Кузнецову хотелось читать Маркса и Энгельса, но старик Хрупов книг не любил, он любил документы. Всюду он таскал с собой пачку бумаг. Это были страховые квитанции, справки от врача, рецепты, талоны на сахар, использованные билеты на трамвай. Трамваи в Раненбурге не ходили, но однажды старика Хрупова пригласили на партийную конференцию в Москву, тогда он катался на трамвае, а билеты сохранил как вещественное доказательство. Время от времени старик доставал свои реликвии, просматривал и перечитывал по нескольку раз. Он мог сидеть в своем углу и часами изучать рецепт десятилетней давности или внимательно всматриваться в загадочные буквы и цифры на трамвайном билете, не то пытаясь понять их значение, не то ожидая, что на трамвайном билете вдруг проступят какие-то важные письмена.
Иногда старик Хрупов залавливал на улице какую-нибудь женщину и под предлогом, что у него плохое зрение, заставлял ее прочесть ему вслух медицинский рецепт. Зрение у Хрупова было превосходным, рецепт он знал наизусть, просто ему было приятно, что чужой человек приобщается к его, Хрупова, личности, заключенной в документах.
- Благодарствую, - ласково говорил Хрупов и переспрашивал озабоченно. – Так сколько вы сказали? Два раза в день?
- Три-три, - нетерпеливо повторяла женщина. – Три раза по две таблетки. После еды.
И эти вновь повторенные слова музыкой разливались по его телу.
- Чудненько! – радовался Хрупов, озаряя ее улыбкой. – Я скоро поправлюсь, теперь я уверен. Так вы сказали – после еды? Непременно после? А до нельзя?
Хрупова интересовало все – номера и серии талонов, латинские названия лекарств и режим их употребления, показания и противопоказания, дата выпуска и срок хранения, печать лечащего врача и его подпись, числа, штампы и еще множество деталей, определяющих разные точки его существования во времени.
Товарищ Борохундов подозревал в старике Хрупове скрытого контрреволюционера. Ларич подозревал в нем открытого параноика. Но такое уж у них было дело – кого-нибудь подозревать.
Начальник чека во всех видел скрытых контрреволюционеров, даже в самом себе. Он завел на себя дело и добросовестно вписывал туда все свои подозрительные деяния, к примеру – «женат на женщине не пролетарского происхождения» или «марта сего дня пробовал в трактире черную икру в компании подозрительных лиц».
Эти факты не были домыслом. Супруга товарища Борохундова Ляля была дочерью сахарозаводчика и часто танцевала канкан на столе трактира. А лица, с которыми он пробовал черную икру, являлись воротилами местного теневого бизнеса, который наложил тень и на репутацию начальника чека, явно замешенного в чем-то нехорошем. Все эти подозрительные факты собственной биографии товарищ Борохундов намеревался расследовать в ближайшее время и даже заготовил ордер на собственный арест, но подписать его руки не доходили. Все время отвлекали важные дела: например, приходилось пробовать черную икру в компании подозрительных лиц. А куда денешься-то?