Глава 5.
Приоткрывая глаза, я чувствую неописуемую боль: все мышцы ноют, тело ломит, и, чувствую, что у меня похмелье, на что указывает сухость во рту. Наверно, я вчера неплохо напилась, что довольно-таки несвойственно для меня и вообще…
— Фиби, — зову я, надеясь услышать объяснение сестры о том, что со мной происходило вчера, но ответа не последовало.
Осматриваясь вокруг, я поражаюсь и, мягко говоря, прихожу в шок. Где я? Я явно что-то не понимаю… потому что сейчас вижу комнату в черно-белых тонах, очень большую и незнакомую мне. Около меня стоит тумбочка, на ней таблетка и вода. Я, не думая, выпиваю ее, всё-таки, надеясь, что она хоть немного поможет мне с этой раскалывающейся головой и, как ни странно, боль помалу утихает. Все, что я помню из вчерашнего дня: вечеринка. Я что, не вернулась домой? Господи, да отец меня убьет!
Я прокручиваю у себя в голове самые худшие сценарии, которые могут произойти, когда я вернусь домой. Что мне делать? Врать? Но как… ах, да о чём я вообще думаю! Я сейчас в незнакомом месте, неизвестно, какое сейчас время, а для меня главное — как на это всё отреагирует мой отец.
Я поднимаюсь с кровати и получаю еще одну порцию боли, но, борясь с ней, я всё-таки побеждаю и становлюсь на ноги. В комнате есть зеркало, поэтому я подхожу к нему и всматриваюсь в свое отражение: волосы спутались, на теле видны несколько синяков и отеков, а футболка еле прикрывает мои ягодицы. Но меня больше интересует другое: во-первых, чей это дом. Хотя, можно сказать, я догадываюсь, потому что если вечеринка была Джеймса, тогда и дом, естественно, его. Во-вторых, откуда у меня столько синяков? И, в-третьих, самое главное: почему на мне чья-то футболка?
Пытаясь успокоить себя и прекратить раздумья, я замечаю около зеркала расческу и пробую привести волосы в порядок.
Наконец-то я решаюсь спуститься вниз, преодолевая неописуемый страх. Я совсем не хотела этого делать и ждала, когда кто-то придет ко мне и объяснит, какого черта здесь творится, но, видимо, этому не суждено случиться, так что нужно действовать самой. Расхаживая по большим и просторным коридорам этого дома, я слышу какие-то звуки снизу и иду туда.
Замечаю, что на первом этаже есть несколько комнат, и звук, очевидно, исходит из кухни. Ну что ж, главное набрать побольше воздуха в лёгкие и войти туда…
Открывая дверь, я вижу здесь Крисс, Ника, короче, всю элиту в сборе. Какого черта я здесь делаю?
Когда я встречаюсь с ними взглядами, то все становятся удивленными и ошарашенными, мне даже смешно из-за выражений их лиц. Так, Дженнифер, успокойся. Сейчас не время для смеха. Будь серьезной.
— Что она здесь делает? — недоуменно и с необыкновенной злостью спрашивает Крисс. Да я сама узнать хотела бы, девочка! И вдруг ее взгляд падает на мою футболку. — Какого черта? — широко открыв глаза, говорит она и неудовлетворенно смотрит на Джеймса.
— Ник, можно тебя на несколько слов, — как можно серьезнее проговариваю я, не желая здороваться со всеми остальными, и жду, пока он выйдет. Как можно более непринужденно беру его за руку, и мы выходим с кухни.
— Что я здесь делаю? — сразу же набрасываюсь на него, требуя узнать все подробности. — Почему на мне чья-то футболка? — не дожидаясь ответа, задаю новый вопрос. — И почему мы не в школе?! Ник, объясни мне, пожалуйста…
— Так, во-первых, сегодня суббота, — спокойным тоном начинает парень, что меня чуточку успокаивает, но я терпеливо жду продолжения рассказа, — во-вторых, ты изрядно напилась, и отправлять тебя домой было бы не вежливо с моей стороны, детка. В-третьих, футболка Джеймса - твоя одежда была полностью испорчена. Это всё? — спрашивает он, и я молюсь, чтобы Ник не был сильно раздражен моим поведением, потому я, изменив своим принципам, набросилась на него с утра при том, что это он мне помог. Мне ужасно неловко.
Я смотрю в его глаза и пытаюсь вспомнить вчерашний день, разузнать события, но не получается. Ничего не помню. Чертов алкоголь.
— Э-э-э.… А что я делала вчера? — у меня была надежда, что ничего такого страшного я уж точно не вытворила. Хотя, кто его знает…
Родители убьют меня.
— Ну, я увидел тебя уже после вечеринки. Ты была очень пьяной, — это ещё неплохой ответ. Я думала, всё будет гораздо хуже, и… кх-м… я сделала что-то непристойное, но мне уже хорошо от той мысли, что хотя бы Ник не видел меня в таком состоянии.
— А-а-а… Ясно, спасибо. Я, пожалуй, пойду, — как ни странно, я уже хотела идти и собирать вещи, но он схватил мою руку, предотвращая это.
— Не уходи, — попросил он, но я была непреклонна. — Позавтракай с нами.
— Ну уж нет, — недовольным тоном сказала я и уставилась в сторону кухни. — Завтракать? С Крисс и её парнем, да и вообще с этими ребятами… Ты что, смерти моей хочешь? — постаралась произнести в тоне, мол, говорю шутку, но мне было абсолютно не смешно.
— Они довольно неплохие, если узнать их получше. Ну, я о некоторых, — сказал он мне. Я, мягко говоря, не верила в это, но отказывать неудобно, Ник мне помог… и, мне кажется, что я обязана ему отплатить хоть чем-то. — Да и, тем более, у меня твои вещи и я не отдам их, пока ты не поешь с нами, — я сглотнула ком в горле. У меня нет выбора, черт. У меня никогда нету выбора.
— Хорошо, — вдохнув воздух, обдумывая варианты побега, сказала я. — Пошли.
Ник еле заметно улыбнулся, а мне хотелось поскорее убежать отсюда. Я не понимала, как он вообще может дружить с такой, как Крисс. И я себе представить не могла, что могу появиться здесь, в доме Джеймса, да и ещё позавтракать с ними. Это было для меня чем-то непостижимым и нереальным. И я ничуть не хотела, чтобы это стало реальностью. Но вот - это произошло. Сейчас пойдут в ход расспросы и шутки Крисс в мою сторону, но я буду держаться. Ну.… Не знаю.… Постараюсь, хотя бы… Возможно.
Мы вошли на кухню, и ребята опять кинули на нас вопросительные взгляды. Я посмотрела на Ника, тот пожал плечами, мол, ну и что. Постепенно я расслабилась, позабыв о том, что здесь находятся другие люди, но это досадное чувство осталось. Ну и что мне делать? Я не могу так просто врываться к ним на кухню и есть их еду. Что ж, нужно начать беседу.
— Э-э-э… Привет Джеймс, Энди, Крисс, Меган… — Я почувствовала себя какой-то дурой, которая говорит что-то без абсолютного фильтра… или мозгов… Ну почему я не могу провалиться сквозь землю? Ребята с удивлением посмотрели на меня, а я замерла на месте, не зная, как продолжить свою речь.
— Успокойтесь, она со мной, — услышала я голос Ника, эта фраза несколько раз покрутилась у меня в голове, прежде чем до меня дошел смысл. Что же это значит? То есть, в каком смысле он это сказал? Ладно, это ещё хуже, чем я думала. Нужно умывать руки.
— Эм, ребята, я не хочу вас стеснять, поэтому я уйду. Где моя одежда? — спросила я у Ника, и послышался смех Меган и Энди, видимо, они забавно отреагировали на то, что мои вещи сейчас у парня, но я постаралась не обращать на это внимания.
— На втором этаже. Первая комната слева, — ответил он слегка обиженно и рассерженно, но… Я настолько сильно хотела убраться отсюда, что мне было всё равно. Хотелось сказать: «Извини, я не могу выносить твоих дружков», но я воздержалась.
Быстрым шагом пошла к комнате, о которой мне сказал Ник. Я увидела вещи на кровати, поэтому быстро взяла их и прошагала в ванную. Они были отстиранные и приятно пахли, что меня утешило. Он позаботился об этом. Я почувствовала себя защищенной и уязвимой девочкой, которой нужна поддержка, но это чувство быстро улетучилось. Я отправилась в… м-м… «свою» комнату.
Включив душ, я заметила, что на моем теле много синяков и царапин, поэтому мой интерес взял верх надо мной. Что же я вчера делала? Наверное, мне не суждено это узнать, потому что чем дольше я думаю над этим, тем меньше есть шансов, что я действительно узнаю, что произошло вчера.
Капли энергично скатывались по моему телу: мне было приятно, так как вся грязь, которая накопилась во мне за прошлый день — исчезла. Я бы могла несколько часов простоять в душе. Но, увы, надо идти, я уже итак здесь довольно долго.
Я быстро одела одежду, захотев уйти как можно поскорее, потому что я… в чужом доме, в чужом месте… с чужими людьми… и мне… мне страшно.
Я опустилась вниз по лестнице и случайно услышала разговор на повышенных тонах. Я подошла поближе и прислонилась к двери кухни, желая узнать, о чем разговор. Сразу же узнала эти приглушенные голоса.
— Почему ты выгораживаешь эту девчонку? — завыла Крисс, с её этим обычным тоном стервы. — Ты что, спятил, Ник? Почему ты вдруг стал так хорошо к ней относиться? Ты же знаешь, что она меня бесит!
— Перестань, Крисс. Мне всё равно на твое мнение, и не сверли мне мозги. Пожалуйста, — пробормотал Ник, и я усмехнулась. Познакомился он всё-таки не из-за Крисс, а по собственному желанию, чему я не могла нарадоваться.
— Да ты… Да ты… Ты же её не знаешь!
— Знаешь, она исчезла сразу после разговора с тобой… — дальше я не слушала, потому что меня довольно-таки заинтересовала данная реплика. И вдруг я вспомнила всё, абсолютно всё.
На меня навалилась лавина, лавина из воспоминаний, и все события вчерашнего вечера предстали предо мной. Всё - от начала до конца. Я ненавижу её… Я ненавижу её сильнее, чем когда-либо. Хлопнув дверью, я вошла в комнату, обвела её взглядом, а затем раздраженно посмотрела на Крисс.
— Знаешь, что? Ты самая жалкая из тех людей, которых я знаю. Я не имею понятия, что я тебе сделала и почему ты ко мне так относишься. Но, знаешь, мне все равно. Мне все равно на тебя и всё равно на твое мнение. Знаешь, что ты сделала вчера? Ты ещё раз доказала, какая ты мерзкая и отвратительная. Когда я смотрю на тебя, то чувствую, что к моему горлу подступает тошнота, — начала я, посмотрев на нее с жалостью и яростью. — Это ты меня не знаешь. Ты не знаешь, что мне пришлось терпеть все эти годы. Черт побери, ты ничего не знаешь! Ты не всемогущая, Крисс, и далеко не идеал. Ты полная стерва. Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу, слышишь?! — я вздохнула и посмотрела на ребят. Они ошарашено смотрели на меня, и я им улыбнулась. Это ещё больше повергло их в шок. — Спасибо Ник, спасибо Джеймс. Пока, — я помахала рукой и удалилась.
Я начала бежать, бежать, смахивая слезы с лица. Не знаю, почему я расплакалась, но это мне помогло. Выпуская эмоции, я старалась не потерять себя, что мне не удалось. Сколько раз Крисс портила мне самооценку и настроение, и я бы хотела отплатить ей тем же, но…, но это не я.
Я не вправе судить людей, какими бы они не были. И Крисс. Я её не знаю… я никого не знаю.
И от этого становилось ещё больнее.
***
Я стою перед порогом своего дома. «Я не трусиха», — говорю я себе, но убеждаюсь в обратном. Я боюсь всего и всегда. А особенно сейчас - войти и объясниться перед родителями.
Я медленно и осторожно открываю дверь, надеясь, что меня никто не увидит, и я спокойно пройду в комнату. Я на корточках. Ф-ух, в гостиной никого нет. Ещё несколько…
— Дженнифер Грин! — раздался голос отца. Сейчас меня будут убивать, я чувствую это. Меня всегда нервирует, когда кто-то называет меня полным именем, а все члены моей семьи частенько меня так называют, когда злятся. А как только я прошу, чтобы они меня так не называли, то идут такого типа вопросы: «Тебе что, не нравится твое имя?». Нет, ни в коем случае, мне нравится мое имя, но… Для меня это слишком официально. Тем более с фамилией.
— Пап… — вздохнула я, сглотнула ком в горле и обернулась. Он явно пришел с кухни, черт. У него от ярости раздулись ноздри, и я даже боялась представить, что будет дальше.
— Сядь, — уже более спокойным тоном сказал он, но я по-прежнему дрожала. Мне было страшно. Я села на наш диван, который стоял в гостиной. — Дженнифер, где ты была? Я требую объяснений, — попытавшись успокоиться, ровно проговорил отец. Моя голова взрывалась от мыслей.
Как бы мне соврать?
— Э-э-эм… Я к подруге пошла, — ложь хуже некуда. Но надежда в то, что он поверит, есть.
— К какой подруге? Дженни, объясни мне. Я тебе вроде понятным языком говорил, что ты под домашним арестом и тебе нельзя никуда идти. А сейчас ты сбегаешь из дома. Для тебя это нормально? — спросил он, окончательно разочаровавшись во мне. Я боялась потерять любовь отца, как бы странно это не звучало… и… я просто захотела, чтобы он меня простил.
— Извини, пожалуйста. Я не буду больше. Извини, — одними губами просила я, шепот срывался с моих уст. Мне сейчас хотелось закричать, закричать на всю планету. Я не хочу так. Я хочу ходить туда, куда мне захочется, а не туда, где хочет меня видеть отец. А сейчас я прошу прощение за то, что в кои-то веки пошла на вечеринку, но… так надо. Я нарушила порядок. Это неправильно. Я провинилась и полностью с этим согласна.
— Я тебя прощаю. Но ещё один прокол, и ты два года будешь сидеть дома, ни с кем не общаясь, — грозно сказал он. Теперь я уверена — мой папа тиран. Я всего лишь хотела развлечься, а он это воспринимает так, будто я неделю домой не приходила. Как будто он в молодости не ходил на вечеринки.
— Хорошо, пап. Я пойду, — предупредила я и вышла из комнаты.
Фиби не было дома, обычно она никуда не ходит в субботу, но это не важно. Главное то, что я в одиночестве. Я одна.
И мне так страшно, клянусь. Никогда ещё мне не было так страшно быть в одиночестве.
Это то, чего я хотела? Да. Это оно.
Так хочется человеческого тепла,
Обнять кого-то и не отпускать.
Такое чувство, будто я внутри умерла,
И больше никогда не смогу дышать.
Внутривенно мне необходим человек,
С которым забудусь обо всем я навек.
Мне нужно жить кем-то, мне нужно любить,
С тобою могу обо всем на свете забыть.
Я скучаю так сильно, ты знаешь, скучаю,
В океане любви без тебя потопаю.
Ты мне абсолютно всех дороже…
И… я хочу к тебе.
Ты тоже?
Я падаю в пропасть. Я хватаю руками землю. Я пытаюсь остаться, я пытаюсь не упасть. У меня ничего не получается. Люди не хотят, чтобы я осталась, они топчут меня ногами, они хотят, чтобы я упала. И я падаю.
Падаю в пропасть.
Я падаю далеко отсюда. Я хочу упасть далеко. Я не хочу быть здесь. Они не хотят, чтобы я была здесь.
И я ухожу. Ухожу из этого мира. Я бегу отсюда. Я лечу отсюда. Я падаю отсюда. Я делаю всё, чтобы уйти.
Люди давят меня, люди уходят от меня, люди предают меня. Люди делают всё, чтобы я сгнила, чтобы я умерла, чтобы я осталась брошенной. И у них получилось.
Я умираю. Я гнию в своей же могиле.
***
Я уже не знаю, сколько сейчас времени, потому что битый час думаю о своем существовании. Я думаю о существовании без любви, без друзей, без всех радостей жизни. Я думаю просто о жизни. Никудышной жизни.
Услышав, как зазвонил мой телефон, я мгновенно вернулась в реальность. Подняла его с пола и, на свое удивление, увидела неизвестный номер. Обычно я не беру неизвестные номера, но, что мне терять? И так нечего делать.
— Алло, — говорю я охрипшим голосом. Странно.
— Привет, это Ник. Дженн, извини меня. Крисс очень бестактна, и, я думаю, ты это знаешь. Просто мне стыдно за то происшествие, которое произ… — говорит он, но я уже далеко за пределами этой Вселенной и мне не хватает воздуха, чтобы ответить
— Стоп, стоп, стоп. Остановись. Во-первых, маньяк, откуда ты знаешь мой номер? — в недоумении произнесла я, смотря на свои руки, не понимая абсолютно ничего.
— Ну, ты уснула и я позвонил к себе с твоего…
— Ты что, офигел? Ты вообще понимаешь, что сказал? Ты воспользовался моим телефоном, пока я спала? Ты точно маньяк, — проговорила я и ещё не отошла от услышанного. Зачем ему нужен мой номер? Таким, как он, не нужны номера таких, как я. Я же… я — это я… такая наивная и ненужная… никому. Абсолютно никому.
— Извини. Я просто… — начал бормотать он, но я опять перебила его:
— Остановись, я тебе сказала! — прокричала я, уже изрядно нервничая из-за этого странного разговора. — Мне не нужны твои извинения. Мне вообще ничего от тебя не нужно, — понимаю, что лгу, но так будет лучше. Я уверена, так будет лучше. — Я просто хочу побыть одна, ясно? И не надо оправдываться, я всё понимаю, и не надо говорить, что это всё случайность. Я думаю, что Крисс не первый раз обсуждала меня с вами.
— Ты права, не первый, — его голос стал серьезнее.
— И что? Она тебе рассказывала, какая я идиотка? Какая я чокнутая? Да, скорее всего. Поэтому не вижу смысла и пользы тебе общаться со мной. Ещё моего сумасшествия наберешься, и тогда твои дружки кинут тебя. И не надо жалеть меня. Последнее, что мне хотелось услышать от тебя — так это твое сожаление. Я не виновата, что родилась. Я не виновата, что не могу быть вами и не могу оправдать твоих ожиданий и ожиданий Крисс. И мне не наплевать на то, что кто-то меня обижает или унижает. Мне действительно жаль её, потому что я не могу сидеть и помалкивать, в то время, как она издевается надо мной. И мне жаль тебя из-за того, что связался со мной… — мой голос стал дрожать, я почувствовала, что сейчас взорвусь.
Эмоции бурлили во мне: они вырывались наружу. Я не хотела быть внутри, я хотела быть снаружи. Рассказать всё, что меня мучило всё это время, я хотела освободить себя, я хотела быть свободной. Открыться кому-то — это значит навечно унести свои тайны. Унести те тайны, которые ты так усердно оберегал, чтобы никто не узнал их. Я хотела. Я хотела это сделать.
Но.
Я.
Не.
Могу.
Не могу. Не могу, не могу, не могу. Мои тайны — это то, благодаря чему я сейчас жива. Они у меня глубоко в верхней части живота, в моем сердце. А я не хочу, чтобы кто-то воровал мое сердце.
Да, да, да… нет, не хочу… никогда не хотела.
— Я не слушаю слухи о тебе. Я не слушаю то, что говорит Крисс. Я хочу слышать только тебя: здесь и сейчас. И мне плевать, кто и что говорит, мне это совершенно не важно. У меня есть ты. И я хочу слышать только тебя.
— Не говори это, пожалуйста… — слезы полезли наружу, он не должен говорить это, не должен. Я не смогу это вытерпеть.
Я не хочу это терпеть. Я хочу отключить телефон, я хочу сделать что-то, чтобы не слышать этого. Слишком слабая, чтобы узнать, какие чувства он питает ко мне.
Я должна услышать то, что он хочет сказать.
— Пожалуйста, нет, — умолял он, желая высказаться. — Я хочу сказать.
— Мне не надо, чтобы ты что-то говорил! — закричала я. — Я и так всё прекрасно знаю! Не надо мне говорить о том, что тебе не всё равно на меня. Да ты даже мое имя не знал раньше. Ты меня не знаешь. Ты мне никто, и я тебе — никто. Мы никто для друг друга. Никто, — я повторяла это слово, словно молитву, словно единственное, что у меня осталось. Я хотела закричать. Но всё, что я могла это заплакать и ещё раз сказать: «Никто».
— Нет. Ты не права. Ты тоже меня не знаешь. Ты не знаешь, что я знал твое имя. Ты не знаешь, что я каждый раз наблюдал за тобой на переменах: я видел, как ты смеешься, и я слышал, как ты плакала в туалете. Ты не знаешь, что я следил за тобой, пока ты бежала домой, и когда стояла и смотрела на небо. Ты не знаешь, каково мне было, когда я увидел тебя, лежащую в коридоре школы, и как я запаниковал, не зная, что делать. Как я взял тебя на руки и полетел в медпункт. Ты не знаешь, — повторил он. Это он только что сказал? Он?
Он разбил мое сердце.
На тысячу мелких кусочков.
Его не починить.
Я сломана.
— Я не знаю, — вторила я. Мои слова были похожи на какой-то звук, а не на фразу. Но я не могла говорить. Я не знала, что говорить. И поэтому я отключилась.
Ушла. Опять. Какая банальность.
Я решила уйти.
Вот так просто, отключив телефон.
Ведь на самом деле, я не знаю, что такое быть нужным. Я не знаю, что такое любить.
Но я чувствую то же, что и он. Я хочу быть нужной. Я хочу улыбаться ему. Я хочу жить.
Но не могу.
Я хочу стать штормом: быстрым, внезапным и разрушительным, ломать свои сны и видения, делая свою реальность.
Я хочу сметать всё на своем пути.
Но не могу.
Я хочу стать смертью.
Я хочу убивать, я хочу рушить отношения.
Но не могу.
Я хочу любить.
Мечтаю быть любимой.
Но… но это невозможно.
Всё, что я могу — быть собой. Быть одинокой. Жить вместе с этой болью, которая глубоко в моем сердце. Не надо надеяться на то, что никогда не случится. Не надо жить с надеждой, что когда-то будет лучше.
Ничего уже не будет. Нет, нет, нет.
Я вдохнула воздух и дотронулась до своего лба, чтобы не потерять равновесия. Попробовала встать, но все мои попытки были тщетны. Я неудачница.
Чувства нахлынули на меня: я швырнула какую-то коробку в стену, начала громить всё подряд, не оставляя ничего. Я хотела чувствовать боль.
Хотела узнать её вкус.
И узнала.
Я неопытна. Я признаю каждый свой недостаток. Мне никогда не добраться до вершины. Это сжигает меня, как болезнь. Это сжигает меня изнутри. Сжигает дотла. Мне нет спасения.
Глава 6.
Апатия и безысходность поглотили меня целиком и полностью. Всё, что я могу — это свернуться калачиком и дышать: жадно вдыхать воздух, обыденно думать, легко умирать.
На большее я не способна.
Я взяла свой блокнот и попробовала что-то написать: стих или же нарисовать что-то. Ничего. Я ничего не могу сделать. Руки словно не слушаются меня — они против меня, не хотят работать в этой слаженной системе, называемой телом человека.
Я дрожу. Покрываюсь мурашками. Моя грудь вздымается и опускается. Я слышу биение собственного сердца.
Я не верю в то, что он мне сказал.
Я не нужна ему. Я не нужна никому. Я уверена в этом, потому что… всю жизнь мне не хватало кого-то, кто бы смог меня понять… и уже мне этого не нужно. Ничего не нужно. И одна справлюсь.
Он просто хочет поиграть с моими чувствами. Конечно, это явно очень интересно. Никто до сих пор не видел, чтобы я встречалась с кем-то, и он просто хочет полностью опозорить меня. Это не всерьез. Всего лишь игра, в которой я, видимо, не главный персонаж.
Рухнув на кровать, я попробовала сомкнуть глаза, но спать не хотелось.
Жалкое существование. Может, он говорит правду. Но это не важно. В конце концов, он меня бросит. И всё, что у меня останется — это разбитое сердце: абсолютно опустошенное и никому ненужное. Я не хочу этого, потому что я всего лишь хочу понравиться кому-то такой, какая я есть. Чтобы этот человек знал, кто я, что я собой представляю, чтобы он знал обо мне всю правду. И чтобы он полюбил меня так сильно, насколько это возможно. Чтобы при прикосновении наших рук я тонула в своих чувствах. Хочу, чтобы он мне снился во снах и обнимал каждое утро.
Это кажется таким нереальным… и мне страшно: что, если я никогда не могу познать это? Я не знаю, что такое отношения, не знаю, что такое любовь.
Всю жизнь, я мечтала написать книгу. О любви, которой у меня не было. Я читала очень много романов в детстве: там рассказывалось о притяжении между людьми, об этом неземном чувстве. О том, что они могли оставить всё, работу, семью, даже изменить самому себе, ради любимого человека. И я много мечтала. Мечтала влюбиться. Так, чтобы когда я буду видеть в человеке самое плохое — я буду считать это преимуществом, а не недостатком. Любовь ослепляет. Когда ты любишь человека, ты не замечаешь ничего вокруг, ты просто рад тому, что он с тобой. Даже если он, вдруг, полюбит другого, тебе будет хорошо только от того, что ты знаешь — он счастлив. А если этот человек не будет счастлив с тобой, то ты тоже будешь несчастным.
Так страшно и плохо от того, что я никогда не испытывала этих ощущений. Разве что в детстве, но это было без обязательств, без клятв, без ничего. Тогда мы были беззаботными, и не чувствовали ответственности за свои слова и поступки. Тогда всё было легко и просто. А сейчас всё изменилось: нет уже того счастья, нет надежды и нет любви.
Кто же тогда я во Вселенной?
Сейчас мы не знаем, как доверять друг другу. Как сделать так, чтобы исцелить мир от боли, бед и несчастий. А всё потому, что мы слишком эгоистичны и действуем только ради самих себя, не думая ни о ком другом. В современном мире уже давно позабыли о самых хороших и приятных чувствах. А мне так хочется, так хочется испытать их. Мое счастье… оно так далеко, так далеко.
Я не говорю, что сейчас всё так ужасно, что нет ещё хороших людей - нет, ни в коем случае. Раньше тоже было не хуже. Но чем дальше мы идем, тем больше разрушаем. Разрушаем самих себя. Мы уничтожаем друг друга, ломаем друг друга, только ради собственной выгоды. Но в этом ничего нет. Мы этим только показываем, насколько ужасен современный мир
У каждого в жизни есть такой период, когда его бросают друзья, или же появляются трудности. Тогда мы считаем, что хуже быть не может, но рано или поздно этот период заканчивается: жизнь возвращается в прежнее русло, и ты снова можешь дышать полной грудью.
Но я чувствую, что у меня этот период не закончится вплоть до самой смерти. И, наверное, я права.
Завтра все будет так, как всегда: я буду лежать на кровати и читать какую-то книгу. Почему ничего не изменится? Возможно, я не хочу этого. Может быть. Может быть, я понимаю, что все мои попытки как-то изменить жизнь были ложными и ничего так и не получилось, но почему же я должна быть уверена, что теперь всё будет лучше? Вот именно. Не должна.
Я медленно проваливаюсь в сон.
Это единственное, что я могу сделать.
— Эй, видишь! — из моих мыслей меня выводит Адам и тычет пальцем небо. Сейчас девять часов, мы вышли погулять. Он затащил меня куда-то, и только сейчас я всматриваюсь, где мы. Вокруг большое поле, где нет ни одной живой души. Я смотрю вверх и вижу черное, усыпанное звездами, безграничное небо. Я ещё никогда не видела такой красоты. Внутри меня всё переворачивается, я смотрю на парня. Он светится от радости, и мы встречаемся взглядами. Адам берет меня за руку, и мы идем вперед, а я всё глазам поверить не могу, протирая их вновь и вновь. Не может быть.
— Тебе нравится? — спрашивает он, смотря на меня своим улыбающимся лицом, на что я не могу не ответить ответной улыбкой.
— Да, очень, — говорю я, не отрывая взгляда от ночного неба. Как красиво. Словно рассыпались миллионы осколков, словно они не хотят быть вместе, а хотят быть отдельно, существовать врознь, хотят быть самостоятельными.
Он ведет меня за собой, и мы ложимся в поле. Он смотрит на меня, а я улыбаюсь. Такие красивые, насыщенные зеленые глаза. Их нельзя сравнить ни с чем. Слишком красивые для сравнений. Я, наконец-то, отворачиваюсь, чтобы это не казалось слишком странным, и продолжаю наблюдать за звездами. Сейчас я верю, что этот мир только наш и ничей больше. Мы единственные, кто может наслаждаться этим видом. Мы никогда не будем пойманы — мы можем делать всё, что хотим. Это наша планета. И мы здесь главные.
— Ты чувствуешь это? — спрашивает Адам, я опять встречаюсь с ним взглядом: он улыбается. Ух, эта улыбка. Она спасет мир, она спасет меня, она спасет этот вечер.
Она спасет время.
Нет, времени нет.
Оно остановилось.
— Что, Адам? — откликаюсь я, не отводя от него взгляд. Его бездонные глаза завораживают, наши пальцы переплетаются.
— Этот мир полностью наш, — говорит он, словно читает мои мысли, а я просто… я сияю, — и ничей больше, — договаривает он, моя улыбка становится шире.
— Да, — отвечаю я, по мне скатывается волна. Волна вдохновения, волна любви. Пламя. Во мне бушует пламя. Я чувствую стук своего сердца: мне кажется, что оно сейчас остановится. Так не должно быть. Оно не должно выпрыгивать.
Это он на меня так действует.
Адам.
— Знаешь, о чем я всегда мечтала? — спрашиваю я. Он поворачивается ко мне, но не открывает глаза. Он чувствует это. Он наслаждается этим. Свобода.
А я упиваюсь им.
— О чем? — уточняет он. Я ему ещё не рассказывала, но друг друга мы знаем очень хорошо.
— Я всегда хотела написать книгу, — говорю я, а дыхание останавливается, я чувствую, чувствую это. — О любви.
— Любви? — переспрашивает он, так, как будто он не знает, что это такое. Я смеюсь и закрываю глаза от смущения, заливаясь краской.
— Знаю, глупо, — сквозь смех выдавливаю я. Но он не смеется. Его лицо серьезное, но уголки губ приподняты.
— Совсем не глупо, — отрицает он, а я не могу скрыть восхищения. — А почему о любви? — я прикусываю губу, чтобы остановить смех. Затем я смотрю на него. Ему совершенно не смешно, но интерес виден в его глазах.
Красивых глазах.
— Потому что много прочитала, — отвечаю я, хотя понимаю, что ему это известно. — И много романтики. Я всегда мечтала влюбиться так, как в книгах. По-настоящему. Но, думаю, этого не будет. А вот придумать историю о любви легче, — на духу выдаю я и жадно вдыхаю воздух. Это мой секрет. А теперь это — наш совместный секрет. Наш секрет.
— А там будет счастливый конец? — интересуется он.
— Не думаю.
— Почему? — глаза у него округлились. Красивые глаза.
— Потому что в реальной жизни не бывает счастливых концов.
— Уверена?
— Ну, да, — с недоумением говорю я.
— Я думаю иначе, — выдает он, я распахиваю глаза.
— Правда? — переспрашиваю я.
— Да. Мне кажется, что конец — всегда счастливый. Когда ты умираешь, например: ты, наверное, начинаешь вспоминать только хорошие моменты, и тебе становится хорошо. Вот он — хороший конец, — я опять начинаю смеяться.
— По-твоему, смерть — хороший конец? — он подхватывает мой смех, и когда я его слышу, всё переворачивается. Такой мелодичный и мужественный, хотя нам только по двенадцать лет. Но все равно, он безумно красивый. Даже идеальный.
— Знаешь, бывают такие моменты, когда смерть — это единственный выход из ситуации, — умно отвечает он.
— Не думаю, что такое случится со мной, — говорю я. — Вместе с тобой мне ничего не страшно.
Он смотрит мне прямо в глаза и от этого взгляда по моей коже пробегают мурашки.
Это наш мир.
Наша Вселенная.
Это наш момент.
Время остановилось.
И только мы одни — здесь и сейчас.
Я просыпаюсь и ещё до сих пор чувствую этот сон. Мне давно не снились подобные сны, разве что, когда он только уехал. Я пыталась справиться с этим, но ничего не получилось.
Я до сих пор помню его прикосновения, которые обжигали мою кожу. Ничего уже не вернуть. Он явно изменился, и я изменилась. Он меня не помнит, но я его помню до каждой мелочи. Я помню, как быстро проглатывала завтрак, только чтобы побыстрее выйти на улицу и уйти с ним к реке.
Я всё помню так, словно это было вчера, потому что у меня такое чувство, будто я оставила ему свою душу.
И эти воспоминания медленно убивают меня.
Ничего не вернешь, но я все помню. До каждой мелочи. Я помню каждую секунду, проведенную вместе. Это глупо звучит. Это было четыре года назад, я изменила свои приоритеты в жизни, да и он тоже. Он, наверное, на другом конце страны и его совсем не заботят мои проблемы. Но он останется в моем сердце навсегда.
Я поднимаюсь с кровати. Сегодня воскресение — ничего особенного. Поем, поищу какую-нибудь книгу, доделаю уроки.
Всё как всегда.
Иду на кухню, ища еду. Переворачиваю весь холодильник, а в итоге — решаю сделать чай. Очень умно. Я всегда прихожу на кухню тогда, когда ничего нет.
Я беру пирожное и иду в гостиную. Когда вышла из комнаты, то сестра спала на кровати, так что сейчас явно будет расспрос. Я ничуть не жалею о вечеринке, хотя я практически не насладилась ею. Но должна же я была пойти? Всё-таки это новые ощущения, которых мне не хватало долгое время. Я сижу напротив стены и внимательно смотрю на нее. Я рассматриваю каждую трещинку, каждый изгиб. Всегда делаю так, когда мне не хватает воздуха для того, чтобы жить. Просто осматриваю здание. Раньше я даже любила ходить по разным заброшенным местам, только из-за того, что мне нечего рассматривать. Я понимаю, это очень глупо, но я вообще нелогичный человек: я могу плакать по всяким пустякам, а когда действительно есть какой-то повод, когда нужно выпустить эмоции наружу — не пророню ни единой слезинки.
В гостиную входит сестра, тоже с чаем. Я осматриваю её. Она безумно красивая. Волосы струятся на её плечах, одета она в свою привычную пижаму — шорты и растянутая майка. Образ так себе, но ей всё равно это очень идет.
— Ну, что, как погуляла? — спрашивает она. — Я хочу подробностей. Почему ты не пришла домой? Я уже раздумывала, как бы соврать, если ты придешь ночью, а тебя всё нет и нет. Так что мне нужно знать всё, — она любопытными глазками смотрит на меня, а я даже не знаю, что отвечать. Правду? Нет, не стоит. Она сейчас скажет перезвонить Нику, и сказать ему, что… я питаю к нему какие-то чувства. Может быть, это так и есть, но зачем мне ему звонить? Я не хочу угробить его жизнь. Он может найти себе кого-нибудь в сто раз лучше, ведь каждая хочет быть с ним.
А я — исключение.
Я не хочу быть с ним по одной простой причине: я не подхожу ему. Просто не подхожу.
— Ничего интересного. Я ни в кого не влюбилась. И ничего не делала. Просто напилась и вызвать такси не смогла. Мне разрешили остаться, — вру я. Сестра с подозрением смотрит на меня: не верит, наверное. Но мне сейчас всё равно. Я не собираюсь говорить правду. Ни в коем случае.
— Э-э-э… — запинается она, чуть помедлив, разбирая данную ситуацию в себя в голове. – Ну, допустим, я тебе поверила. А как же Ник? — я сглатываю ком в горле, не желая говорить об этом.
— Я ему не нужна, — по слогам произношу я, не веря самой себе. Нет, я верю. Я ему не нужна. Совершенно не нужна.
— Понятно… — она не знает, что отвечать на мою реплику, поэтому я, не думая, меняю тему, пока она не опомнилась и начала расспрашивать снова.
— Как вчера погуляла? — спрашиваю я.
— С друзьями в кафе посидели. Сегодня тоже хотим пойти.
— Ты уже кого-нибудь себе нашла? — с усмешкой говорю я. Моя сестра раскрепощенная, я уверена, что именно с такими девушками хотят встречаться парни. Не со мной.
— Пока что нет, но есть кое-кто на примете, — она подмигивает мне. Мы часто говорим с ней на такие темы, но её жизнь в сто раз интереснее моей. Я так думаю.
Я делаю последний глоток чая и отношу стакан на кухню. Затем возвращаюсь в комнату. Садясь за уроки, я еле заметно вздрагиваю, ожидая, что там накопилось куча заданий, которые мне предстоит исполнить.
***
Когда, наконец-то, уроки были практически сделаны, я решаюсь отдохнуть. Слышу голос отца, который оповещает о его приходе, и я иду в гостиную.
Я вижу маму и папу: они что-то обсуждают и при виде нас замолкают. Лица у них уже не такие радостные, какие были, когда мы только вошли.
— Привет, — говорю я родителям, целуя маму и папу в щеку.
Вскоре в гостиную проходит Фиби, а я не могу расслабиться от того ощущения, что что-то изменилось. Родители заметно нервничают, а я не могу утаит любопытства.
— Что случилось? — спрашиваю, потерев затылок, понимая, что что-то здесь всё-таки не то.
— Дженни и Фиби, мы с мамой, наверное, уедем в Германию, — произносит папа. Он действительно только что сказал, что уезжает? Нет.. — Через несколько дней, на всё лето, — он умолкает и я с злым лицом смотрю на них. Мой выпускной… Они что, всё пропустят? Мои экзамены?
— Я же оканчиваю школу! — кричу я, думая только о себе… но… я не хочу, чтобы они уезжали. — Вы не можете уехать! Вы же знаете, как это для меня важно, — мама встает сзади меня, её крепкие руки обнимают меня.
Я совершенно не чувствую спокойствия. С каждым днем всё хуже и хуже, хуже и хуже. Они специально это делают? Есть люди, которые отвечают за всё то, что с нами творится? Если есть, то я бы набила этим людям морду.
Сколько раз я убеждалась — нет ничего хуже.
Но каждый раз я ошибалась.
В моей жизни всё всегда меняется. И не в лучшую сторону. Я уверена, что есть миллионы людей, у которых всё гораздо хуже. У которых нет родителей, семьи, дома.
Но я живу здесь и сейчас. И, мне кажется, что моя жизнь — это просто отброс общества. Может быть, где-то там, на небе, Господь определил судьбу каждого из нас, и я у него явно не в любимчиках. Всегда всё идет против меня, против моих планов, против меня самой. Единственные люди, которые хоть иногда, но понимали меня — бросили. Теперь у меня есть только Фиби, но видимся мы и нормально говорим максимум — один раз в неделю. Я понимаю, мои родители не идеальные, но знаете, они всегда были для меня чем-то особенным: лучиками солнца. А сейчас и это ушло от меня. Собралась куча туч, и сейчас всё зальется дождем, а лучиков всё нет и нет. Они не хотят здесь быть.
Да, я согласна, у нас не лучшее денежное положение. Но мне не нужно большего — мне главное, чтобы они были здесь, со мной. Но их не будет.
В мире есть справедливость? Нет. Почему некоторые, совершенно ничего не делая, получают то, за что другим нужно работать и работать?
— Знаю, детка, знаю, — успокаивает мама. — Ты же понимаешь…
— Нет, мама, ничего не понимаю! — я отталкиваю её. — Почему вы бросаете нас? Почему вы бросаете меня? — слёзы стекают по моих щекам, но я не обращаю на это внимание.
— У нас сейчас трудно с деньгами. Извини, Дженни, мы хотели пойти на твой выпускной, но нам предлагают работу в Германии за неплохие деньги, и если мы не согласимся на неё, то нас и с этой работы выгонят, — объясняет отец, смотря на меня со взглядом, полным сожаления. — Нам очень жаль.
— Ничего вам не жаль! — не прекращаю кричать я. — Фиби, почему ты ничего не говоришь? — поражаюсь я от молчания сестры.
— Дженн, я думаю… Родители правы. Нам нужны деньги, — говорит сестра.
Я не верю собственным ушам. Она заступается за них?
Но это же неправильно!
— Не уезжайте, пожалуйста, — я падаю на колени и умоляю родителей остаться. Я не хочу, чтобы они уезжали.
— Мы должны, Дженни. Вы уже не маленькие — справитесь без нас. Мы должны, — говорит мама, повторяя эту ужасную фразу.
Я не хочу в это верить.
Я отказываюсь в это верить.
Я бегу в свою комнату, бегу и вытираю слёзы. Мне больно. Слишком больно. Это не может быть реальностью. Это всё сон, жуткий сон.
Единственное, что я сейчас хочу — это уйти, испариться, исчезнуть. Уйти в свой мир.
В мой с Адамом мир. Где никто нас не потревожит, где существуем только мы. Из которого никто из нас уйти не может. Я чувствую это.
В своем сердце.
Адам здесь. Он дышит. Он до сих пор здесь.
Внутри меня.
Его красивые, идеальные, зеленые глаза, которые видят меня насквозь, которые полностью и целиком захватывают меня, которые испепеляют меня.
И Ник — тот, кто уверен, что я ему нужна. Может, он обманывает сам себя. А может, он говорит правду. Я чувствую какую-то связь между нами.
Мечтать об Адаме — глупо. Он далеко от меня, мы не встретимся больше, а если и встретимся — я изменилась, он изменился. Мы не можем быть вместе.
С Ником мы тоже — небо и земля. Мы слишком разные и никогда не сможем быть парой, такие разные что, порой, мне кажется, будто мы вовсе не знаем друг друга.
Я рыдаю. Слезы льются ливнем из моих глаз. Мне больно. Я не чувствую себя живой.
Двадцать первое столетие, как же смешно,
Люди — не люди, любовь — не любовь,
Все чувства опускаются ниже, на дно,
Никогда уже ты их не испытаешь вновь.
И эта чертова нехватка одного человека,
Который был когда-то для тебя всем.
Самая страшная болезнь этого века —
Неразделенная любовь — не сравниться ни с чем.
Глава 7.
Я несколько часов лежала на кровати. Мне пару раз звонили, и, кажется, только что пришло сообщение. В любом случае я ни на что ни планирую отвечать. Сейчас мне необходимы тишина и покой. Одиночество. Я не могла ни с кем говорить, я просто должна была побыть наедине со своими мыслями.
В конце концов, я приняла решение, что в том, что делают родители, нет ничего плохого. Они просто хотят заработать деньги. Сейчас у нас очень плохая денежная ситуация, и этот выбор был не спонтанным, а нужным. Конечно, да, оставлять меня, да ещё и в такое время неправильно, но я уже давно выросла и могу быть самостоятельной. Мне просто нужно время, чтобы осознать это полностью.
Я ещё долго бы могла сидеть на кровати, но кто-то всё слал и слал SMS-ки. Взяв телефон, я увидела десять пропущенных от Ника и три SMS.
«Встретимся сегодня?»
«Мне позвонили, сказали, что нам дали эпоху романтизма».
«Эй, Дженн, нам нужно кое-что обсудить».
«Ответь».
«Делай, что хочешь, но мы должны встретиться. Сегодня около школы, в три».
Я дрожащими руками начала набирать ответ. Да. Мы встретимся. В любом случае мне нужна разрядка. Нужно хотя бы на пару часов забыть, что со мной произошло. Я выкинула телефон из рук и начала собираться. Потом посмотрела на часы: два часа. Отлично, остался еще час.
На мне был одет плащ, так как почему-то с утра шел дождь, и на дворе было сыро и холодно. Я отпросилась у отца, сказав, что мне нужно побыть одной и подумать, и он меня отпустил. В принципе, врать было незачем, я бы могла сказать, что иду делать проект, но это было бы подозрительно, всё-таки я не на шутку расстроилась, и я бы ни за что в таком состоянии не работала бы над эссе. Звучало бы не правдоподобно. Мне трудно представить, что я скажу Нику, и что он скажет мне. Я чувствую, что после его откровений мы теперь никогда не будем общаться по-прежнему — и это было самое худшее.
Он — мой единственный друг. Это звучит глупо, мы с ним совершенно разные, да и, тем более, знакомы всего-то ничего. Я уже плачу из-за него в сотый раз, и мы пережили потрясение несколько раз. Мне трудно сказать, кто он мне: просто друг или нечто большее. Когда я смотрю в его глаза — мне хочется верить. Верить так, будто меня никогда не предавали, будто я не знаю, что такое ложь. Но это всё глупо. Меня предавали. Меня позорили. Но ему на это всё равно, мне же – нет. Я не понимаю, как он так может? Он — небо, я — земля. Он — человек, я — никто. Зачем я ему? Это не похоже на любовь. На дружбу тоже это не похоже. На что же тогда? Обман? Предательство? Возможно. Я сейчас ни в чем не уверена.
Я иду и осматриваюсь вокруг. Никто не обращает на меня внимание. Я сейчас стою на шоссе совсем одна. Я не выгляжу слишком брутальной или сильной. Но я и не маленькая, миниатюрная: рост у меня средний, волосы каштановые, лицо бледное. Моя внешность не является чем-то особенным, мама всегда говорила, что я по-своему красива, но не более. Я действительно неплохо выгляжу. У меня никогда не было проблем с внешностью, как это было у многих других. Может быть это из-за того, что я мало с кем общалась, и никто не указывал мне на мои недостатки. Я даже рада, что это так. Я бы не хотела сидеть дома из-за каких-то проблем переходного возраста. Меня не очень-то беспокоило, что обо мне думают люди, но я всё равно старалась одеваться более-менее нормально. Я никогда не носила очень дорогие вещи, да и вообще, я всегда одевала что-то недорогое, но выглядело всё это вполне прилично. Я говорю всё всегда так, как оно и есть. Я никогда не приукрашиваю. И я действительно выгляжу нормально в своей недорогой одежде. Мои родители всегда были вместе со мной, иногда они делали не то, чего бы мне хотелось, многое запрещали, но я их люблю. Мне трудно сказать из-за чего. Они всегда были со мной, вот и всё.
Ещё двести метров и я буду в школе. Я не любила появляться там во время выходных. Я вообще не любила там появляться, но, увы, должна.
«Должна».
Это слово, наверно, нервирует меня больше всех других. Разве это не мы должны решать, что нам делать? Почему всегда все вешают на нас какие-то обязанности под предлогом: «Ты должен это сделать». А если я не хочу? Почему я не могу отказаться от этого, если я просто-напросто не хочу это делать? Я ничего и никому не должна. Я просто хочу быть собой, и делать то, что хочу я и только я, а не кто-либо другой.
Возможно, я когда-то сделаю это.
Но, скорее всего, нет.
Нужно смотреть на вещи трезво. Мне никогда ничего не разрешали. За последние несколько дней в моей жизни произошло больше событий, чем за последний год. Я в первый раз сходила на вечеринку, когда мои одноклассники, наверно, ходят на них каждый день. Если честно, я бы не хотела появляться там снова, потому что этот опыт — худший из всех.
И вот, я уже у школы. Иду ко входу в надежде увидеть Ника там.
Нет.
Нет никакой надежды.
Больше всего я надеюсь, что он наконец-то понял, что я сумасшедшая, или кто-то ещё, и что со мной нельзя связываться, или что-то ещё, что-то такое, чтобы он больше никогда не смог со мной разговаривать. Да — я невыносимая, но я не хочу, чтобы он был со мной. Я не достойна этого. Я не хочу причинить ему боль. Я сломана.
Пришел. Стоит у ворот.
Ник такой красивый. Он замечает меня и начинает улыбаться. На нем сейчас джинсы и кожаная куртка. Такой простой, и такой… У него замечательное лицо, замечательная улыбка, замечательное тело… Теперь у меня небольшой вопрос: зачем ему я? Он издевается? Да любая девушка согласна встречаться с таким красавчиком, а он, почему-то, хочет говорить со мной. Говорит приятные вещи.
Я подхожу к нему и здороваюсь.
— Привет, — радостным тоном говорю я, но моя радость угасает, как только я вспоминаю наш разговор. «Нет. Ты не права. Ты тоже меня не знаешь. Ты не знаешь, что я знал твое имя. Ты не знаешь, что я каждый раз наблюдал за тобой на переменах, я видел, как ты смеешься, и я слышал, как ты плакала в туалете. Ты не знаешь, что я следил за тобой, пока ты бежала домой, и когда стояла и смотрела в небо. Ты не знаешь, каково мне было, когда я увидел тебя, лежащую в коридоре школы, и как я запаниковал, не зная, что делать».
Я вспоминаю каждое слово, сказанное им. Он, кажется, уже не улыбается.
Это жалость? Нет. А что это? Почему он так смотрит?
— Привет, Дженн, — сказал он. — Извини за тот разговор. Но я должен был сказать это, — я мысленно умоляю его: «Не оправдывайся. Ты ни в чем не виноват». Я прерываю его:
— Давай уйдем отсюда. Мне не нравится быть здесь в выходной день. Давай пойдем в библиотеку, что ли, поработаем над эссе, — предложила я. Он кивнул и взял меня за руку.
Он действительно только что взял меня за руку?!
Да быть этого не может!
Ток прошелся по моему телу, заряд, я не могу отвести глаз. Он переплел наши пальцы.
О Господи!
Мне кажется, что я уже не с ним, а где-то в параллельной Вселенной. Я сейчас тысячу раз умерла и родилась снова.
Он ещё крепче сжал мою руку.
Не думайте, что я там какая-то чокнутая — «переживать так из-за одного касания! Быть не может!» — подумаете вы. Но для меня это больше, чем просто касание. Это вторжение в какой-то личный мир, во что-то интимное, во что-то, что известно только тебе. Может быть, я переживаю не из-за этого касания, а из-за того, кому принадлежит эта рука. Нику. Тому, кого я знать не знала, а сейчас иду с ним под руку. Это неправильно. Но сейчас не время устраивать сцену, я не хочу быть недотрогой. Но он перевернул всё во мне.
Он изменил саму меня.
И, не думаю, что в хорошую сторону. А может, и да.
Я запуталась. Это он сделал такое со мной.
Ох, что же он делает со мной. Почему именно он? Наверно, я заблуждаюсь. Наверно, я не могу разобраться со своими чувствами и переживаю из-за того, что может показаться здравым людям просто каким-то детским лепетом. Но я живая.
Я чувствую, что живу. Я дышу. Я делаю крошечные вздохи.
— Почему ты молчишь? — я слышу какой-то голос, но, поглощенная мыслями, я не могу разобрать слов. Это как будто толчок, щелчок, который заставил меня вернуться в реальность. Я вижу Ника, который стоит около меня, мы держимся за руки и идем куда-то. Куда мы идем? Ах, в библиотеку. А зачем? ..
— А? — спрашиваю я, и щеки у меня наливаются краской, мне стыдно, что я прослушала его. Он смотрит на меня непонимающим взглядом. Да, соглашусь, я веду себя, как сумасшедшая, но он сам подписался на это.
— Почему ты молчишь? — говорит он недовольным тоном. — Мне так неловко. Говори что-то. Не молчи, пожалуйста, — просит он. Его просьба застает меня врасплох. О том, что мои родители уезжают на другой конец света и пропустят всё, ради чего я так трудилась в школе? Нет. Ну, а о чем тогда ещё? О моей скучной и никому не интересной жизни?
— Давай просто помолчим, — ответила я. — Я люблю тишину, — добавила я. — Очень люблю.
— Почему? — вдруг спрашивает он. — Разве тебе не нравится разговаривать с людьми?
— Не нравится, — прямо сказала я. Я понимала, что этот ответ повлечет за собою большое количество вопросов, но я ответила правду. Я не хочу врать ему. Он не игрушка, а я не кукловод.
— Тогда с кем ты обсуждаешь свои проблемы? — я чувствую, что он идет напролом. Он хочет узнать всё. Я буду отвечать ему на все вопросы, которые он будет задавать. Но это не означает, что я откроюсь ему. Просто буду вежливым собеседником и точка.
— Мой единственный собеседник — мой блокнот, — отрезала я. Но это чистая правда. Разве что, сестра. Но это не в счет. Она знает обо мне то, что положено знать сестре, но чтобы понимать и знать меня полностью – нет.
— Тебе не одиноко?
— Всё, что мне нужно — это одиночество, — я решаюсь изменить тему. — А как вы познакомились с Джеймсом?
— Он мой друг с детства. Ещё в детский сад вместе ходили, — отвечает он. — Почему ты вдруг заинтересовалась?
— Ну… — смутилась я. — Вы полные противоположности.
— В каком смысле?
— Э-э-э, — запинаюсь я. — Ты такой общительный, а он… Ну, я его не очень хорошо знаю, поэтому не могу судить его как человека, но всё же…вы отличаетесь и это заметно. Если бы я вас не знала или не была бы в нашей школе, то я бы не поверила, что вы друзья, — «кратко» объяснила я.
— Значит, я общительный? — поддразнил он, а я его шутливо ударила в плече. – Эй, детка, полегче.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду, — смущенно ответила я, а мои щеки запылали. Почему я не могу сдерживать эмоции?
— Он не такой, каким кажется, просто авторитет и он должен поддерживать его. Он совершенно другой, если узнать его получше.
— Ради авторитета можно лишиться всего, так? Он так считает?
— Нет, но пока у него есть авторитет — у него есть всё. Ну, по крайней мере, он так думает. Я не могу осуждать его из-за этого.
— А я могу. Я считаю, что нужно показывать свое истинное лицо.
— Ну да… Просто… — он запнулся, явно не зная, что сказать.
Теперь я его вогнала в краску! Может быть, он уже думает, что я сумасшедшая? Возможно.
— А ты?
— Что – я? — не понимая, переспросил он.
— Ну, а ты? Ты же тоже популярен?
— Ну и что?
— Ты считаешь также, как и он? Как ты поддерживаешь авторитет?
— В том-то и дело, я его не поддерживаю, — говорит он. — Я просто являюсь самим собою и всё.
— Ну, знаешь, мне кажется, что я единственная, кто увидел тебе настоящего.
— Я такой и есть.
— Да ну?
— Да, — кратко ответил он.
— Зачем тебе я? — я быстро сменила тему.
— Что? — не расслышав, переспросил он.
— Зачем тебе я? — повторила я.
Этот вопрос был для меня, пожалуй, самым важным. Я этого никогда не понимала. Ещё со дня нашей встречи. Зачем ему я? Я — неуклюжая, с плохим авторитетом, к тому же меня ненавидит полшколы, плюс ещё и девушка его лучшего друга.
— Ты мне нравишься, — признался он. — Очень нравишься.
У меня глаза полезли на лоб. Нет-нет-нет, этого не может быть. «Он всего лишь лжет тебе» — уверяла я саму себя.
— Нет, это неправда, — твердила я. — Ты врешь.
— Ты мне понравилась ещё давно, ты такая… Ты всегда мне нравилась. Всегда.
«Всегда».
Ком застрял в горле.
Я, наверное, умираю, обдумывая его слова.
Лицо у меня окаменело. Каждая мышца на теле напряглась. Такое чувство, что я — это море, в котором жуткий шторм. Я — море. Он — шторм.
Нет, он не тот, кто мне нужен. Я всегда так думала и буду думать. У меня нет трагической истории, у меня нет чего-то особенного, но он говорит, что я ему нравлюсь — это не так. Это не так. Не так. Я падаю в пропасть. Я хватаю руками землю. Я пытаюсь остаться, я пытаюсь не упасть. У меня ничего не получается. Люди не хотят…
Я замерла. Я не двигаюсь.
Я уязвима. Я больна.
Я сумасшедшая. Я слабая.
Я странная. Я замкнутая.
А мы всё ещё идем. Идем в библиотеку. Прошло, наверно, минут пять. А за эти пять минут я умерла несколько раз. В моем теле всё перевернулось, а сердце бешено стучит. Я не знаю, что ему ответить. Весь мой мир застыл на месте. Я застыла на месте.
И да, я смотрю ему в глаза. В них плещет искренность — он говорил правду. Но эта правда горькая. Очень горькая. Я обожглась, ожоги покрывают мое тело с головой. Я никогда не буду прежней. Я чувствую вкус металла у себя во рту.
Я прикусила губу. До крови.
Но я не думаю об этом. Я думаю о его словах. О его ужасных словах. О словах, которые меняют меня каждую секунду.
«Ты мне нравилась. Всегда».
«Я ему не нравлюсь. Он играет со мной».
Он играет со мной, и он победил в игре. Я готова сдаться.
Нет. Ещё не время.
— Почему я? — вырывается у меня.
— В каком смысле? Я уже тебе ответил, — объяснил он.
— Все девочки хотят быть с тобой, а ты сказал, что я тебе нравлюсь.
— И что?
— Черт подери! — не выдержала я. — Не делай вид, будто не знаешь, о чем я говорю! Все девушки готовы быть твоими, так почему же я?
— Потому что ты — не они, — он подошел ближе ко мне. — Ты не хочешь быть со мной.
— Ты врешь, — я повторяю эти слова, словно молитву, словно это последнее, что у меня осталось.
У меня осталось что-то ещё.
Что у меня осталось?
Тук-тук, ты слышишь меня? Что у меня осталось?
Разбитое сердце.
— Верь мне, — вторит он. — Я говорю правду.
— Нет, я не могу нравиться тебе! Я сумасшедшая, — он рассмеялся. Я готова плакать, а он смеется.
— Доказывай себе это, — говорит он. — Докажи мне. Давай. Докажи, — он подходит ко мне вплотную, я чувствую его дыхание у меня на лице.
Я, в порыве эмоций, беру какой-то осколок, который валяется на земле, и впиваюсь лезвием себе в кожу, чувствуя этот вкус боли, который буквально съедал меня изнутри, но это последнее, на что я обратила внимание. Ник быстро абстрагировался и вырвал осколок у меня из рук, пристально глаза в мои глаза…, а я устала. Устала от всего этого.
— Не надо, — говорю сквозь слёзы я. — Пока. Забудь меня, — говорю я и начинаю бежать, бежать, что есть силы. Он кричит мое имя, но я не слышу его. Я слышу только биение своего сердца.
Ты видишь меня?
Так вот, на секунду замри.
И не люби меня, пожалуйста, больше,
Не люби.
Слушая ложь, мое сердце гниет,
Всю меня в руки твои отдает.
Впредь ничего мне не говори про любовь,
Не хочу я быть обманутой вновь.
Ты видишь меня?
Так вот, секунду в глаза мои посмотри.
Ну так что? Давай, говори.
Видишь ли, насколько разбита я внутри?
Я лечу. А если точнее — падаю. И мне абсолютно всё равно. Я падаю и падаю, я падаю в пропасть. Это незабываемое мгновение, когда летишь с такой высоты, что даже дух захватывает. Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть. Что ничего не изменишь.
Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт. Всё. Меня не станет. Как бы это прискорбно не звучало, я уже готова к этому: готова принять свою кончину, какой бы глупой она ни была. Я уже никогда не буду ходить по этой земле, не улыбнусь своим родителям, не увижу ни одной единой души.
Один. Два. Три.
Боль не чувствуется. А может, так и должно быть? Нет. Я до сих пор жива. Я стою. На ногах.
Глава 8.
Так должно быть? За эти несколько дней моя жизнь изменилась настолько, что трудно описать это. Хотя, что именно изменилось? В ней просто появился человек, который перевернул все с ног на голову. И это так… так необычно. Ведь раньше у меня не было никого, кто бы мне нравился, но самое главное: не было никого, кому бы понравилась я. И Ник… я бы всё отдала, лишь бы прочитать его мысли. Узнать, что он думает на самом деле, потому что неизвестность пугает меня. Такое чувство, что я нахожусь среди двух миров, которые на грани краха и должна решить, жителем какой Вселенной мне быть. Такое же видение у меня сложившейся ситуации. Если я выбираю вариант — дружба с Ником, то у меня может просто-напросто разбиться сердце. Но если я выберу второй, то… ничего. Пустота. Всё будет так же, как и было до этого.
Вот давайте немного подумаем. Ника нет. Не было той вечеринки, после которой я узнала, что я ему небезразлична. Я бы не сказала Крисс всё, что о ней думаю, тем самым не показав свой характер, оставаясь той же самой девочкой, которая никогда не могла за себя постоять. Я бы не напилась до потери сознания. Я просто бы никогда не узнала, что ему нравлюсь. Его не было бы в моей жизни. И всё осталось бы так, как было ранее. Крисс бы издевалась надо мной, я убегала бы домой, исчезла бы куда-то, испарилась. Я сделала бы всё, чтобы не ходить по этой земле, чтобы не слышать собственного «я». Но он есть. Ник есть.
Я не могу отрицать, что меня влечет к нему. Но вряд ли это любовь. Хотя, что я вообще знаю о любви?
Я никогда не испытывала этого чувства. Да, читала книги. Там героини встречали всегда единственного и любимого человека, такого, с которым они могли провести вечность. Обычно этот человек не испытывал раньше такого чувства, поэтому для них это было кое-что новое, необычное. Я должна была почувствовать это. Если бы это была любовь, я бы почувствовала. Я это точно знаю.
Нет.
Я ничего не знаю, не понимаю, не думаю, что делаю, и это выводит меня из себя… Настолько слабой я ещё не была никогда.
Я — неправильная, преувеличиваю и из всего делаю проблемы. Но я не могу поступать по-другому. Я — это я. Если бы я делала что-то по-другому, то я бы строила из себя другого человека, у которого нет забот, проблем, которые есть у меня. Да, я перегибаю палку. Да, я делаю проблемы. Да, я совершенно ничего не понимаю. Да, да, да, и ещё раз да.
Мои проблемы — это я. Я не могу вычеркнуть их. Не будет меня — не останется и моих проблем. Я не могу понять, что я делаю правильно, а что нет. Я делаю так, как могу. Меня могут осуждать. Меня могут презирать. Но мои поступки и я — это не одно и то же. Это может понять только Ник. Только он понял меня.
Только он.
Дождь. На меня упали первые холодные капельки. У меня появилось чувство, что все хорошие моменты, которые когда-либо происходили со мной, будут потеряны во времени, как слёзы в дожде.
Нет. Нет, я не захлебываюсь в своих слезах. И нет, я не проклинаю весь мир. Я просто бегу. Убегаю от самой себя. От проблем, от ожиданий, от просьб. От блаженства, надежд, любви. Я просто бегу, не осматриваясь. Бегу, что есть силы.
Все слова будут неуместными. Я всего лишь могу сказать, что это я. Это моя жизнь. Моя ноша. Я не могу изменить то, кем я родилась, кем я должна быть. Я не могу перепрыгнуть в чье-то тело: в тело более удачливой девушки, в тело девушки, у которой никогда не было проблем. Которая не знает, что такое горечь, страдание, предательство. Что такое расставание. Которая ничего не знает о горе, неправде и этой просто до невозможности ужасной, но в то же время прекрасной жизни. Которая может попробовать этот мир на ощупь, не боясь обжечься. Девушка, которая имеет свой собственный рай, и никто не сможет испытать её счастье. И я в их числе.
Моя жизнь настолько ужасна? Тогда почему я ещё живу? Ох, почему же меня не могут обнять… ну хоть кто-нибудь…
Нет, моя жизнь не ужасна, по крайней мере, многие так утверждают. Моя мама или папа, или все мои «друзья» говорили: «Почему ты ненавидишь себя и свою жизнь? У кого-то нет родителей, матери, нет денег. Ничего нет. Но они продолжают жить, и в итоге начинают бороться за свою жизнь. А у тебя всё есть, и ты ещё и ходишь такая несчастная. Ты же должна понимать, что есть люди, которым в сто раз хуже тебя, но они живут дальше. А ты? У тебя же всё прекрасно», — говорили они, не зная что, плача по ночам, я мечтаю умереть.
И вот так каждый день. Всё время окружающие мне говорили, что жизнь прекрасна, и тем же втаптывали меня в яму безразличия к ним же самим.
Они просто не могут понять, что у всех разные типы проблем. У кого-то нет родителей, но они уживаются с этим. У кого-то другие проблемы, но они их решают.
Но я — не они.
Я слишком слабая. Я всегда была сломленной, и никто не хотел меня собрать. Ник тоже не хочет.
А может, и да.
А может, и нет.
Я полностью запуталась. Спасите меня кто-нибудь! Помогите мне перевоплотиться в кого-то другого! Но нет. Этого никогда не будет. Мне плохо сейчас, именно в эту секунду, и эта боль намного более чувствительна во мне, нежели счастье, которое я когда-либо испытывала. Возможно, сейчас я приду домой, завалюсь на кровать, и всё будет отлично.
Но мы-то знаем - это не так. Никогда не будет так, как мне хотелось бы.
Нужно продолжать жить.
Продолжать существовать.
Ничего уже никогда не будет иметь значения.
Я бегу, ни о чём не думая.
Но это не правда.
Я не просто бегу. Я убегаю от своих проблем, забот, переживаний. Я убегаю от всего. Я не просто ни о чем не думаю: мои мысли полностью поглощают меня. Такое чувство, что я навсегда застряла здесь и мне не суждено выбраться отсюда.
Толчок. Падение. Я замираю.
Я не хочу открывать глаза. Может быть, я уже умерла. Если да, то я буду только рада. Мне просто хочется забыть обо всем. Я знаю, что сейчас, возможно, меня сбила машина или ещё что-то.
Всё произошло в одно мгновение. В одно мгновение я упала. Я падаю, падаю в пропасть…
Медленно открываю глаза. Не хочу видеть то, что сейчас вокруг меня.
Но я их открыла. И мне понравилось.
Я вижу его глаза, я тону в его глазах. Я чувствую его прикосновение, и электрический ток пронзает меня с ног до головы. И я не хочу уходить от него. Я просто хочу раствориться в его объятиях. Я не забочусь о том, что дождь идет и вода скатывается по щекам. Я просто хочу утопиться в его глазах.
Хочу забыться.
Хочу уйти.
Хочу задохнуться.
Хочу потеряться.
Хочу спастись.
Хочу улыбнуться.
Хочу заплакать.
Хочу прогуляться.
Хочу снять маску.
Хочу стать такой, какая есть.
Хочу освободиться.
А больше всего - я хочу обнять его.
Но я этого не делаю. Я просто смотрю в его глаза.
Мир замер; сейчас здесь мы и только мы.
Я в раю? Я умерла? Надеюсь, что это так.
Мы просто стоим около пяти минут и не говорим ни слова. Мы просто смотрим друг на друга, всматриваясь в лица… и я просто уверена, что видела его раньше.
Только сейчас я понимаю, что произошло: меня сбил велосипедист, а он не дал мне упасть.
Итак. Итак.
Мне нужно что-то сделать, ведь так?
Но у меня такое чувство, словно я не могу ничего сделать. Я просто замерла на месте. Я впала в ступор. Сбоку это выглядит, конечно, странно. Но я об этом не думаю. Я ни о чем не думаю.
С трудом, но выдавливаю три слова:
— Что ты делаешь? — наверно, самая глупая фраза в моей жизни. Он только что спас меня от падения, а я задаю эти чертовы вопросы вместо того, чтобы просто насладиться этим мгновением.
Я поглощена им.
Целиком и полностью.
Мне не важно. Я действительно забыла обо всем, что происходит в моей жизни.
Я забыла о том, от чего несколько минут назад умирала. Он заставляет меня забыть обо всем. Я просто потеряла голову.
Через несколько минут я опять буду бежать домой и опять переживать, размышлять. Но я хочу насладиться этим мгновением. Его запахом. Его глазами.
Я хочу этого. И могу это сделать.
Он ничего не говорит. Он чувствует то же, что и я. Я уверена в этом.
— Я не принесла кожанку, — бормочу я, восстанавливая томное дыхание. Он ничего не отвечает. Он просто смотрит на меня.
И.
Мир.
Остановился.
Всё перестало иметь значение.
Даже я сама.
Так, нужно прекратить это. Я медленно отстраняюсь. Ничего ещё не давалось мне с таким трудом, но я сделала это, сглотнув огромный ком в горле.
— Ничего страшного, — говорит он, не переставая смотреть в мои глаза. А я не перестаю смотреть в его: глубокие, насыщенные.
«Господи» — повторяю я себе.
— Спасибо тебе, ты уже второй раз спасаешь меня, — выдаю я. Дыхание сбилось, сердце выпрыгивает из груди.
— Ты в порядке? — спрашивает он. Определенно не в порядке. Совсем не в порядке.
— Всё хорошо, — тараторю я, смахивая при этом на сумасшедшую, но мне глубоко наплевать на это сейчас. — Извини, что отвлекла от дел.
— Спасать тебя одно удовольствие, — он подмигивает мне, заставляя внутренности перевернуться.
Стоп… Он что, флиртует со мной? Если да, то это самое приятное, что я когда-либо видела. Я просто смущенно и застенчиво улыбаюсь.
А затем улыбается он.
Внутри всё сжимается от этой улыбки. Я не могу отвести глаз от его губ. Это просто… Это просто очень красиво. Я не могу подобрать слов, чтобы описать свои чувства.
— Ещё раз спасибо, — проговариваю я, пытаясь восстановить дыхание. — Пока, — прощаюсь я и убегаю в парк. Мне нужно отвлечься хотя бы на секунду.
Я не хочу думать о нем. Не хочу, не хочу, не хочу.
К счастью, парк не далеко отсюда. Мои мысли вновь впиваются в Ника.
Ник. Ник. Ник.
«Ты мне нужна».
Слёзы скатываются по моим щекам.
«Ты мне нравилась. Всегда».
Нож впивается мне в спину. Дыхание становится учащенным.
«Я хочу слышать только тебя, здесь и сейчас. И мне плевать, кто и что говорит - мне это совершенно не важно. У меня есть ты. И я хочу слышать только тебя».
Я тоже хочу слышать себя. Хочу слышать свое сердце. Хочу слышать…
Музыка. Я слышу музыку. Она доносится из глубины парка, и я просто растворяюсь в ней.
«There is a house built out of stone
Есть дом, построенный из камня:
Wooden floors, walls and window sills
Пол, стены и подоконники деревянные,
Tables and chairs worn by all of the dust
Столы и стулья замело пылью».
У меня тоже есть дом. Мой родной, такой уютный дом. Мое сердце. И если бы кто-нибудь захотел, я бы могла показать ему, отдать ему всю ту любовь, которая есть во мне.
Но… кому это нужно?..
«This is a place where I don't feel alone
Здесь я не чувствую себя одиноко.
This is a place where I feel at home
Здесь я чувствую себя как дома».
Мне так хотелось бы, что бы был хоть кто-то с кем я буду чувствовать так, будто он делит со мной свой дом.
«Out in the garden where we planted the seeds
В саду, где мы посеяли семена,
There is a tree as old as me
Есть дерево одних со мной лет.
Branches were sewn by the color of green
Ветви одеты в зелёный цвет,
Ground had arose and passed its knees
Земля дала всходы и преобразилась».
Адам… Адам, я скучаю…
«By the cracks of the skin I climbed to the top
По разломам коры я взобрался на его вершину,
I climbed the tree to see the world
Я взобрался на дерево, чтобы взглянуть на мир.
When the gusts came around to blow me down
А когда налетели порывы ветра, чтобы сбить меня наземь,
Held on as tightly as you held onto me
Я держался так же крепко, как ты обнимала меня когда-то.
Held on as tightly as you held onto me…
Я держался так же крепко, как ты обнимала меня когда-то…»
И сейчас мне бы хотелось обнять тебя, Адам. Так хотелось вновь почувствовать то тепло, которое я чувствовала когда-то, и, смотря в твои красивые глаза, я видела твое сердце, которое ты подарил мне.
«And now, it's time to leave and turn to dust…
Вот и пришло время уйти, развеявшись прахом…»
Музыка заседает глубоко в моей душе. Слёзы льются ливнем. Я просто не могу сдержать эмоций.
Я опять бегу. Бегу домой. Моя душа разорвалась на куски, и разлетелась по ветру. И сейчас я бегу. Опять. Опять. Опять.
Когда я наконец-то захожу домой, то иду в комнату и падаю на кровать, стараясь забыть обо всем… о своей жизни…