Это случилось очень давно. Во времена, когда Земля была молода, когда сказки были правдой, и жизнь в них текла так же обыденно и реально, как наша с вами.
Маленькая волшебница сидела уже несколько закатов над одной и той же главой учебника, но напрасно: не давалась наука Летке. А без отличной оценки на экзамене её не примут в школу осеннего волшебства.
Мама, Дождливая Осень, и папа, Золотой Листопад, только вздыхали, глядя, как их дочь мучается над такой, по сути, простой наукой. Легче лёгкого освоить «сбор зелёной краски с листьев и травы», а уж позолотить их после этого — не работа, песня! А вызов дождей, ветров и простая расстановка туч — детская игра, да и только! Надо всего-навсего выучить тридцать три последовательных заклинания и двенадцать с половиной формул. Каждый юный волшебник это может!
Но Летка не могла. Она путала, где надо свистнуть ветру, а где туче. А если не путала, то забывала, какой именно свист кому. Ну а формулу извлечения зелёной краски она уже боялась применять: в лучшем случае ничего не выходило, а в худшем — листья обесцвечивались вместе с веткой и позолотить их, как и вернуть прежний цвет, не представлялось возможным.
Родители жалели Летку, но не вмешивались: у каждого волшебника — свой путь и свой талант; пусть найдёт их сама, рассуждали они. А потом, было и чему радоваться: усердие ребёнка — выше всех похвал! Считая это качество самым важным для будущей осенней волшебницы, родители не смели упрекнуть Летку в нерадивости и верили в её одарённость.
Ночь, устав таращить звёзды на сонную землю, задёрнула облачную занавеску и тоже погрузилась в дрёму. А Летка всё твердила заклинания и зубрила формулы, пока её синие глаза не начали слезиться.
— Пора спать, — вздохнула маленькая волшебница. — Хоть бы Сон помог моей дырявой памяти!
Она прилегла на диванчик-туманчик и закрыла глаза. Но Сон не шёл.
— Обиделся? Или сердится? — шептала тёмной пустоте Летка. — А, наверное, вынимает картинки из карманов, я же не заслужила цветных радостей… Эх… И что со мной не так? Где мой осенний талант?
Попробовала вспомнить три первых заклинания, тональность свиста, но ничего не вспоминалось.
— Что же это за наказание?! — всхлипнула волшебница. Но впадать в отчаяние она ненавидела — характер не позволял. И в такие минуты старалась найти занятия для мыслей и эмоций.
«Пока Сон не пришёл, посмотрю-ка я картинки в книжке! Заодно и отвлекусь», — подумала Летка. И, встав с туманчика, полезла в дупло с книгами. Взяла первую попавшуюся и открыла на середине, где были вкладыши-картинки.
На странице защебетали птичьи стайки, и пахнуло в лицо жарким цветочным ветром.
— Ух ты! Что это?! Я такого не знаю… — воскликнула волшебница и стала внимательно рассматривать каждую из оживших картинок.
В них всё было ново. Летка перелистывала книгу и читала описания к каждой картинке. Она так увлеклась, что не заметила, как в комнату вошёл Сон. А тот тихонько приблизился и заглянул ей через плечо.
— Что вы читаете, барышня? — шепнул Сон над её ухом.
— Ах, дядюшка! — вздрогнула Летка. — Ты меня испугал!
— Так я думал, ты меня ждёшь, а вижу — и не собиралась?
— Нет-нет, милый Сонушка, я ждала! Но ты же картинок мне не приносишь, вот я и решила…
— Ай-ай-ай, — покачал головой Сон, — не наговаривайте, милая, на доброго волшебника! Я-то приношу, да ты-то их не смотришь! Много занимаешься, голубушка, вот и не до картинок — лишь бы выспаться! Ну, гляди, яркие, осенние — разве плохи? — Он развернул картинки веером.
— Где? Я вижу только твои руки!
— Да?! А картинки, значит... так-так… Ну да это ладно… Я вот смотрю, книжка у тебя — ай-ай-ай!..
— А что?
— Эту книжку не могут читать осенние волшебницы!
— Почему?
— Потому что она летняя! Ежели ты сама из осенних, то всё равно ничего в ней не увидишь и не почувствуешь.
— А я вижу! И чувствую…
— То-то и удивительно! Ну и что же ты видишь? — хитро прищурился Сон.
— Светло, жарко! Яркое солнце! Утро лёгкое, словно полёт бабочки! А цветы! Ах, как они пахнут сладко! Медово! Это совсем не то, что осенние — терпкие и морозные запахи… А роса?! Сонушка, какая роса! На шёлковой траве она словно бодрящий холодок среди зноя, сто;ит пройти по ней босиком — наполняет всю тебя до капли! Но и этот холодок — тепло для души! Вот, ещё море! О, это огромный мир жизни! Как же радостно дружить с ним! Можно лежать рядом на песке и слушать его рассказы, а потом плавать, купаться в его глубине! Ах, дядюшка, ну почему я осенняя?!
Но сон не ответил — Летка проснулась. Открыла глаза и ощутила диванный холод, который раньше не замечала. Или замечала, но считала нормальным. А тут старый уютный туманчик заставил её дрожать! И только книга, в обнимку с которой она проснулась, грела её. А может быть, поэтому диван казался таким студёным?..
— Дядюшка! — позвала Летка, прежде чем сообразила, что он ушёл.
«Какой удивительный сон! Ах, почему, почему он так хорош? Я бы всё отдала, чтобы снова увидеть его!.. Но мне нужно поступить в осеннюю школу. Я должна…»
Она, буквально оторвав от себя тёплую книгу, вернула её в дупло (запомнив, однако, в какое именно) и села за уроки.
Проходило и пролетало через комнату молчаливое время, а Летка упорно зубрила заклинания из трудной главы:
— Лементо пре… пре… ко-ко-хо… осенес… Эх-х… ещё раз: лестенто-крас лестенто-зел… Зел, — повторила она. — Зелёный цвет — это да-а…
Вздохнула и, мысленно проговорив усвоенную комбинацию из заклинаний, зажмурилась и взмахнула руками. Но открыв глаза — ахнула: вместо веточки с пожелтевшими листьями на столе пестрело поле с душистыми яркими цветами! Над ними, под скрипичный аккомпанемент сверчков и нежные баритоны шмелей, кружили бабочки.
— Ой, что это я сотворила?! — вскрикнула маленькая волшебница. — Это… это… лето?! Ах, вот же: сухой пучок травы! И пожелтевший листок…Эх-х…
Собственный невольный вздох удивил Летку больше, чем результат колдовства: «Мне жалко? Мне жалко! Я не рада сухой траве и жёлтому листу? Не рада!.. Ну нет, так нельзя! Родители не одобрят…»
— Надо исправить! — строго сказала она и снова зажмурилась (на всякий случай, заглянув перед этим в учебник) и, для надёжности, произнесла заклинание вслух.
— Что это такое? — раздался за спиной мамин голос. Летка открыла глаза и…
— Мамочки!.. — только и смогла сказать она.
На столе шумел молодой лес, а у подножия стройных стволов удивительные растения словно держали в зелёных ладошках стебельки с белыми душистыми бубенчиками.
— Как ты это сделала? — строго, но спокойно спросила мама.
— Сама не знаю! Я вот… вот этим заклинанием… — ткнула Летка пальчиком в длинную золотисто-зелёную строку. — Веточка должна была получиться с жухлыми листочками…
— А получились ландыши?.. — вырвалось у мамы.
— Ландыши? Эта прелесть, значит, называется ландыши!
— Да… не отвлекайся! Ну-ка прочитай мне эту строку ещё раз.
Летка начала читать, чётко выговаривая каждое заковыристое слово.
— Стоп! — оборвала её мама. — Вот! Обычная ошибка! Не «бордо», а «бордио-зо» — тут клякса! Давай-ка ещё раз. Как положено: мысленно, зажмурившись — начинай!
Летка зажмурилась, чуть шевеля губами, — в этот момент мама взмахнула руками и, выждав чуть-чуть, воскликнула:
— Отлично! Молодец, доченька!
Открыв глаза, Летка увидела тот же лес, только хмурый, молчаливый, словно наступивший тощими стволами на вороха ненужной чернеющей и мокрой листвы.
— Ой! Получилось… — постаралась улыбнуться маленькая волшебница, не чувствуя почему-то радости от долгожданной удачи.
— Ну! Видишь, как хорошо! Продолжай учить — у тебя всё получится! Ты будешь настоящей осенней! — как-то торопливо проговорила мама и, поцеловав дочь, поспешно вышла из комнаты.
— Осенней… — глядя вслед странно взволнованной маме, прошептала Летка. — Кажется, я этого не хочу… совсем…
— Дорогой, что делать?! Что? — заламывая руки, восклицала Дождливая Осень. Она металась по золотой библиотеке. Листопад, сидя в кресле, вздыхал и пробовал уговаривать жену:
— Ну не волнуйся так, сядь рядом! Давай рассуждать спокойно…
— Спокойно?! — вспыхивала Осень. — Ведь мы потеряем дочь!
— Ну что ты, вспомни: мой дед и моя бабка тоже были… э-э… он — летним, она — осенней…
— Да, но дед был Художником августа последней декады — это почти осень! А у Летки — ландыши получились! Это где, когда они бывают, а? То-то же! О, небеса!.. Я же качала её в колыбели из сухих веток! У неё были погремушки из желудей и сухой травы, платья из холодного дождя и шубка на снежном пуху! Ты сделал ей диван из тумана… В конце концов, мы дали ей имя-оберег! И что?! Всё зря! Теперь мы расстанемся навсегда, и никогда, слышишь, никогда не придётся нам даже увидеться!.. Послушай, дорогой, ведь если мы поняли, что у неё летний талант… и если сейчас же мы ничего не наворожим, то это поймут и в школе и… потом — Большой Совет! Он будет действовать по Закону… значит, она уедет! Наша дочь!..
— Что же поделаешь, родная, мы не вольны ничего изменить. Не будешь ты за неё колдовать всегда, как в этот раз!
— Буду! Буду! Я на всё пойду ради неё!
— Нет, любимая, именно ради неё — ты не будешь… Именно ради неё самой — мы отпустим нашу малышку. Потому что мы все связаны Законом Природы, мы вместе — сам Закон… Но главное даже не это. Главное — душа! Она не сможет быть осенней, нет! Она… она замёрзнет: в ней умрёт лето, а осень не приживётся, и она угаснет! Да, дочь будет жива, будет с нами, но её душа погибнет!.. Ты понимаешь? Ты понимаешь, родная! Мы погубим Летку… или отпустим её… навсегда…
— Да… Я понимаю… и это невыносимо! Послушай, милый мой, послушай, давай хотя бы подождём! Давай не поведём её на Совет? А?
— Мы должны. Время нам велит… Талант не может оставаться среди осенних, если он уже проявился как летний! Ты же не хочешь причинять ей страдания? Она уже сегодня будет замерзать! Ещё вчера — нет, а сегодня… Милая, мы должны первыми признать её летней! И мы должны сказать ей… всё сказать…
— Ну… ну хорошо, мы… скажем…
В холодной, как никогда, и мрачной комнате Летки царила грусть. Не по годам смышлёная и по природе талантливая, она догадалась, что мама помогла ей наколдовать осеннюю ветвь.
«Но зачем? Хотела убедить, что и я могу? Что я такая, как все? Но я сама так и не осилила ни одного осеннего волшебства! Осеннего — нет. А летние — удались неожиданно просто! Так зачем, почему? Потому что на самом деле… — Летке трудно было произнести это даже в мыслях. — Я не такая, как мама и папа! Я чужая осенним, и я должна уйти… Вот в чём дело: разлука! На всю жизнь…»
Теперь всё сошлось. Летка ещё в раннем детстве слышала от бабушки древнюю легенду о прекрасной принцессе Первых Заморозков. Дочь Тёплой Весны и Первого Грома оказалась осенней, и ей пришлось уйти учиться и жить в осень — так велел Закон. Правда, принцесса была приёмной дочерью, но какая разница! Ведь её растили, любили, как родную, да и маленькая волшебница не знала других родителей — роднее их у неё никогда никого не было! И всё-таки ей пришлось расстаться с ними навечно. Бабушка объясняла, что Природа вознаграждает своих детей, исполняющих её Закон, — и принцесса стала счастливой, встретила любовь! Но (добавляла бабушка, обычно шёпотом) на всю жизнь сохранила в душе великую печаль…
Знала Летка и счастливую быль о своём прадедушке… Но она и подумать не могла, что унаследует летние силы! А теперь… что же теперь?
— Да я лучше погибну, чем расстанусь с родителями навсегда! — дрожащими от холода губами произнесла маленькая волшебница.
Вдруг дверь распахнулась — в комнату решительно вошли Дождливая Осень и Золотой Листопад. Они шагали с торжественным видом, отец держал маму под руку. Но только не радость читалась в их поступи и взглядах… Дойдя до центра, как положено в торжественных случаях, они остановились, и Листопад объявил:
— Дочь наша!.. — голос чуть дрогнул. — Любимая наша доченька! Мы пришли сообщить тебе о великом и главном событии в твоей жизни!..
— Мама, папа! Не говорите, не надо… Я всё поняла!.. Я всё… знаю… и… и я не хочу быть волшебницей! Если я не могу стать осенней, то — никакой не буду! Я не расстанусь с вами, лучше пропаду!
— Ах, Летушка! — Мама бросилась к дочери, едва сдерживая студёные слёзы. — Милая, ты не понимаешь, о чём говоришь! Ты должна быть счастлива! Ты талантлива, и у тебя вся жизнь впереди!
Мама гладила Летку по голове, целовала и прижимала к себе. Только Листопад стоял подле них понурый и безмолвный.
— Отец, что ты молчишь?! Скажи, что ничего плохого не будет! Скажи! Правда ведь?
— Трудно… — начал Листопад. — Трудно нам принимать решение… мы ведь очень любим тебя, доченька, но… так случилось: ты наследница прадеда, ты не должна отказываться от счастья полной и радостной жизни! Увы, с осенними оно невозможно. Тебе, да и нам, это кажется несправедливым… Поверь, только кажется! Природа мудра! И ничего не происходит в её царстве случайно! Значит, так надо. Значит, следует принять. И распахнуть душу навстречу будущему! Ты мала, деточка, ты ещё не знаешь, какая прекрасная жизнь впереди! Ты вырастешь, встретишь любовь, у тебя родится дочь или сын… И, может быть, они унаследуют… они смогут соединить наши судьбы? Понимаешь? Нам неведом Замысел, и поэтому нельзя отвергать дары: судьбу, талант, предназначение.
— Я читала летнюю книгу… — неожиданно созналась Летка.
— Это книга твоего прадеда. Никто из нас не мог читать её… — объяснил отец. — Видишь, и это не случайность. Итак, сегодня на закате мы отправимся к Времени на Большой Совет. Там уже ждут нас… Только скажи, Летушка, ты готова? Ты поняла и приняла наши доводы? Что говорит твоя душа?
— Доченька, ответь мне и отцу, как есть!
— Да. Моя душа говорит «да» …
Большой Совет собрался в огромном зале храма Закона Природы. Председатель — волшебник Время — внимательно посмотрел на пришедших, чету осенних с дочерью, и произнёс:
— Совету известны обстоятельства случившегося, уважаемое семейство. Природа явила чудо уникальное, и, следуя её Закону, Совет обязан принять решение. Но мы (он учтиво кивнул сидящим справа и слева от него членам совета Климату, Погоде и Сезону) хотели бы выслушать ваше мнение… э-э… тревоги или, возможно, просьбы. Что говорить, случай редкий… вернее сказать, единичный… м-да… Так слушаем вас, прошу, говорите!
— Мы чтим Закон Природы и полностью полагаемся на решение Большого Совета, — ответил Золотой Листопад и склонил голову.
— Так… — одобрительно кивнул Время. — А что скажете вы, уважаемые Дождливая Осень и Летка?
— Мы… — тихо начала мать. — Мы едины с супругом… и дочь всё понимает… Но…
Она вдруг, бросив отчаянный взгляд на мужа, вскинула голову и, обращаясь к Совету, почти крикнула:
— Но я прошу, я умоляю, не разлучайте нас! Не разлучайте, прошу! Это жестоко!
Ледяной дождь хлынул из глаз несчастной матери. Летка бросилась к ней в объятия и тоже разрыдалась.
— Ну вот… Милые волшебницы, ну что вы! — растерялся председатель. — Ах ты, Природа-матушка моя! Ну будет, будет вам! Да-а… женский род! Что ты скажешь?!
Он сделал знак волшебникам Совета, и те склонились к нему, чтобы высказать свои мнения. Через несколько мгновений Время стукнул камнем о камень и произнёс:
— Прошу внимания! Совет готов огласить решение. Единственно верное и справедливое, ибо Закон Природы незыблем, а его совершенство даёт нам великое счастье жить в радости! Печаль же — противна его смыслу. И не до;лжно волшебникам с печалью исполнять предначертанное! Итак, указ… Секретарь Год Нынешний, прошу записывать! Указом Мы, Большой Совет во главе с председательствующим волшебником Временем, учреждаем навечно в Осени закаты визитов для летних, именуемые… — он взглянул исподлобья на заплаканных и всё ещё обнимающихся волшебниц. — Именуемые бабьим летом. А также даём право волшебникам разных сезонов посещать своих родственников, во избежание разрыва драгоценных для нас всех семейных связей. Ответственным за исполнение указа назначается волшебник Климат. И последнее: мы, Большой Совет, позволяем вам, уважаемые родители, проводить Летку в школу и помочь ей устроиться на новом месте. Отводим на это три заката. Всё! — снова стукнул камнем о камень Время…
С той поры указ действует неизменно. Случается кое-где листопад в разгар лета. Желтеет трава задолго до прихода осени. Бывает, и снег врывается в летнюю жару. И очень любят и почитают люди время, когда ушедшее лето вернётся ненадолго да согреет своим теплом, утешит дождливую волшебницу-осень.