Глава 7
* * *
Меня захлестнула волна болезненного самолюбия, которую я не мог подавить, даже когда вернулся в номер, где застал взволнованного Никиту.
- Я тебя искал, где ты был?
- Я разговаривал с Людмилой, - ответил я, понуро опустив голову, - она рассказала мне более подробно обо всем, что мы услышали на юбилее. Дела у нее – не позавидуешь… Я так понимаю, здесь идет борьба между старыми львами и молодыми львицами за главное и теплое место в Институте.
- Это тебя не касается, Вилли. Скоро ты преспокойненько уедешь в свою Россию, и забудешь об этом. Наслаждайся жизнью, друг.
- Ты прав, Никита, а, тем более, после сегодняшнего разговора с Людмилой я понял, что должен заглушить свои чувства к ней раз и навсегда. Пока не произошла беда, и я не признался сам себе, что влюбился в нее.
- Я думаю, мне нужно отвлечь твое внимание от этой игрушки, которую ты себе нашел, и поэтому хочу предложить тебе пойти со мной куда-нибудь развлечься.
- Игрушки?! – Возмутился я, - да ладно, Ники, я уже достаточно взрослый парень и никакие игрушки мне нужны! Я готов съездить с тобой куда-нибудь, выпить и немного отвлечься.
Никита, пользуясь случаем, предложил мне прокатиться с ним в «Голубую устрицу», куда он уже давно намеревался заехать, и я не стал отказываться - до меня постепенно начало доходить, что злиться на Людмилу за то, что не пришелся ей не по вкусу, я вообще не вправе. Однако здравые мысли не смогли унять мое болезненное самолюбие, и в итоге я вообще сильно разозлился на всех женщин мира.
- Поехали, только я приведу себя в порядок, - сказал я, направляясь в душ, - к черту всю эту романтику и всех этих баб!
Был вечер, и в «Голубой устрице» собралось достаточно много народу. Мы сели на широкую скамейку за столик в углу и заказали пива.
- А мне бы сегодня хотелось вина, - сказал я и попросил официанта принести бутылку «Emerald rod».
Желая заглушить мучительные мысли о Людмиле, я подливал и подливал в свой бокал, отчего Никита недовольно косился. Я никогда в жизни не напивался, и на сей раз вино сильно ударило мне в голову, и меня «понесло»...
Сначала я обозвал Никиту мямлей, неженкой и наивным мальчиком, который ничего не знает о жизни. Он таращился на меня во все глаза, не понимая, отчего я наезжаю. Потом я встал и направился к женщине, которая разносила букеты роз. Купив у нее букет, я смачно поцеловал ее в щеку и попытался забраться на стол, чтобы расшвырять розы по бару, но не успел: ко мне подошли два охранника и попытались утихомирить, посадив обратно за стол к моему другу.
Еще совсем недавно я, угрюмый и недовольный, на глазах превращался в «супермена», настроение резко улучшалось, и меня явно тянуло на подвиги… В состоянии «боевого подъема» меня и застал Янис Ечке, который, заметив оживление, исходящее из нашего угла, сразу же направился к нашему столику. Усаживаясь, он улыбнулся мне:
- Вилли! Кого я вижу! Второй раз тебя здесь увидеть - это все равно, что разгадать все загадки человеческой психики.
Затем он посмотрел на Никиту и сказал:
- Ты, парень, здесь не впервой, так что смотри, не спаивай нашего застенчивого друга, а то загубят добро. Разорвут националисты украинские, а потом в России начнется очередная государственная война за лучшие умы, которые утекают непонятно в какие страны. Хотя эти лучшие умы только и делают, что перетекают от из одной страны в другую, им к этому не привыкать.
Наглая речь так разъярила меня, что я не выдержал и, взбешенный до предела, ударил его, кулаком в челюсть. Янис презрительно посмотрел на меня. Я снова рванулся к нему, но неожиданно за Яниса вступился какой-то парень, невесть откуда очутившийся возле нашего столика. Зашитник вытащил меня из-за стола за воротник рубашки, и мы сцепились с ним на глазах у всех посетителей «Голубой Устрицы».
Не выдержав, два охранника прибежали нас разнимать. Они выволокли меня на улицу и еще долго пытались усмирить, при моем активном сопротивлении, пока не вышел Никита и не взял меня в оборот.
В бешенстве я пытался что-то кричать, а бедный друг упорно утаскивал меня подальше от бара. Наконец я успокоился и посмотрел на Никиту:
- Развлечемся без них, а?
- Может, лучше такси и в гостиницу? – неуверенно спросил Никита.
- Еще чего!
Мы целенаправленно продвигались в сторону дороги, когда к нам подъехала машина такси.
- Садитесь, поедем в гостиницу, - услышал я знакомый голос и даже сообразил, что Янис вызвал такси и решил нас с Никитой подкинуть.
Никита уговорил меня сесть на заднее сиденье, и мы поехали.
- Вилли, твой неугомонный характер меня просто веселит, - сказал Янис, повернув голову в нашу сторону , - ты бы лучше привел свои мысли в порядок, чем так пить, да еще в месте, где так сильно привлекаешь внимание.
Я почувствовал, как к моему горлу подступила тошнота… Всякий раз, когда я садился в машину и при этом выпивал хоть немного, меня страшно укачивало, а, если учесть, что на тот момент я выпил чересчур много, то можно представить, что со мной творилось.
Чтобы хоть как-то отогнать от себя приступ тошноты, я решил отвлечься и начал горланить песню, слова которой придумывал на ходу:
- Не женщина, а бестия с зелеными глазами,
Нарушила спокойствие моей души!
Уж лучше быть мне трижды ее самым лучшим другом,
Чем стать навеки подданным - рабом любви!
- Бедняга, Вилли, - сказал Янис, - в душе ты остаешься таким же романтиком, каким я знал тебя в Риге, а на деле ты - просто дьявол, и как это все в тебе может сочетаться?
Парни помогли мне выйти из машины, тошнота не проходила, и меня вырвало, не успела машина отъехать.
- Вот видишь, Вилли, - сказал Янис с иронией, - тебя даже от самого себя рвет. Ты еще не устал от себя?
В номере я умылся холодной водой, кое-как разделся. Отталкивая помощь Никиты, я самостоятельно упал на свою кровать и вскоре уснул крепким сном, но проспал недолго, проснувшись от приступа жажды. Я попытался , было, подняться, чтобы пройти к крану, как вдруг услышал голоса в коридорчике номера. Это были Никиты и Янис.
- Тебе, провинциалу, следует чаще выезжать в столицу. Даже я объездил столько стран и знаю, кто чем дышит. А друга своего зря приводишь в такие места, он выглядит сущим посмешищем, - говорил Янис.
- Для меня все ново. В том городе, где я живу, о таких, как мы, совершенно ничего не знают. Хороший повод узнать поближе ребят, приехав в столицу. Мне кажется, Вилли слишком чувствительный. Мне нравится этот парень, даже больше, чем ты думаешь. Но он такой странный, я его не понимаю. Бывало, рассказываю ему что-то, а он вдруг как уставится на меня таким странным взглядом и долго смотрит. О чем он думает, я не знаю, но во взгляде есть что-то такое особенное: необъяснимое и даже притягательное.
- Друг мой, ты становишься мне все более симпатичен, особенно когда я увидел тебя в «Голубой устрице». А сейчас моя симпатия к тебе растет с каждым днем, хоть ты и увлекся Вилли, но, ты его очень плохо знаешь. Он кажется тебе интересным человеком? Эх, друг мой провинциальный, я знаю обратную сторону медали. Этот красавчик хоть и волнует тебя сейчас больше, чем все остальные парни, однако, тебе не повезло. Хорошо, что ты не вызываешь в его душе ответные чувства. Я еще не встречал более высокомерного, эгоистичного, себялюбивого и мстительного типа. И он вовсе не такой наивный и чувствительный, как хочет казаться. Это думающий и знающий себе цену человек. Задень ты хоть одну струну его дражайшей души, которую он оберегает, словно это самое золотое золото на свете, он не отпустит тебя уже никуда, на всю жизнь оставив игрушкой его манипуляций.
- О чем ты говоришь? Ты часто говоришь странные вещи, тебе не кажется? Я давно замечал, что ты не в себе. А Вилли просто втрескался, и, понятное дело, его это мучает.
- Втрескался - это, конечно, хорошо. Но я бы не был так уверен, что он способен нормально относиться ко всему этому. Ты не все знаешь о его темной стороне. В Риге у него есть дядя, который, между прочим, тоже психолог, как и мы. Так вот, я тебе могу поведать, почему А.Б., так зовут этого уважаемого человека и моего учителя, лишили лицензии и запретили заниматься психологической деятельностью. Как ты понимаешь, не обошлось без нашего любимого Вилли. Думаю, он уже рассказал тебе свою версию? Так вот…
Я больше не мог терпеть этого странного и неприятного разговора, а, тем более, разговор заходил слишком далеко, и потому, вскочив с кровати, направился в коридор.
- Приятного вечера, парни!
- Вилли, как ты себя чувствуешь? – Никита смотрел на меня растерянно.
- Прекрасно, - ответил я, - а вы, смотрю, даже подружились. Так и знал: клуб «Голубая Устрица» соединяет столько одиноких сердец. Это, кажется, твои слова, Янис?
- Мне кажется, я уже очень устал - пойду прилягу у себя в номере, - ответил он и, подмигнув Никите, открыл дверь.
- Правильно, поспеши, а то у меня опять возникло желания съездить тебе по физиономии, а на этот раз заступиться за тебя, к сожалению, будет некому, - сказал я ему вслед.
- Я смотрю, у вас много причин недолюбливать друг друга, - Никита прошел в номер и уселся на кровать.
- Причины всегда найдутся, если ты их очень хочешь найти.