Должно быть, там есть город. Обнесенный глухой стеной, в оскоминах от вечных ветров-суховеев, иссушенный, одичавший. Чтобы пройти по улице хотя бы до колодца, нужно заматывать лицо платком, еще один, смоченный водой, повязывать на голову, потом с силой налегать на тяжелую дверь и обреченно запускать внутрь потоки колкого раскаленного песка и мелкого гравия. Там, за порогом - алые потоки и завихрения, как раскатанные по бумаге своенравной рукой ребенка оттенки красного и желтого, безводные пустынные валы. Знай ныряй в него, кашляй в платок неразборчиво с кровью "Проклятый самум", иди сквозь бурю к источнику воды - и забывай о городах с бликующим в окнах солнцем, с коротким ласковым дождем, с парковой зеленью древесных крон, забывай это, забывай... Иначе ведь не выжить здесь, где только песок и ветер, только желтое и красное, иначе не научиться тебе дышать пылью и наощупь обходить скорпионов, иначе умирать тебе мучительно и целую сотню лет, с заплывшими глазами и камнями, застрявшими в зубах, - и так и не дождаться.
Так что жди, когда закончится песчаная буря, кляни ее на чем свет стоит - и не помни ничего кроме.
Забывай.
***
Должно быть, там есть город. Даже не город, а так, хлипкое поселение в одиннадцать выстуженных, с сугробами по самые окна, лачуг, в которых, сколько ни корми дровами печку, сколько ни гладь в надежде ее щербатый кирпичный бок - тепла не ощутишь. Утром даже приятно выходить чуть свет, проминать снег разношенными сапогами, дышать мерзлотой и слышать, как звенит и потрескивает от мороза воздух. Словно бы и жить немного полегче; и все бы ничего, притерпелось бы, вот только ночи здесь страшные. Безлунные и какие-то выхолощенные, пустые чужие ночи. Воздух в сумерках заходит в легкие неохотно, с присвистом, будто бы ты в высоко в горы забрался; и шорохи в углах слышатся, и от ночи к ночи кто-то невидимый глазу приходит под окна, стоять и поскрёбывать оконную раму с мерзким "крррак-крррак-питерррак". Слышится тебе в этом "крррак-питерррак" прозвище ледяного ветра, сносящего здания и слизывающего начисто краску с железа, - но, конечно, только кажется. Тебе не быть унесенным в Изумрудный город, не заслужил такого, а вот в чем так сильно провинился, где проштрафился и потерял билет в свою Волшебную Страну - не помнишь.
Забыл.
***
Должно быть, там есть город. Наверное, их даже несколько. Это так свойственно людям - возводить города всюду, куда ступит их нога.
Построить его легче, чем кажется - нужна лишь стена и то, что она огораживает от всего остального мира. Ну, и время, само собой.
Но его тут много, очень много, хоть упейся - а ведь раньше оно было главной валютой, помнишь?..
Разумеется, нет. И никто не помнит.
Что сильнее тоски по отмершим за ненадобностью воспоминаниям? - спрашиваю я у теней, а они, наслушавшись сказок про пустыни и холодные земли, только покачивают головами безразлично, подбирают выпавшие мастерки и молотки своими призрачными пальцами и возвращаются к делам, строить дальше свои отчужденные города.
А я иду дальше.
Мимо и прочь. Куда-то.
Сквозь.
...И это будет длиться и длиться бесконечно, время разменяет очередную эру, и когда придет время умирать, я спокойно лягу на землю и раскину в стороны руки, словно в немой и бессильной попытке обнять небо, и буду слушать дыхание, и буду ждать.
И оно придет.
Когда нахлынет девятым валом, высветлит все цвета до белого, обнимет светом тысячи солнц.
Когда бесплотный голос, бесконечно далекий и столь же бесконечно родной спросит у той угасающей искорки, которая когда-то была мной
"Скажи мне, зачем ты здесь"
я улыбнусь исчезнувшими губами
и наконец
вспомню.