День клонился к вечеру. Ласковое солнышко заглядывало в раскрытые настежь окна в поисках хозяев, но дом был пуст. Изредка сам собой закипал чайник и начинал сиротливо свистеть, раскатывая эхо по самым потайным уголкам старого дома. Под потолком надоедливо жужжала одинокая муха, то и дело, присаживаясь на новый холодильник, будто ожидая, что уж в этот-то раз она найдет сладкую лужицу от варения или случайно оброненную крошку. На крыльце перед верандой томно щурясь в теплых лучах, совершенно по-хозяйски сидел тощий невзрачный кот. Казалось, ничто не заботило его, и он грезил о чем-то своем, разомлев на вечернем солнце, но вдруг он повел ушами и издал странный хрипловатый звук, столь не характерный животному его типа. В Доме что-то отозвалось, и створки ворот стали медленно раскрываться. Через пару мгновений на улице послышался шум мотора, и вот уже белый Х1 остановился перед домом, выпуская водителя.
Софья суетливо выскочила из автомобиля и, не замечая ничего вокруг, бросилась разгружать багажник. Она носилась, погруженная в собственные мысли, из машины в дом и обратно несколько раз, выкладывая привезенное добро у печи.
«Дедушка!», звала Софья, забегая с последними пакетами в дом. «Дедушка Жихарько! Ты где?». Ответа не последовало. Софья стояла посреди комнаты в нерешительности. Вдруг с крыльца раздался стук, и оставив покупки на полу, Софья вышла на веранду посмотреть кто пожаловал к ней в гости.
На крыльце стоял перепачканный босой ребенок, терпеливо дожидаясь хозяйки.
- Егорка! Здравствуй милый! Заходи, пряник хочешь?
Мальчик переминался с ноги на ногу, очевидно желая что-то сказать, но при виде пряника, сразу позабыл, зачем пришел.
- Хочу. Здравствуй тетя Софья.
Софья разрешила ему взять пряников со стола самому, и с любопытством наблюдала, как он вначале робко потянулся за добычей, но взяв один, осмелел и взял еще в другую ручку.
- А куда ты сегодня ездила? – любопытствовал мальчик, жмурясь от удовольствия.
- Я еду домовому покупала. Грибочки сушеные, ягодки, кашку.
- Ммм… - мычал Егорка, продолжая уплетать пряники уже с двух рук – он просто так не возьмет.
- Это почему же? – удивилась Софья, с умилением наблюдая, с какой скоростью исчезают пряники.
- Его упрашивать надо. Он такие вещи не понимает.
- А как же мне тогда ему все отдать-то? – любопытствовала Софья, со стыдом отмечая, что она, взрослая тетя, просит совета у ребенка.
- Хочешь, я его попрошу? - Серьезности Егорки можно было только позавидовать.
-Ну, давай! – Софья с интересом наблюдала, как ребенок отложил в сторону недоеденный пряник, отряхнул с себя крошки и пошел внутрь Дома. Он долго ходил из комнаты в комнату и постукивал пальчиками по мебели. Наконец он радостно ткнул пальцем за кресло в гостиной, прокричав: «Ага! Вот ты где! Стой, деда, где стоишь, я тебя нашел!». Софья вытаращила глаза от удивления, понимая, что Егорка тычет пальцем в пустоту, и дивилась детским выдумкам, но наблюдала молча. А Егорка, как ни в чем ни бывало начал со смехом бегать по дому, залезая под кровать, в чулан за печку… При всей этой беготне он непрерывно кричал: «Врешь, не уйдешь!». Софья хотела было остановить неуемное дитя, но отчего-то в последний момент передумала. Наконец Егорка забежал в угол и, указывая на Софью пальчиком, прошептал: «Она не знает, что так не делается, но если ты будешь упрямиться, она обидится и уйдет, понял? А если она уйдет, то я снова тебя найду».
- Егорка, ты с кем говоришь-то?
- С домовым – отвечал ребенок, удивляясь.
- Ах, ну, конечно же… - Софья тупо посмотрела в угол, снова ничего не увидела, но все же решила судьбу не искушать. Наверное, имелся все же крохотный шанс, что Егорка действительно видит нечто такое, чего ей видеть не дано, хотя, конечно же, привыкнуть к его действительному существованию вот так сразу было очень сложно. И хоть еды она ему и привезла, но в глубине ее души все же теплилась надежда, что домового не существует. Маленькая такая, но очень ощутимая надежда.
- Дедушка – позвала снова Софья, скорее больше чтобы подыграть Егорке, нежели действительно обращаясь к домовому – это я все тебе принесла. Возьми, пожалуйста, а мы с Егоркой на крылечко пойдем чай пить с пряниками.
На крыльце, к удивлению Софья, их ожидали две чашки - с чаем для Софьи, и молоком для Егорки. Софья аж споткнулась при виде их, и еще с минуту молча хлопала глазами в недоумении. Егорка же бодро схватился за кружку, не задумываясь о том, откуда она взялась, и выпил ее залпом.
Тут Софья, наконец, заметила, что они с Егоркой на крыльце не одни. Тем временем, новый гость тихонечко сидел в сторонке, ожидая, что его заметят.
- О! Котик пришел. Ну, наконец-то! А я уж думала, он больше не появится. Здравствуй дорогой!
Может ей показалось, или так было на самом деле, но кот коротко кивнул, продолжая томно щуриться. Софья села на ступеньку, потянулась к нему и взяла его на колени. Тот, мгновенно освоившись, устроился поудобнее, и Софья принялась чесать его за ухом. Шерсть его была мягкой и пыльной, а ребра торчали так, что если его намочить, то по нему можно было бы атлас кошачьей анатомии нарисовать. Егорка присел рядышком увлеченно глядя на утробно урчащего кота.
- Тётя Софья – начал малыш в своей серьезной манере – это не котик. Разве ты не видишь?
Кот настороженно стрельнул ушами и предупреждающе сверкнул на него левым глазом. Софья удивилась.
- Ты думаешь это кошечка?
- Неа – все так же серьезно отвечал ребенок, глядя на притихшее животное – а можно мне еще пряник?
Софья принесла ребенку весь пакет, и заверила, что он может взять его себе целиком. Кот снова принялся оглушительно мурчать. Только Софья собралась расспросить, что же мальчик имел в виду, как вдруг откуда-то требовательный женский голос стал кликать Егорку. Тот немедленно вскочил, и помчался на зов. Сбежав с крыльца, он вдруг вспомнил, что только что был одарен пакетом пряников, и суетливо вернулся за ними. Снова преодолев ступеньки, он снова помедлил, обернулся, и вежливо поблагодарив Софью, умчался… вглубь ее сада. Софья только рот раскрыла, а ребенка уже след простыл.
Кот легонько прихватил ее когтистыми лапками за колено, будто напоминая, о том, что Егорка-то может и убежал, но он сам еще здесь, и жаждет ласки как никогда. Софья начесывала его в некоторой задумчивости. Очевидно, Егорка знал кратчайший путь до своего дома через ее участок. К тому же сад настолько зарос, что забора в конце участка было не видать. Идти в дом проверять забрал ли все домовой было боязно, оставаться весь вечер на улице – холодно, да и кота следовало накормить и в дом запустить, все ж таки потенциальный новый жилец, как-никак.
Только собралась Софья с мыслями, чтобы зайти в дом, как вдруг ее посетила отчетливая мысль, немедленно представшая яркой картинкой перед мысленным взором, слишком реальная, чтобы отмахнуться. Софье показалось, будто Алёша шел по тропинке к ее дому, одной рукой убирая со своего пути ветви разросшегося жасмина, а другой судорожно ероша волосы на затылке. Так же внезапно видение исчезло. Софья тряхнула головой, чтобы сбросить секундное наваждение, как вдруг услыхала приближающиеся шаги. Через пару мгновений за деревьями действительно показался Алёша. Вот он убрал с пути ветви жасмина, и, увидав Софью, запустил руку в непослушные кудри на затылке, словно собираясь с духом. Софья напряглась и вцепилась в кота так, словно он мог послужить защитой от злых духов.
- Привет – Алёша, очевидно, нервничал, и чувство это ощутимо передавалось Софье, но виду она не подавала, и лишь слабо кивала в ответ.
- Пришел узнать, как чувствуешь себя.
Софья пожимала плечами и смотрела куда-то мимо него.
- Я волновался… - снова начал он.
- Волноваться нужно, если жена узнает, как ты ведешь себя за ее спиной. – Что нашло на Софью, она сама не могла взять в толк, но стоило словам вылететь на волю, как ей стало много спокойнее. Да и нежданных чудес Алёшу не сопровождало, что тоже добавляло уверенности в нормальности происходящего.
Алёша немного опешил от такого ответа, но скоро собрался с мыслями, принял безразличный вид и засунул руки в карманы:
- Ей все равно.
- А мне нет – Софья смотрела на него с вызовом, но он, не замечал этого, или успешно делал вид, что не замечает.
- У нас сложные отношения. Мы то сходимся, то расходимся. Невозможно тысячу лет жить душа в душу. Любовь столько не живет.
В глазах девушки читался немой вопрос, но озвучить его Софье не пришлось, Алёша задал его сам:
- Зачем сходимся? Потому что не осталось больше родных людей. Все давно умерли. Мы сходимся, а когда становится невмоготу – она уезжает в очередное путешествие. Её может не быть годами, десятилетиями… А я за редкими исключениями все больше здесь живу. Родину-матушку оберегаю.
- Т.е. ты тут временную замену гулящей жене подыскиваешь? – Софья была иронична как никогда.
- Нет… Ты мне нравишься. Что в этом плохого? Нам может быть хорошо вместе. Зачем отказывать себе?
- Я себе не отказываю – отвечала Софья усмехаясь, и продолжала, тыча в него тонким пальчиком – я отказываю тебе!
- Ай, да ну брось… - Алёша начал улыбаться – никто не способен передо мной устоять.
Его голливудская улыбка словно выплыла из-за свинцовых туч. Алёша снова начинал ребячиться, а самоуверенность его неслась ракетой в поднебесье, несмотря на тщательно выстраиваемые преграды.
- Это все покуда объект твоего внимания не знает, что ты мужик тысячелетний, и с тебя уже который век кряду пыль по земле хлопьями сыплется – Софья наигранно брезгливо поморщилась, и даже кота при этих словах немного передернуло.
- Женщина, да никто, глядя на такого обаятельного мужчину как я, ни за что не поверит в подобные небылицы! – восклицал Алеша, а затем доверительно прошептал
- Я проверял. Не верят.
Софья на миг застыла от удивления, а потом звонко рассмеялась. Алеша, глядя на нее, тоже захохотал, и это положило конец неловкости и недомолвкам. Софья была рада, что хоть сколько-то высказала ему свою позицию, хоть бы его это заботило мало.
С веранды доносился манящий аромат свежезаваренного лесного чая. На столе в небольшой плетеной корзиночке сами собой возникли горячие плюшки с корицей, или то домовой опробовал новую плиту. Сливки и варенье стояли в вазочках, вызывая крайнее одобрение, как кота, так и Алёши. Вскоре они уже пили чай и мирно беседовали, а кот чинно макал лапу в миску со сливками и с томным наслаждением слизывал их, смакуя угощение. Надо заметить, что вел он себя действительно странно, но вполне благородно и чинно, что не могло не вызвать одобрения, хотя, несомненно молодые люди поражались манерам столь непривычным для домашних питомцев. Даже на веранду его пришлось внести на руках, потому как он не мог решиться войти внутрь сам. Софья умилялась его поведению, Алёша же тихонько присматривался.
Софья расспрашивала Алешу про Дом, и хоть он мало мог ей поведать, но картина постепенно начала вырисовываться. Согласно его рассказам, Дом был построен в месте необычном, загадочном и непредсказуемом. Как Алёша выразился: «Перло к нам отседова столько интересного, что ни в сказке сказать, ни пером описать». Место это долго охраняли и пытались запечатать, но с каждым разом защитники убеждались, что все это Сизифов труд, и через некоторое время на этом месте совместными силами был построен Дом, который был призван упорядочить и утихомирить данное явление. Если Дом разрушится, то место сие чудное снова станет неконтролируемым, и придется вновь лицезреть всю ту невидаль, что получит своеобразный карт-бланш на собственные темные делишки. В свою очередь, чтобы поддерживать Дом в хорошем состоянии, необходим хозяин, который также будет использовать возможности Дома в благих целях. Оказалось, что и желающих занять это место было предостаточно, особенно среди тех, что появлялись здесь, не пойми откуда. Да вот только незадача, если поначалу Дом был просто домом, то с течением времени он настолько пропитался диковинной природой этого места, что зажил своей жизнью, и начал капризничать при выборе новых хозяев. Видимо сохраняя некоторую лояльность к его создателям, он не свернул на темную сторону. Его теперешний выбор казался просто чудом, и, как никогда, наиболее своевременным.
Во время рассказа Алёши у Софьи то появлялось, то исчезало чувство пренеприятнейшего беспокойства, разбегавшееся мурашками по всему телу от пяток до макушки. Если это «интересное» даже Алёша описать не смог, то Софья сильно подозревала, что ни за какие пряники не захочет даже краем глаза глядеть на подобные чудеса. И, тем не менее, отчего-то не возникало желания бежать от этого места без оглядки. Вероятно оттого, что рассказ оставался рассказом, а на деле Софья пока не наблюдала ничего такого, что могло бы действительно способствовать ее скорейшему бегству. Даже недавнее ошеломляющее открытие улеглось в достаточной мере, чтобы не сильно беспокоить ее.
Чувствуя ее беспокойство, Алеша заверял Софью, что доколе она будет жить здесь, никакой сюрпризной нечисти появляться не должно, но в свою очередь Софье необходимо поладить с домом, чтобы он открыл ей свои секреты, о которых мало кто чего знает. Знала разве что Василиса, но она редко делится подобными знаниями, кроме крайней необходимости.
- А Василиса-то кто? – почувствовав свой шанс, наконец любопытствовала Софья.
- Василиса-то? – Алеша медлил с ответом задумчиво глядя вдаль, но решил, видимо, что много вреда не будет, если он расскажет о ней самую малость. Тем более что многого он, похоже, и сам не знал. – Василиса пришла к нам невесть откуда, но первый раз увидели мы ее именно здесь.
- Ага… – Софья не сразу поняла, о чем говорит Алеша.
- Называй это место, как хочешь, все суть одно. Она пришла из неизвестного нам места. Она никогда не говорит о нем. Мы нарекли ее Василисой по аналогии – премудрая, прекрасная, как в сказках. Она вела основную работу по созданию Дома, так что она знает о нем кое-что.
Алеша говорил увлеченно, изредка поглядывая на кота. Тот же, нализавшись сметаны, сидел, будто в легкой дреме, но только на первый взгляд. Если присмотреться к нему повнимательнее, можно было заметить, что, несмотря на отстраненное выражение, слушал он весьма внимательно.
Софья рассказала Алёше, про то, как давеча чудил Егорка, и попросила Алёшу сходить с ней вместе проверить всё ли забрал домовой. Где-то глубоко внутри она все же надеялась, что все продукты останутся у печи в том же виде, в каком она их привезла. Но стоило им пройти в комнату, как стало ясно, что продуктов нет. В Софье начала было подниматься волна страха, как вдруг кот подал голос с веранды и Софья отвлеклась. Кот сидел перед входом в дом и легонько трогал порог лапой, но переступать не решался. Словно ребенок малый. Софья поспешила взять его на руки, и остатки страха развеялись, словно утренний туман. Только хотела она обвинить кота в излишней скромности, как Алеша глядя пристально на животное, сказал, что если она хочет оставить кота, то стоило бы его в дом пригласить, иначе он будет продолжать скромничать, а Софье придется продолжать таскать его на руках из помещения в помещение. Софья удивилась, хотя к этому моменту стоило бы, наверное, начать привыкать к странностям этого места.
- Чего говорить-то? Слова заветные знаешь? Поделись, что-ль… - ерничала Софья. Алёша же отвечал улыбаясь, но с весомой долей серьезности:
- Что-нибудь вроде: «Добро пожаловать в мой дом! Будь моим помощником и домочадцем. Сопровождай и охраняй меня везде, и до тех пор, пока этот дом мой, он и твоим называться будет».
- Ты серьезно? – скепсис так и сочился из нее, а Алёша усмехался своим мыслям, глядя в никуда.
- Вполне. Давай, это не сложно.
Софья с минуту смотрела на Алёшу в неверии, но затем-таки слова заветные произнесла. Против ее ожидания ничего не произошло, и она, отмахнувшись от обоих, выпустила кота на пол и вышла обратно на веранду. Алёша последовал за ней.
На дворе стемнело. Где-то в отдалении заливался трелями соловей, и протяжно тявкала соседская псина. Усталость этого необычного, или скорее даже экстраординарного, дня потихоньку давила на плечи. Софье нестерпимо хотелось спать. Уважая ее желания, Алёша скоро распрощался и пошел к себе, а Софья стояла на крыльце до тех пор, пока не услышала стук закрывающейся калитки. О ее ноги ласково терся кот, тихонечко мурча, словно маленький трансформатор. Девушка сонно глянула на него раз-другой и, маня его за собой, пошла спать.
Укладываясь в постель на втором этаже, Софья с задержкой отметила, что кот, ни разу не помедлив, проследовал за ней через весь дом абсолютно самостоятельно. Кроме того, странным казалось отсутствие у него врожденного кошачьего любопытства. Попав в дом, он ни разу не пополз на брюхе обнюхивать каждый угол, опасливо вздрагивая при каждом новом звуке. Вопреки ее ожиданиям никакого беспокойства на этот счет она не испытывала, равно как и от осознания присутствия домового, или того, что Дом находился в самом центре места весьма редкого, наичуднейшего и оттого неизведанного. Ласковый ветер трепал занавеску, а в ногах мирно сопел новый питомец. Сказка окутывала ее своим теплом, и ей было уютно и тихо, как в детстве, когда мама гладила ее по голове перед сном и напевала вполголоса колыбельные.