Смотрю на пропасть. Чем больше смотрю на пропасть, тем больше понимаю – черта с два я её пересеку.
Вспоминаю вертолет. С тоской. Вспоминаю Шаттл. Тоже с тоской. Да много что вспоминаю с тоской, а тоскливее всего вспоминаю носки. Только бы не показать А Шиму свои стертые в кровь ноги, - засуетится, заволнуется, потащит назад, домой, домой, и черта с два мы путь пройдем…
Черта с два…
С надеждой смотрю на А Шима. Может, он что умеет. Перелетит. Переплывет по пустоте. Телепортируется – даром, что признавался, что не умеет. А вдруг придут способности. Сами собой.
- Не перейдем, - говорит А Шим.
- Не перейдем – вторю ему.
Мысленно представляю себе, как возвращаемся не солоно хлебавши и отчитываемся о провале межпланетной экспедиции.
С тихим отчаянием смотрю на пропасть, прикидываю, нельзя ли перепрыгнуть. Вспоминаю какие-то битые-перебитые мировые рекорды, человеческие пределы. Вспоминаю, когда сам последний раз прыгал. Никогда. А нет, вру, было что-то в каком-то там классе, прыжки с разбега, падал в песок, с треском разорвал штаны…
Было.
А Шим протягивает мне лапку. Лихорадочно соображаю, что ему нужно, складной нож, потерянный две недели назад или навигатор, сдохший в начале пути.
- Разрешите… ваш волос.
- А?
- Ваш волос…
Почему-то спрашиваю:
- К-который?
- Какой вам будет угодно.
Наклоняю голову.
- П-пожалуйста.
А Шим дергает волос, - вздрагиваю.
- Простите.
- Ничего… ничего страшного.
Смотрю, как А Шим осторожно отщипывает что-то от моего волоса, разматывает, разворачивает, раскручивает…
…перебрасывает через пропасть.
- Вот. Пожалуйста.
- Что?
- Проходите.
Ничего не вижу перед собой. А Шим идет по чему-то – легко, ловко, балансирует над бездной.
Шагаю в пропасть. Тут же отдергиваю ногу. Тут же шагаю снова. Что-то держит меня, неуловимо тонкое, легкое, невесомое…
Шагаю на твердую землю. Только сейчас чувствую дрожь во всем теле, нда-а, тут сам не заметишь, как неврастеником станешь…
А Шим торопливо сворачивает что-то, снова присоединяет к обрывку волоса. Протягивает мне.
- Пожалуйста.
- Что пожалуйста?
- Это… ваше.
- Но…
А Шим прикладывает мой волос ко мне. Приращивает.
- С-спасибо.
- Вам спасибо.
- А что это было… там?
- Ваше дэ-эн-ка.
- Дэ-эн-ка?
- Да… раскручивается на несколько метров.
- Но…
Хочу сказать, что не мог бы пройти по такой тонкой нити.
- Здесь можно, - говорит А Шим
Киваю. Ну конечно. Здесь все можно. Здесь. Где действуют другие законы и правила. Здесь. За гранью известных нам миров.
- Придется подождать пару дней, - говорю я.
- А?
- Подождать, говорю. Придется – вспоминаю, как по-ихнему называются дни. Ничего не вспоминается. Совсем.
- Зачем? – А Шим не понимает, А Шим рвется в бой. Вроде бы уже потерял свой панцирь, вроде бы без панциря должен быть пуганым и беспомощным – да как бы не так, рвется вперед.
- Да вы сами посмотрите… мы это как пересекать-то должны?
Обреченно показываю на провал. Здесь таких провалов все больше, островки материи в пустоте – и бездна насколько хватает глаз.
- И чего вы хотите ждать?
- С нашими свяжусь, вертолет какой подкинут… или еще что.
Думаю, черта с два они что-то подкинут. И вообще черта с два они сюда доберутся. И вообще..
- Вы тоже своих подключайте. Может, чего придумают.
- Разрешите… вашу кровь.
- А?
- Кровь вашу… разрешите.
Протягиваю руку. В последнем проблеске рассеянного сознания спохватываюсь, протираю локоть спиртом.
А Шим вонзается мне в вену. Жадно. Хищно. Так, будто ждал этого давным-давно. Еще пытаюсь высвободиться, еще отбиваюсь, уже чувствую – бесполезно…
Сознание умирает.
Просыпаюсь.
Выцарапываю себя из небытия.
Вспоминаю, кто я и что я, где я и почему я. А Шим смотрит на меня, то есть, не смотрит – как-то по-другому видит, чует, чувствует…
- Очнулись?
- Кровь моя… кровь…
- Вот. Вот.
Смотрю, как входят в мое тело последние капли крови. Вспоминаю какие-то правила гигиены. Понимаю, что здесь они не уместны.
- Но вы…
- Ваши красные кровяные тельца.
Не понимаю.
- И… зачем они вам нужны были?
- Цепочка растягивается на несколько километров.
Начинаю догадываться. Здесь нужно удивляться. И не удивляюсь. Уже давно ничему не удивляюсь.
- Дальше не пройдем.
Говорю не пройдём – хотя знаю, что не пролетим, не проедем, не про… много чего не.
Смотрю в пустоту впереди. Приборы шалят и бесятся, но уже и так понимаю – там. Дальше, бесконечность.
- Дошли, - говорю.
- До чего дошли?
- А все…
Понимаю, что это и правда все. Конец всех миров, и трехмерных, и пятимерных, и одиннадцатимерных. Всех.
Очерчиваю получившуюся карту миров. И мерзко так, и обидно атк на душе. Что все, все, все, больше ничего не будет, и надо идти назад, назад, назад, сколько мечтал. А когда пришло это самое – назад, все бы отдал. Чтобы пройти дальше…
Дальше.
Некуда дальше.
А Шим не соглашается.
- Зачем назад? Там, впереди…
- Ничего нет там впереди.
- Нет. там есть что-то… что-то…
Не понимаю, кто из нас сошел с ума. Я или он. А Шим не ошибается, если А Шим говорит – что-то есть, значит, и правда что-то есть, чует, чует. Только мне от этого не легче, что он чует, я-то по своим датчикам вижу – впереди бесконечность, бесконечная пустота, которую нам никогда не преодолеть…
А Шим протягивает мне лапку.
- Разрешите.
- А?
- Разрешите…
Думаю, что ему дать, навигатор или компас. Или и то и другое, иди…
Или…
- Разрешите…
Замираю перед ним. Пусть делает, что хочет, ему виднее.
Что-то происходит со мной, тело разрывает жгучая боль, чувствую – умираю, безвозвратно, бесповоротно, умираю…
- Пожалуйста.
- А?
- Пожалуйста. Ваша душа.
- Чего?
- Я брал у вас душу… пожалуйста. Возвращаю.
Думаю, как можно вытащить из человека душу. Вспоминаю какие-то жуткие россказни про дьявола, да я вроде душу и не продавал…
- Душу?
- Душу.
- Но… з-зачем?
- Перебросить мост.
Начинаю догадываться.
- Через бесконечность?
- Через бесконечность.
- И что… так вот прямо тютелька в тютельку и хватило?
- Нет, что вы. Не хватило.
Киваю.
- Ну конечно. А еще чем мост добавили?
- А?
- Мост, говорю, чем еще добавили?
- Что вы… душу вашу пополам сложить пришлось…
Вздрагиваю. А Шим добавляет, будто извиняется:
- Большая душа у человека… сильно большая...