Глава 9
* * *
На следующий день семинар в Институте Психологии был отменен особым указанием ректора - Льва Леонидовича Савина. Гости, не понимая, толпились в холле и на крыльце Института.
Наконец часть из них разбрелась кто куда. Я понимал, что дела ректора, видимо совсем пошли плохо, а Людмила без сомнений имела с ним разговор по поводу проверки из Министерства Образования. Дело принимало крутой оборот, если были отложены семинары и перенесены все лекции, запланированные на конференции по неуказанным на то причинам.
В надежде встретиться с Людмилой и расспросить ее обо всем этом, я протиснулся сквозь толпу, всматриваясь в лица. Однако ее нигде не было видно, и я пошел в комнату преподавателей, думая, что она должна быть там. Обнаружив секретаря-организатора – Марину Александровну, одиноко сидевшую возле окна, я улыбнулся, зная, что настроение у нее должно быть мерзкое в связи с последними событиями.
- Извините, где я могу найти Людмилу Николаевну?
Она посмотрела на меня задумчиво и сказала:
- Она уехала из Институту. А вы, я так понимаю, ее не просто так ищите? Хотите поздравить с победой?
- С победой поздравляют на выборах, - сказал я дерзко.
Она встала и подошла ко мне.
- Думаете, что классно сострили? Мне известно, что вы неспроста увиваетесь за Людмилой, и ваше участие в конференции становится слишком пристрастным.
- Мое участие в конференции не имеет ничего общего с делами Института.
- Вот и занимайтесь своей пациенткой Ди, ее, кажется, так зовут, а не ищите здесь ваших черных змиев.
- Несчастная Ди даже не представляет, что я близок к разгадке ее душевного недуга, так что, уважаемая Марина Александровна, мое непосредственное участие во всех закрутившихся вокруг меня делах, приведет к благому делу, и может мне удастся вылечить беднягу от пагубной зависимости.
Она смерила меня злобным взглядом и отошла к окну. Тем временем в комнату вошел Лев Леонидович. На ходу он кряхтел и ругался. Будто не замечая меня, ректор присел за стол и снял очки. Его веки набухли, а щеки раскраснелись.
- Что за стерва! Мариночка, я не удивлюсь, если узнаю, что она в скором времени потеряет в себе даже ту маленькую женственность что в ней осталась!
Затем он повернул голову и посмотрел на меня.
- Молодой человек, я видел вас на своем юбилее. Вы — приближенный Липинчук? Как вы оказались здесь?
- Лев Леонидович вы удивляете меня тем, что задаете мне эти вопросы. Неужели вы могли меня не заметить? Да, я сидел рядом с Людмилой Липинчук на вашем юбилее. Но разве вы не обратили на меня никакого внимания, когда я выступал на конференции?
- Выступал? Всех-то и не упомнишь, - он отвел глаза, и вытер пот со лба, - столько людей выступает. Да ладно, сейчас обстановка такая сложилась, что черт с ними, с этими выступлениями! У меня дела горят синим пламенем!
- Лев Леонидович, - встряла Марина Александровна, - вы неважно выглядите, может вам воды?
- Ах, милая моя, вода мне не поможет, даже если я буду выглядеть еще хуже, принеси-ка ты мне иного лекарства.
Она знала слабость ректора и поспешно пошла в его кабинет, куда могла входить всегда, так как имела ключи. Мы остались с ним наедине, и он все больше потел и кряхтел, показывая, что ему очень плохо от всех неприятностей, внезапно свалившихся на его голову. Я хотел, было, уйти, но он задержал меня.
- Останьтесь.
«Видимо хочет выяснить, что-нибудь относительно Людмилы», - подумал я и задержался. Марина Александровна принесла разноцветный пакет и выставила его содержимое на подоконник.
- Молодой человек, напомните, как вас зовут, - попросил Лев Леонидович, кивая секретарю-организатору, чтобы она что-нибудь сделала с тем, что стоит на подоконнике.
- Вилис Н., я психолог из России.
- Давайте выпьем, мой голубчик, потому что это самый трудный день в моей жизни за последнее время, - сказал он, когда Марина Александровна поднесла ему рюмку водки.
- Вы знаете, уважаемый Лев Леонидович, я ведь не пью совсем, если дело не касается вина, однако вы предпочитаете более сильные напитки.
- Зачем тебе вино? В нем не так уж много истины, чем, если бiла горiлка поможет открыть тебе по-настоящему что-то истинно-неложное.
Он выпил одним глотком, и Марина Александровна поднесла ему яблоко, нарезанное поспешно на маленьком треснувшем блюдце.
Его лицо сильно раскраснелось, а во взгляде появилась наивная простота.
- Вилис. Н., я, кажется, припоминаю, вас… Вас что-то смущает, вы так на меня смотрите?
- Лев Леонидович, я никак не могу понять законов вашей страны. Как вы умудряетесь быть всегда на высоте, когда все вокруг так низко пало?
- А вы бы не задумывались о стране, это слишком тяжело понять. К высоте доходят только те, кто всю это низость не воспринимает всерьез. Человеческие слабости есть, были и будут. И мне нет до них никакого дела, если люди сами такие дураки. А дураками можно управлять.
- Но ведь не все дураки, и вы в этом сегодня убедились.
- Да, конкуренция — это уже национальная вещь в Украине. На выборах у Виктора Януковича было два сильных конкурента, среди них была женщина. Но женщины, эти странные существа, они должны знать свое место. Женщина - это удовольствие, их место под мужчиной, а не наряду с ними. Думаешь, почему они рвутся к власти? От злости они и рвутся к власти, голубчик, неймется им. Злость, это самый страшный недуг у женщины, и он как и женский алкоголизм неизлечим.
- Мне не хочется говорить о политике, потому что ее хватает в вашем Институте. Я просто не понимаю, к чему рвутся на части флаги?
- Эх, молодой человек, если ты так будешь везде искать истину, ты сойдешь с ума, как многие психологи и психиатры нашего времени. Все обстоит гораздо проще. Люди просто стремятся к удовольствиям. Вот тебе секрет на миллион гривен! Хочется какой-то бабе быть поближе к удовольствиям, вот она и рвется, сетуя, что такая серая дурная обывательская жизнь, которую всем нам подарил Господь, надоела ей до чертиков. Кому охота жить скучно и думать только о каком-то предназначении, когда жизнь слишком короткая? Лучше потратить ее на удовольствия, а они на дороге не валяются, ведь кто-то их производит. Бабы, они как черти, слишком умными стали и захотели всех удовольствий мира. Стали притеснять мужчин.
- Кажется, я вас понял, - сказал я и увидел, что Марина Александровна печально смотрит в окно, и в глазах у нее блестят слезы, - у вас странное отношения к представительницам противоположного пола.
Пьяная, откровенная речь ее патрона была для нее сейчас как камень. Разве для этого она отдала всю себя, что бы потом узнать, что женщины это всего лишь удовольствия, и что люди делятся на дураков и недураков? За что она любила этого старого пройдоху и любителя удовольствий, я никак понять не мог. Но потом понял, что, возможно, она любила не его, а то, что он говорил. Она не была слишком умной, а потому выдать ей истинное за ложное было так просто. Главное, характерно это преподнести.
И вдруг на меня накатило странное чувство. Мне вдруг захотелось подняться на ту высоту, на которой был сейчас этот старый Лев. Я захотел стать сильным и свергнуть его. Но не потому, что я позавидовал. Мне просто очень сильно хотелось произвести впечатление на Людмилу.
Я понял, что влюбился, и теперь готов был делать для нее все, лишь бы только быть с ней рядом, стать опорой в трудных делах.
После моей идеи с проверкой Министерства Образования я ходил довольный, и теперь все ее внимание было направлено на меня. Я стал соучастником всех ее дел, а это значит, что мы стали ближе еще на один шаг друг к другу. И мне очень хотелось верить, что мои заслуги хоть немного растопили ее ледяное сердце.
- Лев Леонидович, хочу вам сразу сказать, что вы зря не обратили на меня внимание на конференции. Ведь я собираюсь внести раскол в ваше маленькое государство психологии. Я являюсь близким другом Людмилы Липинчук и Анатолия Вертинского, а также Николая Ивановича, проректора, которого вы сбросили со счетов.
- Не понимаю, ты хочешь сказать, что передо мной находится один из самых злейших моих врагов? – он усмехнулся и выпил.
- Возможно, если считать, что мои сторонники уже празднуют победу, вы ведь, а я в этом уверен, дали им сегодня полномочия и уже подписали приказ о назначении Людмилы Николаевны проректором Института Психологии.
- А кто вы такой? – он посмотрел на меня странно, - вы из какой-то партии?
- Из «Единой России», - пошутил я.
- То-то я смотрю у вас такой неприятный взгляд.
- И этот взгляд бросает вам вызов. Это чужие глаза, - произнес я с вызовом.
(Киев, 2012 год)
роман не дописан...продолжение следует....