Жила была матушка с двумя дочерьми. Мужа её давно война забрала. Пришлось одной деток малых растить, да на ноги ставить. Жизнь её тяжела была, да никуда не деться. Всё умела делать матушка, на любую работу соглашалась, лишь бы деткам жилось хорошо, да сытно. Что шить, что готовить, что убрать, в огороде посадить, всему жизнь тяжёлая её научила.
Пока дети росли, да взрослели, горя мать не знала. Добрыми дочерьми были услужливыми. Да как девками стали, изменились невзначай.
– Не хочу мать, больше сарафаны тобою шитые носить. С ярмарки хочу, красивые, с лентами атласными, – плачет, бывало, старшая дочь, – и за домом смотреть не буду больше. Надоело мне ноги свои пачкать, глину месить, чтобы стены эти дырявые латать. Сама меси, да дыры замазывай.
Успокаивала её мать.
– Чтоб атласу набрать, копейкой не обойтись, деньги не малые нужны, заработать их надо. А кружева мои вязанные чем плохи?
– Они из ниток простых, да узор не замысловат, – обижалась дочь.
– Так, пойди в найм, наработай себе на атлас, да кружева добротные, – отвечала ей мать, показывая руки свои натруженные, да пальцы скрученные работой тяжёлой.
– Сама всю жизнь работала и нас заставляешь! Не будет так. Выйду за молодца, буду в сыре-масле купаться, да в доме хорошем жить, – кричала в лицо матери старшая дочь.
Так и вышло. Время подошло, забрал её молодец к себе в жёны. И появились у дочери и ленты атласные, и кружева дорогие и много чего другого. Рада дочь, да и мать не в обиде. Хорошо, что ладно сложилось. Стала старшая дочь к вольной жизни сестру свою приучать. Жизнь другую показывать.
– Не слушай мать. Наработаешься ещё. Подрастай, да выходи замуж, как я.
Никак мать не могла с младшей дочерью сладить. Никак та не хотела приучиться к порядку, да к работе женской тяжёлой, да нужной.
Вышла скоро замуж и младшая дочь. Осталась мать одна в старой хибаре. Да особенно не переживала. Домишко стар, да в своём доме и стены родные, хотя и латанные. Лишь бы у дочерей всё хорошо сложилось, да сладилось. Работала старуха, как могла, рук не покладая. Кто кружев попросит связать, кому за детками малыми присмотреть, а кому и козочку на выпас вывести. Всё ей на кусок хлеба, да стакан молока хватало. За доброту и трудолюбие, вся округа полюбила старушку. И хибару в Божий вид привели. Старушке и тепло и сытно жить стало. Живи и радуйся! Да не бывает радость долгой.
Не сложилась жизнь у младшей дочери. Не вышло так, как старшая сестра пророчила. Ушла она от нелюбого, да в материнскую хибару вернулась.
– Это ты мать во всём виновата, за жизнь мою искалеченную. Одевала бы ты меня в шелка, да покупала бы ленты атласные, так приглянулась бы я не этому нелюбимому, а красавцу городскому. И жила бы, горя не знала.
Только матушка ответила ей, что красив человек, не одеждой богатой, а душой доброй, да делами своими. А тут и другая беда подоспела. У старшей дочери муж пропал. Уехал на заработки, да сгинул. Ни слуху, ни духу от него. Мужа нет, а дочь и не скучает.
– Добра много, на мой век хватит.
Да только возмутилась её свекровка, да выгнала сноху со своего богатого дома.
Говорит: – Не нужна мне лежебока. Пока сын был дома, терпела, а коль сына нет, и ты мне не к чему.
Что делать, куда идти? Постучалась в дом родительский. Приняла и её матушка, погоревала над её слезами, да пожалела дочек:
– Не кручиньтесь, красавушки, беда уйдёт, как пришла. Заживём мы вместе, пусть в тесноте, да в любви и радости. Только в доме не засиживайтесь. Счастье своё искать надо.
– Вот мать, ты иди и ищи своё счастье, а нам этого пока хватит. А чтобы вместе жить – тебе с батюшкой надо было раньше большой дом строить, а не такую хибару. А сейчас тесно здесь жить даже нам с сестрой!
Наперебой кричали дочери и выставили матушку за дверь. Стали они вдвоём жить. Пока запасов своих, да материнских хватало. Да видно, где троим невмоготу, там и двоим тесно. Привыкли сестры к большим хоромам, да жизни безбедной, а работать, да зарабатывать совсем им не хотелось. А уж по дому, да по двору возиться, так и вовсе до драк доходило.
– Я старшая, значит, меня раньше тебя мать заставляла ей по дому помогать. Вот ты и отрабатывай теперь! – кричала старшая.
– Ты из дому первая замуж пошла, а я ещё матери помогала воду с колодца носить, теперь твоя очередь, – надрывалась другая.
А уж когда хлеб в доме закончился, так и совсем плохо стало сестрицам. Крик да шум только и слышался из хибары сестриц. А устанут ругаться, пойдут за огород за лебедой, да крапивой ранней, наварят щей пустых, и сидят, счастье своё ждут. Так и состарились дожидаючи.
А матушка ихняя… Что поделать, пошла старушка опять в люди на любую работу соглашаться. Только жалел её добрый люд. Не давал тяжёлую работу. Всё больше слушал её байки, да присказки мудрые, а за советы нужные, одаривал сахарком, да кваском на меду. И хотя сердце материнское слезами обливалось, но жилось матушке в людях лучше, чем с дочками не разумными.
Так недаром говорится, счастье прилипнет к тому, кто его заслуживает. А мать заботой обделишь, счастья не прибавится.