В одном провинциальном городе жил-был мальчик-умелые руки. Однажды мимо дома, в котором он жил, проезжала бетономешалка. Бетона в ней было слишком много, мешалка крутилась слишком быстро и кто его знает как, но часть бетона выплеснулась прямо на окно, за которым скучал, подперев щеки, наш мальчик.
Мальчик соскреб еще свежий бетон со стекла, а так как до ужина было еще далеко, а мальчик был в силу юного возраста уже изрядно голоден, руки его как-то сами собой вылепили из бетона батон. И так этот батон ладно у него получился, что когда мальчик выкрасил его красками да мукой обсыпал, стал батон выглядеть, как взаправдашний.
Мальчик положил батон на кружевную салфеточку, связанную мамой, и выставил у окна - отчего ж не полюбоваться на свою работу, раз так удачно вышло, да и люди пусть полюбуются.
Люди ходили мимо мальчикового окна и вскоре некоторые из них стали стучаться в дверь и интересоваться: не пекарня ли тут, раз такой батон недурственный в витрине стоит.
- Отчего бы тебе и вправду пекарню не открыть?, - сказала мама мальчику-умелые руки.
И дело закипело. Ведь у мальчика оказались не только руки умелыми, но и мозги его работали так, как и положено работать всяким порядочным мозгам - на всю катушку.
Булки и кренделя неописуемой красоты выпрыгивали из-под мальчиковых рук и продавались, как горячие пирожки.
Батон по прежнему стоял в окне и очень гордился своей миссией - ведь он был не только визитной карточкой пекарни, успешно привлекающей покупателей, но и Той-минутой-с-которой-все-завертелось.
- Эй вы, ширпотреб, - фыркал по ночам бетонный батон на булки, слоеные пирожки и кексы с курагой, - кому бы вы были нужны, если б не я. Да таких, как вы, в каждой подворотне сотнями валяется. Да если б не мое витринное величие, вас бы тут и в помине не было. Да вас бы и не пек никто: вот, вот вам и вот!
При этом батон затягивал кружевную салфеточку потуже ровно посередине себя и высокомерно (с высоты первого этажа) смотрелся в ночное окно, недоступное остальным обитателям пекарни в силу их невыгодного географического положения. Стекло таинственно мерцало, фары проезжающих автомобилей манили и слепили, и в эти минуты зажмурившийся батон представлял себя самым настоящим парижским багетом благородных сортов муки. Думать об этом было настолько приятно, что, в конце-концов, батон и сам забыл, с кого все действительно началось.
- Я вылепил себя сам, - говорил батон таращившимся на него коньячным бабам.
- Я ум, честь и совесть вашей эпохи, - декларировал он свежим и оттого наивным заварным профитролям.
- Катитесь колбасой, - цедил он баранкам и бубликам.
- Лапы убери, - командовал он мальчиковому коту, страдающему от бессонницы и пытавшемуся тоже примоститься на подоконнике.
Кот был терпелив, но с возрастом даже у котов может испортиться настроение.
- Какая жалость, - сказала утром мама мальчика, заметая в совок облупившуюся краску свалившегося ночью (с чего бы это?) на пол батона,- столько лет тут стоял, мы все к нему так привыкли.
- Честно говоря, витрину давно уже было пора заменить на настоящую выпечку, - качнулся в кресле-качалке, прикуривая трубку, незаметно выросший в мужчину мальчик, - правда, Серенький?
Кот поддел лапой отколовшийся кусочек бетона, чуть не попавший под полозья кресла, втянул когти и согласно облизнулся: в воздухе витал запах свежеиспеченных творожных сочников.