"Кто умеет льстить, умеет и клеветать". Наполеон Бонапарт.
- Что ты такое говоришь? - удивилась я, - Я жива и не собираюсь умирать.
- Но твой пульс пропал, - возразил Саша, его глаза все еще встревоженно сияли.
- Наверное, это ошибка. Или обморок, такое часто случается у людей, - тут я заметила что подключена к какому-то прибору.
- Нет, - он покачал головой, - Ты была мертвой целых шесть часов, - я глянула в окно: там была глубокая ночь, - Это все из-за разума, да?
Вот черт. Как ему объяснить?
- Почти. Саш, у меня пополнение... Я не понимаю, как это происходит, но так и есть.
Я вкратце пересказала ему свои приключения, втайне гордясь собой. Я выдержала - в который раз.
- Ты хочешь сказать, что развила генетическую память? - округлил глаза Саша. Кажется, он не мог в это поверить.
Что? Ну и что это такое? А честно, мне было все равно. Я чувствовала себя опустошенной и... голодной.
- Ты наверное хочешь есть, - сказал он, словно прочитав мои мысли, и потрепав меня по плечу, - Я приготовлю тебе ужин, а ты пока иди в душевую. Хорошая ванна поможет тебе расслабиться.
Через несколько минут до меня из кухни доносятся звуки шипения масла на горячей поверхности сковороды и звона тарелок. Я резко срываю одеяло и сажусь. Странно, но мое тело будто не знает усталости. Меня это немного забавляет: душа едва дышит, вдоль и поперек покрытая шрамами и свежими ранами, а телу хоть бы что.
На мне все еще было то красное платье. Я прошла в просторную зеркальную ванную и, раздевшись, залезла в джакузи. Теплая вода и пена сразу же обволакивают меня, и я отдаюсь приятным ощущениям. В воду явно добавлено какое-то эфирное масло, сосновое, кажется, или апельсиновое - но мне же лучше. Из колонок доносится прекрасная мелодия реласакции, и я, издав стон блаженства, закрываю глаза.
Не хочу помнить, что я Россия Добрева и мне предстоит выжить, а потом еще и передать людям все свои знания, которые сперва еще предстоит приобрести. Ужас какой, кошмар. Хочу забыть это. По крайней мере сегодня.
На батарее висела рубашка Саши, и я с лукавой улыбкой влезла в нее и застегнула все пуговички. Мягкая, пахнет его одеколоном. Мне она пришлась как короткое платьице. Я поправляю волосы и выхожу на кухню, где меня сразу обдает аппетитным ароматом блинчиков. Я чувствую, как у меня текут слюнки и плюхаюсь на мягкий табурет.
Блинчики выложены на блюдце аккуратными треугольничками и украшены вишнями, на другой тарелочке расположились квадратики пшеничного хлеба, намазанные шоколадной пастой и покрытые кружочками банана.
Саша достал из холодильника две крупные грозди зеленого и красного винограда и желтый сыр и принялся резать французский багет. Из динамиков плеера доносятся божественные аккорды "Тихой ночи" Линдси Стирлинг. Чарующие звуки скрипки, то волнующе-резкие, то низкие, то плавные, уносили меня высоко-высоко, под самый купол лазурного неба, за край мира. Туда, где начинается космос, где царит единственная королева, ее высочество Вечность.
Саша смотрит на "мою" одежду, взгляд его становится немного смущенным, но он ничего не говорит. Я, ненасытная, набиваю, щеки как у хомяка. Саша смеется и наливает горячего чая с крыжовником. Money Power Glory сменяется на You're Not Story, с Ланы дель Рей на Тейлор Свифт. С классики на инди-рок и альтернативу.
Наевшись досыта, я с ленивой улыбкой, как у толстого довольного кота, наблюдаю затем, как Саша моет сковородки. Подтягиваю колени к подбородку и поочередно облизываю все намасленные пальцы рук. Он чувствует мой взгляд и оборачивается. Я впервые не отвожу в смятении глаза, и он изящно поднимает одну бровь. Вот черт, у меня так никогда не получалось.
- В чем дело?
- Не знала, что ты умеешь готовить.
- Погоди еще, - он в предвкушении закрывает глаза, - Ты еще не пробовала моей лазаньи и борща.
Я усмехаюсь в кулак. Он медленно вытирает руки полотенцем и вдруг садится напротив, став серьезным:
- Так ты говоришь, что у тебя уже во второй раз повышаются проценты? И ты не знаешь, как и почему это происходит, верно?
Я вновь кивнула.
- У меня есть мысль, но правильность ее надо проверить. Пойдем, - он встал.
- Куда? - не поняла я.
- В мой кабинет.
- В твой кабинет? - мне казалось это интимным, чем-то очень личным, однако потом я поняла что все это глупости.
- Там мой компьютер.
Я в третий раз кивнула и прошла за ним. Ужас какой, неужели я считаю свои действия? Да нет, не замечала за собой. Получается, это мой мозг сам фиксирует?
Кабинет Саши был очень уютным и характерным обстановкой для прошлого века. С темно-зелеными обоями и дубовыми панелями на потолке. Возле окна стоял лакированный стол с кучей папок и маркеров. За ним стоял стул-кресло, обитый натуральной кожей. На диванчике, в уголке лежал чертеж дома на листе альбомного формата, спрятанного в файл. На полу была выложена искусная мозаика из ничтожно малых частиц. Шторы были бархатными, тяжелыми, как и все кругом. На столе стояли современная светодиодная лампа и компьютер.
Саша сел за стол и, включив системный блок, кивнул мне на диванчик.
- Не стой над душой.
Я сажусь, скрещиваю ноги и смотрю за его действиями. Компьютер щелкает, и на мониторе высвечивается рабочий стол. Я вижу там огромное количество документов, но мой взгляд выхватывает: "Россия Добрева". Что это такое? У него есть на меня резюме? Плюс еще один не решенный вопрос. Мне прямо уже книгу можно писать, автобиографическую: "Я - Россия, или перечень подростковых комплексов и проблем". Ладно, с этим можно позже разобраться, все равно он никуда от меня не сбежит. Я тихо усмехаюсь, да уж.
Саша берет компьютерную мышку и кликает на "Поиск". В пустой графе он набирает текст на клавишах: "Люди с большим акью". Интернет на это ему ничего не выдал. Саша скрипнул зубами, стер все это и набрал: "Казненные изменники".
Я вспыхнула. Теперь мы еще и изменники? Тот выдал несколько сайтов с датами: 1496 год, 1812, 1941... Он зашел на сайт "2015". Я с нетерпением подалась вперед. Выплыли две фотографии. На первой изображалась загорелая веселая блондинка, под которой значилось: "Кэтрин Скотт".
- Подробней, - попросила я, не отрывая глаз. Саше, похоже, самому было интересно.
Девушке оказалось столько же лет, сколько и мне. Англичанка, выросла в северных графствах, в этом году поступила в Кембридж. Был парень, рисовала маслом и углем, играла на фортопиано. Когда после теста узнали ее сущность, тут же выстрелили в весок. В качестве извинения родителям, Кэтрин похоронили в Вестминестерском аббатстве. Но мне это больше напоминало насмешку, мол, смотрите, мы все равно имеем над вами, вашей жизнью и детьми неограниченную власть.
Второй девушкой была негритянка. Ее сияющие глаза я сразу же узнала: она ее дочь. Дочь Эмили, вот потому-то она и помогла мне бежать. Из сострадания и желания отомстить им. Девушку звали Асеной, и она была медалисткой в плавании. Даже учеба ей давалась легко по всем предметам. Но что самое примечательное: ей было столько же лет сколько и мне, и Кэтрин. В этом безусловно есть какая-то связь.
- Итак, - Саша немного отъехал на кресле от стола и повернулся ко мне, сплетя пальцы в замок, - Что мы имеем? Две убитых девушки, два пополнения.
Я уставилась на него, не моргая. Казалось даже дышать разучилась. А, нет, тело все равно выполняло свою работу.
- Ты думаешь..? - я облизнула пересохшие губы.
- Я не думаю, Россия, я уверен, - Взгляд его зеленых глаз прожигал насквозь, словно желая узнать о чем я сейчас думаю. - Ты как-то сказала, что хотела бы найти остальных.
- Их осталось четверо, но - да.
- Мне кажется, я нашел в вашей семерке некую закономерность. По крайней мере, вам всем по семнадцать лет. И вы представители древних стран, не таких, как США, Канада, Аргентина, ЮАР, Япония или Австралия.
- Япония вроде древняя страна, - высказала я свои сомнения, - И Асена - американка.
- Она эфиопка, хоть и родилась в штатах. Национальность и гражданство - разные вещи. Не путай их. А Япония все-таки молодая страна, вот Китай другое дело.
- Англия, Россия, Эфиопия, - я задумчиво уставилась в пол, - Что нам это дает?
- Сейчас посмотрим, - ответил Саша и набрал в поиске: "Восточное полушарие". Он нажал на одно из фото карт и, распечатав, положил его на стол. Я наклонилась и разгладила теплую бумагу, глядя как впитывает бумага картриджи.
Саша взял красный маркер и поставил три точки: в Москве, в Лондоне и в Аддис-Абебе. Он вопросительно посмотрел на меня, будто проверял слежу ли за ним.
- Смотри, это три страны, которые когда-то существовали в форме племен. В России - росы, откуда и пошло название, в Англии - бриты, саксы разные, норманны. В Эфиопии - ионийцы, ливийцы. А ты знаешь еще четыре страны, когда-то имевших племена?
- Ну... Франция - франки и те же норманны, - я загнула большой палец левой руки, - Италия - римляне, Греция - эллины, - Еще два пальца, - А Китай? Не знаю...
Саша еще что-то набрал в компьютере. Я посмотрела за окно, где уже блекли на лиловом небе звезды и тонкий серп луны. Как же хочется спать...
- Возможно, - наконец сказал он, - Хоть ни один источник интернета не подтверждают твое предположение, но в какой-то книге я читал о похожем. Ведь Китай - страна таинственная и древняя.
- Откуда ты столько знаешь? - не выдержав, полюбопытствовала я. Мне было искренне интересно.
- Много учился и все запоминал, вот и весь секрет.
- А где ты родился? - вдруг от меня, - Где... твои родители?
Как мне показалось, его глаза вновь стали холодными. Что я такого сказала?
- Мы тут дело обсуждаем, Россия, - ответил Саша совсем не по той теме, - От которого, между прочим, зависит будешь ли ты жить. Давай вернемся к сути.
Ну что ж, я решила уступить. На этот раз, Александр.
- Ну, мы предположили страны, - неуверенно проговорила я, - и это в несколько раз сократило количество людей, среди которых надо искать. И все же, наш поиск - поиск иголки в стоге сена.
- Неправда, - весело покачал головой он, и меня изумила это быстрая перемена настроения, - У вас есть еще кое-что общее. Посмотри, Кэтрин пела и рисовала, Асена занималась спортом. Ничего не замечаешь?
- Таланты? - вяло предположила я, - Это не подходит, ведь у меня нет особых, отличающих умений.
- Магнитизм ты в счет не берешь?
- Магнитизм? - ну отлично. Я настолько устала, что его слова доходили до меня очень долго, словно через какую-то пелену.
- Да. Ведь, послушай, проценты одни и те же, но потеряв прежних хозяев, они приходят к тебе. Именно к тебе, а не к кому-нибудь другому. Хотя на Земле живет более семи миллиардов людей. А ведь они могли еще просто кануть в бездну, затеряться в бесконечности космоса.
Я понурила взгляд. Сердце кольнули какая-то печаль, тихая обида и, даже, зависть.
- Ну... Не такой уж это великий дар. Я, к примеру, хотела бы уметь безупречно кататься на коньках... Или говорить на иврите.
Саша посмотрел на меня как на сумасшедшую и начал говорить таким тоном, словно объясняет маленькому ребенку почему ночью темно:
- Россия, ты всему этому можешь научиться: и фигурному катанию, и лингвистики, и пению, и рисованию. Было бы только желание. А все потому что ты притягиваешь к себе проценты. Разве это не чудесно?
- Но я становлюсь лучше за счет человеческих жизней! - возмутилась я.
- Их убивают не по твоей вине, и, к сожалению, помочь им ты никак не можешь.
- Возможно. Так значит надо искать среди одаренных людей? Все равно это тяжелая, почти невыполнимая задача. И даже скорее, миссия. И шансов на ее исполнение мало.
- Вот потому-то я кое-что и придумал, - не сдержавшись, Саша счастливо и довольно щелкнул пальцами. Я почувствовала, как мои брови медленно поползли на лоб: такого жеста я еще за ним не наблюдала.
- И? - недоверчиво сощурилась я. Если честно, то не люблю сюрпризов.
- Новогодний бал в Иркутске, - широко улыбнулся он, - На нем будут иностранные гости. И еще кое-кто, кто может оказаться полезным в нашем деле. - Он почесал кончик носа.
- Ты хочешь, чтобы я поехала на бал? - удивилась я.
- А ты разве не хочешь? Будет здорово...
- Да нет, не знаю... Просто я раньше никогда не была на балах, - окончательно смутилась я.
- Все когда-то случается впервые, - еще раз улыбнулся Саша. Меня обрадовали его эмоции. Не знаю от чего, но сердце вдруг так радостно и сладко затрепетало...
Но его привычная решительность скоро вернулась, и он сказал, что разговоры разговорами, а к делу приступать нужно. Когда я спросила, что он имеет ввиду, Саша пояснил, что знает как развить мою генетическую память. Он встал, куда-то вышел и вернулся через пару минут, неся малахитовую шкатулку. На мой удивленный взгляд он ответил, что это фамильная реликвия. Семейная ценность, передаваемая по наследству.
Внутри, на черном тонком бархате лежало серебряное кольцо-изумруд, в глубине которого тонули все отражаемые, но искаженные предметы кругом. По краю шло переплетение листочков и цветов, спаянных из того же металла. С первого взгляда было понятно, что кольцо древнее и принадлежало некогда сильному роду, да и аура его сильно влияла. Особенно на меня, чувствующую каждый атом своего тела и силу притяжения.
Я не могла скрыть свой восторг, оставаясь с открытым лицом, и лишь безмолвно завидовала ручке, носящей его. Если бы я только тогда знала, скольких людей погубило это зловредное, властолюбивое кольцо, жаждущее крови.
- Это кольцо Романовых, - пояснил Саша, и я заметила, что он тоже с благоговейным трепетом поглядывает на заветную вещицу. - Его специально смастерили в Великом Новгороде, когда выдавали Ксению Шестову замуж за одного из князей Романовов. А после княжна передала его своей невестке, уже Царице Российской.
Я не могла отвести от него глаз. Изумруд таинственно блестел, затягивая любого на свое невидимое дно. Наверное, огромных денег стоит...
- А можно потрогать? - робко спросила я. Усмешка Саши меня немного зацепила.
- Я его принес не для хвастовства. Держи. Оно пригодится тебе для испытания.
- Какого испытания? - холодная и одновременно шероховатая поверхность кольца коснулась моей кожи. По руке словно прошел электрический разряд. Нет, это определенно не простое украшение, и это даже плохо.
- Ты уже была в начале правления Ленина, в девятнадцатом веке и во время царствования Елизаветы. Но ведь можно и дальше.
- Ты хочешь забросить меня к пещерным людям? Или даже... Еще хуже? - округлила я глаза.
Саша смотрел, смотрел, забавно надув щеки от напряжения, да как засмеется. Я отпрянула.
- Тебе кажется что-то смешным? - возмутилась я, - Объясни, вместе похохочем.
- Россия, - сквозь слезы смеха выдавил он, - Просто ты... Ты... Ты чего? - он внезапно смолк.
Я почувствовала какой-то подъем в груди. Сердце сжало состояние, будто давно сдерживаемой обиды. Разочарования. В те годы я была так молода, глупа, наивна, непредсказуема, но жизнь уже успела окунуть меня лицом в грязь. Целый сборник унижения: отец, мать, избалованная младшая сестра, учителя, подруги, парни, окружающие, прохожие, персонал любого заведения. Да, говорят, жизнь жестока, и презирают тех, кто хнычет, но... Но за что в то время судьба так ненавидела меня, простую примитивную девчонку?
Я бессильно упала на плечи испуганного Саши и залилась слезами. Последний раз я плакала в лесу, после теста, а до этого - никогда. Это была не физическая боль, но душевная бесконечная усталость, обещающая остаться со мной навсегда. До конца существования космоса.
- Все поэты: Ахматова, Пушкин, - прошептала я,- Лермонтов, Цветаева, Маяковский - плохо кончили. Я... Я теперь понимаю почему: пришло осознание. Зачем жить, когда точно знаешь что не ради чего? Люди всегда презирали суицид, но вдруг эти несчастные просто сходили с ума от знаний? Мы никогда не думали, что будет, если человек разом повысит свой разум. Но вдруг он не справится с этими роковыми, ответственными знаниями? Это же так трудно...
Едва ли кто-то мог понять эту бессвязную, невнятную речь, хотя мне она врезалась в память на долгие года.
Но Саша, внимательно подхватывая каждое слово, протяжно вздохнул и, взяв в ладонь мой подбородок, повернул лицо к себе. Его не изумили мои ореховые глаза, полные слез: видимо он и ждал такой реакции.
- Это-то с тобой сейчас и происходит, - мягко проговорил он, - Я не знаю, что с тобой случилось в жизни, но из-за того случая ты потеряла доверие к людям. Однако, Россия, мне ты можешь доверять. Я - твой друг. Вовеки веков. Я никогда не предам тебя и не брошу. Клянусь. Посмотри, как прекрасен мир...
Он повернул меня к окну, и я увидела невероятный нежно-розовый рассвет, медленно поглащающий все небо. Полосы теплого, персикового цвета прорезались сквозь лазурь неба, словно нити через ткань, образовывая волшебные, чудовищно-прекрасные узоры. Все кучевые полупрозрачные облака уплыли далеко-далеко, уносимые ветром. Золото солнца отсвечивало все дома и касалось редких рыжих листиков на деревьях. Вдалеке беленел тающий след самолета.
Я почувствовала облегчение, которое просто не могу выразить словами. Он сказал, что я не одинока. У меня есть друг. Я не одна на этой огромной Земле, похожей на муровейник.
Время, такое тягучее и странное, закручивало в себе, как в стиральной машине. Едва я прошла сквозь века, как с трудом сдержала позыв рвоты. Вот так карусель...
Вокруг была темнота, сама я дрожала. Меня охватывал ужас от мысли, что я вновь буду в чьем-то теле, но я согласилась, понимая что это поможет мне найти остальных. От кольца шел зеленый мерцающий луч, тонувший во мраке. Я вздохнула и, храбрясь, пошла наугад, освещая себе дорогу изумрудным светом. Саша сказал, что так как кольцо было сделано еще в далеком семнадцатом веке, то если правильно направить энергию, обладающую во мне, можно будет попасть в те годы.
Я очень надеялась, что все получилось. Повторять весь этот кошмар не хотелось...
- Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный подавай нам на каждый день; и прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого, - читал кто-то по-старчески дрожащим, но спокойным голосом молитву.
Я кинулась на звук и свет церковных свечей почти ослепил меня. Кольцо на пальце перестало светить и померкло. Я была под цветным куполом храма, стены которого увешаны гобеленами с изображением сцен из Библии. На каменном полу скакали, кувыркаясь, солнечные зайчики.
У противоположной стены, под одной из икон стоял на коленях весь усеянный морщинками старик и горячо молился. На мне было платье служанки, что было уже само по себе неплохо. Ступни бесшумно ступали, окутанные в кожу, волосы не мешались, заплетенные в косу.
Я решила, что не стоит подходить к старичку в православной рясе, если я не хочу все время, данное мне, пробегать с поручениями. Я бесшумно скользнула в какую-то дверь и побежала по широким коридорам, освещенным факелами. Вот сейчас моя приобретенная координация нужна была мне, чтобы не споткнуться. Кольцо пока больше не загоралось. Как мне казалось, я была во дворце.
- Россия... - пронесся по коридорам, словно ветер, свистящий шепот. Я резко затормозила и замерла. По спине пробежали мурашки. Такое ощущение, словно это не человек звал меня. Но монстров не существует, уж я-то, за которой охотится весь мир из-за коэффициента интеллекта, должна это знать.
- Россия... - повторился звук, и мое сердце забилось чаще. Все это выдумки, не верь. Это даже не мое тело, я в безопасности. Со мной ничего не случится. Настоящая "я" сейчас спокойно сидит в кабинете у Саши. Она будет жить. Я буду жить.
- Россия... - раздалось под самой крышей в третий раз, и я, не выдержав, хрипло закричала:
- Да кого вы зовете?! Страну или меня? Человека?!
Прошла мучительная минута молчания, лишь было слышно, как снаружи завывает ветер.
- Разницы... нет... - прошелестел ужасный голос, и меня ослепил яркий электрический свет. А сама я поняла, что едва могу дышать, заливаясь слезами. Изумруд в кольце хищно сверкнул, будто смеясь, и пропал в своей же тени.