Но Магу всё равно злился, часто поглядывая на некроманта со злостью.

       Отдых закончился, как всегда внезапно, появлением магического вестника. И, быстро собравшись, некромант, лекарь и оборотень покинули домик среди яблоневого сада. Впереди Фиахайда ждал голодный упырь, наводивший ужас на небольшую деревеньку на берегу Лунного озера.


 ***

       Найки вытер пот со лба и с новой силой принялся оттирать закопченный котёл. Вчера он в очередной раз рассердил колдуна и был отправлен на кухню, чистить посуду. По мнению мальчика их проще было выбросить, чем привести в порядок. Кажется, их никто не чистил с тех самых пор, как выковали. Толстый слой копоти и многовековых наслоений пищи не поддавался никаким усилиям и за полдня работы он едва справился с половиной одного. Зато здесь не было страхолюдов, так он называл слуг колдуна, да и сам Чёрный не заходил на кухню. Здесь не было кухарок или поваров, не сновали шустрые поварята. Только одна старуха с угрюмым лицом шинковала овощи на вечернюю похлёбку, а за приоткрытой дверью, выходящей во двор, шатались страхолюды, переговаривались гулкими гортанными голосами. Вот среди них послышался новый, высокий женский, это означало, что привели новую жертву, и в эту ночь он опять будет стоять у звезды Кадаша и ждать монстра из преисподней. Найки знал, что своими мыслями бросает себя в глубину Бездны, но каждый раз перед обрядом молил всех Богов, чтобы женщина подошла, и монстр не тронул бы его. Это было неправильно, желать такое невиновной, но выносить тот ужас, что творится в комнате, с каждым разом становилось всё труднее.

       В кухню вошёл один из страхолюд, тот самый, что считался первым помощником колдуна. Он был разумным настолько, что Чёрный позволял ему проверять то, как усвоил свой урок Найки. Вот и сейчас страхолюд подтянул тяжеленный табурет и сел на него, сложив грязные ноги на стол.

 — Ты говорить.

       Найки тихонько вздохнул и начал повторять заученный урок. В самом начале он еще рискнул схитрить и наговорить отсебятину. Тогда страхолюд промолчал, но колдуну стало известно об обмане и Найки жестоко выпороли. Мальчик усвоил урок и с тех пор рассказывал всё точно.

 — Зачатие Заклинателя совершается следующим образом. Избранным сосудом должна стать здоровая женщина, познавшая мужчину, но не имеющая детей. Для зачатия подготавливают специальную комнату, шириной и длиной не менее десяти локтей, высота должна быть больше двенадцати локтей. На полу комнаты рисуется звезда Кадаша, куда помещают женщину, головой на запад. Её лоно прикрывают красной тканью, раньше никем и никогда не использованной и пропитывают кровью избранницы. Перед обрядом женщине дают отвар из корней мандрагоры и листьев ката. Потом Заклинатель читает слова вызова и на зов приходит дитя преисподней, тот, кому Владыка позволил зачать. Если женщина подходит, то он берёт её тело и наполняет своим семенем. После ритуала женщину помещают в закрытую комнату и не выпускают её оттуда, пока младенец не выйдет из утробы.

 — Правильно, — проскрежетал голос страхолюда. — Дальше.

 — Когда новый Заклинатель вырастет и возмужает, он должен убить свою мать и, собрав её кровь, открыть Врата преисподней. Владыка даст ему часть своей силы и в мире появится преемник старому.

 — Да. Так было. Так будет. Ты, говорить дальше.

 — А когда Заклинатель войдёт в полную силу, попытается он открыть Врата скрижалей, чтобы впустить в мир Лики отражений и Чудовищ из-за Границ. И никто не сможет остановить его, лишь удачное расположение звезд, соединившись с силой смертного, прервёт ритуал и остановит нашествие.

       Найки бездумно повторял выученное и надеялся, что ему никогда не придётся участвовать в страшных ритуалах Заклинателей. Ему досыта хватило и того, что он видел здесь.


 ***

       Про упыря говорили многое, и кровожадный-то он, и никого-то не пропустит, и уберечься-то никак. Не сказали самого главного, что это была упыриха. И что озоровала она тут не первый год, просто раньше довольствовалась проезжими и не трогала местных. А потом король приказал построить новый мост, вместо старого, проезжий тракт теперь шёл, минуя деревеньку, и жрать ей стало некого. Оголодавшая упыриха сначала схарчила старосту, потом мельника и закусила жрецом. Селяне благоразумно подождали пока смертные «кровопийцы» попадут на зубок старой знакомой и только после этого послали донесение в гильдию.

       Фиа выяснил, что женщину знали все, она была дочерью местного помещика, умершей от несчастной любви, а потому питавшейся исключительно мужчинами. Кроме того, она, бывало, заманивала в своё логово молодых парней и пыталась склонить их к блуду. Мало кому хотелось видеть в любовницах кровожадную упыриху, а потому кандидаты старались всеми силами избежать этого. Некоторым даже удавалось, от них-то как раз и стало известна и личность упырихи и её сексуальные предпочтения. Выслушав селян, некромант подумал, повернулся к Илу и будничным тоном заявил, что следующим "женихом" будет он.

 — Что? — завопил лекарь, пятясь в сторону лошадей.

 — Не Магу же посылать? — пожал плечами Фиа. — Какой из него герой-любовник?

       Оборотень был полностью согласен, что герой и любовник из него никакой и он готов на всё, чтобы не изображать из себя такого перед упырихой. Вот сзади подкрасться, да дубинкой приласкать, это по нему, а глазки строит пусть кто-нибудь другой.

       И как не сопротивлялся Илбрек, а его обмотали верёвками, завязали бантик и оставили у логова упырихи. Обрадованная безутешная страдалица из-за любовных неудач, мигом утащила к себе парня и с комфортом устроила его на сваленных в углу шкурах.

 — Ы? — поинтересовался сквозь кляп Ил.

 — Слаааааденький какой! — облизнулась длинным языком упыриха.

 — М! — возмутился Илбрек.

 — Вкууууусненький… — она наклонилась над парнем и длинно лизнула по шее, словно примериваясь, куда вонзить зубы.

 — Уууууу! — отказался от такой ласки лекарь.

       Запах от дамы шёл не самый приятный, даже на взгляд опытного лекаря, хотя убойная смесь ароматов тлена, затхлости и мокрой земли может кому-то и нравятся.

 — Мммммыыыыы…

 — Не кричи, мой хороший, больно не будет. Я тебя немножко укушу и всё.

 — Мммммэээ… — отказался от сомнительного удовольствия Илбрек, уже злясь на некроманта, запаздывающего с возмездием.

 — Ай! — упыриха вдруг ухватилась за кончик кола, порвавшего плоть под левой грудью.

 — Аvanesko… — прохрипел некромант, запутавшийся в паутине и каких-то верёвках, развешенных по всему логову.

       Упыриха как-то странно оплыла, будто мокрая глина и когда оборотень, перекинув через плечо, выносил лекаря, на полу оставалась только куча вонючей плоти, вперемешку с костями и обрывками одежды.

 — Вы что-то не торопились! — первым делом заявил лекарь, стоило только убрать кляп. — Меня там чуть не съели!

 — Хм… — некромант осмотрел возмущённого лекаря. — А мы не поторопились вынуть кляп?

       Судя по тому, как быстро оборотень вернул тряпку на место, в этом вопросе он был единодушен со своим хозяином.

 —Уммгум!

 — Вот и ладненько… — Фиа потрепал лекаря по голове и велел перекинуть его через седло, ничего, тут недалеко до деревни, и так доедет!



глава 12


       Придерживая салазки, чтобы они не гремели, двенадцатилетний Бонни осторожно переступил порог дома, тихо прикрыл за собой дверь и бросил торопливый взгляд вглубь кухни. На посыпанном мукой столе ровными рядами лежали булочки, а мать, стоя к нему спиной, энергично месила тесто, чтобы положить ещё один ряд. В последнее время мать была всё больше занята, после того, как вышла замуж и ушла старшая сестра, вся работа в пекарне легла на её плечи. А Катрине, младшей было ещё шесть, какая с неё помощница?
 «Не услышала» — с облегчением решил Бонни.

 На цыпочках прокрался по коридору и начал подниматься по лестнице.

 — Бонни!!! Где? Ты? Был?

       Бонни застыл в полушаге и скорчил виноватую мордашку. Мать стояла внизу лестницы и сердито смотрела вверх на сына.

 — Ну?!

 — Я катался с ребятами с горки.

 — Ты же знаешь, что должен был вернуться домой до темноты!

 — Но, мам, еще почти светло!

 — До темноты, это значит, когда садится солнце! Вчера снова пропал ребёнок! Я волновалась, Бонни, ты можешь это понять?

 — Мамочка, а Бонни вчера тоже пришёл поздно! — у перил с куклой под мышкой стояла Катрина, его младшая сестра.

       Накануне мать задержалась в лавке и не знала о проступке сына, тот едва успел раздеться и поставить валенки на печь.

 — Ябеда! — прошипел мальчишка, мечтая отлупить вредную девчонку.

 Катрина, уверенная, что он не посмеет тронуть её даже пальцем, показала язык.

 — Бонни, ты наказан. Ты не выйдешь из дома, пока не вернётся отец. А там уже он сам решит, что с тобой делать!

       Огорчённый мальчишка поплёлся в детскую, не слыша ворчания матери, сетовавшей, что муж не согласился с её доводами отправить балованного сына в городскую школу.

       «Ну, почему мама обязательно ругается на меня, я же не маленький», с раздражением думал Бонни, стягивая мокрые штаны. Он тщательно развесил их у печки и завалился на кровать, мечтая об ужине, но мать сильно рассердилась и до вечера ему даже кусочка хлеба не видать. Бонни улёгся на кровать, положил перед собой книгу, рассказывающую о необыкновенных приключениях светлого мага и его верной команды, и забыл обо всём на свете. Мальчик так и не увидел, как из-под кровати высунулась костлявая рука, ухватила его за ногу и утащила за собой, в раскрытую на полу мерцающую синим дыру.


 ***

 — Где мои носки? — Фиа уже в третий раз перетрясал дорожный мешок. Подарок Бренны, мягкие, вязаные из козьей шерсти, свёрнутые рулончиком носки исчезли без следа.

       Некромант подозревал, что их взял Илбрек, не зря он глаза в сторону отводит.

 — Я не видел! — открестился лекарь.

 — А если я прочту заклинание правды? — вкрадчиво проговорил Фиа.

       Ил стушевался, на самом деле носки действительно взял он, но только потому, что свои уже закончились, а постирать было негде — до ближайшего жилья почти пара дней. И ещё неизвестно, когда они смогут тронуться в путь, может неделю придется здесь просидеть.

 — А может их Магу взял? — нерешительно предположил лекарь.

       Волк покосился на него и не соизволил ответить. Было очень холодно, и Фиа в приказном порядке велел оборотню принять облик зверя - всё же в шерсти теплее. Оборотень повиновался, уже почти не чувствуя злости на то, что ему — зверю, отдают приказы. И кто? Всего лишь человек, слабый, хрупкий, неприспособленный ни к жизни вне своих жилищ, ни к воле. То ли дело свободный бег по лесу, когда шерсть развевается на ветру, когда лапы пружинисто отталкивают мощное тело от земли, когда тебе подвластно всё и земля, и небо. И тут пришли люди и указали зверю его место, легко убив волчицу, они пленили самого Магу с дочерью. И только любовь к жестоким забавам спасла тогда их обоих, пока убийцы забавлялись, пока решали, что именно они будут делать с оборотнем и детёнышем, им удалось бежать. Из последних сил, отдав все силы на рывок, и не вина Магу, что на пути попался капкан. А потом появился некромант, тот, кто служит Молчаливой Богине, Той, чье Имя не произнесёт вслух ни один оборотень, что в понимании оборотня, ещё хуже, чем просто человек. Магу ненавидел его и боялся, и неизвестно ещё, какое чувство было сильнее. Каждый раз, когда на звере останавливался спокойный взгляд некроманта, тому хотелось поджать хвост и скулить, словно потерявшийся щенок. Но хозяин отводил глаза и на место страху, приходила досада, недоверие и злость. Слишком часто охотились люди на оборотней, слишком ценный приз им доставался, если удавалось подчинить себе зверя, поставить ему печать. Великолепная регенерация, тонкий нюх, звериное чутьё… как говорится: оборотень, это не только ценный мех, но компонент многих зелий и декоктов. Волк пошевелил ухом, прислушиваясь к вою ветра и подумал, что надо бы перекинуться, да приготовить ужин, а то из-за споров этих двоих, можно и голодным остаться.

       Непогода застала их, когда они уже начали спускаться в долину, миновав самую верхнюю точку перевала. Снег обрушился сразу и резко, будто пала непроницаемая пелена, но путники ещё двигались некоторое время, хорошо зная, что если остановишься, то можно уснуть и не проснуться. Снежная круговерть путала, уводила в сторону от тропы и если бы не чутьё оборотня, то они вряд ли бы отыскали эту пещеру, специально подготовленную для застигнутых бурей. Погода в горах непредсказуемая, в один день может светить солнце, а к вечеру уже закрутит буран, да так, что в двух шагах ничего не видно. Убежище не было комфортным — пара охапок соломы в углу, плетёная и обмазанная глиной приставная дверь, занавесь из шкур, чтобы не пускать холод снаружи, загородка для лошадей, очаг из камней, где ещё лежали угли. Но у стены был аккуратно сложен запас дров, а в небольшой нише нашлись сыр, мука и сушёное мясо.

       Фиахайд знал, что если будет такая возможность, то они должны пополнить запасы, принести дрова, оставить что-то своё. А пока он исследовал пещеру, оборотень успел разжечь огонь и поставить топиться снег в котелке. Его придётся подкладывать несколько раз, пока будет достаточно для ужина, чтобы хватило на троих. Поверх тающего в котелке снега Магу уже кинул пару горстей сушёного мяса, добавил крупы, а Ил посыпал будущую похлебку сушеными травами.

 — Верни носки!

       Ил с досадой покосился на хозяина, вот никак не угомонится. Ну, грязные у тебя носки, так прочти заклинание — будут чистые. Так нет же! Правила, видите ли, не позволяют, да кто узнает-то? Илбрек не понимал этих некромантских заморочек — вот остальные гильдии широко используют бытовые заклинания и жизнь у них гораздо легче. Одно время он даже думал, что их применение как-то зависит от уровня силы, типа — сваришь на магическом огне похлёбку и до вечера не сможешь магичить. Но нет, этот несносный некромант, заявил, что применение заклинаний не по делу — запрещены. Просто так, и никакого изменения дара при этом нет, и не было.

 — Нет, ну ты хоть сделай вид, что тебе стыдно!

 — Зачем? — ехидно спросил возмущённого некроманта Ил. — Мне как раз не стыдно. У меня промокли ноги, я могу заболеть, вот я и взял твои носки.

 — А постирать и высушить свои?

 — Где? — удивился Ил, испугавшись, что он не заметил ручья и запаса мыльного корня.

       Некромант беспомощно оглянулся по сторонам, увидел нахально скалящегося оборотня и обижено проговорил:

 — Ну вот, как всегда, никакого почтения к своему хозяину.

 — Был бы хозяин, — отмахнулся Ил, — а то так, одно название. Слушай, ты хоть здесь почисть заклинанием одежду. Ну, нет же никого, никто и не узнает.

 — Я знаю, этого достаточно.

 — Тогда ходи грязным! — вспылил Илбрек, отворачиваясь от некроманта.

       Фиахайд всплеснул руками, в глубине души он был согласен с лекарем, но какой-то внутренний запрет не позволял использовать знания для решения мелких проблем.

 — А если ты заболеешь, то не сможешь выполнить задание, — вбил последний гвоздь в крышку похороненной некромантской совести, Илбрек. — А я не буду тебя лечить!

       В этот момент Фиа в голову не пришло, что лекарь, принёсший клятву, не сможет этого сделать. Некромант только вздохнул, протянул руку и тихо проговорил:

 — Impervius eskuro, — одежда зашевелилась, будто живая и путники с интересом наблюдали, как на поверхности одежды стали появляться капельки грязной воды.

 — Ну, вот видишь? А ты боялся! На, забирай свои носки!


 ***

       По глиняному полу низкой подземной комнаты на коленях ползал колдун, вычерчивая линии когтем тигра.

 — Сегодня мы будем призывать мощь Сакката. Ты уже знаешь, что этот дух является хранителем магических печатей. Когда дикого оборотня подчиняют хозяину, ему ставят печать Сакката на щёку, людей же клеймят на руке.

       Найки покосился на жирную кляксу, украшающую его запястье, и подумал, что если бы не эта метка, он давно бы сбежал. Лучше утонуть в болоте, чем принимать участие в мерзких обрядах Чёрного колдуна. Но старик поставил сильную печать со множеством запретов, не то что уйти, перечить невозможно, будто кто-то внутри запрещает это делать, заставляя совершать ужасные вещи.

 — Для призыва слуги демона-хранителя Сакката, мы будем называть его так…

 — Почему? — неожиданно спросил Найки и испугался того с каким энтузиазмом повернулся к нему старик.

 — Ааааа, ты начинаешь понимать! Демоны не называют своего имени. Тот, кто узнает истинное имя подземного духа, получит над ним безграничную власть! — глазки старика затуманились в предвкушении.

 «Ну, ты-то бы точно не отказался!» — Найки промолчал, не желая ничего объяснять.

 — Итак, для призыва слуги Сакката нам потребуется три квадрата в круге. Правый называется Сааф, левый — Эхгех, тот, что в центре именуется Столп Сакката. Ещё нам потребуются шесть свечей, отлитых из воска с сажей и растёртыми цветами дурмана, младенец, которому нет ещё года, и файнзех, — старик показал на коготь в руке.
 Он, с кряхтением, поднялся и подошёл к алтарю, с лежащем на нём ребёнком. Найки судорожно вздохнул, мечтая оказаться как можно дальше, но печать Сакката жгла, посылая резкие уколы боли, если он закрывал глаза. Колдун одним сильным движение вспорол живот младенца и, ухватившись руками за рёбра, разодрал грудину.

 — Уф… — вырвалось у него.

       Найки зажмурился, закусывая губы, чтобы не орать от сильной боли пронзившей всё тело.

 — Кровью мы окропим фигуры, — пробились слова колдуна сквозь шум в ушах, — в Эхгех мы положим сердце — вместилище страха. В правый, Сааф — печень, она откроет врата для Сакката. В нижний положим кишки, вместилище гниения. Запоминай порядок, это важно!

       Найки, дрожа от ужаса, смотрел, как из квадрата, называемого Столпом Сакката стал подниматься зелёный дым, как внутри него билась фигура, словно хотела выбраться из запирающих её границ.

       Колдун взял в руки тело младенца и, подняв над головой, стал выкрикивать слова заклинания:

 — Enna Enna Agra Kiunnu Ezalag Naa Acmarru Stha Necertash Asa Shnisarayin Telum Eggitanash!

       Зелёный дым стал окрашиваться чёрным, пламя охватило сердце, печень и кишки младенца. Сквозь его гул Найки услышал крик призванного, а когда пламя опало, а дым рассеялся в круге стоял невысокое тщедушное существо, больше всего похожее на подростка, чем на взрослого демона.

       Но неказистый вид призванного не смутил колдуна и, довольно оглядев демонёнка, он велел Найки надеть на него магический ошейник и увести в нижнюю камеру.



 ***

       Яркое солнце слепило глаза, безжалостно показывая все сугробы и снежные намёты, через которые теперь придётся пробираться некроманту со спутниками. Они посидели в пещере долгих шесть дней, пока буря не утихла, и концу этого срока Фиахайд готов был наплевать на все правила и убить лекаря. Ну и прикопать потом, где-нибудь, чтобы не нашли до весны, а лучше никогда. Илбрек оказался совершенно несносным, когда ему нечем было заняться. Даже у волка терпение было на исходе, и он всё чаще огрызался на очередной приступ деятельности Ила. Но тому всё было нипочём, то запустит руки в шерсть, то ухватит за хвост, то полезет в пасть, проверять, что там с зубами, все ли на месте. Так, что когда непогода улеглась, Фиа собрался в рекордные сроки, желая разбавить долгое сиденье в одном месте хотя бы лошадьми.

       Селение, куда они должны были прибыть ещё неделю назад, было заметено чуть не по самые крыши домов, но их, похоже, ждали. Стоило только появиться на тропе всадникам, как из домов повыскакивали люди, сверху они были похожи на крохотных суетящихся муравьёв.

 — Ух, ты, как бегают! — заметил лекарь и невинно улыбнулся в ответ на мрачный взгляд оборотня.

       Фиахайд, вспоминавший текст задания не обратил внимания на эту сценку. В сообщении говорилось о регулярных исчезновениях людей в этой деревне и соседних, это длилось уже не один год, сюда не раз приезжали наёмники или некроманты всякий раз виновных находили: то отшельника-ведьмака, то ведьму, однажды даже гуля убили. На некоторое время исчезновения прекращались, а потом всё начиналось заново. Пропадали люди разных возрастов, от младенцев до подростков и молодых женщин, никто не мог понять систему, почему в одной деревне сначала исчезла молодуха, едва справившая свадьбу, а в другой раз новорожденный, даже не получивший имени. Люди оплакивали пропавших и забывали до следующего события — тот, кто стоял за всеми этими похищениями был осторожен и всегда старался, чтобы между ними прошло достаточно времени. Человеческая память коротка, а горе забывают ещё скорее, чем радость. В отличие от своих предшественников, Фиа почему-то был уверен, что все эти пропажи связаны, за ними стоит один человек. Вернее, не совсем человек — судя по подбору, это были жертвы, используемые в чёрных ритуалах. Быть может он и не подумал об этом, как не подумали другие, но к счастью или нет, но в его дипломной работе значилось «Проведение обрядов, вызывающих возвращение демонов-разрушителей и их слуг». За работу он получил высший балл и похвалу от членов комиссии, а горы информации подсказали, что если в одной местности есть похожие события, то они наверняка имеют общую цель. А что может быть более общим, чем похищение людей с целью принесения их в жертву. Тогда его очень заинтересовала тема, настолько, что, даже сдав диплом, Фиа не прекратил своих исследования, скрупулёзно собирая все сведения о похищениях людей. Среди них было и происшествие в далекой лесной деревушке, когда после магического пожара пропали девочка и подросток. С малышкой было всё более или менее ясно, она всего лишь жертва, а вот зачем похитителю мальчик было пока непонятно. И спросить не у кого, в деревне он был пришлым, а кто родители, из какого рода тем более никто не мог сказать. Но решение этой загадки пока отложено, сейчас нужно выяснить, кто снова открыл охоту на местных жителей. И Фиахайд намеревался найти не только исполнителей страшных приказов, но и тех, кто их отдавал.


 ***

       Владыка преисподней был зол. Нет, не так. Он был в ярости. Он ещё спускал с рук глупому колдунишке попытки поднять братца, тем более, во время их человек неплохо подкармливал демонов. Закрывал глаза на небрежность при поимке женщин, предназначенных зачать и родить полукровок. Всё равно его демоны неплохо резвились во время призыва, не подошла жертва, попользуют мальчика, а потом ещё и кровью женской полакомятся. Но последний поступок мерзкого человечишки возмутил его до глубины души — чтобы там не говорили жрецы Единого Бога, а душа есть у всех живых. Этот колдун, возомнивший вершителем судеб, похитил демонёнка, совсем малыша! И может быть это его дитя? Владыка не собирался спускать такое с рук. Тем более, ему не нравилось то, что мёртвый братец уже делал попытки восстать. И это ещё хорошо, что колдун не понял, что сначала нужно вдохнуть чью-то душу в мёртвое тело, а потом уже пытаться поднимать. Да ещё и нужную душу найти надо, не каждая подойдет.

       Это должен быть молодой мужчина, наполовину девственник, рождённый в час Синего волка, что бывает лишь раз в пятнадцать лет, дитя, что носит в крови дар некроманта и ведьмы. А найти его можно по знаку полумесяца на бедре. И если колдун узнает об этом, то Владыке придётся принимать меры и быстро.

       Придётся срочно искать кого-нибудь для заключения договора, а то иначе демоны на земле действовать не могут, запрещено, а жаль. Вот бы они развернулись!


глава 13


       Почти все жители горной деревушки набились в небольшой домик, принадлежащий местной стряпухе. Любая хозяйка могла испечь хлеб или пироги, но не каждая умела постряпать пышные булочки, калачи или медовые пряники. Рина была как из таких мастериц — она настолько вкусно их стряпала, что даже открыла небольшую лавочку, где любой желающий, будь то местный житель или проезжающий мог купить себе пышный калач или сдобную булочку. Но сейчас никто не признал бы в заплаканной женщине весёлую румяную стряпуху.

 — Он домой поздно пришёл, — негромко говорила женщина, прижимая к себе притихшую дочку. — На горке катался за огородами. У нас уже бывало, что люди пропадали, а тут сразу трое детей. У Аски — дочка, у Шуйки — сынок новорожденный, даже имя не успели дать, а у меня вот — Бонни.

 — И все из дома? — спросил некромант.

 — Нет, Аскину дочку со двора забрали. Она понесла пойло свиньям, да не дошла, только бадью и нашли.

 — А младенчика из дома, прямо из колыбели забрали, — ответил кто-то из жителей.

 — В какой комнате был Бонни?

       Дом у стряпухи был большой и богатый, целых два этажа и по комнате родителям и детям, а на первом пекарня с лавкой. Спальня детей сейчас стояла закрытой на засов — после пропажи сына Рина забрала дочку в свою комнату. Фиа медленно прошёлся, заглядывая за притолоку, за печь, под низкие кровати и оглянулся на оборотня, опустившегося у одной из них на колени и старательно к чему-то принюхивающегося.

 — Что там?

 — Гвоздикой пахнет, господин.

 — Хм… — некромант задумался, где же слышал о таком запахе, что же он сопровождает.

 — В булочки, наверное, кладут, — влез некстати Ил и схлопотал подзатыльник от Магу, открыл, было, рот, чтобы возмутиться, и закрыл, заметив, сосредоточенный взгляд некроманта.

 — Кalesko vaddivazi eskuro inkazessibilis, — проговорил Фиахайд раскрывая вовне ладони.

       По комнате, будто сухой сквозняк пронёсся, запахло грозовой свежестью, и некромант повернулся к хозяйке дома.

 — Я очистил комнату и запер её от проникновения извне. Но лучше будет, если вы пригласите в деревню хорошего мага, чтобы он поставил на дома обереги.

 — А мой сын? — вырвалось у Рины.

       Некромант промолчал, не желая говорить, что мальчика, скорее всего или уже принесли в жертву, или сделают это в ближайшее время, он, наконец вспомнил, кто оставляет после себя запах гвоздики.

 — Где он? Вы можете сказать, господин некромастер?

 — Нет, — наконец ответил Фиа, — его забрали порталом и только сам похититель ведает куда. Могу сказать только, что место по эту строну Скалистых гор.

 — У нас тут нет никого, кто занимался бы чёрной магией, — возразил староста деревни.

 — А вы думаете, что колдун будет сообщать о своём занятии на рыночной площади? — ехидно спросил Илбрек и получил новый подзатыльник от оборотня.

 — Не смейся над горем людей, — проговорил Магу.

 — Я не смеюсь, — надулся Ил, — только удивляюсь их глупости. У них тут годами люди пропадали, а никто до сих пор ни одной «охранки» не поставил.

 — Это не поддаётся осмыслению, — рассеяно заметил Фиа, совершенно не обратив внимания на разозлившихся жителей.

 — И всё равно… — начал, было, Ил, но замолчал, когда увидел выражение лица хозяина дома.

 — Людям свойственно надеяться, что их беда минует, вот и тянут до последнего.

       Некромант поднялся, попросил проводить его к местам исчезновения других людей и прочёл там тот же набор заклинаний.

 — Я сделал всё, что мог, — устало сказал он.

 — А кто детей-то забрал? — спросил староста.

 — Слуги Чёрного колдуна, — не стал скрывать правду Фиа. Из толпы послышались горестные крики и плач.

 — Господин некромастер, ты уж найди его. Да покарай ирода, — староста поклонился Фиахайду. — А мы уж пригласим мага, поставим охрану.

 — И в другие деревни передайте весть, — подсказал некромант.

 — Ой, и там что ли горе такое было? — охнул староста.

 — А вы думаете, только у вас дети пропадали? Чёрные обряды требуют много человеческих жертвоприношений, так что… всем расскажите.

 — А вы сами-то охрану не можете поставить? — подозрительно поинтересовался староста, вдруг решивший, что некромант набивает цену себе.

 — Нет, у меня другая квалификация. Ищите мага, — отказался Фиа.

       Задерживаться в деревне он не стал, всё равно больше он тут ничего сделать не мог, а хотелось добраться до трактира до темноты, помыться в бане, да выспаться, наконец, по-людски, в кровати.


 ***

       Ройг был обычным низшим демоном, каких много в преисподней. В меру мелкий, в меру упитанный, в меру талантливый, таких кишмя кишело на первом и втором уровнях чертогов Владыки. Те, кто представлял собой что-то большее, находились ниже, ближе к высшему уровню. Борьба за право попасть туда была нешуточной и частенько по залам буквально ошмётки летали, когда сталкивались в битве между собой демоны. Ройг не вмешивался, предпочитал пересидеть, а потом тихой сапой прикончить израненного победителя. Не часто такое случалось, гораздо легче было огрести от демона, чем убрать его с дороги, но демонёнок не унывал. Может быть потому, что для него неважно было получить больше власти, просто от близости к поверхности у него сильно болела голова. Недруги говорили, что это потому, что его матерью была человеческая женщина, а не демонесса. Но Ройг не верил, разве может слабая человечка понести от демонов? Конечно же — нет, да и жажда крови у него была настоящей, демонской. Уж как он любил слизнуть сладкой крови жертв, скользнув следом за более сильными собратьями. Но колдуны, что вершили страшные обряды, не жадничали и, если приносили в жертву человека, то отдавали его всего. Хватало высшим демонам и таким, как Ройг. Вот за любовь к крови он и поплатился — нет бы подумать, почему это никто из сильных не откликнулся на призыв, так помчался, мечтая получить хоть раз всё. И попался, как муха в паутину, теперь сидит в клетке и даже шагу ступить из неё не может.

       Ройг подобрался насторожено, когда дверь в камеру, где стояла клетка, медленно отворилась. На пороге появился колдун, за ним шествовал странного вида человек, тащивший перекинутого через плечо ребёнка, завершал процессию измождённый парнишка. От него просто фонило застарелым страхом, болью и горечью, но сквозь эти привлекательные для любого демона запахи прорывался ещё один, чистый и свежий. Ройг втянул носом воздух, буквально наслаждаясь смесью ароматов мальчишки — такое сочетание просто лакомый кусочек, вот бы его в жертву принесли, пара глотков крови и можно будет сделать попытку перебраться на другой уровень. Но вместо вкусного мальчишки на середину комнаты положили другого. Этот был гораздо мельче и уж далеко не такой привлекательный. Зато у него наверняка тёплая кровь, а вдруг она предназначена только ему, Ройгу?

       Колдун нарисовал на полу круг, разделил его на четыре части, быстрыми росчерками начертал в каждой символы и поставил в месте пересечений круга и линий по зажженной свече. Жертву поставили на колени и ножом перерезали ему горло. Под алую струю была быстро подставлена чаша. А затем колдун поднял её и поднёс к самым прутьям клетки.

 — Хочешь?

       Ройгу кивнул, пытаясь, если уж не попробовать, так хоть надышаться запахом тёплой крови.

 — Сначала ты скажешь своё имя…

       Демонёнок отпрянул от решётки и замотал отчаянно головой.

 — Нельзя…

 — Ну что ж… тогда крови ты не получишь, — колдун поставил чашу в центр круга и нараспев проговорил:

 — Ama Ya Nustu Avarosh Neber.

       Кровь в чаше вспыхнула и быстро прогорела, оставив только чёрные угольки. Демонёнок разочарованно взвыл, провожая взглядом уходящих колдуна, слугу с телом мальчика на руках и парнишку. Тот оглянулся напоследок, и Ройгу показалось, что в его глазах было сочувствие.

       А далеко от замка в небольшой деревушке у подножия гор, проснулась в слезах Рина, отчетливо понявшая, что её Бонни больше нет.

 ***

       Фиахайд отложил в сторону перо и размял пальцы. Больше всего он не любил писать отчёты, сообщение о выполнении задания уходит в гильдию с магическим вестником сразу, а вот раз в год, будь добр, предоставь им полное описание, что и как происходило. Некоторые, в том числе и Фиа, отсылали стопки раз в три месяца, а потом в конце, уже подавали полный доклад. Но их сначала нужно написать, вот и корпел на листами некромант, подробно записывая, что делал во время уничтожения упырихи или кладбищенского гуля. Заданий не было уже дней десять, и Фиа со спутниками задержался в маленьком приозёрном городке. Первое время он просто отдыхал, а потом решил заняться скучным делом.

       Илбрек тоже не терял время даром, успев подновить свои запасы, сейчас он занимался тем, что пытался зашить дыру на носке. Дыра поддавалась с неохотой, зато игла успела исколоть все пальцы, вызывая каждый раз тихое шипение лекаря.

       Даже Магу нашёл себе занятие: познакомившись с местными гуртовщиками, он каждый вечер бегал к ним, размяться и помахать кулаками. То, что он был оборотнем, здоровенных мужиков не смущало – мало ли какие у других недостатки.

 — Да что такое! — с досадой проговорил Фиа, откладывая уже втрое сломанное перо.

 — А ты не нажимай так сильно, — посоветовал Илбрек. — Ай!

 — Что, укололся? — ехидно спросил Фиа. — А ты не нажимай так сильно.

 — Магу! Ты видишь? Меня обижают!

       Оборотень глянул мельком в их сторону и продолжал править засапожный нож. Он жил рядом с этой парочкой почти полгода и до сих пор не мог понять, как к ним относиться. Сначала он люто ненавидел хозяина. Как посмел этот некромант поставить ему печать Сакката? И в то же время презирал Илбрека, именно за то, что тот совершенно не обращал внимания на точно такую же печать, только на руке. Постепенно оборотень, если не смирился, так хотя бы притерпелся к своей доле, но тут некромант сделал новый шаг, заставивший оборотня сделать выбор — как именно стоит относиться к хозяину. Он оставил у ведьмы маленькую дочь оборотня, причём не просто так, сунул и велел присматривать за звериным отродьем, нет, на Лиллу была по всем правилам выписана охранная грамота, отправлено сообщение в гильдию, а Бренне оставлены деньги, на содержание девочки. Магу бесился долго — умом он понимал, что для дочери это лучше, а вот сердце хотело видеть её рядом. Ох, сколько он тогда злился! Но как-то незаметно и постепенно ненависть угасла, сменившись сначала равнодушной покорностью, а затем и толикой уважения. И в конце-концов, оборотень принял некроманта, как своего и не просто, а вожаком своей стаи. Только говорить об это хозяину не торопился…

       Магический шарик, подвешенный у потолка, замигал, будто собираясь погаснуть, и Фиа поднял голову, не понимая, что это с ним. После небольшой ссоры с лекарем, тогда в пещере, некромант стал время от времени пользоваться заклинаниями для облегчения жизни. Вот и сейчас, вместо свечи комнату освещал огненный шарик.

 — Пщщщщщ, — тихое шипение заставило оторваться от своих занятий, — птух.

       И шарик, вспыхнув напоследок ярким огнём, погас. В комнате наступила темнота, и Фиа торопливо зажег свечу, благо огниво было под рукой. И чуть не задул её снова. Напротив него сидел демон и нагло читал некромантский отчёт.

 — Как интересно, однако вы, люди, проводите время! — проговорил демон и, подняв глаза на некроманта, добавил. — Не хочу сказать, что рад вас видеть, но здравствуйте.

 — Ой, — тихо пискнул лекарь

 — Не «ой», а Владыка преисподней, не прошу любить и жаловать.

 — А разве… — Ил повернулся к некроманту, — ну там ритуалы, вызов…

 — Вы, люди, такие странные, ритуалов напридумывали, жертвоприношения устраиваете, — вздохнул Владыка, — запомните, хорошего демона звать не нужно, он сам приходит.

 — А вы – хороший демон? — вежливо поинтересовался Фиахайд.

 — Надеюсь, раз уже столько лет занимаю трон.

 — А мы думали…

 — Юноша, не нужно про нас думать, — наставительно заметил демон, — Мы сами предоставим все нужные факты, ваша задача их правильно истолковать.

 — И всё-таки, чем могу служить Владыке преисподней?

 — Вот! — поднял вверх палец демон. — Совершенно правильный подход к делу. Не то, что у твоего зверя. Ты ему прикажи клыки-то убрать, а то, как бы без них не остался.

       Фиа глянул на оскалившегося оборотня и устало велел, чтобы тот успокоился, мол, даже высший демон ему не по зубам, не говоря уже о самом Владыке.

       Демон благосклонно покивал, подтверждая его слова, почесал основание рога, щелкнул пальцами, сбрасывая чешуйку в угол комнаты, и пояснил.

 — Линяю я, обычная сезонная линька, а чешется, зараза.

 — Может это аллергия на что-нибудь? — тут же влез лекарь.

 — На тебя? — с сомнением поинтересовался Владыка.

       Ил пожал плечами, незаметно отползая поближе к оборотню. Некромант, однако, не пошевелился, только перо отложил.

 — Так, — подобрался Владыка, — ближе к телу, то есть к делу. У вас на земле в одном неприятном месте…

 — Для кого — неприятном? — уточнил Фиа.

 — Для всех, — отрезал Владыка. — Так вот, у вас на болотах в Шартране стоит замок. Неплохой, должен сказать, даже по моим меркам. Защищён хорошо, оберегов много, даже стражники есть и нерождённых целая деревня.

 — Что значит «нерождённые»? — шепотом спросил у оборотня Ил.

       Но демон услышал и, повернувшись к нему, чётко проговорил:

 — Поясняю отдельно для неучей, нерождёнными называют гомункулусов, созданных в лабораториях колдунов. Они живут долго, и умереть могут только по приказу создателя. Ну, или вместе с ним, что встречается намного реже. Ясно?

 — Да, спасибо, — прошептал Илбрек.

 — Хорошо, надеюсь, больше вопросов я из этого угла не услышу.

       Ил и оборотень синхронно помотали головами. Несмотря на поведение, Владыка пугал до ужаса.

 — Итак, в этом замке с некоторых пор, находится тело моего брата.

 — Зачем?

 — Ты у меня спрашиваешь? — возмутился Владыка. — Откуда я знаю, зачем колдуну давно сдохший высший демон? Может он его для украшения интерьера использует.

 — Простите, — проговорил Фиа, не чувствуя ни грамма вины.

       Владыка с подозрением его оглядел и снова почесал рога. Потом видимо смирился с глупостью собеседников и продолжил дальше.

 — Его регулярно пытаются воскресить. Пока безуспешно! — повысил он голос, предвосхищая очередной вопрос, — но попытки продолжаются с применением всех обрядов и ритуалов, какие только можно использовать. Не буду вам говорить, что они сопровождаются вовсе не прирезанной курицей, а исключительно человеческими жертвоприношениями.

 — Вот зачем пропадают люди, — пробормотал некромант.

 — Умница! — воскликнул Владыка. — Возьми с полки пирожок.

 — И что вы хотите от нас?

 — А хочу я всего ничего, прикончить колдуна, отдать мне тело усопшего братца, ну и вернуть демонёнка.

 — Какого демонёнка? — опешил Фиа не помнивший ничего такого.

 — Обычного, — огрызнулся Владыка. — Этот нехороший человек, этот недоучка, этот… колдунишка тухлый, украл у нас ребёнка – полукровку. Милый такой демонёнок, мне лично нравился, упорный и умный в меру. Большие надежды подавал, а его за рога и в клетку. Вы уж верните ребёнка назад, пока его тут плохому не научили.

       Некромант поднял глаза на Владыку и проговорил:

 — Поговорим о выгоде для нас…


глава 14

 — Поговорим о выгоде для нас… — Фиа положил перед собой лист бумаги и приготовил перо.

 — О какой ещё выгоде? — возмутился демон.

       Фиа подождал, пока тот отплюётся, и невозмутимо продолжил:

 — А с какой это радости мы полезем в логово чёрного колдуна даром? Хочешь, чтобы мы за тебя всю работу сделали?

 — Это как за меня? А как же очищение земли от скверны? Колдун-то не просто чёрный, а уж чернее некуда. Детей убивает, как орешки щёлкает.

 — Про колдуна разговора не идет. Речь о демонёнке и трупе, как я понимаю, они тебе нужнее, чем нам. Хотя и гильдии не откажутся заполучить в свои руки тело твоего брата для исследований и настоящего, живого демонёнка. Пойдёт на эксперименты.

 — Нда, вот знал я, что с людьми связываться себе дороже, а всё равно полез.

 — Будто у тебя был выбор, — хмыкнул Фиахайд, совершенно переставший бояться Владыку.

       Тот ещё немного пофыркал, поплевался огнём, а потом смирился и спросил, что хочет некромант.

 — Во-первых, помощи. Я один не полезу в логово колдуна.

 — А ты и не один, — демон ткнул в угол, где сидели лекарь с оборотнем.

       Некромант скользнул по ним взглядом и заявил, что помощники с них никакие, один всё время болтает, а второй слишком много ест. Илбрек и Магу синхронно попытались возмутиться, но под ледяным взглядом Фиахайда заткнулись и притихли.

 — Эк ты их выдрессировал, приятно посмотреть, — заметил демон.

 — Если бы, — вздохнул некромант, — скажу тебе по секрету, совершенно неуправляемые.

 — Ага… — Владыка с сомнением оглядел парочку. Лекарь и Магу оскалились, а некромант вздохнул, разводя руками, мол, сам видишь, какие из них помощнички. — Что ты хочешь? Подробно, по пунктам.

 — Во-первых, штурмовой отряд демонов. Пусть зачистят там от нерождённых. Всё равно они больше никому, кроме колдуна не нужны, так что можно уничтожать их смело.

       Владыка поразмыслил и согласился.

 — Во-вторых, колдун мой. И ты на него не облизываешься.

 — Да забирай! Зачем мне он?

 — Ну, не знаю, может, ты его на холодец пустишь, — пожал плечами Фиа.

 — Он старый, — отказался Владыка.

 — Дело хозяйское. А в-третьих, твои демоны не будут шариться по замку. Всё, что в нём, будет моим.

 — И замок? — ехидно спросил демон.

 — Разумеется, — спокойно ответил Фиахайд. — Давно хотел завести себе уютный домик и пожить там пару веков, в тишине и покое.

       Владыка подавился и отодвинулся подальше от ненормального некроманта, мечтавшего о дачке на болоте.

 — Да мрак с тобой, забирай себе эту развалину.

 — Вот, кстати, спасибо, что напомнил. Пусть твои демоны там поаккуратнее будут, поменьше разрушений, мне там ещё жить.

 — Ну, ты и жууууук, — с восхищением проговорил Владыка.

 — На том стоим, — скромно потупил глаза Фиа.

 — Договор?

 — Договор, — подтвердил некромант, быстро набросавший несколько строк на листе, — уж, прости, что не кровью, но что есть.

       Владыка отмахнулся, мол, пустяки, пробежал глазами написанное, и шлёпнул огненную печать. Ниже поставил свой знак Фиахайд и, мило улыбнувшись, вытянул из цепких пальчиков лист.

 — А это будет храниться у меня. А то мало ли что там у вас, в преисподней. Уголёк отскочет, и прощай договор!

       Владыка только руками развёл.

 — Ну что ж, — деловым тоном проговорил он. — Замок находится вот тут. К нему ведут потайные тропы, но тебе они не понадобятся, я тебе пришлю пару летунов…

 — Трёх, — поправил его Фиа.

 — Что?

 — Мне нужны три летуна, вот сам посуди, на одном — я, на двух других — эти оболтусы.

 — А они-то тебе зачем? — Владыка окинул взглядом притихшую парочку.

 — Не оставлять же их тут одних, я же потом с трактирщиком не рассчитаюсь. Пусть уж на глазах будут.

 — Ладно, — не стал спорить Владыка, — три, так три. А на острове тебя уже будут ждать мои демоны. Лучших тебе отправлю!

 — Угу. А внутри замка ловушки есть?

 — А зачем? — покрутил пальцем у виска Владыка. — Не заставляй в тебе разочаровываться. Они же там сами постоянно ходят, как ещё ловушки?

 — А, ну да. Извини, это я устал.

 — Деревней, как мы и договорились, займутся демоны…

 — Нет, не только деревней, — поправил внимательный некромант, — демоны должны уничтожить всех нерождённых. Повторяю, всех! Даже тех, кто отсутствует на острове.

 — Ушлый ты.

 — Спасибо, — улыбнулся Владыке Фиа.

 — Ладно, всех. А ты-то что будешь делать?

 — А я займусь колдуном.


 ***

       Найки крался по коридору в камеру к демонёнку. Казалось, что жалеть нужно детей, принесённых в жертву, а вот поди ж ты. После того случая, когда демон отказался назвать своё имя, колдун больше не приносил ему крови. А ведь с тех пор прошёл уже не один день, пребывание на земле без подпитки вообще переносилось демонами тяжело, а тут совсем мелкий. Демонёнок и так не выглядел сытым, видимо в преисподней ему тоже доставалось мало, а тут совсем зачах. Найки раз в день проверял его по приказу колдуна, и с каждым разом пленник становился, всё бледнее и печальнее. Вот и сегодня он даже голову не повернул в сторону двери, как лежал в углу клетки, так и остался.

 — Эй! Демон! — позвал мальчик, не подходя слишком близко.

 — Что тебе нужно, человек?

 — Ничего. Просто… я спросить хотел.

 — Спрашивай, — Ройг подумал, что всё равно заняться нечем, может, удастся заговорить человечка и тот подойдёт близко. А там легко будет схватить его за руку и отпить крови, сколько успеет.

       Ройгу было плохо, ему было очень и очень плохо. Он уже много раз пожалел, что поддался искушению и пошёл на запах человеческой крови. Но кто бы на его месте поступил иначе? Не взрослые и опытные демоны, а такие, как он, юные и глупые. Да и где же набраться этого опыта, если в преисподней каждый сам за себя, а знания ты получаешь, исключительно получив щелчок по собственному носу. Раньше ему везло, и ошибки не приводили к негативным последствиям, так, потрепют шкурку, надают по рогам, он отряхнётся и опять всё хорошо. Но в этот раз Ройг влип по крупному, тут обычной трёпкой дело не закончится, тут пахнет развоплощением.

       Это ещё хорошо, что люди не знали, что для настоящего убийства демонов недостаточно просто его прикончить. Сначала следует убить тело, а потом, когда демон замрёт, уйдёт вглубь себя и начнёт его воскрешать, нужно уничтожить душу. И только тогда можно с гордостью называть себя убийцей демонов.

       Вот потому и происходили так называемые воскрешения. Мёртвая оболочка с живой душой легко пробуждалась, а кровавые ритуалы, что так любят проводить невежественные люди, только ускоряют дело. Ещё бы свежая кровь, да на восстанавливающееся тело! Но это действительно только для высших демонов, тех, что прожил не одну тысячу лет, кто спустился по иерархии на самый низ, кто вошёл в чертоги Владыки, встал у его трона. А Ройг был молоденьким, едва вышедшим из детского возраста, его убить проще простого, всего лишь провести ритуал развоплощения и останется от глупенького демонёнка кучка пепла, даже поднимать будет нечего.

       А если он ещё немного пробудет на земле без капли крови, то скоро и никаких обрядов не понадобится, сам сдохнет, как безмозглые чудовища границ. Ройг тихонько повыл, жалея себя, однако выхода не было, не сообщать же на самом деле колдуну имя? А тут ещё и этот человечек рядом трётся и так вкусно пахнет, так вкусно! Мммммм, так бы и выпил его.

 — Эй! Ты, наверное, голодный?

 — А ты как думаешь? — огрызнулся Ройг, втягивая запах человека. Запах крови и страха.

       Найки потоптался у решётки, не зная, зачем вообще пришёл. Ну, демон, ну, мелкий. Ну, голодный, ему-то, что до него? Тут со своими бы проблемами разобраться. Но демонёнка, глупого, голодного и доверчивого было жалко.

 — Совсем плохо?

 — Уууууу, — проскулил в ответ Ройг.

       Найки ещё немного постоял, подумал и вдруг спросил:

 — А если я тебе дам немного крови?

 — Откуда возьмешь? Мне какую попало нельзя, — Ройг чуть оживился, в принципе не особо и надеясь, но…

       Найки смутился, убивать кого-то ради того, чтобы накормить демона было нельзя, даже если это колдун и очень хочется.

 — А если… если ты возьмёшь немного моей крови? Только немного, чтобы тебе хватило.

       О таком Ройг, даже думать не смел: самая сладкая мечта демонов, добровольно отданная кровь.

 — Да!!! Дай, дай, дайдайдайдауууу.

       Найки даже отшатнулся от решётки, не ожидая такой реакции, испугался жадного огня в глазах демонёнка. И замер, когда тот завыл, заплакал, заскулил.

 — На, пей! — мальчик сделал надрез на руке и поднёс к прутьям, зажмурился, ожидая неизбежной боли, но демонёнок был осторожен. Он аккуратно слизывал кровь, жмурясь от блаженства, и взял столько, сколько нужно, ни каплей больше.

 — Спасибо, человек.

 — Меня Найки зовут, — рассеяно ответил мальчик, разглядывая тонкий шрамик на месте разреза.

 — Ты подарил мне своё имя? — теперь в голосе демонёнка слышалось восхищение.

 — Да, нужно же как-то общаться.

 — Тогда… я – Ройг, низший демон высшего уровня, — торжественно проговорил демонёнок, и Найки поднял глаза, прижал палец к губам.

 — Тише! Прошу тебя, тише! Не нужно, чтобы ОН знал.

 — Но ты же ему не скажешь?

 — Нет, я — нет. И ты не говори.

 — Это только для тебя. В благодарность.

 — Я понял, — Найки прислушался и испуганно охнул. — Ложись, сюда идут.

 — А ты?

 — Я спрячусь тут, в уголке.

       Демонёнок проследил, как его нежданный спаситель укрылся в тёмной нише и упал, будто совсем без сил у противоположной стены клетки. Там он и пролежал всё время, пока колдун пытался выманить его, узнать имя. Пока манил полной чашей свежей, ещё тёплой крови, и не будь тех нескольких глотков, отданных добровольно, Ройг мог и не выдержать искушения. Пришлось колдуну, побесновавшись ещё какое-то время, уйти ни с чем. И только много времени спустя из ниши выполз Найки и, выглянув за дверь, выбрался из камеры.



глава 15

       Они ждали чего угодно: паутины, свисающей с потолка, чудовищ, лязгающих зубами из-за угла, ловушек и капканов, мрачных закоулков со скелетами, гостеприимно распахнувших объятия. Крови и ужаса, пентаграмм и каббалистических знаков. А нашли узкие переходы, едва освещенные факелами, без дополнительных украшений и элементов декора.

 — Не дворцовые покои, но вполне миленько, — заметил Илбрек, ковыряя пальцем оббитую тиснёной кожей стену.

 — Не порть обивку, — мимоходом буркнул некромант, заглядывая в замочную скважину, — вот зараза, он там ключ оставил, ничего не видно.

 — Позволь, господин, и я легко вышибу эту дверь.

       Фиа подумал и подвинулся. Дверь было жалко, но ждать, пока у затворника проснётся совесть, и он радостно бросится в застенки гильдии, было некогда — плечо болело просто зверски. Пострадало оно ещё на подходе, когда гомункулусы, пропущенные легкомысленными демонами, начали обстрел атакующей группы. Оборотень успел увернуться, Ил вообще не высовывался из-за угла, а вот Фиахайд поймал плечом тонкий кинжал. Дело осложнилось тем, что на нём не было рукояти, зато присутствовало зазубренное лезвие в ладонь длиной — так просто не выдернешь, нужно резать, как авторитетно заявил Илбрек, когда устыдившиеся демоны зачистили последний рубеж обороны. Злой, как сколопендра, некромант наслал на повинившихся демонов почесуху на пару сотен лет и направился в замок. К этому времени уже стало ясно, что атака удалась, и осталось только найти колдуна и его приспешников и вынести им приговор по совести.

       Если быть честным, судить Чёрного Фиа не испытывал никакого желания, уж больно страшные злодеяния он творил. Даже короткое расследование показало, сколько бед колдун принёс окрестным сёлам, не говоря уже о тех, что лежали дальше и откуда жертв таскали порталами. По мнению некроманта, такие нелюди не имели права жить и самым правильным будет тихо прирезать колдуна, а тело сжечь в соответствии с обрядом, чтобы, не попусти Белая Дева, не поднялся.

       Судя по всему, Чёрные давно жили на этом острове, уже и замок обветшал, и болото заросло, и гомунулусы постарели, даже сторожевые церберы, украденные из-за Границы, одряхлели и облаивали незваных гостей вяло, без огонька. И не в переносном, а в самом прямом смысле — пограничные псы обладали способностью плеваться огнём, а эти, за давностью лет, позабыли, что они огнедышащие.

 — А лестницу-то неплохо было бы помыть, — ворчал Илбрек, ковыряя ступеньку носком сапога. — И стены тут грязные, и полы. Сплошная антисанитария. Ой, а это еще что?

       Лекарь заглянул в комнату, куда парой мгновений раньше оборотень вышиб дверь и теперь вежливо пропускал вперёд хозяина.

 — Лаборатория, — ответил ему некромант, рассматривая впечатляющий набор баночек, колбочек, скляночек и коробочек.

       На полках красовались чучела мышей, змеиные шкурки, хвосты и капюшоны. Свешивался на верёвочке неплохой набор зубов, начиная от тонких игольчатых змейки акуты, чей укус смертелен для любого, и заканчивая выбитым клыком горного тролля. Фиа даже застонал от восторга, оглаживая великолепный самогонный аппарат, а уж жаровня его вообще привела в полный восторг.

 — И долго ты будешь подсчитывать количество волосин* на шкуре неубитого медведя?

 — А?

 — Колдуна искать будем, или мрак с ним? — поинтересовался лекарь.

 — Да-да, вы идите, а я ещё вот тут посмотрю.

 — Магу, бери его за шиворот и потащили. Пока он тут перебирает ещё не свои сокровища, Чёрный успеет на край света сбежать.

 — Он не сбежит, — ответил оборотень и вместо того, чтобы оттаскивать хозяина, повернулся и пошёл к левой стене.

       Неприметная дверка вела в крохотную кладовку, где на сундуке, оббитом железными скобами, сидел сухонький старичок в длиннополой мантии. Он смотрел злыми холодными глазами, скривив тонкие синеватые губы в презрительной усмешке, сжимал в руке жезл, какими не пользуются уже лет триста, и был совершенно и безнадёжно мёртв.

 — Ого!

 — Интересно, а отчего он умер? — безо всякого почтения ткнул колдуна пальцем Ил.

 — Не знаю и не хочу знать. Магу, бери тело и неси во двор, нужно его сжечь.

 — Чтобы по ночам не приходил? — хмыкнул лекарь, подбирая выпавший жезл.

 — Чтобы не смог встать. Дай сюда, оболтус! — некромант отобрал опасную игрушку и пошёл впереди оборотня, ворча по себя: — Вот ведь навязался на мою голову, и ведь никуда не денешься, так и будешь тянуть, пока время не выйдет.

 — И потом тоже, — «обрадовал» Илбрек.

 — А потом-то почему?

 — А ты мне нравишься, — заявил лекарь и залихватски съехал вниз по перилам, мимо открывшего рот некроманта.

       Во дворе уже топтались демоны, гогоча и обсуждая погоду на земле и внешность человеческих женщин. Фиа мельком глянул, как парочка рогатых пихалась плечами, пытаясь вытолкать соперника из криво начерченного круга. Несколько зрителей поддерживали их криками.

 — Давай!

 — Сильнее!

 — Так его!

 — Ну что ты топчешься? Пихани его, как следует, он и свалится. Ну же!

 — Сам пихани, не видишь, у него рог отшибли.

 — Где? Это у тебя отшибли, а у него с рождения такой, я точно знаю.

 — Что, сам и отшиб?

 — Неа, я принимал участие.

       Демоны жизнерадостно ржали во весь двор и если бы не красная кожа, покрытая чёрной вязью, да не рога на голове, ничуть бы не отличались от обычных воинов где-нибудь в замке.

       Фиа сделал вид, что его ничуть не интересуют забавы воинов преисподней и, велев сгрузить труп колдуна на землю, отправил оборотня с лекарем за дровами. А пока они носили вязанку за вязанкой, начертил на впалой груди, поросшей редкими седыми волосами, запирающие руны, во избежание, так сказать.

       Погребальный костёр занялся быстро и горел ярко, а демоны собрались вокруг него и молча смотрели, как корчится в огне мёртвое тело.

 — Так, с этим всё ясно, ты его даже в гильдию не отправил, тут прикончил, — раздался сзади голос Владыки.

 — Нет, он умер сам. Наверное, от страха - столько лет убивать.

 — Замечательно, одним больше, одним меньше. Ты второй труп нашёл? И демонёнка?

 — Извини, не было времени, — повинился некромант. — Я сейчас Магу пущу, пусть вынюхает.

 — А что тут вынюхивать? — пожал плечами оборотень. — Демон в подземелье, труп там же. В разных комнатах. Показать?

 — Ну, покажи, коль не шутишь, — вздохнул Владыка и уже направившись вслед за Магу оглянулся на некроманта, — Ты идёшь?

 — А? Да-да, иду.

       Фиа бросил последний взгляд на костёр, чтобы удостовериться, что всё горит, как надо и пошёл за ними.

       А вот подземелья были настоящими, всё, как полагается, пыточные камеры, комнаты для жертвоприношений, камеры и казематы. В одной из камер и нашёлся вполне довольный демонёнок. Он сидел в клетке и играл в кости с бледным подростком.

 — А если так?

 — Шестёрка!

 — Погоди, я сейчас, перемешаю…

 — Ну?

 — Баранки гну. Не гони! Ага! Пять! Итого, у меня четырнадцать.

 — Проиграл…

 — Да ладно, не рога же на кон ставил.

 — Это верно, не рога. Забирай…

       Мальчишка стянул с ноги носок и положил его слева от себя. Картина, когда в клетке сидел демон в рубашке и одном носке, а возле неё человек в одних штанах, была настолько абсурдной, что Владыка растерялся.

 — А что это вы тут делаете? — высунулся из-за его плеча лекарь.

 — А… мы… мы… мы это… мы в кости играем, — пискнул Найки.

 — На раздевание, — подтвердил Ройг.

 — Ллллллюди, мрак вас побери. Я же просил поскорее найти мне ребёнка? Вот! — Владыка ткнул в съежившуюся парочку, — уже в кости научили играть!

 — Вообще-то, это меня учили,— пролепетал окончательно растерявшийся Найки.

       Владыка, не слушая, раздвинул прутья клетки, вытащил за шкирку демонёнка и исчез в облаке вонючего серного дыма.

       Найки опустил голову под осуждающими взглядами незнакомцев и только когда его взяли за плечо и вывели во двор, осмелился спросить, а где ОН?

 — Кто?

 — Колдун.

 — Ааааа, — отмахнулся некромант с хищным видом рассматривающий виверну, сидевшую возле обычной бобиковой будки, — вон там, догорает.

       Найки глянул в сторону чадящего костра, заметил среди углей закопченный скалящийся череп и сомлел, свалившись прямо к ногам лекаря.

 — А вот и работка подвалила, — обрадовался Ил и поволок мальчишку в замок.


 ***

 — Это какая зараза спёрла пирог? Ну, ни на мгновенье оставить нельзя! — из окна кухни по пояс высунулась Бренна и грозила кулаком, убегающим по огороду ребятам. Лилла мчалась вприпрыжку, стараясь попадать в междурядья, а Найки, не разбирая дороги, перебрасывая свежеукраденный пирог из руки в руку — добыча была только что вынута из печи, а потому жглась неимоверно.

 — Ах вы заразы, да что б у вас штаны посваливались!

       Проклятье достигло цели и Найки, потеряв штаны, полетел носом прямо в землю. Пирог красиво взлетел и приземлился прямо в заботливо подставленный подол мантии.

 — Принесли? — сунулся к ним Ил. — Вот и славненько, а я под шумок бутыль сидра стянул. Будем пировать!

 — Угу, — ответил некромант, вонзая зубы в пышное тесто, — хорошо-то как! Спокойно.

       Перед его носом материализовался магический вестник, и ветер донёс горестный вопль:

 — Как, опять?!!


 Конец?


 ____________
 *волосин - написала так специально, не исправлять!