“Забудь покой, кто вздумал
править женщиной”.
Публилий Сир.
“Все женщины -ангелы
но когда их лишают крыльев
приходится пересаживаться на метлу"
1
- Грязная, тупая сука! Ты никогда не заслуживала, и не будешь заслуживать уважения! Посмотри на себя, ты просто никчемная тварь, надувная кукла, которая и создана для того, чтобы ее каждый день драли! Хоть когда-нибудь ты совершила, что-то полезное, стоящее? Нет! Ты полный нуль, ничего, пустота! Назови хотя бы одну причину, по которой я не изуродую тебя?!
- Пожалуйста, не надо, не бей меня. Я ведь все сделала так, как ты мне говорил. Сначала простирала все в ручную, а затем положила в стиральную машину. Выбрала режим “деликатная стирка”. Взгляни еще разок, пожалуйста. Тут же совсем и следа не осталось от этого масляного пятна.
Так начиналась почти любая ссора (нет, вру, ЛЮБАЯ). Сергей Иллагин, тридцати трех летний мужчина, ну в полном расцвете сил постоянно ворчал и ругался, да что там – он орал при каждом удобном, подвернувшемся случае. Это доставляло ему неизгладимое удовольствие. Потихоньку, как упырь высасывает кровь у своей жертвы, он изводил все нервы своей бедной, ни в чем не повинной супруге. Сердяга – Мария Иллагина ни где не находила себе места, как бы она не старалась угодить своему мужу – тирану, ничего не удавалась. Все это походило на сжигание огня или закапывание земли, если можно так выразиться.
Как ни странно, все начиналось, довольно таки хорошо, как это часто бывает. Дни шли своим чередом, со встречи мужа после работы с любящей, приветливой улыбки; с нежных, заботливых объятий и сладостного поцелуя. Он водил ее по скверам, паркам, кино и театрам… Может это была всего лишь, оболочка… Девушка прекрасно знала, что Иллагин вырос практически в деревне, где воспитывался (лично поняла она) у, ненормальных предков. Оба были закоренелыми алкашами. Не проходило и дня, чтобы один из них не выпил сто грамм другую водки или самагону. Хотя, что мелочиться, хлебали все без разбору, ведь все полезно, что в рот полезло, не так ли? Поначалу Маша не обращала на это внимания. Ну, мол, пьют и пьют, почему бы разок не устроить себе отдых. Только вот этот отдых стал очень затягиваться…
Ко всему можно привыкнуть, но здесь я, пожалуй, развею миф о привыкании и скажу, что Мария (прошло уже девять лет) встречала своего ненаглядного успевшего, где-то наклюкаться, с печальным взглядом. Нет, она ни в коем случае не поднимала на него голос, напротив заботливо спрашивала, как дела на работе, снимала с него куртку, а иногда даже ботинки, если дело было совсем плохо. Хотите - судите ее, хотите - нет, но в этой крошке была скрыта невероятная преданность и, конечно же, любовь. Безграничная любовь. Мать Маши – Наталья Подушечкина, твердила своей дочке (перед тем, как та решила выйти замуж) о том, что брак с этим мужчиной не принесет ничего хорошего. Последствия после года совместной жизни скажутся на ее здоровье, поведении и многом другом. И она это поймет. Но в тоже время Наталья была женщина очень рассудительная и умная, знала, что сказать в той или иной ситуации и знала, когда ей лучше всего остановиться. Покончить она решила свои реплики на словах: “Послушай, дорогая моя и любимая, Маша, знай, что я люблю тебя больше, кого либо на свете и ни за что не пожелаю тебе зла. Так что поступай, как тебе самой хочется. Это твоя личная жизнь. Ты в праве сома ее устроить, ты уже большая девочка… Мое дело предложить, а твое отказаться ”.
Люди меняются со временем как вы прекрасно знаете и зачастую не в лучшею сторону. Почему? Старость… Убийство детства или же недостаток внимания… Издевательство… А быть может человек просто еще не наигрался; не переступил черту, грань радости и веселья. Пожалуй, все эти пороки сказались на Сергее. Итак, Мария ужасно пугалась своего мужа в последнее время. В его присутствии не разрешалось задавать вопросов; проходить мимо тем самым создавая шум; смотреть на него, когда тот ест, смотрит телевизор или читает газету. Если Маше нужно было попасть на кухню (а она располагалась за стеной комнаты Сергея), то она на цыпочках, чуть ли не дыша, проскальзывала туда. И то не было никакой гарантии, что это не выведет его из себя. Это давно невзрачное маленькое существо (похожее на котенка, которого загнали в угол и пытаются выпотрошить) прекрасно помнила его фразу: “Дурра! Сколько раз тебе можно повторять, чтобы ты не топала, словно корова на пастбище вблизи от меня и не испускала такого нервного, громогласного дыхания, будто тебя насилует десять мужиков!”. Все эти правила девушка зарубила себе на носу давно. Чуть ли не создала для себя самой их список. Малейшая ошибка и на следующей день на ее обескровленном личике расплывался сантиметров в шесть синяк.
После “долгой и упорной работы” (как он сам считал) в его злобных и недоверчивых глазах так и читалось: “ Давай, похоть, танцуй, прыгай вокруг меня, доставь удовольствие своему папочке ”.
Винила во всех этих происшествиях она только себя. Насколько девушка была преданна своему мужу, невозможно было рассказать. Она моталась с ним словно с писаной торбой. Ее заботам не было пределов, особенно после его резкого изменения характера к ней. Мельчайшая деталь, такая, как: соринка в глазу или волосок с ее головы, находившиеся не в то время, не в том месте, вводили его в бешенство. Сергей становился красным, будто рак, и галдел на весь дом, что она развела грязь по всей квартире. То что касалось уборки – это одно из самых страшных моментов в жизни Марии. Если вдруг она начинала пылесосить не в том направлении от заданного места, Иллагин срывался со стула (на нем он просиживал, практически, все время, не отрываясь от компьютера), отсоединял жесткую пластиковую трубу от шланга и начинал бить ей Машу по ногам и спине. К венику она вообще не подходила, особенно после того случая, когда ее “любящий” муж чуть не порвал его деревянной ручкой ей прямую кишку и анус. Невыразимая боль и раздражения сопровождали девушку целый месяц. Слезы текли у нее рекой, стоило только пойти в туалет или душ. Один детский крем давал хоть какую то, но маленькую надежду избежать воспаления и столбняка.
Опасалась своего благоверного не только Мария. Сергей внушал страх всему подъезду. Старики со старухами перекрещивались и плевали через левое плечо, чуть мужчина проходил мимо. А молодежь сочиняла байки о том, что он сидел в тюрьме, и перешептывались за его широкой спиной. Сергей гордился и радовался этим слухам, подозрениям. Для него они звучали, как комплемент. “Ни единое быдло не подойдет ко мне, так как знают, что лучше со мной не связываться. Потому что знают – это добром не кончится” – думал он про себя, ехидно ухмыляясь и смотря голодным, и злобным взглядом на обывателей. “Эти скоты и пальцем не притронутся к высшему существу – очко возьмет. А тебе мелкий засранец, Иисус, ко мне и подавно свои руки не протянуть. Так как ты прекрасно знаешь сам, что люди вроде меня тебе в твоем сарае – не нужны. Что касается падшего ангела – ты тоже, паскуда, отходишь на второй план. Уверен, ты чуть ли не лезешь из кожи вон, чтобы меня заполучить. Но знаете ребята, в чем ваша проблема – вас нет. Миф, глупый миф… после смерти нет ничего. Мозг отключается, а значит, нет никаких сновидений; сердце отключается, а душа… а что душа? Еще ни кто не доказал, что такова имеется у каждого из нас. Хотя кому я это пытаюсь объяснить. Весь это сброд и слушать не захочет умного человека, который знает больше об этом, чем какой-либо митрополит или патриарх. Одержимые фантики. Им надо во что-то верить, вот они и рады. Да хрен с ними со всеми, как будто у меня других дел нет…”.
Как я вам уже говорил, Сергей большую часть своего времени просиживал на стуле за компьютером. Выражалось это тем, что мужчина работал курьером, и ему практически постоянно каждый день приходило на электронный адрес по нескольку десятков заявок от недовольных, получивших товар, граждан. Всех этих простолюдинов (как он их любил называть), посылал, первоначально на три буквы, но понимая, что без денег нельзя обойтись и дня, раздосадованный, отправлялся развозить на своей “Мазде” все “личные пожитки” по местожительством.
На любом споре (не только со своей женой или соседями) Иллагин одерживал верх. Про него действительно можно было сказать: “за словом в карман не полезет”. Даже, когда мужчина был не прав, он все ровно продолжал, словно баран, отстаивать свою точку зрения. Пожалуй, из-за этого от него отвернулись практически все друзья, коллеги и знакомые. До сих пор, не ясно радовал ли его этот мир или же нет. Одно ясно точно – раздавать приказы направо и налево Сергей очень любил.
Как ни странно у этого зажравшегося, эгоистичного существа был друг со школьной скамьи по имени Владимир. Но о нем, пожалуй, я расскажу чуть позже. А сейчас мы вернемся к недоразумению молодых людей. Стоит заметить, что Мария получила взбучку от мужчины. Отразилось это все на ее руках и спине в виде сине-желтых пятен – синяков. Звуки, сопровождающие удары кулаков по конечностям Маши, походили на удары баскетбольного меча о паркет. Когда же ей доставалась по спине, а терпеть боль уже было невозможно, девушка стискивала зубами костяшки и только крутилась на полу то вправо, то влево, смотря, куда приходился удар. Под конец Маша больше походила на отбивную с разгрызенной кожей на руках (из ран, которых лениво капала кровь) от своих зубов. После таких представлений Мария Иллагина не выходила из дома дня два-три, а если же случалась такая вылазка, например поход в магазин или же оплате счетов, то только в хорошо застегнутых куртках, джинсах и шарфе (не смотря на пагоду, даже если бы это было лето), дабы скрыть побои. Порезы и другие кровоточащие раны было ужасно скрывать под одеждой в жаркое время суток, так как, с девушки сходило сто потов которые обжигал ей царапины и другие мелкие ранки, будто кислотой. Те, кто хорошо знал, ну или общался с девушкой с сожалением и тоской смотрели на нее. А незнакомые озирались с выражением “что за кретинка в тридцати пяти градусную жару ходит в черных, кожаных перчатках”. Мария давно привыкла к этому явлению и уже не обращала ни на кого, ни малейшего внимания. На работе Маша всегда выглядела цивилизованно: черные, темно-синие брюки, белая или же бледно-розовая рубашка и бейдж с выбитыми на нем ее именем, отчеством и фамилией под ними. Соответствующая фотография и наименование профессии “менеджер по работе с клиентами”. Ей не разрешалось расхаживать по улицам в майке, юбке (даже если она была ниже колен) и колготках - это каралось пощечинами и оскорблениями, вроде: потоскухи или потерянной женщиной. Коллеги и другие обыватели очень уважали, ценили и любили Марию из-за ее мягкого, приветливого и добродушного характера. Работу она свою знала назубок и если что, то выполняла ее целиком и полностью, без сучка и задоринки. Знала, как найти подход к клиенту. Составляла свои планы по ознакомлению покупателей с товарами, их ценами, скидками (если таковые, конечно, имелись), потребительскими свойствами, доставке на дом и прочее. Короче говоря, все были от нее без ума и любое сложное дело всегда поручали только ей, потому что, гарантия выполнения этого поручения была стопроцентной.
Детей у обоих не было, хотя Маша очень хотела малыша, не важно, кто бы он ни был: мальчик или девочка. Но боязнь за их здоровье вызывала у девушки шок, ибо Сергей мог бы тогда сбрасывать всю свою злость на кроху. Риск был слишком велик. Естественно она не обращалась в полицию, не жаловалась соседям и близким родственникам, нет, не из-за страха перед мужем, а из-за того, что его могли посадить в тюрьму или сумасшедший дом. Фраза “бьет – значит, любит” олицетворяла ее печальную судьбу. “Бог не дает тебе таких испытаний, с которыми бы ты не смогла справиться” – Думала про себя Маша. “Может быть так и надо, может быть это такое наказание за мои грехи… да, наверное…”. Почти каждый вечер и утро (насколько ей предоставляло время) она молилась ему, дабы чтобы всемогущий послал ей доброе время препровождение. Порой ей хотелось сорваться на Сергея: закричать или ударить его (неважно чем: рукой или же первым подвернувшимся предметом). Но внутренний голос сразу подсказывал: “Ты играешь с огнем, дорогая моя, любое твое движение будет стоить тебе лишней болячкой на твоем теле” и именно в этот момент раздражимость девушки опускалась на нижний ярус ее нервов.
- Паршиво так жить, не правда ли? – Слышалось с пропахших сигаретным дымом скамей от молодых ребят, живущих на нижних этажах, частенько собирающихся и разносящих сплетни ни хуже чем старушки из подворотни.
То, что касалось ревности, то у Сергея она проявлялась только к работе Марии. Случалось и такое, зайдя в комнату, своей ненаглядной, он начинал горлопанить о том, что она практически не уделяет ему должного внимания: не интересуется, как у него прошел день, как дела на работе и прочее. Невероятно насколько эти сцены были похожи на классическую комедию, где жена не зная, как выпросить у мужа ласковое слово приступала к “тяжелой артиллерии”. Марии это нравилось, потому что она чувствовала в этих, пусть с одной стороны и грубых, вопросах олицетворение маленького мальчика желающего получить капельку почтения и ласки.
Десятки квадратных метров стали для Марии своеобразной тюрьмой. Из которой не было выхода – пожизненное заключение наступило для нее в те минуты, в которые обычно нормальные люди счастливы. Но счастье выражается в разных эпитетах. Жизнь идет своим чередом, по плану, стратегии, которою нельзя нарушать.
Считается, что только, когда мы стареем, мы перестаем делать ошибки, но это не так. Еще одним нашим учителем, своеобразным резервом, является страх. Он подсказывает нам, как в дальнейшем не попасться под его руку, избежать опасности. Такой учитель лучше любого времени. И доказательством будет служить один жаркий день…
2
Подошло время обеда. На небольшом столике (находившемся возле окна) стоял только что с пылу с жару картофельный суп в фарфоровой тарелке. От него так и валил густой пар. Рядом с блюдом любезно располагались два куска черного хлеба и ложка. Сергей плюхнулся на стул, зачерпнул чуть кушанья и, то ли машинально, то ли задумавшись, сразу же опустил ложку в рот. Лицо его сразу приняло в злобную и болезненную гримасу. Он дернулся со стула в комнату супруги. Найдя ее, смахивающую пыль со шкафа, мужчина схватил девушку за шеи, нагнул ее и потащил на кухню, словно собачонку.
“Боже помоги мне, защити меня боженька, прошу тебя, я ведь ничего сейчас не сделала плохого, не наказывай меня ” – мысленно замаливала Мария, пока проходила на кухню под гнетом мощной руки Сергея. Дойдя до столика, Иллагин швырнул бедняжку на стул, так что она чуть не упала вместе с ним, затем схватил одной рукой девушку за волосы, а другой зачерпнул целую ложку отвара и закричала:
- Открой свою пасть, погань!
Маша, повинуясь указаниям, открыла рот, но не только из-за команды, но еще, потому что Сергей драл ей волосы, тем самым приближая лицо девочки к ложе. Ощущения были, будто ее завитушки держит не мужская рука, а двенадцати килограммовые тиски. Мужчина молниеносно впихнул девушке ложку с горячим супом в рот, чуть ли не пронзив ей голову насквозь. Маша подпрыгнула на стуле – до того бульон обжог ей все небо и горло. Она начала давиться гущей, постепенно срыгивая и выплевывая остатки моркови и картофеля.
- Жри сама, свою говенную похлебку! – Рявкнул муж и удалился.
Окончательно откашлявшись и отдышавшись, Маша приложила обе опухшие руки, с которых постепенно начинала сползать кожа от постоянной уборки и мытья посуды, и залилась слезами. “Иди, умойся, курица!” – вдруг промелькнуло в голове у нее давно забытая фраза своего муженька. Мария побежала в ванную, ясно помня наставление о том, что воду нужно беречь, особенно если ты живешь под колпаком Иллагина, Мария включила небольшую струйку, но все, же не стала сразу умывать себе лицо, а присела на край ванны и еще долго думала о случившемся. Пройдут дни, недели, чтобы она забыла об этой зверской выходке. Лежа в кровати, она не сможет сомкнуть глаз после этого происшествия, еще дня три, а быть может и четыре. Зато теперь в этих четырех стенах появилось новое правило – не звать своего любимого раньше, чем остынет пища, или же остужать ее самой, дабы избежать неприятностей. Страх одолевает ее, проникает во все ее клеточки. Начал появляться нервный тик, выражающийся в судорожном дерганье безымянного пальца на левой руке. Иногда Мария этого даже и не замечала за собой. Ссылалась на переутомление на работе, стрессе. “А ведь он меня любит, нет правда, любит. Иначе бы он меня бы давно уже выгнал, отсюда… с другой стороны может быть, я давно сошла с ума? Какая глупость, пересмотреть столько передач по поводу отношений между супругами, перечитать столько литературы по психологии и только сейчас заметить, как по-свински он с тобой обращается. Будто ты не живой человек, а просто игрушка, марионетка, которую дергают за ниточки и швыряют из угла в угол. Но за столько времени, почему эти ниточки до сих пор не разорвались, не стерлись, а только пожелтели? А что будет завтра? Вдруг он убьет меня?.. нет, не говори ерунды, такого просто не может случиться, если бы такое и случилось, то произошло бы это, как минимум пять лет назад и при других обстоятельствах. Надо подавать на развод (другая сторона медали) – ты свихнулась! Самый удачный повод тебя прикончить. А если все удастся, если уехать жить к маме? Начать жить заново? – Не дури, он тебя не отпустит, что он будет делать без тебя?” Такие размышления – прозрения стали приходить к Марии Иллагиной чаще, чем обычно. В зависимости от произошедшей с ней “чудесной” истории.
3
Перейдем, пожалуй, к человеку, о котором, Вы, скорее всего, запамятовали – Владимиру, а точнее Владимиру Штольцову – другу Сергея Иллагина, к которому я обещал вернуться. Это был человек среднего роста. Худощав, любитель выкуривать по три пачки сигарет, в частности, обязательно, марки “WINSTON”, в день. Не существовало ни единого свежего угла в его квартире, так как табачный дым заполнял комнаты от пола до потолка. От самого Владимира исходил ужасный запах смога, его “маленьких друзей”. Между пальцами обеих рук сползала кожа, а желто-коричневые зубы истончали запах гноя. Разговаривать с ним было просто невозможно. С чего пошло увлечение папиросами даже Владимир плохо помнил, может быть со школы, может с института. В прочем это было не важно, в сигаретах он искал покой, никотин, как он считал, как в прочем и считают многие из нас, успокаивал нервы.
Вызывала большой поток стрессов его работа, которую он очень любил и в тоже время остерегался. А работал он исследователем пара нормальных явлений и дополнительно интересовался черной магией. Вся его квартира была сплошь завалена книгами по хиромантии, бумагами по “ЭГФ”, докладами по научным теориям и их разрушениям. Владимир лез и копал те места, которые господь решил задвинуть в продолговатый ящик. Естественно было рассуждать, что Владимиру было все ровно, так как он знал, что с ним вряд ли, что-то случится. В тридцать пять лет мужчину погубят сигареты, пожирающие его органы словно бычий цепень. Любовь к не изведанному и одновременно скептицизм сочетались в этом человеке не смотря на их большое противоречие. Жил он один, девушки, которых встречал, не задерживались у него больше двух недель, остерегаясь за свою жизнь и за его, из-за непонятных увлечений, а так же из-за “благоуханий”. Наверное, еще никогда не сосуществовала в мире человека, который чистил (мягко говоря) свои зубы бритвой от станков, а не зубной щеткой. Пленку желтизны не возможно было убрать ворсинками щетки, и именно лучший и самый оригинальный способ для отбеливания, был найден.
Неотъемлемой частью его роботы и жизни являлся пофигизм. Без него Владимир бы совсем слетел с катушек от одиночества. Да, да от одиночества, не будем пока думать о его дружбе с Сергеем. Владимир считал, что каких бы людей на свете не было, они делятся на два типа. Первый – культурные, застенчивые, живущие по правилам жизни, подающие мелочь нищим, и вторые – несчастные быдло, матершинники, грубияны, несущие за собой только одну лож, похать и пошлятину, а такая разновидность людей ни как не может состыковаться с первым типажом - то есть, с ним.
Занимался делами и смотрел он только те каналы, которые его интересовали и вдохновляли. Этот человек перепробовал многое за свою (хоть еще и не большую) жизнь, но и многого не понял и не усвоил. Может быть от лени, а может и от недостатка времени. Приятно принадлежать самому себе. Наши герои совершенно разные по своим принципам и идеалом, но это не мешало им общаться межу собой. Наверное, потому что они редко виделись и не успевали уставать друг от друга.
Сергей никогда не запоминал номер квартиры Владимира. Его дверь можно было узнать по бело-синей пелене табачного дыма выходившей из замочной скважины, щелями под и над дверью, расплывавшийся как молоко. Первоначально соседи считали, что в сорок шестой квартире полыхает огонь, и постоянно звонили на пожарную станцию, но после тщательного просмотра всех комнат пожарные делали вывод, что вызов ложный. За многие годы жильцам либо надоела звонить в 01, либо они уже просто желали смерти Штольцову.
Звонок в дверь: “Открывай, сранный, заядлый курильщик!” – гаркнули за дверью.
Нехотя покосившись на дверной глазок Владимир, поднялся с дивана и направился к железной двери. Ему было не впервой слушать ругательства в его адрес. Железные нервы вымотали многих его знакомых. Нравоучения и обзывательства он воспринимал, как пустой звук, глупо улыбаясь всем в лицо. Учителя с радостью вынесли его на руках после окончания ГИА, а многие друзья и подруги сопроводили молодого человека средним пальцем.
Итак, на пороге стоял Сергей, в клетчатой, без рукавов рубашке, черных штанах и ботинках.
- Ну, может быть, пустишь, мать твою? – поинтересовался Сергей.
- Заходи…
Сергей прошел в прихожую, а затем и в обкуренную комнату Владимира, не переживая за то, что оставил после себя кучу песка от туфель.
- Пологая, что ты пришел снова обсудить свою жену. Я правильно понял?
- Именно – отозвался мужчина. Стоит заметить, что Иллагин пришел не с пустыми руками. Вынув из пакета две банки BADа он предложил присест Владимиру за кофейный стол.
- Какой же у тебя тут все-таки срач. - Буркнул под нос Сергей, оглядев компьютерный стол весь заваленный книгами и пол усыпанный окурками и пеплом, словно пудрой.
- Иди и уберись, если тебя это напрягает… Разве я не правильно задал вопрос, когда ты суда только зашел? – протирая банку своей белой майкой сказал Владимир.
- Да нет, все ты правильно понял, просто я сегодня не в духе. Уже который раз убеждаюсь в том, что моя жена просто конченая дурра.
Убрав почерневшей от грязи банки, кончик своей белоснежной майки, Владимир поморщился, а затем дернул за кольцо-открывашку. Находящийся воздух под крышкой резко вышел в атмосферу, звуком напоминающий сдувающийся мяч, если на него надавить чем-нибудь тяжелым.
За разговором протекли четыре часа и было осушено десять банок пива.
- Невероятно, бабе двадцать восемь лет, представляешь, двадцать восемь лет! А она до сих пор не умеет правильно стирать и готовить… безрукое, тупое ничтожество.
- Да ладно тебе, мы же все не идеальны, тем более она еще молода. Мне кажется она… как там ее? Маша что ли? Так вот – она пока заслуживает право на ошибки. Подожди. Чем мы старше, тем мудрее.
- Хочется в это верить… даже ребенок и тот соображает, резче… свалилась на мою голову. Представляешь, сегодня же вторник, так вот, это чудо собралась перемыть все окна в нашей квартире… страшно подумать, что за сральник она там разведет. В принципе я и пришел к тебе, пока на это время, чтобы меня инфаркт не схватил.
Владимир полез в задний карман своих брюк и вынудил оттуда пачку с четырьмя сигаретами и зажигалку вместе с ними. Потом засунул одну из папирос в рот, а затем тоненький огонек из пластмассовой зажигалки опалил ее кончик. Две тоненькие струйки дыма вырвались из носа Владимира и образовали серое, маленькое облачко, которое в дальнейшем растворилось перед его темно-зелеными глазами.
- Короче, пошел я в свою хрущевку… и да – уже приоткрывая дверь – куришь ты, как слон, мать твою за ногу. Я, по-моему, тебе это уже говорил, верно?
Владимир недовольно посмотрел на Сергея и скинул пепел в одну из пустых банок BADа, показывая тем самым, что он как и прогоревший табак должен покинуть его пристанище.
4
“Как же тут холодно, даже летом, каким-то невероятным образом проникает ледяной поток воздуха. Наверное, давно пора было попросить Сережу, что бы тот заделал щели в полу… а может он занят?.. нет, пожалуй, лучше позову соседа, напротив, нашей квартиры.” Закончив обдумывать свой план на будущее, Маша открыла настежь оба окна и вкусила приятный, чистый, чуть с запахом липы (дерево находилось в пяти метрах) воздух.. Стоит заметить, что первое окно было на 42 сантиметра уже чем второе, (но по высоте были одинаковы – метр тридцать пять), так что Мария сначала принялась за него. Ужасно приятно, когда, то, что тебе нужно, находиться под рукой, а главное никто не мешает и присутствует только одна тишина. Так, например, на белом подоконнике высилось очистительное средство для окон, под названием “Help”, производителем которого являлась компания “Альфатехпром”. Пожалуй, это единственное средство, которое Мария использовала для очистки стекол. Утомительная работа, особенно если ты живешь в двухкомнатной квартире, мало того если же они еще есть и на кухне. Но нет худа без добра, зато, как ты потом себя прекрасно ощущаешь, что твоя смета выполнена. Мария во всем искала плюсы, она считала если человек оптимист и идет по жизни с улыбкой, то возможно он много добьется и всегда будет уверен в себе. Но что-то сейчас эта улыбка ей никак не помогала…
Девушка встала на табуретку и принялась усердно тереть стекло (первоначально обрызгав его средством) одной рукой, а другой держаться за раму, чтобы не упасть вниз. Она уже много раз проделывала эту затею и уже ни обращала, ни малейшего внимания на сорока метровую высоту. Жили они с Сергеем в пятнадцати этажном доме.
“Главное успеть. Ни на одну секунду не задержаться” - барахталось в голове у Марии: “Еще же нужно…”
- Ты что, только одно окно помыла?! – раздался резкий, неожиданный голос за ее спиной.
Девушка вздрогнула, машинально схватилась за сердце рукой (которая служила опорой) от внезапного вопроса и резко обернулась. Табуретка в тот же миг под ней пошатнулась, и она скользнула вниз, ударившись спиной об подоконник, тем самым ее перекрутило. Скрюченными пальцами Маша попыталась зацепиться хоть за что-нибудь, но ничего не почувствовала, как только ветер проходящей по ладоням. Все произошло за две секунды, но за эти две секунды можно было заметить, как ее черные волосы и края халата, чуть приподнялись, зрачки расширились, а кожа вся побелела. И… все…
Подойдя к окну, Сергей увидел уже мертвую супругу, из-под правого глаза и уголка рта, которой, текли тоненькие бордовые «полоски». Согнутая в локте рука лежит над головой, а другая проходит по швам.
- Омлет… – с долей иронии произнес он.
Последующими действами будет истошный крик соседки, выходивший в магазин, дабы обзавестись продуктами на неделю, шепот и нервное курение сигарет молодежью и стариками. Приезд скорой, с резкими, раздражающими сигналами на крыше. Полиция пытающаяся разобраться, в чем дело и печальный вывод о том, что это был несчастный случай.
Направившись на кухню за чашкой чая, Сергей схватил себя за лоб.
- Вот дерьмо, теперь оформлять эти чертовы бумаги о ее кончине… хотя, нет, подождите… пусть этим будет заниматься ее мамаша.
Дотянувшись до заварного чайника Сергей был крайне обрадован:
- Ха, слава богу, что хоть чаю успела заварить… наверное знала, что помрет и решила все тщательней подготовить.
Хмыкнув еще раз, он наполнил кружку и немного отхлебнул:
“А теперь, по-моему, пора… Как же не хочется слушать их сраные расспросы о том: кто она, где была, в каких мы с ней отношениях. Ужасно лень” – проснулся внутренний голос.
Как и предполагал Сергей, так все и случилось. Самый высокий из полицейских переговаривающий с одним из соседей, окинул его издалека сомнительным взором. Поблагодарил своего собеседника и направился на встречу к Иллагину.
- Старший следователь, по делу о смерти вашей жены, Александр Пастухов. – Представился высокий мужчина.
- Сергей Илларионович Иллагин.
- Что вы можете сказать по поводу случившегося, господин Иллагин?
Прежде чем ответить Сергей оглядел старшего следователя с ног до головы. На нем был надет темно-синий костюм, черные, с каплями грязи, туфли. В руках, на которых так и вылезали вены (это было очень похоже на варикоз), он держал планшет с несколькими бумажками и замком который сдерживал авторучку. Легкая щетина и мешки под глазами отображали для Сергея, типичного любителя спиртного. Но при такой работе, как у этих ребят можно и даже нужно принять на сердце половину бутылки.
- Ничего… - помотал головой Иллагин.
- Ничего?! Вы что, не в своем уме, ваша супруга упала с одиннадцатого этажа, а Вы говорите ”ничего”!
- А что я, по-вашему, должен сказать, вшу мать?! Я вернулся с работы и зашел в комнату, чтобы посмотреть, чем она занимается. А она хвать и слетела с этой чертовой табуретки.
- В котором часу Вы вернулись домой?
- Где то в 14:16 или 14:23… я не помню, не обращал внимания на время. Оно меня раздражает.
- А кем Вы работаете, господин Иллагин? – с недоверием, оторвав свой взгляд от записей, сказал Александр.
- Я курьер, работы сегодня было не так много, и поэтому оказался дома чуть раньше срока.
- Ну что же, спасибо – брезгливо ответил ему следователь – подойдите сейчас к вон тем ребятам – мужчина двумя пальцами показал в сторону врачей скорой помощи – и спросите их о бумагах, которые Вы должны будете заполнить.
- Хорошо, подойду, было приятно пообщаться – глухо, отвернувшись от Александра, сказал Сергей в пустоту.
“Надеюсь, я больше не увижу твою заплывшую рожу” – взглянув из-под лобья в глаза Пастухова, подумал мужчина.
- ВШХИХ – над лицом покойной раздалась вспышка фотоаппарата.
- Ну, а что ты скажешь мне? – Поинтересовался Алексей у фотографа – судмедэксперта, Дениса Карлаевского.
- Само собой я ее сейчас не буду тормошить, полным анализом займусь уже в лаборатории. Сейчас точно могу тебе сказать, что у бедняжки раздробленна задняя часть черепа, его осколки, по-видимому, вошли ей в мозг, я так говорю, потому что вижу ее глаза. Посмотри, ее правый глаз смотрит в правую сторону, а левый прямо на нас, это значит, что? Правильно, возможно один из осколков зацепил нервное окончание, в мозгу, отвечающее за зрение. Можно конечно предположить, что она и до своей кончины страдала косоглазием. В прочем это сейчас не важно. Такие же дела и с лопатками и костями таза… боже, хоть это и быстрая смерть, но представь, как эти секунды растягивают твой полет в вечность. А еще этот звук. Звук арбуза разлетающегося на куски при падении на асфальт. – Денис протер рукавом себе лоб и добавил – Короче так, сейчас я ее забираю, а ты зайди завтра ко мне вечерком, может быть, найду что-нибудь новенькое.
- Договорились, спасибо – поблагодарил его Алексей.
- Пока что, не за что… - сухо отозвался Дмитрий, вешая фотоаппарат себе на шею и жестом, маня к себе врачей с носилками.
За всей этой суетней, время пролетело незаметно и, глянув на заходившее солнце, Сергей Иллагин прикинул, что уже подкрадывался вечер. Это означало, что теперь можно рухнуть на кровать и забыться… правда с какой-то стороны ему вдруг показалась, что теперь жизнь не будет, как прежде, что, что-то изменилось и не вернется на круги своя. Не понятно – тяжело ли ему стало или легко, но было точно ясно, грядет неведанное.
5
- Господи, ведь я же говорила, я же думала, что так все и случится! Ну, за что, почему?! Она же была просто самая хорошая, самая лучшая! Чистая словно ангелок, словно ребеночек! Никогда! Никогда она не обижала никого, не позволяла себе прикоснуться к кому-нибудь! Милая моя, лапочка ты моя, прости меня, пожалуйста, прости меня! Я не хотела, чтобы так вышло! Не хотела! – Роптала на бога и корила себя Наталья. - Как же я теперь без тебя, ты же все что у меня было! Ну зачем, скажи мне, зачем ты от меня ушла? Ведь такая еще молоденькая девочка, любимая, родимая моя. Ну и пусть, пусть ты со мной мало общалась, я знаю, я не виню тебя, зато ты была, жила на Земле, пусть даже на таком большом расстоянии от меня, но ты была жива и я была счастлива этому, а теперь, что теперь?!
Слезы текли из ее глаз нескончаемым потоком, окроплявшим то цветы, то сухую, грубую землю. В тот же миг женщина припала щекой к земле и морщинистыми пальцами вонзилась в нее. Из-под ее губ вырывалась бессвязная, неразборчива речь. Глотая слезы (в прямом смысле этого слова), ее подняли с земли уже всю грязную и повели к небольшой церквушки стоявшей неподалеку от кладбища, чтобы Наталья смогла умыться и успокоиться. Единственная проблема была в том, что ни святая вода, поглощенная несколькими стаканами, ни носовые платки не смогли сделать свое дело.
На похоронах присутствовало незначительное количество народа. В число списка входили: коллеги по работе, школьные друзья и конечно же родственники.
День выдался ужасно жарким, солнце нещадно светила ослепляя глаза. Приглашенные изнемогали, старались уйти от лучей-штыков пронзающих их черное облачения. У некоторых поднималась давление, начала идти кровь носом. С кого то уже «сошло сто потов», липкие тела зудели, Наталья все это видела, как, кто-то потянулся к руке или к плечу, что бы почесать его.
После тридцати капель валерьянки Наталья не стала мучить себя (как бы ей этого не хотелось), гостей и с грустной улыбкой, поблагодарив всех, что они не отказали ей в присутствии, когда могильщик старой, ржавой лопатой рыл яму, когда урна высотой в 24 сантиметра и шириной в 18 сантиметров опускалась на дно ухаба, за то что каждый бросил горсть прохладной земли и сказал несколько приятных, теплых слов.
6
Сергей не ошибся. Вся ответственность по бумагам о смерти Марии Иллагиной перешла на руки ее матери. Сергей лишь информировал (и то с неохотой) сотрудников ЗАГСа о смерти его жены. Заявление он написал (опоздав на 2 дня, после кончины Марии). Это стала проблемой для сдачи его в «контору». Остальные же документы, такие, как, паспорт, свидетельство о рождении, страховой медицинский полис — этим всем занималась Наталья. Случился невероятный скандал, когда та приехала на квартиру к своему зятю.
- Я найду на тебя управу, изверг, больная сволочь! Посмотри, что ты натворил, как таких Земля еще носит? Да чтоб ты в аду сгорел, тварь! Смысла тебе на этом свете оставаться, нет! - Уже не зная, что и придумать, кричала Наталья, захлебываясь слюной. - Посмотрите какая цаца, она ведь твоя жена, как ты мог так с ней поступить, выродок, гад ты ползучий! Ты устал, что ли, болит, что-то... голова, жопа, ответь мне?! Я добиралась сюда, чтобы увидеть ленивого мудака, который и умеет, что дрочить и жрать свою сивуху! Что это за муж такой, который не знает, где в его квартире лежат вещи его жены!
Мужчина в это же время лежал на диване и не выражая никаких эмоций переключал каналы на телевизоре и нагло потягивал пиво из банки. Затем окончив пить, он смял ее и кинул под ноги своей тещи и громко рыгнул. В ответ на это движение Наталья яростно посмотрела на него, было такое ощущение, что еще чуть-чуть и она вцепится в его голову и начнет рвать на нем волосы, а под конец вгрызется в его шею и перекусит фудильно-щитовидную мышцу, а после лимфатические узлы и сосуды. Но сдержав себя, она лишь широко вздохнула, положила свои находки в сумку и напоследок, перед тем, как переступить порог, сказала заключительные слова:
- Будь ты проклят, ты и вся твоя ****ая семья, я надеюсь, что они уже сдохли и скоро очередь дойдет и до тебя, чтобы с этого дня вся твоя жизнь обратилась в сущий кошмар.
Закончив эту тираду, женщина сплюнула ему под ноги (так же как он бросил ей мятую банку) и захлопнула дверь. Сергей только хмыкнул и ушел спать.
7
Вода монотонно, тоненькими струйками билась равномерно в такт своим таким же горячим приятелям из душевой сетки.
«Как же теперь стало пусто... и что теперь делать. Нет, я не представляю, это какой-то сон, дурацкий, бессмысленный сон».
Наталья легла в ванну и даже не обратила внимание на то что вода в ней была жутко горячей, сейчас ее ничего не волновала, она все никак не могла прийти в себя. Волна беспамятства и непонимания снова нахлынули на нее, заставляя отречься женщину ото всего, что ее окружало, и пребывать в воспоминаниях, и раздумьях.
«На что потратить свою старую, чахлую жизнь. Раньше у тебя в сердце была любовь, тоска, верность, надежда. Все это переходила на Машеньку, мою любимую крошку. А сейчас, ее нет... и Гриша меня покинул. Какая то не нормальная у тебя судьба, а, Подушечкина, тебе так не кажется? Будто весь мир стал простив тебя, может быть они все устали, ты им надоела. Нет, быть такого не может, ты им всем желала добра и только его. Что за непонятный рок ударил своими ледяными, мерзкими лапами по тем людям, которым я отдала всю себя и только положительные качества, лишь бы они были счастливы и ведь они таковыми и являлись, разве нет? Какого черта вообще Гриша полез в этот несчастный щиток, я же говорила, что лучше вызвать мастера. Ну почему вы оба меня не послушали. Наверное такое творится с каждой любящей женой и матерью. Теперь у тебя нет ничего за что можно было зацепится или же найти защиту, ты обречена на вечные душевные страдания и ничего уже невозможно исправить, изменить. Посмотри на себя, восьмого числа, вроде это был четверг, ты получала справку о захоронении — кремации, а так же о документе подтверждающий право на участок захоронения, ты имела честь лицезря свою фотографию в паспорте. Да, да, как давно ты на нее не смотрела, тебе показалось, что этому человеку изображенному на глянцевой бумажке не сорок восемь или же пятьдесят лет, а все уже пятьдесят девять. Как невероятно, что способен изменить в тебе стресс. Зачем тут оставаться, на что ты еще способна, несчастная ты старуха, уже не пригодная ни к чему, не нужная, ни кто не заплачет по тебе, никто даже не соскучится».
Сейчас в ванной комнате Натальи, да и вообще по всей ее квартире, можно сказать еще больше, весь дом в котором она жила покрыла словно простыня, гробовая тишина. Соседи с маленьким ребенком наверху не издавали ни звука, хотя тонкие маленькие пики-стрелки часов передвинулись на цифру восемь, а снизу, компания молодых людей чей голос превышал звук музыкального центра будто исчезли, испарили и оставалось лишь немое молчание.
Наталья выдохнула через нос такой жаркий, душный, давящий со всех сторон воздух, чья концентрация и множество заставляет запотевать зеркало над раковиной и оставлять свои осадки на бледно-коричневой двери. Женщина полностью погрузилась в воду, которая та в свою очередь расползлась на ней и скрыло ее лицо и все туловище, будто прозрачной крышкой гроба. Заполнила уши и ноздри своими склизкими пробками, черные с редкой проседью волосы упали на дно ванны.
«Нет, так нельзя!» - пришло в голову Натальи. Женщина своими скрюченными пальцами резко схватилась за ледяные металлические бортики ванны и заставила себя подняться на пятую точку. Сырые волосы облепили ей плечи, а с черных ресниц, как с неба срывались ярчайшие капли воды, из-за попадания на них света от лампы накаливания, создавалось впечатление, будто их зажгли и они теперь, как звезды, срываются в мутную воду, где и находят свое благоговение.
«Я его еще переживу, единственная, кто встану и буду скалится над его могилой»
8
Как же стало легко на душе, в голове и в ушах по утрам. Никто не врубает свои дурацкие передачи про готовку с какой то клушей, что носится в зад и вперед по своей кухне, где все оформлено по высшему разряду. Продукты, которые она имеет стоят больше, наверное, чем ее туфли, а тараторит она без умолку, словно сверчок в примятой днем траве, спокойной ночью.
«Наконец то ты поворачиваешь ключ, дергаешь за ручку, как за спусковой крючок и тебя ни кто не ждет, невероятное счастье, прожить столько лет в мучениях наверняка стоило того. Ее смерть наверное самый лучший, первый и последний подарок, что она мне когда либо делала. Ну за исключением ноутбуков, принтеров, телевизоров. Ха-ха-ха, п-ф-ф-ф, до умапомрачения смешно, представляете, эта кукушка тащиться со здоровенной коробкой под мышкой и от тяжесть (товара) заставляет ее нагибаться в определенную сторону. Она была просто клоуном, арлекином, ох, вечно меня забавляла. Только за эти миниатюры можно ее похвалить» - закончив думать о приятном наш герой прошел на кухню параллельно обратил внимание на механические часы в коричневой рамке. Их толстая, маленькая стрелка в месте с длинной, тонкой; только что перекинулась на цифру 7, а секундная, не обращая внимания на своих сестер важно пошла от них подальше.
- Надо, что-нибудь пожрать... - Признался сам себе Сергей и приоткрыл тумбочку над раковиной. Еде была уйму, прямо, как шведский стол. Находясь в умиротворении мужчина принялся к готовке параллельно включив телевизор на музыкальный канал, логотип его он не разобрал, так как мельком глянул на него. Прошло где-то 20 минут после того, как мужчина открыл пакет макарон и отворил их, периодически мешая на подгорелой сковороде заливное мясо. Закончилась еще одна песня, (Сергей принялся нарезать овощи в салат) и тут подошло время приветов и поздравлений, с экрана миниатюрная девочка с электронным планшетом в руках заявила, что сейчас к нам должна прийти некая Дарья Азябова, дабы передать привет своему бывшему мужу. По началу это казалось очень мило, представьте, женщина, которую он любил 7 лет, а потом бросил ее (из-за того, что она видите ли постарела, у нее появились мешки под глазами, скулы на лице отвисли, а и зо рта стала жутко пахнуть), простила его и захотела осчастливить через столько лет. Но как только он услышал ее реплику, то сразу насторожился, уж не пора ли ее отправиться в дурку, слова ее звучали так:
- Пусть твоя голова взорвется, ее ошметки разлетятся по окружающим тебя стенам и столу. А твоя шея, в которой останется только кость позвоночника вместе с обходящими вокруг нее мышцами, щитовидной железой, множественными артериями и венами, из которых будет с расстановками брызгать кровь (словно из маленьких фонтанов на пруду, которые мы с тобой видели, когда ты мне говорил, что меня любишь и никогда не оставишь), упадет в тарелку с тараканами, которые так и будут пребывать в ней, копошиться. Невероятно, но как и многим тварям им нужно благоприятное во всех сферах жилье, и поэтому почувствовав тепло исходящее от твоего еще не остывшего трупа, они начнут заползать в твою культю, где недолгое время будут греться в твоей крови и размножаться, распыляя свои споры и прочее, гадить в тебя, а быть может даже и пожирать твои частички...
Не было точно ясно, шла ли эта передача в прямом эфире или же это была запись. Изображение с ее слов начало передаваться с помехами. Возможно незнакомка хотела дальше продолжать свою тираду, но тут ее принялась утешать ведущая, а та в свою очередь накинулась на нее отбирая микрофон и крича уже неразборчивые слова взахлеб. В их студии появилась охрана. Сначала один, затем другой мужчина (чуть пониже первого), в черных смокингах с наушниками, строго в левых ушах и встроенным миниатюрным микрофоном. Они с трудом вывели нарушительницу спокойствия из помещения. Женщина с башенными глазами вырывалась, кусалась, царапалась, словно у нее начинался, какой то непонятный припадок, истерика. Будто в нее вселилась, какая то потусторонняя сила, бес. Сергей на все это происходящее смотрел с недоумением приподняв правую бровь. На тот момент он, как всегда, все сводил к глупой шутки, мол у нее ПМС или же уже начались месячные. Его зомбировала и шокировала выбывающее из обычного привета ее ненормальные, пугающие слова и действия. Одному из охранников (с зачесанными назад волосами, горбатым носом и глубоко посаженными скулами) она поцарапала поперек щеку и шею, тот выругался прикрывая покрасневшую рану рукой, чтобы не шла дальше своими частыми порывами. За кадром его нецензурная речь сопроводилась мимолетным писклявым сигналом. Другой чуть ли не захотел поднять истеричку, забросить на (свое широкое покрывающее черным, как деготь пиджаком) плечо и побежать с ней к выходу, но заместо этого экстравагантного действия ей просто сдавили запястья и вывели наружу. Весь этот балаган продолжался около двадцати минут, Сергей яростно помотал головой (чтобы рассеять свои представления об случившимся, выйти из своего астрала дум), принялся за свой обед, который уже давным давно остыл и нажал на кнопку «выключить». Экран погас и телевизор без своего цветного изображения с переливающимися лучами стал точь-в-точь похож на черный квадрат Малевича.
Тогда наш герой не предполагал в чей адрес идут все эти грубости, наглые вызовы, да и с чего бы задумываться о них человеку находящемуся по ту сторону монитора компьютера или телевизора, радио и тому подобной технике. Добавкой ко всем этим непонятным совпадениям, к мужчине стали приходить видения и порой без его ведома, хотел бы он этого или нет. За девять дней он стал более восприимчив к непонятным звукам. Его настораживал любой монотонный звук, как например соседский трансформатор или то что под протискивающемся, желтым паркетом (возможно от сухости, возможно из-за того, что он часто мыл пол и влага проникала в дсп) дощечки стали потихоньку вываливаться, как детальки из мазайки. Начал раздражать (в плоть до того, что у Сергея развилась мигрень) треск в лампах, свет периодически стал мигать и своим желчным цветом отравлял комнату, на него было не возможно взглянуть. Будто бы серная кислота, он поедал стены и раздражал роговицы глаз. Кровь стыла в жилах, когда тот выключался сам по себе на три минуты, а затем снова облачал своим жгучим покрывалам комнату. Один из таких произошел в субботу семнадцатого числа, когда Сергей положил телефонную трубку на место после разговора с компанией, что поставляла ему заказы от клиентов. Свет оборвался, как только верхняя часть трубки легла на «отбой» потом так же неожиданно зажегся и перед ним раскинулась песчаная, зыбкая и скользкая дорога, тянущаяся, где-то на три километра, а может быть и дольше. Он оценил этот маршрут - навскидку, не желая себя больше напрягать догадками. В этом месте пахло канализацией, сырой глиной и женским порфюмом, напоминающий слияния шоколада с апельсином. Пройдя пол пути Сергей услышал детский плачь, а еще через несколько метров увидел женщину с растрепанными волосами, на ее шее, как-то расхлябисто болтался серо-белый платок, что касается узоров на нем, Сергей не мог их разобрать, да в принципе это было не столь важно. Помимо платка ее тело обхватывала пижама, низ которой был вымазан в непонятном веществе желто-зеленого цвета. В руках она крепко сжимала коляску. Возникало ощущении будто бы ее ладони вместе с пальцами были приклеены к ручке. Итак, приблизившись к ней на расстоянии вытянутой руки, девушка вдруг яростно начала дергать коляску: то вправо, то влево, вверх, вниз. Послышалось, как что-то переворачивалось в ней с боку на бок и падает вмести с приземлением коляски, колесами на землю. В туже минуту за бортик коляски (словно за горизонтальный поручень) ухватилась маленькая, пухлая ручка и из-за черной крышки показалось обезображенное, гнилое лицо:
- ПРИВЕТ! ЭТО Я, ТЫ МЕНЯ НЕ УЗНАЛ! – Неожиданно искаженно, словно сломанный патефон, прокричало мерзкое существо.
Тут ребенок стянул с шеи своей матери платок и начал яростно стирать себе им свое облезлое лицо. От него стали отслаиваться склизкие куски кожи. После этого преображения Сергей вдруг узнал себя в только что не понятном мальчике, точно он отображался в зеркале.
- НАВЕРНОЕ, ЭТО НЕ ПРАВИЛЬНО, ЭТИ ОШМЕТКИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ НАХОДИТЬСЯ ПОД ТВОЕЙ ФИЗИОНОМИЕЙ!!! ТРАХАТЬ МЕНЯ В ЗАДНИЦУ, НЕУЖЕЛИ К ТЕБЕ ПРИХОДИТ ПРОЗРЕНИЕ!!!
Мужчина попятился назад, а затем со всех ног рванулся прочь от коляски. Вдалеке еще раздавалась хлюпанье колес, в вязкой глине.
Не осознавая сколько уже времени он бежит по плохо освещенной дороге, Сергей решил оглянуться дабы убедится, что это его “Альтер эго” не преследует его, более того является просто его воображением. И действительно, отдышавшись, глянув в пустоту, в бесконечность позади себя, он уже не обнаружил никакой коляски, ребенка и не нормальной мамаши. Обернувшись обратно на свой маршрут Иллагин в исступлении замер и не смел, сделать больше ни шагу впереди него стоял его компьютерный стол. Он вернулся к себе.
9
Все видения могут приходить только в бреду при болезнях, когда голова раскалывается (как ни банально это звучит), словно орех в деревянных зубах щелкунчика; под наркотиками; алкоголем, после его безумного поглощения на дне рождения своего шефа. Даже отходная реакция вызывает свои больные галлюцинации. Но Сергей мог поклясться, что не брал в рот не капли, хотя очень хотел. Один глоток мог бы изменить его день, а быть может и дни, смотря на сколько его разнесет с этой поддельной потребностью. Притупление и оптимизм клеток головного мозга, в отвратительные, страшные периоды, сыграли бы не мало важную роль. Он бы отправился в страну чудес.
«Нет, подождите, где вероятность того, что эта страна чудес не обратится в сущий ад, такой же, что я наблюдаю на протяжении пятнадцати дней»
Реальность стала еще поршивей, чем была раньше за пятнадцать дней с того момента как умерла Мария. Сергею стало неприятно, находится в его же собственной квартире. Открывая дверь и заходя в прихожую, он ощущал холод, как будто за окном был январь. В комнате была неимоверная сухость, и с каждым разом просыпавшись в своей постели (что касается сна, он почти лишился его) горло зверски драло, словно первоначально его порезали, а затем натерли солью. Двери стали скрипеть, не взирая на смазанные петли, а паркет под ковром трескаться и по чуть-чуть разваливаться. Произошла так же из ряда вон выходящая ситуация. На днях Сергей случайно опрокинул банку со сливовым вареньем и не дурно замарал руки. Подойдя к крану в ванной, он включил теплый поток воды. После трех секунд отмывания от липкого сока и мякоти на руки Сергея обрушался рьяный удар кипятка.
- А-а-а-а, проклятье! – Отскочил мужчина и спиной налетел на стиральную машину. Затем взглянул на свои руки: они от кончиков пальцев до запястий покраснели, как клешни у рака и в некоторых местах кожа раздулась, образовав волдыри.
Оба крана стали самостоятельно закручиваться обратно пока не встали на начальные позиции. Иллагин резко помотал головой, будто отгоняя от себя мух, и тупо уставился на вентили. Потом подошел ближе к раковине и крутанул кран холодной. Оттуда пошел кипяток. Зеркало, закрепленное на стене, над раковиной, запотело, и он уже не мог видеть своего непонимающего отражения.
Недолго думая он вызвал сантехника, который примчался через тридцать минут. Недовольный работой и все время, бормоча себе под нос, что-то не внятное он проследовал за Сергеем в ванную. Там мужчина объяснил ситуацию мастеру, на что тот окатил его взглядом недоверия. Иллагину даже показалась, что сантехник держит его за идиота, но он оправдал себя, когда мастер проделал туже операцию, что и Сергей в момент мытья рук.
- Ладно, сейчас разберемся, подождите минут тридцать — тридцать пять...
Сергей сонно покачал головой и вышел из ванной. Закрывая дверь он вдруг ощутил прохладу. Под его белую рубашку начал проскальзывать холодный воздух лаская его спину и шею. Сейчас мужчина очутился на платформе куда приходят электрички, экспрессы и многие другие поезда. В прочем это не важно, важна только обстановка, необъяснимость события. Как и многие платформы в городе, она была заплевана бомжами, алкашами и многими другими людьми. Ветер гнал по ней обрывки газет, бумажные стаканчики от «coca cola» и изжеванные бычки. Первое на что Иллагин обратил внимание, так это на ледяной бетон находившийся под его ногами, чем то напоминающей пемзу, по своей заливки. Он был весь в трещинах, буграх и углублениях. Создавалось ощущение, что после того как работа приезжие герметизировали весь каркас, они не поставили табличку о том, что по нему некоторое время нельзя ходить. Так вот, пройдя аккуратно, чтобы не повредить себе ноги, Сергей добрался до середины остановки. Надпись на ней, спереди и сзади, гласила: «КОНЕЧНАЯ СТАНЦИЯ». Мужчина часто потер руки.
«Не помню, чтобы наши, всеми любимы, синоптики обещали такой дубак (обдумать месяц)... неужели снова... газ... сон... может быть я напился или дунул что-то... нет... херня, не может быть... сейчас за моей спиной работает сантехник... да, в моей ванне, все правильно... или... или же, нет» - взглянув позади себя Иллагин ничего не заметил, кроме размерено тянущуюся, длинным, прямоугольным языком, платформу, которая окончательно развеяла все его мысленные происхождения в данный момент.
За всей этой серостью из ниоткуда вдруг появился человек, в грязных, рваных лохмотьях (не трудно было догадаться, что до такого отвратительного образа, он был одет в плащ и брюки, но сейчас они представляли из себя штаны сума с шедшего, только что сбежавшего из психушки). Мужчина подошел ближе к Сергею и начал отковыривать краску (с одного из столбов на которой держалось название остановки) и отправлять в рот. По его виду и то как он ее ел, можно было сказать, что ему безумно нравится ее вкус. Он смаковал каждую засохшую пленочку, которую отрывал и по нескольку раз ее пережевывал пока она не превращалась в жижу.
«Видно, он занимается этим не первый год...» - подумал Сергей.
Старик жевал передними зубами, от чего со временем, его челюсть деформировалась и вылезла вперед — явные признаки щербатости. От него ужасно пахло чем то тухлым, изредка он почесывал бороду и доставал из нее маленьких жучков. Ногти его были забиты землей, а морщинистое лицо больше смахивало на резиновые, мятые, хирургические перчатки.
«И сколько он будет на меня так смотреть?»
Закончив свою трапезу, старик судорожна схватил Иллагина за руку и потащил к краю станции:
- Вот, взгляни. Это последняя точка. То что тебя разделяет. Грань реальности и видения. Тебе стоит перешагнуть ее и все, все закончится. Посмотри, какая необычная разница, часто в большом скрыто маленькое, а в маленьком большое, не видное другим людям, но мы то с тобой другие, мы то видим отличие. Один шаг и все кончено, ты вернешься домой. Ничего проще и быть не может. Ты ведь наверняка хочешь туда — обратно.
- Что за бред ты несешь, дядя. Мы что разве знакомы? Что-то я не припомню в своем круге общения... бомжей.
- Ты ничего не понимаешь, я освобождаю тебя. Это сон... нет не такой, который ты привык видеть в своей мягкой, широкой постели. Это нечто иное.
Пляж из камней, которыми была усыпана вся дорога (в данный момент напомнила Сергею поездку в Крым на две недели, совершенно не заурядную, где знойная галька обжигает тебе ноги на пути к морю на Южной берегу, а полу тайки, полу азиатки противно кричат на всю округу: «Масазе!») на которой сформированы бесконечные, тянущиеся в правую и левую сторону стольные рельсы в момент расположения тебя рядам с ними, они в своем металлическом сиянии отражают твое лицо (из далека) в самом нелепом образе, будто ты находишься в королевстве кривых зеркал.
- Оставь меня в покое, шелуха! — рявкнул на деда Сергей и резко вырвал свою руку из его крючковатых пальцев.
- Ты упертый, как баран, я пытаюсь помочь тебе. Разве ты не хочешь поскорее выбраться от сюда? - начал дергаться старик и уже переступил ограничитель платформы.
- Я, что похож на сумасшедшего?
- Это ведь так просто, один шаг, всего один... - и с этими словами старик спрыгнул с платформы и... исчез.
Иллагина будто переклинила, с ошеломленными глазами, он какое то время молча стоял и смотрел на метаморфозу обращенную за одну секунду, а потом подошел ближе тяжело дыша, сам не понимая от чего. Холод был могильный, пар валил из орта Сергея кучными облаками и таял на ледяном ветру.
«Отправился ночевать с крысами под платформой» - первое, что пришло на ум мужчине.
И вдруг из неоткуда (в дальнейшем Сергей будет предполагать что они вылезли из-под платформы) появились морщинистые руки, схватили Иллагина за футболку и стали яростно тянуть его вниз, на рельсы.
- Отцепись от меня, отцепись от меня, блевотина! - Заорал Сергей. Две эти конечности натянули так сильно его футболку, что она врезалась в шею мужчине. Сергей упал на платформу и опирался только на локти.
Возможно, когда человек оказывается в безвыходной ситуации или ему кажется, что вот-вот наступит его конец он сравнивает данное положение (мельком) со случаем происходившим с ним когда-то давным давно. В голове вдруг отобразились минуты школьного урока по физкультуре.
«Иллагин, что ты как размазня, посмотри на других, ведь они же стоят и ничего, никто не жалуется!» - Орал на него его учитель — Константин Васильевич. Мужчина был крупного телосложения, лысый до того, что на свету казалась, что через его кожу на голове можно было рассмотреть череп. Волосы сохранились только на висках и то седые. На вид ему можно было дать 56 лет, с дряблыми мышцами, которые болтались как куски чего то приклеенного к его рукам, он расхаживал по залу и заставлял делать по сто приседаний за малейшее перешептывание со своим соседом в шеренги. Носил он всегда темно-синюю майку, черные спортивные штаны и кроссовки фирмы «Adidas». Так вот, перейдем к тому моменту, где проходила разминка. Некоторые ребята ужасно не любили проводить эту часть — на пол клали зеленый, толщиной в девять сантиметров, длинной в 1,5 сантиметра и шириной в 50 сантиметров мат, и заставляли ложиться по очереди каждого ученика, опираясь на локти, а ноги ставить в такое положение будто отжимаетесь. И заставлял стоять примерно восемь минут. Логично было говорить — те кто справлялся получали пятерки, а кто падал на середине отсчета, того ждал резкий выговор, что этот человек из себя отображает. Часто это звучала так: «Жирный кусок сала, как можно не выстоять столь короткий срок! Мальчишки из младших классов и то держаться дольше! Конечно если нажрать себе такую морду лица и здоровенную задницу, то ты и трех минут не протянешь.» Ребята попривыкли к таким ярким эпитетам и террором, а вот для девчонок одно лишь слово «целлюлит» повергала их в слезы и истерику. Сергей всегда находился между двух пухленьких парнишек, с которых пот начинал литься рекой. Да, да, он просто как водопад сходил с них и на матах в тех местах, где они напрягались образовывались лужи. Заканчивалось это тем, что оба парня (пусть и в разный срок) падали в свои же выделения и ходили затем по всей школе «излучая» от себя зловоние. Может быть этого бы и не было, если бы в школе была душевая.
- Сукин сын, да отцепись ты от меня! - Сергей попытался встать на носки, как в том злопамятном упражнении и это у него вышло, но тут резкий рывок, будто его хотели перекинуть через самого себя, на половину туловища вытянул его за пределы платформы. Мужчина почувствовал, как каменная неровная платформа оцарапала ему живот. Он начал кричать, уже не в силах что-то предпринять, в надежде, что хоть кто-то его услышит и вытащит его обратно из-этих адских лап, но подул сильный ветер, пряма ему в сторону и словно невидимой ладонью, обхватил все его слова в свои бесконечные ледяные пальцы и растер их, будто в порошок, а затем развеял их вокруг него словно прах.
Не возможно было понять в тот момент, что же все таки произошло. Нечто, теплое и пахнущее табачным дымом, за шею и пояс, и отдернуло его от окна, с такой силой, что Сергей рухнул, как тряпичная кукла, на ковер. Опомнившись мужчина, сначала оглядел все, что его окружало: стол, три стула, диван и окно... открытое окно.
- Ты что спятил, больной или как?! - Перед ним стоял сантехник.
- Что, что это сейчас было? - Непонимающе спросил Сергей.
- Вы — уже не зная, как обращаться к Иллагину произнес мужчина в кепке — вы собирались только что сигануть из окна...
- Как, я же только, что чуть с платформы не гробанулся! Это не возможно!
- Я не знаю с чего вы там не гробанулись... - добавил сантехник, но если бы не я вас бы точно уже лопатой соскребали...
- Правда? - все еще не пришедший в себя спросил Сергей.
- Больной сукин сын... - буркнул про себя сантехник. - В общем я все закончил, с вас тысяча пятьсот рублей. - Он невольно посмотрел на раковину, освещенную ярким ядовито-желтым светом лампы, которая находилась дальше по коридору.
- Да, сейчас. - Иллагин поднялся, затем отправился в другую комнату. В это время сантехник отряхнул со своих плеч перхать и напряженно выдохнул. Появился Сергей, с протянутой рукой, в которой он держал две бумажки.
- Спасибо. - молвил мужчина в кепке.
- И вам... - на выдохе произнес Сергей.
Закрыв за мастером дверь, он подошел к окну и закрыл его. Незаметно для себя Иллагин понял с тех пор, как внимательно оглядел его, что это окно из которого выпала Мария.
10
Время идет быстро, как когда то было сказано “оно словно песок, утекает сквозь пальцы” и тот мудрец был прав. День сменяется ночью, не зависимо от того, что ты творишь за данный срок, хочешь ли ты этого или нет. Главное найти себе занятие, занятие, которое приносит тебе пользу и удовольствие не только от его осуществления, но и плавное достижение, когда по крупицам ты собираешь его. Создается впечатление, будто это карточный дом, настолько он идеален, ровен, что радуется душа и глаз. Он так же будет, по нескольку раз рушится, как и твоя идея, цель. Рассыпаться, как бусины с оборванной нитки. Зато это стоит свеч. Невероятное богатство открывается для тебя, под названием “деньги” этот материал, никогда не придаст тебя, не оставит. Он вытащит тебя, как канат из колодца. Им подвластно все… Так к чему это все идет, конечно же к жадности нашего героя, продолжим рассматривать осуществление его мечты.
“Ну ладно давай посмотрим, что эти дегинираты на этот раз закажут тебе привести. Наверняка какую-нибудь жеваную футболку или сраные, дырявые джинсы” - садясь за клавиатуру своего компьютера, подумал мужчина. “Сколько тупых жалоб, просьб. Неужели им нечем заняться?” Сергей откинулся на спинку стула и закрыл глаза, дабы забыться, перенестись в свой мир, где установлен покой.
“Так, ладно, разбросаем все по корпусам, а потом будет видно, что дальше. Английские наручные часы… 4 корпус, дом 26, квартира 11. Следующий: дом 19, корпус 1, квартира 45. Чтоб я сдох… минутку, а это что за ерунда”. Внимания мужчины вдруг привлекло послание от “mashaI1991@mail.ru”. Это был e-mail его жены. Она редко, когда заходила в почту, Сергей не давал ей такой возможности, считая, что все друзья и подруги только и делают, что капают ей на мозги, от чего она становится еще глупее. Парней (такие они ему казались) он отсылал средним пальцем, а подруг спроваживал непристойным жестом в паховой области. Так вот, открыв это послание, он прочитал следующие строки: “ТЫ СОСКУЧИЛСЯ ПО МНЕ ЛАПОЧКА, Я ВСЕ ЕЩЕ С ТОБОЙ, Я ВСЕ ЕЩЕ С ТОБОЙ, Я ВСЕ ЕЩЕ С ТОБОЙ”.
- Какого черта?.. - прошептал Сергей.
Вдруг клавиши начали трещать, набивая фразы и целые предложения: “ПРОСТИ, ЧТО ОТХОДИЛА, Я ОЧЕНЬ СИЛЬНО ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, Я ОБРАДУЮ ТЕБЯ, МОЙ РОДНОЙ”. Сергей схватился за спинку стула и откинул его, одновременно спрыгнув и сделав два шага назад. Лицо его изобразило гримасу безумия, непонимания.
- Что за хрень?! – только и вырвалось из него. Ругательства оборвало внезапный порыв смешанных мыслей: “Невозможно, просто показалось… но как твою мать показалась, четко же видно, что эти гребанные буквы сложились в слово, а затем и в целые реплики… я схожу с ума… сколько время, наверное, надо отдохнуть, эти недомерки подождут со своими заказами… надо выпить, да, точно, надо выпить… и спать, просто заснуть.” Сергей нервно сглотнул слюну и пристально всматриваясь, то на клавиатуру, то на монитор медленно стал отходить к двери на кухню, ожидая новых сюрпризов. Соприкоснувшись с дверью (Иллагин прочувствовал это, при помощи своих лопаток, уперевшихся во что-то изогнутое и выпирающее – вырезанный на всю дверь вензель) он судорожно, словно к нему подступил эпелептический припадок, начал шарить по левой части двери, желая найти металлическую ручку. Обнаружив находку, он медленно и аккуратно начал поворачивать ее, чтобы не создать лишнего шума, он ощутил себя сейчас в образе Марии, когда она, как мышка пыталась пройти мимо его комнаты, чтобы не нарушить целостность иллюзии – тишины. Проскользнув за дверь, мужчина еще долго ---тупо смотрел на нее, а потом его нос уловил неприятный запах, чем-то напоминавший протухшие яйца. Обернувшись, ожидая увидеть длинный проход (сравнимый с туннелем) на кухню, Иллагин увидел ссутулившиеся здание, чем-то напоминающее кофе. За его стенами слышались звуки расстроенного пианино, в этом искажении прослушивались ноты Людвига Ванна Бетховена.
Скрипучая дверь мерзко и нехотя отворилась под рукой мужчины. В лицо ударил серо-белый туман, который яростно начал поедать его глаза. За всей это завесой, в углу, словно в фильме про ковбоев располагалось пианино с эксцентричным музыкантом, фанатично бьющий по клавишам. Из посетителей этого “прекрасного” заведения находилась только одна молодая пара. Девушка сидела справа (если смотреть от лица Сергея), смотря на своего кавалера, положив правую руку на стол, зрачки ее были расширены до необычайных размеров, создавая впечатление, будто бы она приняла недюжинною порцию героина. Мужчина же, со склонившейся головою в сторону девушки. Господин был одет в клетчатую красную рубашку и брюки, не подпоясанные ремнем. Еще бы чуть – чуть, и он бы упал на сдвинутые вместе ноги своей подруги. На столе стояли бокалы с белым вином (как показалось Иллагину), две тарелки с темно – коричневой жижей, чем то напоминавшей кашу, над которыми нагло кружили мухи и частенько присаживались на край ложки, выглядывающий из этой смеси. Приглядевшись, Сергей заметил небольшой молоточек с резиновым наконечником – таким прибором обычно пользуются неврологи при осмотре своих пациентов. Тут девушка с “пяти копеечными” глазами вынула ложку с тюрей и начала уговаривать своего молодого человека попробовать.
- Ну, еще чуть – чуть, милый. Давай, как мы раньше делали, за маму мы уже кушали теперь давай за папу. Ну, что ты, я ведь знаю, что сможешь и без моей помощи это сделать.
Но сколько она не пробовала заставить его открыть рот, он упорно продолжал смотреть в одну и туже, точку, словно зомбированный. После этих безуспешных, двухминутных просьб незнакомка вдруг легонько ударила мужчину по колену этим молоточком и тот, будто по велению волшебной палочки открыл рот и она, наконец, сумела вложить ему злосчастную ложку.
“Маразм какой-то” - Первое что пришло ему в голову Сергею после увиденного. Тут девушка снова ударила по колену парня, и он закрыл рот. Самое невероятное как раз заключалось в этих действиях, Сколько она ударяла по его колену в джинсовой штанине – столько же он открывал и закрывал рот. Только через несколько секунд до Сергея дошло, что все эти удары нужны были для того чтобы тот мог жевать. Его нервные окончания были полностью отключены, более того – мертвы. Кроме точки в коленной чашечке. Она каким-то невероятным образом подавала сигналы его жевательному аппарату.
“Безрассудство, где же, вашу мать, логика? А чтобы ему поссать, ему, что, надо вдарить в глаз? Это же смешно... глупо… страшно” Вся неясность этого момента и своих мыслей оказали на Сергея сначала довольно таки, смешанные чувства. Первоначально – забаву, что он чуть не сорвался на смех и ели сдержал себя, но затем подступила неприятная, режущая живот – боязнь. В углу пианист перестал бить аккорды пальцами и решил, что лучше будет, если он начнет падать на них лицом и лбом. Сидя на своем стуле, он – теперь уже похожий на неваляшку, бился своей физиономией прямо на первую октаву, затем, выгибался назад и снова падал лицом на клавиши.
- БРЕАМ!!! – ругалась расстроенное пианино.
- БРЕЕЕАААААМ!!!
Все дошло до того, что музыкант, как и намеревался, разбил себе лоб, а так же нос и рот. Раздался свист и лязганье внутри старого инструмента.
“Оборвались струны” – подумал Иллагину. И в правду, белоснежные – теперь уже залитые яркой кровью клавиши “оригинально виртуоза”, стали западать, да и вообще перестали возвращаться на свое прежнее место. Осознав поломку практически всей первой октавы, пианист (уже в последний раз, как уже казалось по хрусту его черепа) рухнул на “до-мажор”. Из расколотого лба и части темни, вырвался фонтан темно-красной крови и попал на нотную тетрадь. Капли побежали вниз по ней, чем то, напоминая слезы. Еще одна болезненная сцена застопорила Сергея, но все же он не желал сдаваться. Выпивка могла легко, безо всяких проблем притупить его теперешнее мировоззрение, ведь не зря ходили мысли о ней, прежде чем зайти сюда. Аккуратно обойдя “голубков” мужчина добрался до барной стойки и начал шарить по ней взглядом. Невероятная радость охватила его, найдя бутылку бренди. Не церемонясь с ней, откупорив ее пробку большим пальцем, движением напоминающий щелчок, Иллагин выхлебал половину содержимого. Потом поставил на стойку и поспешно удалился из этого богом забытого, придорожного заведения.
11
- Как эта берлога еще не взлетела на воздух?! – Изумился небритый мужчина лет тридцати пяти, в военных штанах и куртки болотного цвета с тремя большими буквами на спине “МЧС”.
Туман, вся атмосфера того места, где только что побывал Сергей начала расплываться. Двое высоких мужчин тащили его под руки из квартиры. Третий, в таких же облачениях с нашивкой на правой руке, крутил перед его носом влажную, небольшую ватку, истончающую неприятный, резкий запах. Иллагин разразился громким, захлебывающимся кашлем. Обрызгав слюной МЧСника он, наконец-то стал понимать, что происходит.
- А мы думали, что тебя уже не откачать, ха – ха. Что у тебя произошло, брат? Кофе захотел сварить? – пытаясь пошутить спросил один из служащих. Сергею сразу показалась, что он за главного во всей этой группе.
- Какого… хера… тут… происходит? – Вяло пробормотал Сергей отходящий от иллюзии.
- Кто-то забыл выключить газ, приятель. Невероятно, как ты еще остался в живых.
Эта вонь дошла даже до твоих соседей. Представляешь, если бы кто-то закурил, чиркнул спичкой. Пол дома бы разнесло к чертям собачьим.
Очутившись на улице еще с двадцатью людьми (если считать навскидку) мужчина опустошенно, лениво смотрел на окружающих. Один из молодых ребят стоявших с девушкой, которая на голову ему была ниже, порекомендовал покупать ему новую плиту, а то и вообще съезжать из квартиры. Весь последующий балаган из ругательств и побоев обошелся им в разбитые брови и носы. Вскоре за обоими приехала полиция и забрала их, до выяснения обстоятельств.
В казенном доме Сергей провел больший срок, чем его обидчик.
- Ну и как вы объясните мне, то, что произошло на улице? – уставился на него Алексей.
- Этот мудила посоветовал переезжать отсюда на Камчатку и что я, по-вашему, должен был делать? – Раздраженно ответил Иллагин.
- Вас бы следовало оставить тут на ночь, чтобы вы подумали о своих манерах, как разговаривать с людьми.
- Не-е-ет! Пожалуйста! Не ставь меня в угол, мамочка! – Нахально застонал Сергей, глядя с презрением в глаза Пастухова. – Я буду себя хорошо вести, обеща-а-аю.
Все черты, манера размахивать руками, отбивать чечетку под столом, говорили о том, что мужчине все равно, что о нем подумают, скажут, создавалось впечатление, что ему уже не чего было терять. Серьезная беседа напоминала цирк шапито, где в юмористической сценки присутствует один вменяемый человек, который пытается узнать, сколько ему еще нужно пройти, чтобы найти метрополитен, а другой – клоун, который с каждым этим вопросом слышит “метла пролетела”.
- Напоследок, перед тем, как я вас отпущу, позвольте задать вам последний вопрос?
- Валяйте.
- До меня дошли слухи, еще в тот день, когда вашу жену забирали делать вскрытие, что вы, мистер Илларионович Иллагин, даже не удосужились вызвать скорую. За вас это сделала соседка снизу, отправившаяся в универмаг.
Сергей на двадцать секунд замолчал и опустил глаза на свои руки, сцепленные в замок, устроившиеся на столе.
- А что еще самое забавное, - продолжил Алексей, - так это то, что во время вскрытия, обнаружилась сильное натяжение нервных окончаний и мышц в области сердца, что свидетельствует о том, что ваша супруга была за долю секунды до падения напугана, чуть ли не до полусмерти… Ну что же, допустим вы не виноваты, никто из вас двоих не думал, что такое могло случиться, и все это можно спихнуть на испуг во время падения – это логично. Хочется, сказать так же, при осмотре тела наш врач нашел множественные синяки и ссадины, пусть даже они уже проходили, все-таки хотелось узнать, откуда они появились? Если не секрет конечно.
- Я… - начал Сергей, но не успел закончить он свое высказывание, как его оборвал Алексей
- “Не понимаю о чем вы; она просто упала с лестницы; она просто поскользнулась в ванне”. Вероятно, вы это хотели сказать? Я прекрасно знаю, что вы издевались над ней, ненавидели ее.
- Откуда вам это известно?
- Сейчас дело не в этом. Вы просто наглая, высокомерная, эгоистичная тварь! Ни чем не отличающаяся от тех сранных отбросах, которые сейчас там, - следователь кинул жест большим пальцем сзади себя – в обезьяннике!
- Только не начинайте снова, мне эти тирады, уже занозой в заднице засели, пятый год.
- …все хватит с меня всего этого дерьма, меня даже от вашей рожи воротит. Паша! – окликнул Пастухов караульного, в тот же самый миг дверь распахнулась, и в проходе появился один из полицейских. – Паш, сопроводи гражданина до выхода.
Павел кивнул головой и сказал:
- Пройдемте.
- Напоследок, пока не ушли.
Сергей обернулся на пороге с брезгливым выражением лица. Он из последних сил выслушивал реплики, касающиеся его характера. Ему хотелось вложить в уши пробки из поролона, откинуться на спинке стула, где он только что сидел и заснуть, похрапывая Пастухову в лицо.
- В жизни все возвращается бумерангом. – Закончил следователь.
- Спасибо за совет, я учту. – С милой (подстроенной) улыбкой сказал Сергей.
Он и не заметил, как уже подступил вечер за всеми этими экскурсиями, новыми “друзьями” и прочей белибердой. Оказавшись на мягкой кровати с черно-серой простыней и белой, скомканной подушкой мужчина рухнул в сон. Был (не знаю какой день) день после похорон Марии. Сон - это прекрасное время препровождения. Для людей, которые много чего пережили за день, нашли приключения на свою голову и перевыполнили план работы, хочется, чтобы сон длился бесконечно долго, а не прогорал так быстро, как спичка за пять секунд. Перед тем, как закрыт глаза, и окунуться в сон, ты наслождаешся уютом, комфортом, получаешь удовольствие от тишины и…
Сергею стало снова трудно дышать, на долю секунды Иллагин подумал о том, что снова не выключил газ: “…подождите, я ведь его и не включал вчера” – стукнуло в голову. Потихоньку он стал приоткрывать глаза, ощущая сильный упор на шею. Перед ним в всепоглощающей темноте возник труп его жены. Она полностью обнаженная лежала на нем, сжимая ему горло обеими руками.
- Давай поиграем Милый? – Простонала она. – Я узнала, что когда парню давишь на шею во время оргазма, он испытывает больше удовольствия, нежели чем без удушья. – Последнее слово у нее вышло с огромной страстью, будто она репетировала его перед зеркалом, чтобы получилось более эффектное произношение.
- О да! Да! Войди в меня, порви мне мою нежную, сочную манку. Я хочу этого!
Сделай мне больно! Войди в меня!!! – Девушка харкнула кровью ему на член и начала насаживаться на него, а затем с жалостливыми стонами выходить.
Сергей открыл рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но понял, что, это, во-первых, будет слишком глупо, а во-вторых, ему ни кто не придет на помощь – ведь он никому не нужен, его ненавидят, презирают.
Маша все так же ползала по нему, ее грудь качалась то вперед, то назад. Из правого уголка рта потекла струйка крови, а к глазу пошло кровоизлияние. Начался непонятный звук похожий на хруст, поначалу Сергею показалась, что это хрустит кровать (не скрипит, а именно хрустит), но потом он начал осознавать – звук доносится сзади его покойной жены, а точнее от нее сомой, от ее спины.
- Я кончила! – завопила она и тут же упала на него. – Ты сломал меня, мой милый, словно тростинку! – И вправду, ее туловище практически отделилось от малого таза и держалось только на коже живота, создавая впечатление, что это не человек, а свежая палка, которую переломили, но не до конца и она еще держится на коре. Сергей теперь с точностью мог видеть открытый перелом в области позвоночника. От тазовой кости отходил кусок позвоночника и был направлен на него словно дуло пистолета, кишки, печень и селезенка с двух сторон вывалились ему на руки, и из нее стала рекой выходить кровь, она припала головой ему на левое плечо. Мужчина захотел скинуть с себя свою “мертвую” супругу, но не смог этого сделать. Руки не слушались, он не понимал почему это происходит, конечности были совершено свободны, не имели кандалов, веревок или прочих пут, конечности просто не слушались его.
- Это было восхитительно, дорогой, божественно, как всегда.
“Боже мой, заткнись”
- Прелестно.
“Замолчи”
- Фантастически.
“Закрой свое долбанное хлебало!”
-Ошеломляюще.
“Подождите, всему должно быть логичное объяснение, это просто сон… правильно! Паралитический сон. Твои конечности отказывают, единственное, что тебе подчиняется это глаза… !глаза и есть ключ к выходу из этого кошмара!”
- Тебе понравилось?
“Иди к дьяволу, тупая сука” – Иллагин закрыл очи: “Ни о чем не думай, сейчас ты проснешься… раз… два… три”
Сергей Илларионович Иллагин резко подпрыгнул на своей кровати весь в холодном поту и с мелкой дрожью по спине. Судорожно и с фанатизмом начал разглядывать руки и грудь, не осталось ли на них, каких либо отметин.
После этого сна он так и не смог заснуть этой ночью.
12
Сергей измотался до невозможности. Забавные происшествия заставили его не спать ночами, проводить большую часть своего времени на улице, мотаясь к клиентам и своему работодателю в офис. Он больше не желал оставаться в злощастной квартире, к нему помаленьку стали приходить воспоминания о ссоре с матерью Маши “Да будь ты проклят, ты и твоя ****ная семья…”. Все, что находилось за его железной дверью и порогом затравливало его. Раньше он чувствовал себя хозяином этого пристанища, а теперь он, как заяц; жмется в углу, у высохшего дерева (под это описание очень подходят стены, с которых начали слезать обои и сыпаться цемент, бетон. Обычно данное обстоятельство происходит, когда дом строят зимой и та часть, что обрушивается, стоит прямо напротив ветра). Лицо его еще больше огрубело, он как будто постарел на лет десять. Под носом и на лбу появились морщины, волосы стали ломкие, опадать с боков, где то вообще поседели. А под обоими глазами стояли фонари. Иллагин опух, словно у него был трех недельный запой и иногда его посещали ярые удары в висок и под левым ухом. Вены, как черви расползались по шее, когда он дышал, лбу и рукам, когда он работал. “В жизни все возвращается бумерангом…”. С какой то стороны ему везло, то что он хотел, то бишь деньги - он имел и достаточно много, мог поесть в кафе, отдохнуть в отеле, но глупость; жадность; неверие в злой рок и черных кошек, лезли изо всех его щелей, извилин. Понимайте, как хотите. Потратить лишнюю монету он не желал. Обычный фасфуд был для него завтраком, обедом и ужином. Частенько он, как нищий засыпал на лавках в парках или же на столах в гостиницах, за что получал тумаки от персонала и полиции. Мужчина стал чаще посещать своего знакомого Владимира, звонить ему, когда вздумается и проводить на линии больше десяти минут. Так на днях был осуществлен еще один звонок своему старому приятелю. Тому в свою очередь было, как всегда не важно, кто до него хочет докопаться и с радостью принимал любые вопросы, и темы для обсуждений, где-то этот парень был не промах (да случались моменты, когда он выходил из себя, был не доволен своей жизнью и своим едким характером), любил помочь людям, наверное, из-за того, что мало их встречал после двадцати восьми лет. Приступив как то к обработке информации по своей замасленной телефонной трубке, Сергей решил в который раз наведаться к Владимиру и рассказать о чрезвычайных ситуациях произошедших с ним на днях, тот с радостью согласился и уже в пятницу одиннадцатого мая он отправился проведать своего товарища.
«Я просто хочу выпить с другом и ничего больше. Выплакаться, как баба и уйти со спокойной душой домой. Как необычно, ты замечаешь за собой изъян присущий только женщинам за тридцать. Маразм, у этого кренделя глаза засверкают, как лампы с повышенной теплоотдачей» - играли утешительные мысли в голове Сергея.
Ветер потихоньку поддавал ему пинков тем самым заставляя его двигаться быстрее на свое свидание. Спотыкаясь по дороге об ухабы он вспоминал о платформе на которой очутился сравнительно не давно в своих ведениях. Сравнения с реальностью чаще стали его посещать. У мужчины болела голова, толпа на улице смешивалась в серый ком, их сапоги, ботинки, туфли с кончиками пальто смешивались с дневным пейзажем, преобразуясь в серо-желтую массу. Дома, хмурые, бестолковые коробки смотрели на него с унылым взглядом, склонялись над ним словно деревья своими кронами. Купал живой природы и искусственности огибал его фигуру словно прозрачная мантия окутывала его истончая при этом запах цветов в руках молодой девушки, вони изо рта пожилого мужчины; звуки шпилек на ярко-красных туфлях (чем то напоминавший Сергею звук копыт) жужжание многих десятков моторов, трения резины об асфальт и крики в мобильный телефон проходящих людей.
“Вот и он долгожданны подъезд, место где тебя могут по-настоящему выслушать, понять… но все равно никто не ждет, пока ты не соизволишь предупредить, это наверное самая большая печаль в нашей жизни, чувствуешь себя беспомощным, покинутым человеком. Одиночество никогда не торкало тебя, с чего это ты стал таким чувствительным, нежным, сентиментальным, в конце концов”.
- Заметь я не глотал никакого дерьма, ни сосал колеса или что-то в этом роде, но с каждым днем со мной происходит, что то немыслимое. Я начинаю считать каждую секунду пребывания у себя в берлоге, скорее бы только прошел еще один день, я устал от этого, устал по-настоящему, ни как от своей работ, ни как от своей жены, а будто от своей головы, мыслей, что создают образы, как там ты это называешь по-научному… подсознание. Мне не хочется больше там жить, я не боюсь, нет, меня просто напрягает обстановка, ты можешь сказать, что за мои деньги можно обставить этот “номере” по высшему разряду, но мне кажется, ничего не изменится, я задыхаюсь в ней, она меня словно сжимает в своих стенах… а еще этот чертов свет. Свет цветом похож на бливотину, ха, рискну предположить, так может блевать толь, какой-нибудь гастритный ублюдок. – Оба чуть хмыкнули, а Сергей продолжал – он меня бесит и не только свет от люстры или же ламп (стоит заметить, что, как бы Сергей не любил свою иллюминацию, мужчина, все равно включал все светильники и ночники под ночь, и из окна казалось, что, либо к нему приехал цирк, либо он празднует Новый Год, а особенно оптимистичным прохожим, которых Бог не обделил фантазией, в шутку говорили, что он построил новый Лас Вегас), меня начинают настораживать звонки, шорох, шум на кухне, в ванной.
- Э, брат, ты точно ничего не употребляешь, сейчас обычную наркоту можно за пятихатку купить, неплохая нажива.
- Я тебе отвечаю, за кого ты меня, мать твою держишь?!
- Ладно, не кипятись, пожалуй, я понимаю, в чем дело, тебе очень повезло, что у тебя есть я. – Владимир шуточно погладил его по плечу. Сергей дернулся, брезгливо посмотрел на него и выругался, но тоже понимая, что его друг шутит и не более.
- Несчастный гей, а что кроме шуток, я не верю во весь этот бред, что говорят по телевизору эти тряпичные куклы. И шуты, которые пишут им тексы… не понимаю, как можно выводить это в свет и срубать необыкновенные бабки за такую ерись. Мы могли бы добиться таких же поддельных, безсмыссленных продвижений ни как не сказывающихся на общество, будь мы чуточку терпеливее и ненормальней?
Тут Владимир вытащил из своего письменного стола тетрадь по размерам походившую на лист А4 и зачитал следующее:
-Считается, что после смерти человека, душа его находится в том доме или квартире, где он проживал последние свои года. А пребывание его души равна сорока дням. – отодвинув ее Штольцов закончил - Чисто по-научному, как ты сам знаешь, это не доказано. Может быть твое неверие и поможет тебе прожить эти дни.
- Все это чушь собачья – уже с сомнениями буркнул Сергей.
- Какого числа она умерла? – поинтересовался Дмитрий.
- А черт ее знает… может быть шестого, а может быть седьмого…
- Точно вспомни, это важно.
- Да какая разница, ее в ящик кинули девятого октября и зарыли. А если ее зарыли, значит, эта сучка тем более до меня не доберется! Боже, что за бред я несу...
- Значит так, - разобравши все до мельчайшей детали и довольный тем, что в нашем мире возможно сосуществование других сил, кончал разъяснять Дмитрий – твоя жена скончалась седьмого апреля, а твои мучения практически начались с восьмого.
- Да, хотел еще добавить, — отвлекся от литературы Дмитрий — что ты должен был поминать ее на третий или девятый день после ее смерти, это типа что-то вроде традиции...
- Ты что шутишь, я что, похож на человека, который будет вспоминать об ошибке природы? - ухмыльнулся Иллагин.
- Читал одну интересную статью в интернете, пожалуй, она тоже заинтересует тебя, в ней говорится об опросе людей, куда девается душа после смерти... так вот... не помню сейчас точных цифр, скажу примерно. Всего опрашивали 671 человека из них, 10 с чем то там процентов думают, что душа их отправляется на небо; 9, 15% - идут в рай или ад; а вот то что касается тебя - 11, 5 % считают, что душа после смерти человека «продолжает жить» и 10, 5% говорят, что его «ка» переселяется в другие тела или предметы... - немного помолчав Дмитрий добавил — ты случайно не смотрел фильм «1408»?
- Нет, еще одна больная фантазия, еще одного больного психопата. - Серьезно взглянул на него Иллагин.
- Напрасно, ну что же, продолжим... как я уже сказал, она будет летать вокруг твоего дома еще 40 дней, ну или оставшиеся дни с этого момента... не люблю считать, а затем она отправиться на «страшный суд» от куда и попадет в рай или в преисподнюю. Самое забавное, что может случится, ты можешь ее увидеть, когда сам сойдешь в иную реальность.
- Ты хочешь сказать, что я с ней еще буду чалиться и после смерти?
- Все возможно.
- Ну нет, спасибо, я с ней в одном котле вариться не буду, мне ее хватило и при жизни, а уж тем более бегать с ней за ручку по полю, собирая васильки.
- Ты прям как я - человек настроение. – Рассмеялся Владимир, – хорошим я учителем стал.
-Да, где бы это записать. – Промямлил Сергей, - что я могу тебе сказать, ты меня очень обрадовал, в кавычках, а сейчас надо идти.
- Давай, бывай и это… поаккуратней там, старайся думать, что это все твое бальное воображение, ха-ха-ха. К стати, знаю что для тебя это сущий бред, но все же не помешало бы попробовать, тем более элементарно…
- Короче Сколифософский, давай уже, говори, ты достал со своими интригами.
- В общем так, зажигаешь свечу и ставишь на любое место в своем доме, если пламя колышется или же трещит, то у тебя возможно, кто то обитает, смотри около окна не ставь или двери, там поддувает.
- Ты меня совсем за идиота держишь… - тупо покосился на него Сергей.
- Нет, просто ты совместишь приятное с полезным. Первое – Владимир показал свой крючковатый указательный палец – проверишь склоннали твоя квартира удерживать потусторонние силы и второе – средний палец – я думаю если расставишь таких восковых палок по помещению, то никакой ярки свет от люстр не будет врезаться тебе в глаза.
- Ага, как в девятнадцатом веке, дурдом, ни чего умнее ты придумать не мог, мать твою.
Владимир развел руки:
- Как знаешь, я советую, чтобы ты остался в здравом уме и твердой памяти, а ты уж поступай, как самому вздумается.
- Ладно спасибо, мамочка… – буркнул мужчина и отправился восвояси.
Когда Сергей покинул дом Владимира, то тот еще раз взглянул на записи в своей тетради и долго думал, обычно такие долгие размышления приходили к нему, когда он в детстве читал учебники в состав, которых по большей части входили вычисления, заумные теоремы и прочие научные заковырки.
- Ведь еще ни кому и никогда в жизни призрак не мог навредить человеку, правда же? – Смутился Владимир.
13
21:07. Сергей вернулся после «научной» посиделки с Виктором. Поднимаясь на свой этаж он только и думал о словах своего приятеля: «Какая глупость, ты стал верить во всю эту лабуду, изменять своим принципам. Ты сам вбил себе в голову этот бред и не можешь ни как в этом самому признаться. Долбанное самовнушение... так, постой, где-то же было написано, что информация о которой ты узнаешь вся проходит по тебе только за все время, сколько ты интересуешься этой информацией, а все остальное — это уже идет самовнушение и твоя фильтрация, рассуждение, обдумывание различных фактов, логических объяснений, да какая на хер разница... я теряюсь... твою мать... Это значит, что ты сам себя травил... ты сходишь с ума дружок... признайся в этом. Поверил... поверил в свою очередь в существование, какой то потусторонний, неведомой силы, как семилетняя девочка, боящаяся в лунном свети своего платье, которое болтается на вешалке и представляется над полом — висельником, а не белоснежной тряпкой. Какой позор, разумный человек из высшего общества и так скатиться.»
В момент того как Сергей на кнопку включения настольной лампы, лампочка с громким хлопком в плафоне взорвалась и часть осколков попали мужчине прямо в руку. Затем погас весь свет в комнате, а за ним и ванная и кухня. Пошла привычка после шести дней, как не стало Марии, Сергей начал оставлять свет во всех комнатах, возможно еще с того времени он стал осознавать, что творится, что-то странное. От боли и непонимания он резко отдернул руку, а другой схватился за ее запястье и сжал, думая, что боль пройдет если сильнее сдавить. Быстрым шагом он направился к ванне, но в темноте не заметил стул стоявший неподалеку от двери разделявшей прихожую и его комнату и упал вместе с ним. Стул развалился и его деревянная ножка чуть не пробило ему бок и печень, лишь чуть содрала ему кожу.
- Дерьмо собачье! - выругался мужчина оправляясь после падения.
Промыв себе руку Сергей принялся доставать маникюрными ножницами (так как пинцета он не смог найти), своей покойной жены, осколки лампочки, потом чуть протер водой содранную кожу на боку. Все действия стоит заметить наш герой осуществлял при полной темноте, на ощупь.
Стоило ему покинуть ванную, как свет снова зажегся и окатил все помещения сиянием.
- Чудно. - Со злобой брякнул Сергей.
«А я уже собирался идти расспрашивать соседей дали им свет или нет, хвала тебе Господи, что ты не дал мне такого испытания... хоть где-то от тебя дождешься помощи.» В шкафчике со своими пожитками и оставшимся нижнем и верхнем бельем Маши. Половина из него (как уже упоминалась) забрала с собой ее мать, дабы принести его в храм, церковь... неважно, только бы оно послужило во блага другим людям. Так думал наш уже теперь, как 37-ый день вдовец: «Непонятно было только почему она не забрала с собой все, эта вторая больная дура не заглянула ко мне в шкаф... ну конечно же, все расставлено по полочкам, все педантично, мать твою за ногу... у нее было столько тряпок, что она уже не знала куда их можно было уже засунуть, запихнуть, ЗАТАЛКАТЬ, НЕ ВАЖНО!.. Несчастная шмара опять дает о себе знать... успокойся... если уж ее мамаша ничего не может сделать и даже не знает, где что лежит у своей любимой, то придется самому всю эту кашу расхлебывать». Покопавшись немного и еще несколько раз вспомнив лихо свою покойную жену, Сергей наконец то нашел, что искал. Предметом его воздыхания оказались: пластиковый небольшой пузырек с прозрачной жидкостью — перекись водорода и зеленка, нарыл он их в небольшой сумочке (возможно косметички Марии). Тщательно обработав раны (мельком ругаясь от боли) за письменным столом, который уже наконец то был освещен теплой, нежной скатертью светом люстры, мужчина только что сосредоточенно, спокойно сидевши неожиданно вздрогнул от звука, будто что-то разбилось, что-то напоминавшее по своему звучанию стекло.
- Да что на этот раз? Сраннай день и вечер, и все вокруг! На минуту Иллагину захотелось смести все, что находилось на столе: книги (Ницше, Хемингуэя и многих других авторов), маленький черный стаканчик с письменными принадлежностями и стопку бумаг распечатанных в интернете с заказами многих клиентов; от злости, но он чудом сдержал себя ибо задумался «не снова ли его посещают больные образы, видения на конечный итог — галюцинации» и медленно сполз со стула и направился в кухню. Чтобы не создавать посторонних звуков (они сейчас были совсем не к чему), мужчина старался ступать по полу опуская сразу и пятку и носок вместе. Таким темпом он добрался до дверного проема пересекающий прихожую и кухню. То что он там увидел повергло его в ужас. За столом по которому бегали маленькие черные жучки (они не походили ни на одних насекомых, которых Сергей когда-либо видел) сидели распивая водку его отец и мать. Глаза у обоих были краснее крови, ярче солнца или подходящему к концу закату. Руки у них тряслись словно они оба страдали судорогами, ненароком проливая этот спирт смешанный с водой, от того, что наливали до краев и больше, пока содержимое не выходило за хрустальный ободок рюмки. Жидкость промочила всю скатерть и белоснежные, будто накрахмаленные салфетки селящиеся под рюмками. Создавалась такое чувство будто бутылка не теряла своего жидкого слуги. Стопка за стопкой отправлялась почти без передышке (это было совершенно естественно, если вы помните дорогие друзья, что им от своей «трудной» колхозной жизни его было научиться пить, как настоящие спортсмены и только после трех, представляете трех бутылок, они становились невменяемые). Мгновенно у Сергея, словно зажглась спичка (на столько молниеносно ударила картина прошлого), в подсознании проснулось воспоминание, как его родители, почти же то за таким же столом, только деревянным, поеденным короедами они заполняли свои животы алкоголем, а на утро, по очереди, обнимались с унитазом. Это было страшно. Страшно было попасть в это время им на глаза.
Жалкий засранец, что ты умеешь делать — НИЧЕГО! Бездельник и лодрь! Сколько раз тебе говорить, что надо читать книжки, делать зарядку, вставать с семь утра и чистить зубы! Почему ты меня не слушаешься! Я что должен применить свое волшебное зелье?! (под этим сравнением он подразумевал теперь уже свой, из коричневой кожи с черными заклепками ремень и большой пряжкой по середине которой была вырезана стройная, голая, стоящая в эротической позе девушка с большой ковбойской шляпе на голове) — С этими словами отец вытаскивал пояс из штанов и покачиваясь быстрым шагом подходил вплотную к своему сыну.
Папочка, ну папа, ПАААА!!!
Иногда, когда отец падал (в прямом смысле) по дороге к нему, что бы осуществить свое наказание, а дверь была не заперта в их лачужке, Сережа рвался, как ошалелый на улицу, за калитку и его можно было понять. Он рвался к тишине к спокойствию, услышать только, как робкий ветер дарует ему благословение на отдых и забытье, своим легким, приятным рукопожатие, который заставлял слезы на его щеках быстрее засыхать, а частое дыхание превращать в умиротворенное. Он бежал только по большой дороге, тянущейся на большое расстояние, ведущей к проезжей части, через лес, небольшую речку (в которой ему удавалась неоднократно побывать, вода на поверхности была чистая, словно зеркало, а дно истончала торф, нырнув туда, уже невозможно было выйти «окропленным» прозрачной водой, ты был похож на кочегара, тело становилось черным, будто его обмазали сажей). Бежал и шел. Бежал и шел. Его не кто не трогал... может это и было счастье... только для него. Не видеть никого. Ни чувствовать.
То как относилась к нему его мать, так она не чем не уступала своему мужу.
Почему у всех дети, как дети, почему у меня родился такой мерзкий ребенок, неуч, необразованное, непонятное существо?! Ты даже не имеешь смысла жить дальше! Надо было сделать аборт! Правильно мне моя мама говорила, родила звереныша, ни к чему не приспособленное, никчемное отродье! Ты покосил траву за участкам, как велел тебе отец или снова тупо проводил свое время за этим дурацким футбольным мячом!.. Нужно было назвать тебя не Сергей, а Иваном, чтобы так наверняка, Иванушка Дурачок, очень удобно!
Вернемся к происходящему в данный момент. Голова матери Сергей повернулась на девяносто градусов, смотря ему прямо в глаза. Его снова испуганные глаза, как и тогда в их ссорах. Сейчас ее лицо больше напоминало маску, потрескавшиеся, засохшие губы женщины расплылись в улыбке, а за ними черные, гнилые зубы так и истончали зловоние и перегар.
- Раз уж мы тебя так и не смогли направить на путь истинный может тебе тогда и не зачем на этом свете оставаться. Ты даже пить, как мы не научился, вечно покупаешь свое рыночное говно! - С этими словами она схватилась за горлышко (уже пустой) бутылки и с яростью разбила ее днище о край стола, осколки под светом лампы разлетелись и рассыпались по полу словно звезды. Оперившись на спинку стула его мать с трудом приподнялась и прикоснулась розочкой бутылки к стене. Потом начала уверенно наступать на своего сына, параллельно проводя сколотым концом, не отрывая его от обоев, тем самым создавая за ним долгую рваную черту. Из разреза начали осыпаться кусочки бумаги и штукатурка. Сейчас мать и сына разделяли всего два шага.
«Это снова твои бредни... как же я устал... прошло всего лишь четыре недели... как ты... точнее вы тут оба оказались, вы не стало, когда мне было двадцать... может быть чуть позже, хотя какая разница, вы мое прошлое и я счастлив, что вас нету, так пусть же все остается, как было» - Сергей напрягся, лицо его стало выражать недовольство, брови сдвинулись. Сейчас непонятно было — злился он, был в печали, но было ясно, что он не хотел верить, просто верить... и все. Мужчина взялся за холодную, золотую ручку двери и дернул ее на себя. Дверь закрылась и стала единственной преградой между ним и его близкими людьми.
- Вы сдохли и на этом прошу больше меня не беспокоить, Иллагин занят, у него сегодня совещание, к нему никого не пускать.
14
Следующий день мужчина стоял около ржавой бочки (неподалеку от своего дома), где сжигался миниатюрный мусор и частенько по холодным вечерам грелись нищие. Он принес с собой синий, большой, полиэтиленовый мешок набиты до отказа бельем Маши. Сколько воспоминаний здесь собрано, несмотря на то что эта всего-лишь одежда.
Очень странно, противоречиво покажется вам, но Сергей почему то не стал отправлять сразу весь мешок в эту местами прогоревшую, черную от копоти «печь», быть может он просто захотел протянуть время, чтобы не возвращать (теперь уже) в свою проклятую квартиру,(тогда он все еще гнул свою линию и старался не верить в это), а может быть в нем еще осталась хоть небольшая капля любви к своей супруге, которая так рано его покинула. Все мы считаем, что Господь берет к себе только лучших — добрых, честных, уважающих людей, а Люцифер на оборот... Может быть Господь просто зажравшийся, богатый человек, который не имеет терпения. В общем давай те как отступим от философских мыслей.
Мужчина вытянул из пакета ее правую черную, кожаную перчатку, на ее конце, что подступала к запястью, огибал такая же кожаная ленточка с кружевными цветами, незамысловатыми похожими на ромашки, Иллагин плохо разбирался в цветах, поэтому это был первый отзыв, сравнение, который ему дал понять мозг по своей памяти. А ведь это он подарил ей, на день рождения, когда пару тройку других кавалеров дарят своим женам колготки. И она носила их, любила, чуть появлялась какая-нибудь небольшая дырочка на теплой прокладке, она сразу старалась ее зашить и продолжала ходить в них. Как то осенью, он предложил ей встать около рябины, дабы сфотографировать ее, тогда она олицетворял, что то нечто большее чем его любимая девушка, она как-будто освежила, заполнила теплотой и светом своей улыбки, не взрачной ни для кого, а только для него, для него одного, тот участок и дерево под которым стояла. Тогда она скрестила руки на груди, тем самым взяв себя за плечи и чуть поежилась улыбаясь ему в камеру объектива. Ни что не препятствовала ей любить его, ни жара, ни уж тем более холод, ведь тогда ее согревали подаренные им перчатки...
Дым повалил из бочки, ее правая перчатка сгорела.
- Ну что же продолжим.
Следом пошла ее белая маячка.
- Хочешь соку, я только что сделала. Я всего тут намешала, надеюсь тебе понравится. Тут клубника, ежевика, черника и... у-у-у, как же его... да, вспомнила, лайм. Тогда Сергей еще умел улыбаться, радоваться мелочам. Его взгляд упал на край ее майки. Видно было, что она очень старалась — снизу май была забрызгана красным и фиолетовыми пятнами, которые еще не успели высохнуть. Молча он обхватил своими руками ее руку, в которой она держала стакан и чуть отпил из него. Приятная прохлада пробежала по его горлу, что-то легкое освежающее и...
- Ты и сама такая вкусная стала.
- А, ты про мою майку, ха, да теперь придется отстирывать. - Обратила она на себя внимание.
- Все молчи. - Парень обнял ее за талию и приподнял. Девушка уже перестала ощущать под своими ногами пол, затем он посадил ее на стол и крепко поцеловал. От того что оба вкусили соку, поцелуй казался еще более слаще. Тогда уже не хотелось думать ни о каких ягодах, соковыжималках, стекляшек, все это уже было не важно, все это было пеленой, фоном. От захлестнувшего порыва страсти Мария выпустила из рук стакан, который со звоном разбился о пол и жидкость из него распласталось по полу.
- Потекли ручейки во все стороны. - Добавил Сергей к этому «шедевру» - Ничего на счастье...
Тогда они во второй раз занялись любовью.
Вы спросите, почему Сергей до сих пор оставался в своей, квартире, почему не сдал ее кому-нибудь, чтобы получать какой-нибудь доход дополнительно не считая своей работы? Почему не стал жить у своего друга, пока не найдет себе новое пристанище? Вопросы просты до невозможности — вся проблема, (к можно было вполне логически выйти) о которой я уже говорил и еще раз скажу, является нрав и порядки нашего героя. Упрямство, оно и спасала мужчину и одновременно потихоньку за живо погребала в угрюмой, сырой могиле из которой нет и никогда уже не будет выхода. Это словно лабиринт, после входа, в которой, дверь за тобой закрывается на тысячи замков с другой стороны и ты навсегда остаешься один на один с собой, с твоим рассудком и сердцем.
Что это... ее кружевные голубые трусики.
Маша изящным, стянула их со своей упругой попки и медленно спустила их по своим стройным ножкам, потом переступила через них в ванну. За этим всем наблюдал ее муж.
- Хочешь ко мне? - предложила она ему.
Сейчас отображала собой нечто большее чем девушку, она была похожа на некую богиню из греческих мифов, ну или что-то вроде этого. Любой изгиб ее тела, был одухотворенный, манящий к себе, каштановые волосы закрывали грудь. Это был ее естественный цвет волос. Мария знала, что Сергей ее любит такой какая она есть, она никогда не красила волосы, а уж тем более не пользовалась косметикой находясь рядом с ним (в отличие от сегодняшних девушках). Супруга стояла к нему полу боком, державшись за клеенчатую штору с ожиданием ответа на глазах.
- Нет... извини, надо работать. - Тяжело сказал Иллагин отводя внимание на горящий монитор в его комнате с таблицами и числами.
- Ну что же мой работник, давай, смотри не перенапрягись. - С улыбкой предупредила его она и задернула штору.
- Я постараюсь, но ничего не обещаю. - Ответил ей Сергей разглядывая ее темный силуэт за клеенкой. Он закрыл дверь перед собой, чтобы холод не одержал победу над горячем паром. Мария очень любила мыться под горячей водой. Давление там становилось такое, что, если туда решился бы заглянуть человек с больным сердцем, то он сразу же там лег бы, переступи он порог. Не взирая на кипяток, кожа у девушки никогда не сползала и не сохла, всегда оставалась бархатистой и гладкой.
Сергей с глухим звуком уткнулся лбом в дверь. Там зашумела вода, по звуку в этой закрытой комнате ни чем не отличающаяся от звука телевизионных помех, при не работе, канала.
- Пора браться за дело. - Он отступил от двери и направился к компьютеру.
Хладнокровно, все что оставалось на дне мешка он выбросил в бочку и смотрел, как кусочки пепла, словно светлячки поднимались в высь и исчезали из виду благодаря северо-восточному ветру. Ни разу мужчина не прикоснулся своими узкими ноздрями к какой-нибудь из вещей Маши и не прильнул к своим рукам, он не был склонен к фетишизму, как сейчас многие мужчины. Не смотря на свои удовлетворения в сексуальных потребностях, они все-равно из под тяжка, фанатично вдыхали запах (исходивший от туфель, колготок, лифчиков и так далее), своей подруги.
Этот «человек настроение» всегда подразделялся на два типа, либо он был: добрым, милым, нежным кроликом, либо: нервным, злобным и неуравновешенным зверем. Невозможно было предугадать, на чьей сейчас он стоит стороне и что он предпримет в определенной, сомнительной для него ситуации.
Ветер направил весь дым в сторону высотного дома.
«Сейчас эти сморчки в своих тухлых квартирках, начнут вылезать, словно бабушки из окошка, ха, прям, как в городках и начнут меня хулить, а это значит пора возвращаться домой».
15
Ты должен осознавать важность событий, особенно если они касаются твоей жалкой жизни. Готовиться к ответственным моментам, основательно подходить к ним. Обращать внимание на то что хотят вбить в твою голову родители, близкие, друзья, сестры, братья и еще уйму твоих родственников. Решения всех задач это вполне выполнимая работа, даже миниатюрные вещи, кажущиеся для тебя пустым звуком, наталкивают на невероятные идеи, мысли. Порой это своеобразная проверка, работа над ошибками. Выполнения пошаговой инструкции приводят тебя к восхитительному заключению, элементарности данной работы. Она приносит тебе плоды, выражающиеся в познавании себя и мира сего.
Сергей очень долго раздумывал над предложением своего давнего приятеля о свечах и все же решил поставить такую одну на стол, предварительно убрав с него весь хлам, квитанции об оплате, книги и мусор, это был типичный холостятсий (уже на это время) беспорядок. Свеча длинной в семнадцать сантиметров теперь освещала край комнаты. Сергей выключил весь свет в квартире и стал смотреть, как горит огонь и под его высокой температурой плавится и стекает воск, как вода с сосулек. Через минут пять запахло фитилем и гарью. Точного времени для мужчины не существовала, когда должна была явиться к нему его покойная жена. Сейчас он окончательно запутался, существует ли, что то в нашем мире неестественной, или же нет, кому можно верить, пил ли он, курил, что либо перед тем, как начать проверять свое пристанище на явления. В какую-то минуту он вспомнил весь бред, что шел по ящику про охотников за приведениями, изгоняющих дьявола и прочему мифическому бреду. “Стоило ли ему позвать к себе Владимира, быть может он, смог бы, предотвратить происходящее тут. Ведь недаром он увлекается всей этой голиматьей, наверняка же он выжил, что-то полезное из своих потрепанных замызганных книг, что ему поставляет интернет и библиотека, тем более если это библиотека имени Ленина. От них еще так пахнет деревом, не смотря на то, что курит практически через каждые две минуты, как шуршат и переворачиваются страницы, когда он открывает балконную дверь и ветер обдувает их тонкий стан… Нужно налить себе кофе, чтобы не заснуть, мало ли, что может случится, особенно, когда ты поставил своеобразный датчик слежения“ – с этими мыслями Сергей налил в глубокий стакан на стенке, которого было красиво выведено слово “Nescafe” (эту кружку Маша подарила ему, когда ему исполнилось двадцать лет, вместе с новым мобильным телефоном). Итак, он снова вернулся к своему локатору. Огонек своим ярко оранжевым светом, отдающий чуть желто-кровавым оттенком освещал лицо Сергея и его кружку. Мужчина сделал несколько глотков и тут язычок пламени задребезжал. Его начало кидать то в право, то в лево. Поначалу Иллагин подумал, что дует из окна или же балконной двери, из вентиляции, в конце концов, но эта сущая глупость все закрыто по завязку, удаленно на достаточно большое расстояние, тем более вечер выдался теплый, безветренный, даже синоптики обещали благоприятную погоду. Пошел треск, такой треск мужчина слышал только, когда горят сырые дрова. Сергей отхлебнул еще чуть кофе и над его головой, да что там над головой, во всех комнатах зажегся свет. Все выключатели вмиг упали своими головками вниз, и свет озарил помещения. Иллагин поставил кружку на стол и в тот же миг язычок пламени потух и от огарка фитиля взметнулся вверх едкий серый дым. Он протер одной рукой глаза, дабы снять раздражения и огляделся во круг, ни чего ли не изменилась, не предвещало ли ему опасности и тут его взгляд остановился на серванте. В нем что то мутно стало отражаться (по началу возникло ощущения, что за него брались сальными руками или же Сергея снова клонит в сон и он снова видит нечто необычное). Подойдя к нему, стекло на его двери начало искажать его отражение и преобразовывать в нечто иное... в лик Марии.
- Боже правый! - Воскликнул Сергей и отпрянул.
В туже самую секунду зазвонил телефон, мужчина вздрогнул, но заставил себя поверить, что это все происходит не всерьез, а только кажется. Обернувшись на белую трубку, а потом обратно на стеклянную дверь он заметил только свое уставшее измученное страхом лицо, отражение его покойной супруги исчезло.
«Кому идиоту взбрело в голову, звонить черт знает когда» - направляясь к аппарату размышлял Иллагин.
- Говорите...
Молчание...
- Алло...
Молчание...
- Говорите, я слушаю... Слушай, ты, придурок, если ты ошибся номером и ссыш об этом сказать, то просто брось трубку! Почему я дол...
- УГАДАЙ КТО?
За спиной Сергея послышался наглы смех:
«Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха»
Тело мужчины обмякло, он почувствовал, что по спине пробегает холодок и его мочеиспускательная система уже находится на пределе. Еще чуть-чуть и он обмочет себе штаны.
Взглянув опять на сервант он снова заметил лик Марии, но на этот раз она смотрела на него не просто, как на фонарный столб, а улыбалась; улыбалась нагло, нахально; устремив свой гнилой, серый указательный палец на него. Ногтевая пластинка треснула, а кожа на руке, начала трескаться. И из зазор выходила желто-зеленая жидкость.
- Любимый иди ко мне. Мы будем вместе навсегда. Там не будет ошибок, недочетов. Все будет так как ты хотел, как... в сказке.
- Кажется я велел тебе проваливать! - С этими словами Сергей вырвал телефон вместе с кабелем и кинул его в отрожение.
ДЗИИИИИИИННЬ — прозвучал звук битого стекла. Телефон пробил его прямо по середине. Вокруг дыры образовались трещины, а из них сначала медленно, затем чуть быстрее пошло непонятно вещество похожее на томатный сок. Чуть приглядевшись Сергей понял, что это кровь. Еще через десять секунд она яростно рванула из дыры и ударила в Мужчину, окатив его с ног до головы в липкое, теплое вещество. Поток сбил его с ног и он всем своим тело обрушился на кровать. Сергею стало дурно, он почувствовал, что к горлу подступает ком, начинаются спазмы, еще чуть-чуть и его стошнит. Но этого не произошло, какая-то неведанная сила заставила его подняться на ноги. Он чуть не поскользнулся в вязкой жиже, но сумел удержался.
«Надо скорее уходить от сюда если не хочешь пойти ко дну в этом болоте!» - тихо подсказал ему внутренний голос.
«Да, правильно» - Сергей начал безумно оглядываться, будто заблудился в трех соснах. Его квартира перестала быть его жилищем. Она стала похожа на нечто иное, нечто ужасное, нечто, что выходило за рамки адекватности. Теперь здесь творился полный разгром, хаос. Все смешалось в глазах мужчины, стало похоже на «Королевства кривых зеркал», где изменения происходили на каждом шагу: дверной проем трансформировался в овальную область, с картин висевших на стенах начала стекать краска и струиться в кровавую лужу на полу, дверные замки начали таять и скоро заполонили скважину для ключа кипящим металлом, а вскоре и затвердели.
- Нет, так не может!.. Что за Херня!.. Выпустите меня!.. Кто-нибудь!.. Ах ты тупая сука!.. Быстро!.. Слышишь!.. Быстро открой мне дверь! Открой чертову дверь! Ты что не поняла, я тебе приказываю! - Царапал ее ногтями, бил плечом и ногами Иллагин.
- Нет я выйду от сюда!.. Ты даже убить меня не можешь, бесполезная дура, даже после смерти, ты не чуть не поумнела, все такая же тупая, вонючая дырка. - Кричал мужчина на всю квартиру.
Тут он бросился на кухню:
«Должно быть, что-то, что может пробить эту дверь, хоть что-нибудь». Он взялся за первую попавшуюся табуретку устроившуюся около стеклянного стола и со всей дури долбанул ею об дверь. Та в свою очередь развалилась, а на двери осталась небольшая вмятина, почти незаметная.
«Молоток, брат. В шкафчике для инструментов должен быть молоток»
- Да, точно, путь к спасению, ха! Я гений! - обнадежил сам себя мужчина.
Добравшись до шкафчика, Сергей приступил перебирать в нем рабочие принадлежности:
«Где же ты, ну давай иди к папочке, о да, наконец то» - глаза Иллагина загорелись, он нашел, то что искал.
23:42
Молоток со свинцовой головкой начал пробивать железную дверь. Сергей бил во все ее углы и петли. Но ничего не происходило. Появились впадины и центральные штыри (поворотные оси) снизу и сверху превратились в отбивные (если можно подобрать такой эпитет). Не зная что еще предпринять, Сергей размахнулся и ударил по золотой ручке, в надежде что та опустится вниз и откроет перед ним спасения из этого ада. Так и случилась, но от мощного удара ручка не только крутанула вниз, но и вообще сорвалась со своего места и грянула в озеро крови, заполнившую уже всю квартиру и находящуюся уже на уровне колен.
- ГООООССССПАААДИИИ! За что? Я НЕ ХОЧУ, Я НЕ Х-О-ЧУУУУУ! - У мужчины началась паника, истерика, как у маленького мальчика, которому вместо машинки на новый год, подарили футболку.
23:47
- Давай дорогой, ну что же ты, ты ведь такой сильный, что случилось? Я верю в тебя, ты справишься.- Пропел голос Марии сзади Иллагина.
Сергей резко развернулся и метнул молоток прямо на голос его покойной жены. Инструмент сделал сальто, перемахнул через всю комнату и разбил окно, окно в которое сорвалась Маша.
Челюсть его отвисла и стала беспомощно висеть, он устал, силы начали покидать его, сердце колотилось шальным мотором.
«Она погребет тебя, в этом кровавом озере, это место станет твоей могилой... и вы будете вместе... навсегда вместе...»
- Ну да, сейчас, как же, не в этой жизни. - Небрежно кинул он.
23:53
Пробираясь из последних сил сквозь волны уже холодной крови мужчина добрался до одной из штор, сорвал ее с карниза, разорвал на двое и самую небольшую часть скрутил в нечто подобное на канат-веревку.
- Одно дело сделано, осталась самое малое. - Довольный собой, сказал Сергей. Он бросил свой взор на люстру и на журнальный стол с колесиками.
- О, это даже упрощает задачу.
Журнальный стол под его напором покатился прямо под люстру.
- Как же я устал... - с этими словами Сергей снял с крюка люстру и резко дернул ее оборвав провода. Он уже был готов осуществить задуманное, поэтому прежде чем забираться на столик он перекинул кусок шторы через плечо. Люстра плюхнулась вниз так же окатив его «томатным соком».
23:57
Иллагин обмотал на этот раз уже свободный крюк и завязал штору на два узла. Второй конец он превратил в петлю и накинул ее себе на шею. Шелковая, кружевная ткань обхватила его шею словно змея.
- Да, вот так вот, все правильно.
23:59
Сергей сошел со столика с закрытыми глазами и повис над потолком.
«Не сопротивляйся, ты все правильно сделал, так и надо».
23:59:59
Тут из-под крюка на котором болтался Сергей начала сыпаться штукатурка. И крюк с небольшим камнем сорвался (или под тяжестью Сергея или из-за того, что потолок был не качественно зацементирован) вниз, прямо в кровавый океан. Мужчина (от непонимания уже с открытыми и горящими от изумления глазами) бухнулся (не успев даже подставить руки, для того чтобы смягчить падение) на затопленный пол.
00:00
И все, и только тишина, и только спокойствие.
16
- Ну давай, чего ты жмешься? Хорош копаться!
- Да не поддается, не видишь что ли. - Раздавались голоса за дверью с № 19. Кто-то пытался вломится в нее. Но все попытки оказывались тщетными.
ТУМП, ТУМП, ТУМП!
- Да что он там, черт побери делает? Если уж ногами невозможно ее выбить, то тогда я не знаю что делать...
- Все, я заколебался, неси болгарку.
- Я еще раз повторяю: «Немедленно откройте дверь!». Поступил звонок, что из вашей квартиры доносятся странные звуки. В том числе крики! Эй вы меня слышите?!
- Ну ка, быстро отойди.- Перебил его второй голос.
- Погоди... Последние предупреждение, с вами говорит старший сержант полиции Маронин. Если, вы, сейчас же не откроете дверь, то нам придется ее вырезать.
Молчание.
- Давай.
Послышался звук похожий на звук бормашины стоматолога, смятые петли заискрились и потянуло запахом раскаленного металла. Искры сыпались, как дождь, как рыжие капли фонтана, ударяющиеся о бетонное ограждение и тихо приземлялись на пол почерневшими пылинками.
- Готово! Пошли!
Дверь вылетела и с грохотом обрушилась на паркет, а за ней ввалились двое сотрудников полиции. Подозрительно оглядев обстановку вокруг себя один жестом указал другому, чтобы тот отправился обследовать кухню (только эта ассоциация возникла у Маронина, когда он увидел край стола с пристроенным с ним рядом стулом). Второй не мешкаясь и не задумываясь, тут же отправился на разведку. Сам же Маронин прошел в большую комнату.
- Боже, ну и бардак же тут... - послышалось из кухни.
- И не говори. - Обходя сломанную мебель Согласился Маронин, потирая большим пальцем, готовый в любую минуту к исполнению задачи, курок «МАКАРОВа». - Слышь, Дим, я по-моему нашел нашего монстра.
В углу между батареей и кроватью сидел, раздвинув в разные стороны ноги (напоминавшие по виду букву «Л»), Сергей Иллагин. Его лицо казалось не выражала никаких эмоций, лишь хладнокровие, безразличие ко всему и наглое спокойствие. Его остекленелый взгляд тупо уставился на стрелочные часы с подставкой, отображающие: 01:05, уже 06.
- Друг, ты как, нормально себя чувствуешь? - засовывая в кобуру пистолет, поинтересовался старший сержант милиции, уже предполагая, что данный гражданин находится в состоянии не привычно трезвому.
Сергей медленно повернул голову в его сторону. С его глаз так и срывалось: «А не пошел бы ты куда подальше?».
- Да... нормально... Там наверное затопило нижний этаж.- Неожиданно сорвалось у Сергея.
- С чего это ты взял?
- Ты, что идиот, тут же все в этом дерьме, все в крови, ты что не видишь, я же мог захлебнуться. Я уезжаю от сюда. Пошли вы все к черту. Никого не хочу видеть, НИКОГО!
- У-у-у, все понятно... Дим, давай сюда ребят из психушки, а может из ЛТП. Нам тут делать не чего. - Что ты тут творил, мальчишник, что ли устраивали? - С задором Спросил Маронин, оглядывая и переступая разбитую люстру, книги и прочие предметы быта.
- Бухла то не видна... - сказал Дмитрий, поднимая с прихожей ручку окончательно сломанной двери. - Не мудрено, если он не смог ее нам открыть.
- Она ее закрыла, забаррикадировала мне выход, неблагодарная тварь. А затем попыталась меня убить, чертова сука пыталась это сделать несколько раз.
- Кто, твоя подружка?
- Да он чушь несет — перебил его снова Дмитрий. - Ничего здесь как такового не было закрыто, дверь то открывается в другую сторону, на него.
- Как это? - Не понимая прошептал Сергей.
- Очень просто, тебе следовало повернуть замок на ручке и ты бы был свободен.
- Ладно, заканчивай с ним треп, ты что не видишь в каком он состоянии. - Оглянулся на своего помощника Маронин.
- Нет, подождите, а как же кровь?! - С бешеными глазами посмотрел Сергей на старшего сержанта. - Она же ведь была мне почти по горло, я же захлебывался.
Пройдя глазами по потолку Маронин заметил у себя под ногами скрученный (почти в веревку) обрывок шторы, чем то напоминавший змею с узлом на золотом крюке и обсыпавшуюся штукатурку.
- Ты не захлебнулся, тебя душила вот это тряпка.
- Ты не понимаешь, вы ничего не понимаете... - не успел закончить свою мысль Сергей.
- Придурок, ты, больной. Даже если вся твоя квартира, как ты говоришь заполнилась бы кровью, — Маронин согнул два раза указательный и средний пальцы, - она бы стала выливаться из разбитого тобой собственноручно окна, а так же она бы сочилась из под входной двери. Так что ты бы никак не смог захлебнуться в ней.
- Никит, дурка уже в пути. - Проинформировал Дмитрий своего начальника.
- Отлично, сейчас к тебе приедут добрые дяди, они тебе помогут. - Сообщил Маронин Сергею.
- Все уже не важно, я победил, ха-ха-ха-ха. Я выиграл. Я тебя понял... Ты не убила меня, не зажгла эту паршивую спичку, когда несло газом, впервые дни после твоей смерти. Я не должен был упасть с этого долбанного окна, все было, как-будто заранее спланировано. Ты хотела, чтобы я еще порезвился с тобой, поигрался. Ах, ты назойливая сука, хотела свести меня с ума?! Можешь теперь запихнуть обратно свои хитроумные планы себе в свою несчастную задницу. Но ты себя переиграла, забылась, как смешно же это вышло, даже мертвецы иногда ошибаются. - В этот момент нельзя было точно понять в каком состоянии находился Сергей. Все его чувства, эмоции показывали злобу, смесь страха и отчаяния, в каком то роде счастье. Самого низкого счастья, не понятное нормальному человеку. - Все, Маришь. Можешь отсосать и забыть обо мне, прекрасном... раз и на всегда! У тебя всегда была кишка тонка, чтобы что-то со мной сделать, но признаю, свести меня с ума у тебя почти получилось, а вот убить, ха-ха-ха, яйца еще не отросли.
С этими заключительными словами Сергея посади в машину скорой помощи, захлопнули дверь и транспорт двинулся в направление психиатрической больницы.
И я прожил здесь свои сорок дней
и сегодня уже не вчера
и я ухожу оставляя листок
с единственным словом
пора....
В.Цой (Пора)