Старший лейтенант Пугачев, грузный, велковозрастный мужчина, громко напевал им же сочиненную песенку:
«Пермь орденоносная.
Публика несносная.
Аура поносная.
Хоть ложись и плачь...»
-- Пугачев, ты чего распелся? – прервал песнохора старший лейтенат Егоров, который был лет на пять младше Пугачева.
-- Получил от шефа втык, вот и распелся.
-- А втык-то большой?
-- Да ерунда, щекотка. Но обидно.
-- Обидно, а сам веселый, песни распеваешь.
-- Так случай приключился очень смешной.
-- Пугач, расскажи!
Пугачев стал рассказывать...
Гордостью лаборатории ракетных двигателей являлся стенд, на котором был размещен макет пневмо-гидравлической системы (ПГС) баллистической ракеты. Стенд занимал всю стену большого лабораторного помещения.
Он был электофицирован, автоматизирован и, в соответствии с временными интервалами, путем подсветки, загорания разноцветных лампочек, включения пневмоклапанов наглядно демонстрировал работу ПГС от наддува топливных баков до отделения головной части ракеты. Заведовал стендом старший лейтенант Пугачев.
Самым эмоциональным пунктом работы стенда Пугачев считал момент отделения головной части от корпуса ракеты. При отделении макета головной части для имитации разрыва пироболтов, которые крепят реальную головную часть к корпусу, автоматически производился подрыв маленького пиропатрона, что создавало неожиданный акустический эффект и оживляло засыпавшую было аудиторию.
К сожалению Пугачева пиропатроны закончились, а тут некстати прибыла в училище во главе с генералом московская комиссия, которой кроме всего прочего намеревались продемнстрировать работу электрофицированного стенда ПГС.
Пугачев взвился: «Как же без взрыва? Так никакого эффекта не будет!» Чтобы обеспечить эффект, он у корешей-оруженйников выклянчал два крупных капсуля.
Перед посещением комиссией лаборатории, Пугачев залез за стенд, расположил пред собой один из капсулей и вооружился молотком.
Прибыли москвичи, начальник лаборатории включил стенд. Схема замигала огоничками, защелкали пироклапаны, завращался турбонасосный агрегат, то есть все пошло по графику.
Когда динамик оповестил: «Производится отделение головной части», Пугачев поднял молоток и ударил им по капсулю. Тот взорвался, издав очень громкий и резкий звук.
-- Я не ожидал, что у нас генералы такие тепличные, -- заканчивал свой рпссказ Пугачев. -- От неожиданности проверяющий генерал пукнул. Может быть он и еще что-нибудь совершил. Не знаю. Но пукнул он громко. Народ тактично промолчал. Как будто никто ничего не слышал. Однако генерал обиделся. Вот за это мне и намылили шею.
-- Вот так всегда: хочешь как лучше, а получается наоборот.
-- Слушай, давай рванем в «Урал». Заполируем эту шероховатость, -- предложил Пугачев.
Егоров замялся.
-- Давай, давай. Я плачу, -- добавил Пугачев.
-- Ну если на халяву, так отчего ж! Только может лучше в «Каму»?
-- Н-е-е-ет. В «Урале» у меня швейцар знакомый.
-- Тогда, да.
Удивительное дело. Пермь – орденоносный город миллионник. Мужики в Перми – состоятельные люди. А нажраться в культурной обстановке – проблема. В городе всего три ресторана (не считая гостиничных). Причем если «Кама» и ресторан при Речном вокзале более менее были похожи на рестораны, то «Урал» -- типичный шалман.
Когда Пугачев с товарищем подошли к «Уралу», они увидели обычную картину. Перед входом большая толпа жаждущих, плакат: «Мест нет» и за стеклом входной двери объемная фигура швейцара.
Пугачев протиснулся сквозь толпу к самой двери. Швейцар, увидя его, приоткрыл дверь и пропустил приятелей внутрь. Пугачев сунул ему в карман трояк.
Заказ был прост: сыр, овощной салат, рыбное ассорти, 0,5 водки, бефстроганов и кофе с коньяком. Закуску с водкй подали быстро, и старшие лейтенанты начали полировку.
Процесс пошел хорошо. Вскоре была выпита водка, съеден салат. Офицеры сидели и подцепляли вилками последние шпротины. Они ждали появления бефстроганова, а тот все не появлялся. Пугачев несколько раз обращался к мотавшемуся туда-сюда официанту. «Сейчас, сейчас, сейчас!» -- частил тот, но горячего не приносил, а потом и вовсе исчез.
Пугачев глянул на пустой стол, выругался и отправился к буфету. Там он взял вторую бутылку водки и две розетки с красной икрой.
Увидев добавку Егоров заметил:
-- Две бутылки – это перебор!
-- А мы все пить не будем.
Выпили грамм по пятьдесят, потом еще по пятьдесят, а бефстрогонова все не было.
Пугачев вскипел: «Сейчас я вас гадов изумлю!». Он достал из кармана неиспользованный капсуль, положил его на стол. Чтобы не обжечься, он обмотал кисть салфеткой. Егоров, наблюдая эти приготовлегия, промямлил:
-- Брось, Пугач... Неприятностей не оберешься...
-- Ничего, переживем..., -- ответил Пугачев и ударил по капсулю тяжелой рукояткой ножа...
Соседи испуганно вздрогнули, прискакал официант, а за ним и удивленный метрдотель: «В чем дело? Что случилось?»
Пугачев встал в позу: «Я целый час жду бефстроганов. Если его через пять минут не будет, я взорву этот гадюшник!»
Горячее появилось мгновенно. Приятели приступили к его поеданию. Ну и про водочку, конечно же, не забывали.
В советские времена народ слыхом не слыхивал ни о смертниках, ни о террористах, ни о шахидках: внутри стрны была дружба народов, а снаружи террористов сдерживал Карацупа с собакой. Тем не менее, случай с подрывом капсуля был не ординарный. Поэтому из ресторана позвонили в военную комендатуру.
Дежурный по комендатуре, также осознав необычность ситуации, доложил об инцеденте коменданту. Тот решил лично брать «террористов».
Когда перед пьяными очами Пугачева замаячил лик военного коменданта, он понял, что в звании старшего лейтенанта придется ему ходить еще долго.
После трехсуточного пребывания на гарнизонной гауптвахте Пугачев прибыл в училище и сразу же предстал перед Барсуковым, который исполнял обязанности военного дознавателя.
На вопрос дознавателя о типе исползовнного взрывного устройства и источнике его получения, Пугачев кратко ответил: «Это был капсуль. Я его нашел на хоздворе».
После официальной части между офицерами завязался приватный разговор.
-- Скажите, Алексей Георгиевич, почему мне так не везет? Мои одногодки уже все капитаны, а некоторые и майорами стали, а я все старший лейтенант.
-- В таких случаях говорят: «Судьба», но у тебя это не судьба. Просто твой организм не вписывается в жесткие военные рамки. Значит рамки нужно менять. Тем более, по всему видно, что военной карьеры тебе уже не сделеть.
Тут накатило очередное сокращение армии и Пугачева (по его просьбе) отпустили на гражданку.
Гражданская жизнь пришлась Пугачеву по душе. Он удачно женился на хорошей женщине с квартирой, устроился на очень денежную работу в Аэтопорту, поступил в институт на вечернее отделение и, вообще, обрел уверенность в жизни.
Короче, судьба судьбой, но и самому нужно немного подсуетиться.