ЛИДИЯ КОСАРЕВА - http://www.proza.ru/avtor/mirtra58 - ПЯТОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "ВЕРНИСАЖ 29" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Моему отцу, удивительному человеку, посвящается....
Станция эта была маленькая: всего несколько домиков и вокзал, который открывали только за полчаса до прихода поезда. Но сегодня он был почему-то закрыт. И это меня удивило. До поезда еще десять минут, и как назло разыгрался такой сильный дождь, что хотелось непременно куда-то спрятаться, а спрятаться было некуда. Хорошо, что мой любимый зонтик всегда со мной. Деревня, где я гостила, находилась в четырех километрах отсюда, и брат, который подбросил меня на мотоцикле, «пошел добывать билет», как он выразился, покидая меня. Перрон был почему-то пуст, никто не хотел никуда уезжать, и это меня тоже удивило. Поезд в этих местах проходит два раза в сутки: утром на восток, вечером на запад, и обычно за полчаса до поезда здесь уже толпились немногочисленные пассажиры, а тут оставались какие-то минуты, и даже секунды до посадки, а никого не было.
— Прости, милая девушка,— услышала я вдруг. — Ты позволишь мне тебя сфотографировать? Ты так хорошо смотришься на фоне серебряного дождя.
Я оглянулась на зов. Передо мною стоял седой старик, одетый в бархатную фиолетовую курточку, словно это был художник времён эпохи Ренессанса. Всклокоченные волосы торчали из-под нелепого синего берета в разные стороны, а длинный шелковый шарф оранжевого цвета был завязан на шее бантом, так что вся его фигура непременно вызвала бы у меня смех, находись я в другой, более спокойной обстановке. В руках он держал фотоаппарат, прикрывая его полупрозрачным полиэтиленовым пакетом, чтобы его не замочил дождь. В век цифровой электроники этот старый, допотопный агрегат здесь, под дождем, видеть было по меньшей мере странно. «Разве сейчас кто-то снимает на пленку?» — подумала я, предполагая розыгрыш двоюродного брата, способного и не на такие штучки, и поэтому, на всякий случай, я недовольно спросила:
— Зачем вы хотите меня фотографировать? Я вас не знаю.
— Просто так. Видишь ли, милая незнакомка, я местный фотограф, и коллекционирую необычные снимки.
— А что же необычного в том, что идет дождь, и что я тут сижу на чемоданах?
— Именно потому, что дождь, и потому что на чемоданах. Я отправлю твою фотографию в модную газету на конкурс, и люди пришлют мне тысячи писем с рассказом о тебе. Кто-то увидит в тебе сестру, кто-то свою любимую, а кто-то дочь, или племянницу. Ты даже представить не можешь, сколько людей захотят рассказать миру твою незатейливую историю.
— И какая мне от этого польза? — меркантильно спросила я, снова иронически оглядывая этого забавного местного жителя.
— Никакой,— ответил мне он, снимая пакет со своего древнего аппарата,— разве что замуж выйдешь? Но от этого-то точно никакой пользы. Одни расходы.
— Это почему? — удивилась я. — Вы хотите сказать, что я буду содержать своего мужа? А я как раз собиралась наоборот. Это муж должен содержать и меня, и наших детей.
Но старичок в ответ только довольно захихикал.
— Вот я и говорю, расходы....
«Определенно, это мой сумасшедший брат решил напоследок устроить мне еще одну проверку»,— раздраженно подумала я.
Сначала он опоздал меня встретить, и мне два километра пришлось тащиться пешком, оставив свои вещи на вокзале, а потом возвращаться за ними на станцию, когда кузен, разгоняя утренний туман, примчался все-таки за мной на мотоцикле. Потом он, якобы, случайно запер меня в своем доме, когда я, обидевшись на какую-то мелочь, хотела уехать от него в полдень, еще не зная, что поезда здесь так редки. Впрочем, мне, городской жительнице, так понравилось в деревне, что я не торопилась покидать эти замечательные места. Потом, когда дул такой пронзительный ветер, что в завывании печи я ухитрилась услышать ночную симфонию ночи и, слушая ее, даже уснуть около теплой стены, брат появился в моем сне внезапно, в странных одеждах и со странными предметами в руках. Он заявил мне, что я Фея Сказочной Ночи, и что меня ждут удивительные перемены, надо только в них реально поверить. В деда Мороза я перестала верить еще в детском саду, и отмахнулась от его предсказаний, как от назойливой мухи, сразу проснувшись.
— Машка, что тебе сегодня снилось? — спросил меня брат, доставая из печи ежедневную молочную кашу в горшочке, упаренную и настолько вкусную, что запах ее в минуту поднял меня с постели.
Я быстро сочинила какую-то глупую историю про мою предполагаемую поездку в Таиланд, и когда я закончила врать, брат рассмеялся и едва ли не слово в слово пересказал мне мой сон, включая подробности. Я уже хотела удивиться и поверить в его прозорливые способности, как он, рассмеявшись, показал мне рукою на мой дневник, где я сама же все подробно и описала. В ту минуту я даже не сообразила, что с постели я только встала, и что мой удивительный сон я запишу в тетрадку только после этого вкусного завтрака через час. Но в ту минуту я об этом даже и не вспомнила. Потом мы с ним гуляли по лесу и видели… Господи, что мы там только не видели!? И необычных птиц, которых я никогда не видела в своем загазованном городе, и замечательных животных, которые запросто подбегали к моему брату в надежде, что он припас для них корочку хлеба, и вереницы сказочных деревьев, весело звенящих изумрудными листьями, и сонм разноцветных бабочек, радостно порхающих среди душистых трав. И там, возле весело звенящего ручейка, когда мы с Захаром утоляли жажду, наслаждаясь удивительно вкусной водой, я впервые подумала, что мне кажется совсем не хочется отсюда уезжать….
Когда я уже паковала чемодан, брат предупредил меня, чтобы я остерегалась встретить на вокзале сумасшедшего старика в синем берете. Поезда, мол, около него не останавливаются....
Впрочем, я, кажется, задумалась, пора старику отвечать. А то буду потом чувствовать себя виноватой, если этот необычный фотограф простынет под дождём.
— Простите, вы, наверное, сумасшедший?
— Вовсе нет. Напротив, друзья называют меня волшебником.
— Это очень интересно,— сказала я, заметив, что ритм моего сердца радостно участился. — Но, видите, приближается поезд, делайте скорее ваш снимок, и я поеду домой, в свой большой город, по которому уже соскучилась.
— Разве ты купила билет?
— Нет, касса почему-то закрыта. Я хотела спросить об этом у брата, но он куда-то исчез.
— Тогда тебя не возьмут на поезд. Станция маленькая, конец августа, студенты возвращаются с каникул, и мест в поезде наверняка нет. А общий вагон для этого поезда не предусмотрен.
Мне снова показалось, что это мой бессовестный братец разыгрывает меня.
— Что же мне теперь делать?
— Вглядываться в сумерки. И фигура у тебя должна быть одинокой и обреченной. А еще лучше — несчастной, отраженной в большой и холодной луже. Замечательный получится снимок.
— Вы плохой фотограф. Людям надоели истории, выбивающие слезу. Я уверена, они будут писать о счастье. Или, на худой конец, сочинят детективную историю.
И я уже хотела встать с чемодана, но ноги почему-то не слушались, спина остекленела в ожидании, а зонтик застыл в озябших руках, как приклеенный. А старик всё щёлкал и щёлкал меня с разных позиций: и без поезда, и на фоне его приближения, и раскрасневшейся и совершенно вымокшей, возмущенной тем обстоятельством, что локомотив не остановился.
Глядя, как я пинаю чемоданы и машу кулаком вслед уходящему поезду, совершенно мокрая и раздраженная, старик, видимо, назло мне, беззаботно улыбался, что окончательно вывело меня из себя.
— Весело вам? Весело? — закричала я, обнаружив, что пока я бегала по перрону, дождь кончился, а ветки деревьев слегка закачались.
— Ты знаешь, на кого ты сейчас похожа? — вдруг спрашивает он меня, делая еще один снимок в тот момент, когда я пыталась закрыть зонтик, чтобы его не унесло от порыва внезапно налетевшего сильного ветра.
— Знаю, на бабу Ягу,— злобно выкрикнула я, так и не сумев закрыть непослушный зонтик. — Что же это такое? Весь день сегодня наперекосяк, и даже любимый зонтик, и тот бунтует против меня!
— Это потому что ты похожа на Мэри Поппинс?
— На кого?
Мокрая, некрасивая, без ароматов и косметики, с почти поломанным зонтиком в руках и с паклей волос, нелепо торчащими из-под берета, я, конечно, являла собой то самое совершенство, о котором вещала с экрана моя любимая актриса Наталья Андрейченко.
— Разве ты не читала эту сказку?
— И даже смотрела фильм. Но какое это имеет значение сейчас? Сейчас, когда темнеет, и когда мне до моей деревни обратно тащиться четыре километра? А я очень устала и спать хочу? Простите, но мне сейчас не до шуток. Вы здесь моего брата не видели? Рыжий такой, длинный и смешной. Кто мне теперь понесет мои вещи?
— И как раз начинается ветер…. Ветер Перемен, тебе пора улетать, моя дорогая Мэри, — невозмутимо продолжал старик, протягивая мне в руки пакет с только что сделанными фотографиями, хотя я совершенно не представляла, когда он успел их отпечатать, здесь на перроне, без принтера и ноутбука.
Но ветер уже подхватил меня и понёс, волосы мои красиво развевались, ноги уже не касались земли, и станция, эта маленькая станция со смешным названием «Бредни» осталась далеко внизу. Страха почему-то не было. А ветер, этот ласковый ветер нёс меня навстречу моему счастью всё дальше и дальше, и в этом я уже почти не сомневалась….
Резкий гудок паровоза заставил меня очнуться.
— Простите, милая девушка, не желаете сфотографироваться?
И мне показалось, что это моя судьба заговорила со мною….