Около мусорного ящика сваленные книги- и уже не вздрагиваю. Не подхожу к ним.
Их хозяин либо умер и наследников нет, если есть- незнакомцы они, либо были они деталью мебели устаревшей- и это уже неинтересно. Перекидываешь на себя, не исключая, что однажды сыновья будут в растерянности, не зная что делать с наследством, аллергию провоцирующей и к тому же втиснутой в сеть, зацифрованной. Такое слово нашли и печаль такая. Ее поймет тот, кто собирал свою библиотеку в 70-х, 80-х, 90-х вдали от столиц, не принадлежа к слугам народным и обслуживающему персоналу этих слуг.
Кто ездил по дальним районным магазинчикам книжным и редкая добыча наполняла счастьем, преображающем дорогу обратно в трясущем, переполненном автобусе.
Кто брал книгу в библиотеке, которую не купить и возвратить сил не было и он лгал о потере, выслушивал упреки, платил 5- кратную сумму и боялся выдать свою радость.
Кто в 4 утра занимал очередь на подписку 10- томника Пушкина и простояв пять часов слышал- больше талонов нет, кого перехватывала зависть при виде книги, которая должна была быть твоей, а она лежала на чужой полке и ты гладил ее, клал обратно , брал вновь и только из-за трусости не шел на воровство.
Так многое забылось, а истории нахождений, потерь, приобретений книг в те годы ведь помню. И в сюжетах этих столько ирреальной реальности восторжествовавшего нашего социализма...
Принесли "Петербург" Белого. 16 рублей. Столько стоил билет в вагон плацкартный из Москвы в Нальчик и эта сумма у меня была. Больше не было. Физическая боль, когда возвращала ее почему- то возникала, когда после в разных изданиях видела эту книгу на полках. Многие другие тоже.
То, на что тратил время, отказывал себе во многом,обделял детей, спокойно, в избытке лежит на полках единственного в нашем городе книжного магазина, в который я редко захожу.