Кинороман (по мотивам повести В. Краснера "Ради, тех, кого любишь"
Часть V "Долгое эхо"
Жёсткие сталинские времена сменились на хрущёвскую оттепель.
Завершающий период оттепели.
Повсюду приметы времени: лозунги, прославляющие Коммунистическую партию, плакаты, провозглашающие мир, труд, братство между народами. Страницы газет пестрят портретами Никиты Сергеевича Хрущёва, передовицами на тему развития сельскохозяйственного производства, освоения целинных и залежных земель, а также «соревнования» страны Советов с Америкой.
Полдень воскресного дня.
Катерина и трое колхозников заканчивают приготовления к митингу по случаю открытия в селе детского садика: мужчины приколачивают лозунг с надписью «Слава КПСС!», над входной дверью крепят портрет Хрущёва. Катя домывает крыльцо, и они устанавливают на нём обтянутую кумачом трибуну.
В палисадник детсада входит Семён.
- Привет, мужики! - здоровается он за руку с рабочими.
- Здорово, Алексеич! На подмогу прибыл? - спрашивают они Семёна.
- Да вы и без меня неплохо справляетесь. Вон, какую красоту навели!
- Да уж! С твоей жинкой не забалуешь! Сама со шваброй бегает, и нас задёргала: то лозунг криво прибили, то не туда трибуну поставили, - жалуются мужики на Катерину.
- Она у меня такая! - улыбается Семён.
Подходит Катерина.
- Ты уже здесь, Иван? А сколько времени? Где Танюшка, почему ты один? - частит она.
- Эта коза-дереза как сквозь землю провалилась! - сокрушается Семён. - Ищи теперь ветра в поле!
- Что ж ты не усмотрел её, Иван, - корит Катя Семёна. - Явится сейчас сюда Машкой-замарашкой! От людей будет стыдно!
- А ты на себя глянь. С минуту на минуту райкомовские нагрянут, а ты на кого похожа? Тоже мне, заведующая! - поправляет Кате, выбившуюся из-под платка прядь волос.
- Да какая я к чёрту, заведующая без образования. Выдумали тоже, - машет рукой Катя.
- Во-первых, образование у тебя есть - семилетка это тоже кое-что,
во-вторых, я бы попросил вас Екатерина Павловна выбирать
выражения. Что значит Ваше «к чёрту»? И, в-третьих, нечего тут
передо мной руками размахивать, а идите и приведите себяв
порядок. Быстро! - шутливым тоном, поучает Семён Катерину.
Катерина корчит рожицу Семёну и уходит.
Подъезжает райкомовский ГАЗик. Из машины выходят трое: Кузьма Спиридонович, мужчина и женщина.
- Здравствуйте, товарищи! - приветствуют они рабочих.
Выходит Катерина. Она уже аккуратно причёсана и одета подобающим образом.
- Знакомьтесь: это Екатерина Павловна, наша заведующая детсадом, - представляет Катю гостям Кузьма Спиридонович.
- Очень приятно, - отвечают они. - Ну, что ж показывайте свои владения, Екатерина Павловна.
Кузьма Спиридонович приотстает от них и тихо говорит Семёну:
- В радиорубке заснули, что ли, или перепились? Сходи Иван, проверь. И пусть музыку врубают на полную катушку.
- Кузьма Спиридонович, где же вы? - зовет его женщина из райкома.
- Иду, Лидия Петровна, - откликается Кузьма.
Семён спешит в радиорубку.
- Вона, как председатель рысачит, видать важные птицы прилетели, - делает вывод один из мужиков.
- Слух был, что сам Первый приедет.
- Не-е, мужики, это не он, я Первого видел. Он в прошлом годе на слете колхозников выступал.
- А что за бабёнка с ними?
- Чё, глянулась что ли?
- Да ни чё так. На наших баб совсем не похожа.
- Клавка твоя не слышит, а то она б слюни-то тебе быстро утерла, - ржут мужики.
На улице раздается громкая музыка.
Палисадник заполняется нарядно одетыми людьми. Многие из них с детьми и цветами.
К ним навстречу выходят представители райкома, Кузьма Спиридонович и Катерина.
Катерина сильно волнуется, пропускает гостей вперед, сама же остаётся в стороне, норовит спрятаться от людских глаз за трибуной, но это ещё больше привлекает к н
ей внимание односельчан, особенно женщин. Они оживленно судачат о ней.
- Глянь, на Катьку-то! Прям, царица, какая!
- Скажешь тоже - царица! Поломойка, она и есть поломойка.
- Была поломойка, а теперь вон в начальство выбилась. И за какие такие заслуги её в начальники выдвинули, хотела бы я знать?
- А чего тут знать? - женщина наклоняется к собеседнице, шепчет ей на ухо сальности про Катерину и Кузьму Спиридоновича. Ехидно смеются. Увидев стоящую в стороне Марью Васильевну, замолкают, поджав губы.
- Посмотри, как Катерина изменилась, - перешёптываются на другом краю.
- Не хуже райкомовской смотрится.
Кузьма Спиридонович делает Семёну знак.
Семён дает в радиорубку отмашку и музыка смолкает.
Кузьма Спиридонович открывает митинг.
- Митинг, посвящённый открытию в нашем селе детского сада, объявляется открытым, - громко и торжественно произносит он.
Семён вновь делает отмашку и из колокола, что висит на столбе, вырывается мелодия гимна Советского Союза.
Палисадник в буквальном смысле слова замирает.
- Я к маме хочу, - раздается вдруг звонкий детский голос.
Присутствующие непроизвольно оглядываются - это шестилетняя Танюшка - дочурка Семёна, теребит его за край пиджака.
- К маме хочу..., - громко канючит она.
Семён мельком глянул на крыльцо. Катерина перепугано машет ему из-за спин райкомовских работников, - мол, тихо, уходите.
Гимн между тем, продолжает звучать.
Семён подхватывает дочь на руки.
- Тише, Танята. К маме нельзя сейчас, - шепчет он ей.
- Почему? - тоже шёпотом спрашивает она.
- Потому, что она сейчас занята, - терпеливо поясняет ей Семён.
- Ничем она не занята. Стоит себе просто. А кто те дядя и тетя? - переключает свое внимание Танюшка.
Музыка смолкает.
- Я тебе потом расскажу, - отвечает Семён
- Не хочу потом! - капризничает Танюшка.
Кузьма Спиридонович тем временем выходит вперёд.
- Давай-ка, лучше Кузьму Спиридоновича послушаем, -уговаривает Семён дочку.
Председатель объявляет:
- Слово предоставляется Второму секретарю райкома партии Соловьеву Василию Ивановичу.
Секретарь райкома становится за трибуну и говорит с пафосом:
- Дорогие товарищи! Позвольте мне от имени бюро райкома партии и себя лично поздравить вас со знаменательным событием в жизни вашего села - открытием детского дошкольного учреждения. Отныне в стенах этого замечательного учреждения будет подрастать, и воспитываться новое поколение строителей коммунизма! - делает паузу для аплодисментов.
Колхозники аплодируют. После дружных аплодисментов секретарь продолжает в том же духе:
- Благодаря постоянному вниманию и заботе Коммунистической партии, в стране из года в год растёт благосостояние советского народа.
- Пап, а, пап, - вновь теребит Семёна дочь. - Ну скажи, как зовут этого дядю?
- Его зовут Василий Иванович, - слегка нервничая, отвечает Семён.
- Дядю зовут как нашего кота, что ли? - громко хихикая, спрашивает Танюшка.
Люди рядом давятся смехом.
- Тише ты! Думай, что говоришь! - Семён легонько шлепает дочь по попке.
- А чё ты дерёшься? Чё я такого сказала? - обижается Танюшка.
- Ещё слово и я отправлю тебя домой, - грозится Семён.
Танюшка надувает губы и сходит с его рук.
Кузьма Спиридонович объявляет следующего выступающего:
- Слово предоставляется заведующей районным отделом народного образования товарищу Коровиной.
- Товарищи колхозники, вы немало потрудились для того, чтобы в вашем селе был открыт этот красивый и просторный детский сад. Многие из вас теперь станут ещё с большей отдачей трудиться на благо нашей Родины!
Накануне открытия детского сада к нам обратилось правление вашего колхоза с просьбой направить заведующую детсадом, на заочное обучение в педагогическое училище.
Сообщение Коровиной производит эффект.
- Ну-ка, ну-ка, - вытягивают шеи одни.
- Это для Катьки, что ли? - спрашивают другие.
- Кузьма, небось, сам хлопотал, а на правление свалил, - предполагают третьи.
- Да тихо вы! Дайте послушать! - возмущаются четвёртые.
Марья Васильевна натягивается как струна.
Семён подхватывает Танюшку на руки и с замиранием сердца вслушивается в каждое её слово. Катя тоже напряжена.
Коровина продолжает:
- Ходатайство правления нашло поддержку в райкоме партии, и я с удовольствием вручаю Гонтарь Екатерине Павловне, направление на учёбу в наше педучилище.
Коровина вручает Катерине направление. Первыми им аплодируют те, кто стоит на крыльце, затем остальные.
- Ура! - восторженно выкрикивает Семён и радостно подбрасывает Танюшку вверх.
- Ура! - повторяет она за ним.
И лишь одна Марья Васильевна не рада этому сообщению. Нахмурив брови, она пробирается сквозь ликующую толпу к выходу из палисадника.
- ХХХ -
Марья Васильевна вне себя! Кузьма опять, вопреки её желанию, помогает Кате встать на ноги.
Глотая слезы, она спешит домой. Почти бегом входит в дом.
Рыдая во весь голос, валится ничком на кровать. От злости и бессилия, что-либо изменить, мутузит кулаками подушку.
Входит сын - Юра.
- Мам, что с тобой? Почему ты плачешь? - подходит он к кровати.
- Где отец? - зло, сквозь слёзы спрашивает она сына.
- На митинге ещё, - отвечает мальчик
- Вот и иди к нему, а меня оставь в покое! - зло выкрикивает Марья.
Юра понуро отходит от кровати, выходит на улицу. Тяжело вздохнув, садится на ступеньки крыльца.
Стук калитки. Юра поднимает голову. Подходит Кузьма Спиридонович.
- Загораешь? - ласково теребит сына за чуб. Мать дома?
- Дома. Плачет опять, - бубнит в ответ Юра.
- Эх-хе-хе, - вздыхает Кузьма Спиридонович.
Садится рядом с сыном. Закуривает.
- Пап, почему у нас мамка такая злая? - спрашивает Юра, глядя на отца.
Кузьма Спиридонович обнимает его за плечи, притягивает к себе.
- Ну, что ты, сынок, она совсем не злая, - с легкой грустью, отвечает он.
- Почему она тогда всё время кричит?
- Когда она на тебя накричала? Сейчас?
- Да, - кивает Юра.
- Прости её, сынок. Она просто слабая женщина. Сердится на меня, а кричит на тебя.
- За что она на тебя сердится?
- Когда ты был маленьким, я её сильно обидел, она до сих пор простить мне этого не может.
- Чем ты её обидел?
- Я тебе расскажу, обязательно расскажу, но не сейчас.
- А когда?
- Когда станешь взрослым, а сейчас пойдем в дом.
- Не, пап, иди сам, - отказывается Юра и остаётся сидеть на крыльце.
Кузьма Спиридонович входит в дом.
- Марья, накрывай на стол! Есть охота, - как ни в чём не бывало, кричит он с порога.
Марья будто не слышит его. В её голове зреет план мести. Наконец встает. Собирает на стол: кладёт хлеб, наливает в тарелку суп и пока Кузьма моет руки, она не жалея соли и перца, крепко перчит и солит суп.
Кузьма садится за стол.
- Я что, один есть буду? - спрашивает он Марью.
Она выразительно молчит.
Кузьма подносит ложку ко рту.
Ядовито-соленая и горькая еда обжигает горло. Он поперхнулся.
Марья, скрестив руки на груди, сидит напротив.
- Ну, и как тебе супчик? - ехидно спрашивает она Кузьму.
- Змеиный супчик, но есть можно, - поняв, в чём дело, отвечает он и продолжает назло Марье хлебать из тарелки.
Доедает суп, демонстративно облизывает ложку, отодвигает тарелку.
- Я пройдусь, пожалуй, после такого сытного ужина, - говорит он.
Встаёт из-за стола. Громко хлопнув дверью, выходит на улицу.
Марья в бешенстве хватает тарелку и швыряет её вслед Кузьме Спиридоновичу.
- Катись, козёл вонючий! Ты у меня еще попляшешь! Я тебе покажу! - зло кричит она.
В дверь летит всё, что под руку попадается.
Обессилев вконец, Марья утирает слезы и садится за письмо в райком партии.
- ХХХ -
Кабинет председателя. За последние годы в нём мало что изменилось, разве что на месте, где висел портрет Сталина, теперь висит портрет Хрущёва, да парочка новых агитационных плакатов закрывают обвалившуюся штукатурку на стене.
Кузьма Спиридонович проводит совещание. На стульях вдоль стены сидят бригадиры - овощеводы, агроном и Семён, занимающий теперь должность завгара
- Вот что я вам скажу, други мои! Так как мы сегодня работаем, работать нельзя. Зарубите себе на носу: я не позволю завалить план заготовок ни по овощам, ни по зерновым! Вся страна борется за рост производства, а мы, что хуже других?! Я требую, чтобы все бригадиры подтянули показатели в своих бригадах! Думаете, этого достаточно?! - трясет сводками. - Николаев, почему вчера твои люди раньше времени с поля ушли? - строго спрашивает одного из бригадиров.
- Только моих и видите, - огрызается Николаев.
- Ты еще поворчи мне! Сниму с бригады, тогда будешь знать! -грозится Кузьма. - Комбайнёры жалуются: машин мало, бункеры зерном забиты. Почему сегодня в поле вышло только четыре машины, а Иван?! - обращается к Семёну.
- Так я докладывал: две на ремонте, - отвечает тот.
- Не докладывать надо, а принимать своевременные меры к тому, чтобы техника на ходу была и в поле уходила согласно разнарядке! К шефам обращался?
- Нет.
- Почему нет?
- Хотел своими силами обойтись.
- Хотел, хотел, а комбайны простаивают, - ворчит Кузьма.
- Исправлюсь, Кузьма Спиридонович, - виновато говорит Семён.
- Да уж постарайся, Иван Алексеевич. У тебя как у завгара участок боевой и очень ответственный. В общем так: пока мы не попали в чёрный список райкома, давайте подтянем все хвосты. Как хотите, а план мы должны сделать. Надо будет ночевать в поле - будем ночевать, не будет хватать людей - школьников с занятий снимем, к шефам обратимся!
Звонит телефон. Кузьма Спиридонович снимает трубку.
- Слушаю, - говорит он в трубку. - Да, я. Сегодня? А что за срочность такая? Может завтра? Хорошо сегодня - значит сегодня, - кладет трубку. - Накаркал: в райком срочно вызывают, - досадует Кузьма Спиридонович. - Все свободны. Иван Алексеевич, а ты останься, помоги мне цифры по уборочной для райкома подготовить, - просит он Семёна.
- ХХХ -
Райком партии. Заседание бюро райкома. Среди членов бюро - Второй секретарь райкома и Коровина. Председательствует Первый секретарь райкома.
- Следующий вопрос нашей повестки: «О персональном деле председателя колхоза «Заря» товарища Усачёва».
Прежде, чем мы пригласим его, я хотел бы уточнить кое-какие детали у членов бюро, недавно побывавших в колхозе «Заря».
Василий Иванович, - обращается он ко Второму секретарю. - В начале месяца вы с Лидией Петровной были в колхозе у Кузьмы Спиридоновича на митинге. Как на ваш взгляд, его уважают колхозники?
- Думаю, что да, - отвечает Соловьев.
- Думаете или уважают? - строго переспрашивает Первый.
- Уважают, - уточняет Соловьев.
- Лидия Петровна, - обращается Первый к Коровиной. - Ответьте мне как заведующая районным отделом народного образования, как педагог, можно ли беспартийному человеку, и к тому же не имеющему специального образования доверить воспитание подрастающего поколения?
- Я бы не доверила, - ничего не подозревая, отвечает Лидия Петровна.
- Вот как! - удивляется Первый секретарь. А какими тогда соображениями вы руководствовались, когда утверждали кандидатуру Гонтарь на должность заведующей детсадом в колхозе «Заря»?
- А что Гонтарь? Председатель колхоза утверждал, что она - прекрасная мать, хорошая работница. Что в перспективе …
- В какой такой перспективе?! Что за бред вы несете?! Вы знали, что она в 47-ом была замечена в связи с пленным фашистом, который в течение всей войны грабил и убивал наш народ?! - взорвался Первый секретарь.
- Нет, - качая головой, испугано отвечает Лидия Петровна.
- Знаете, голубушка, у меня есть желание заслушать сегодня и ваше персональное дело. Мало того, что вы приняли на работу человека с сомнительной репутацией, так вы ещё и на учёбу её определили! Да не куда-нибудь, а в педучилище! Вы кому
собрались доверить воспитание детей?! Что, достойнее кандидатуры в колхозе «Заря» не нашлось? Чего молчите?! Сказать нечего?! - Первый стукнул кулаком по столу. Члены бюро замерли.
- Виновата, доверилась Кузьме Спиридоновичу, уж очень он просил за неё, - чуть не плача, отвечает Лидия Петровна. - Я готова понести любое наказание.
- И накажем, чтоб другим неповадно было! А если бы эта писанина в обком попала, а? Кто б за всё отвечал? Я? - берёт в руки письмо. - Вы только послушайте, что здесь написано.
Читает:
- «…Не знаю, куда жаловаться, где искать помощи, единственная надежда, на то, что райком партии примет меры, разберёт недостойное поведение моего мужа, члена партии, председателя колхоза Усачёва К.С. …
Несколько лет назад мне стало известно, что мой муж Усачёв К.С. стал частенько захаживать в дом к незамужней уборщице конторы Гонтарь. Скрываясь от ареста за связь с немцами, она приехала к нам с Украины. Муж под предлогом, что у него много работы, часто по вечерам оставался в конторе, а когда на улице темнело - шёл к ней. Его не останавливали ни мои уговоры бросить её, ни то, что у нас с ним растёт сын. Он не порвал с ней своих отношений даже после её замужества. Всячески устраивает её жизнь: дал этой распутнице самый лучший дом, устроил её мужа, бывшего зэка, завгаром, её поставил заведующей детским садом, выбил для неё направление на учёбу в педучилище.
Люди в колхозе знают об их отношениях - в селе ничего не скроешь. Кое-кто из мужиков, глядя на председателя, тоже стал от семей отбиваться, на сторону поглядывать. Говорят: «председателю можно, а нам нельзя?» План колхоз выполняет еле-еле и всё потому, что председателю колхоза, некогда заниматься хозяйством, он занят устройством своих любовных дел.
Как может Гонтарь воспитывать наших детей, если она свою дочь не может воспитать, как следует. На митинге, когда открывали садик, дочка её вела себя шумно, а про Второго секретаря, товарища Соловьева Василия Ивановича, при людях сказала, что он похож на их домашнего кота…»
Секретарь крякнул и многозначительно глянул на Соловьева.
- С тобой Василий Иванович, я поговорю отдельно.
Соловьев втягивает голову в плечи, старается не смотреть на секретаря.
Тот продолжает чтение письма.
- «…единственная надежда на райком. Прошу вас, разберите поведение члена партии, который своими грязными поступками замарал это высокое звание. Повлияйте на К.С.Усачёва, и не дайте развалиться нашей семье - ячейке общества. Не откажите в помощи. Марья Васильевна Усачёва».
Секретарь поднимает голову, из-под колючих ресниц, скользит по членам бюро тяжёлым взглядом.
- А мы говорим, что моральный облик наших коммунистов- руководителей на высоте, - вновь останавливает взгляд на Соловьеве. - Чуть не вляпались, а может уже и вляпались, кто знает, что на уме у обиженной жены. - Сердито сопит, сдвинув брови. - Я проверил. Факты подтвердились. Эта, как её, - заглядывает в письмо, - Гонтарь, действительно крутила шуры-муры с пленным. Так что надо принимать меры. И начнём прямо сейчас. Где этот «герой-любовник»? - обращается к секретарше. - Приглашайте.
- ХХХ -
Над деревней нависают густые сумерки. В окнах домов зажигаются огни.
У председательского дома останавливается, визжа тормозами, ГАЗик. Хлопнув дверцей, Кузьма выходит из машины. С тяжёлым сердцем подходит к калитке. Желания идти домой, нет. Закуривает. С болью вспоминает райкомовскую «проработку».
- ХХХ -
- Ты - Дон Жуан, а не председатель колхоза, - бросает ему в лицо Первый секретарь.
- Своим аморальным поведением вы позорите звание коммуниста, - высказывает свое отношение Соловьев.
- Семью разменяли на какую-то падшую женщину. Дурной пример подаете односельчанам, - вторит им Лидия Петровна.
- В общем, выбирай: либо ты рвешь все отношения со своей зазнобой и остаёшься председательствовать, либо я направлю тебя по путевке на целину. Там сейчас рабочие руки нарасхват! Другого способа спасти тебя от исключения из партии я, увы, предложить не могу, - ставит точку в разговоре Первый секретарь.
- ХХХ -
Кузьма делает последнюю затяжку, щелчком отбрасывает окурок. Идёт в дом.
- Папа, приехал! - радостно бросается к нему сын. Чё так долго?
- Дела, сынок, дела. Чёрт бы их подрал!
Освободившись из объятий сына, не раздеваясь, проходит в комнату.
Марья сидит на диване, вяжет.
Кузьма неожиданно с силой вырывает покрывало из-под неё, расстилает его на полу. Открывает ящики комода и бросает на пол, на расстеленное покрывало чистое бельё, сорочки, наволочки, брюки, костюмы.
В комнате, недавно хранившей обжитый, покойный уют, стоит разгром.
- Ты что делаешь?! Ополоумел, что ли? - мечется Марья Васильевна.
- Собирайся. Мы уезжаем, - сдерживая себя, говорит Кузьма.
Испуганный происходящим, Юра убегает в свою комнату. Затаившись там, слушает, о чём говорят родители.
- Куда? - спрашивает Марья.
- На целину, на разработку залежных земель. Там рабочие руки нарасхват! - повторяет Кузьма слово в слово Первого секретаря. - Ты же этого добивалась.
- Чего?! Каких земель?!
- Залежных, - издевается Кузьма.
Связывает узел, хочет поднять его, но Марья садится на узел сверху.
- Никуда я не поеду! Тебе надо, ты и езжай!
- А как же ячейка общества?! Неужели ты не хочешь сохранить семью? - иронизирует Кузьма. - Людей о помощи просишь, а сама всё делаешь, чтобы развалить её.
- Никого я не прошу…
- Неужели?! А райком? Может, ты и в обком уже «телегу» отправила?! За тобой не заржавеет…
- А ты хочешь, чтобы я глаза закрыла на твои художества?
- Я хочу, чтобы ты оставила людей в покое и меня перестала мучить!
- Это я тебя мучаю?! Хорош гусь! Нечего сказать! - всплескивает руками Марья. - Это ты мою жизнь в ад превратил, а не я твою! Изверг проклятый!
Юрка в комнате заливается горючими слезами.
- Изверг, говоришь?! Ну, раз так, то мне здесь делать больше нечего! - задыхается от негодования Кузьма Спиридонович, разворачивается, чтобы уйти.
- Катись! Только запомни, партийного билета тебе не видать как собственных ушей!
Кузьма Спиридонович багровеет. Сжав кулаки, подходит к жене.
- Удавлю, гадина! - тихо цедит сквозь зубы.
- Бить будешь?! - взвизгивает Марья Васильевна. - Бей! Тебе не привыкать!
- Папочка, родненький, не надо, не бей мамку! - выскакивает из комнаты Юра и становится между ними. - Хочешь, я поеду с тобой на целину? - заглядывает отцу в глаза.
- Только через мой труп! - кричит Марья Васильевна и сильно дёргает мальчика за руку.
- Папа! - вскрикивает от боли и страха Юра.
- Отпусти ребёнка! - требует Кузьма Спиридонович.
- Как же, так я тебя и послушала! Не отдам сына! Езжай куда хочешь и с кем хочешь, а мы с Юркой здесь останемся, -ощетинилась как тигрица Марья Васильевна.
Кузьме стыдно и больно за себя, за Марью, за сына, но сил, оставаться и жить с ней, у него больше нет.
Раздавленный и разбитый он идет к выходу, но не успевает дойти до порога, как его сзади обхватывают за пояс детские ручонки.
- Папа, миленький, не уезжай! Не бросай меня, родимый мой! - надрывно плачет Юра, прижавшись к отцовской спине.
- ХХХ -
В доме у Семёна.
Катерина ищет выданное ей на митинге направление на учёбу. Выкладывает из сумки, где хранятся нужные бумаги, пачку документов.
Танюшка крутится рядом.
- Вань, ну, ты, правда, не видел направления?
- Я ж сказал тебе: нет, - отвечает Семён.
- Куда оно делось? - недоумевает Катя. - Танята, может, ты видела?
- Не-а, - мотает головой дочка.
Из пачки документов падает на пол фотография сыновей Семёна.
- Ой, кто это? - поднимая с пола фотографию, любопытствует Танюшка.
Катя не сразу находит, что ей ответить.
- Это… это дети одних наших знакомых…
- А где они живут?
- Далеко. Отсюда не видно, - отшучивается Катя.
- А мы поедем к ним в гости? - не унимается Танюшка.
- Нет, не поедем.
- Почему?
- Во-первых, они живут очень далеко; во-вторых, мне сейчас некогда будет по гостям ездить - учиться надо, а в третьих: ты задаёшь очень много вопросов. Поняла?
- Поняла, - отвечает она и тут же задает новый вопрос. - А потом съездим?
- Потом тоже не получится. Ты в школу пойдёшь.
Танюшка хочет ещё что-то сказать, но Катя останавливает её.
- Ну что ты как репей! Сказано же: в гости мы к этим мальчикам не поедем, - отрубает она.
- Я тогда с папой поеду, - настаивает дочь.
- Пап, а пап, давай мы с тобой съездим в гости к вашим знакомым, - просит она Семёна.
- У нас, дочь моя, нет знакомых, к кому можно было бы съездить в гости, - не отрываясь от чтения газеты, отвечает Семён.
Танюшка подносит ему фотографию.
- А к этим? - спрашивает у Семёна
- Где ты это нашла? - приподнимается Семён.
- Там, - кивает на Катю с документами.
- Выпала случайно, - оправдывается Катерина.
Семён берет в руки фотографию. Вглядываясь в лица сыновей, делает значительную паузу.
- К этим… так ведь они… они очень далеко живут.
- Ну и что?..
- Что значит, «ну и что?..». Поездка к ним займет много времени. Председатель колхоза, Кузьма Спиридонович, не отпустит нас с работы. Кто будет урожай убирать, детишек в садике воспитывать, а? Нам нельзя надолго отлучаться.
- Давай тогда мы их к себе пригласим! - неожиданно предлагает Танюшка.
- К себе? - Семён никак не ожидал такого поворота. - Хорошо, мы обсудим с мамой твоё предложение, - отвечает он.
- Ура! - хлопает радостно в ладоши Танюшка. - Когда мальчики приедут, я подарю им свои книжки!
- Эти мальчики, уже большие, чтобы читать твои книжки, - с грустью отвечает Семён.
- ХХХ -
Тем временем в семье Лены готовятся к двум важным событиям: торжественному вручению паспорта старшему сыну Сергею, и награждению Василия почетным знаком «Заслуженный рационализатор РСФСР».
Лена готовит Сергея к торжественному событию, придирчиво оценивает его внешний вид.
- Нет, Сережа, в этом пиджаке идти нельзя, он тебе мал. Примерь-ка пиджак отца, - подаёт пиджак Василия. - Вот это другое дело. Ты смотришься в нём как взрослый мужчина, - удовлетворенно отмечает Лена.
- А отец не будет ругаться, что мы без спроса взяли его вещь.
- Разве он когда-нибудь ругался? - разглядывая сына со всех сторон, вопросом на вопрос отвечает Лена и тут же добавляет. - Галстука не хватает. Сюда, пожалуй, подойдёт вот этот, - достаёт из шкафа галстук, прикладывает его к груди Сергея. - Нравится? (Сергей утвердительно кивает) Давай я помогу завязать, - легкими движениями завязывает галстук.- Мы сегодня с отцом поздно вернёмся, так что вы с Ильёй ужинайте без нас.
- Отцу знак будут вручать на торжественном собрании? - задаёт вопрос Сергей.
- Угу, - кивает в ответ Лена.
- Он у нас как Кулибин, всё изобретает, мастерит, - говорит Сергей.
- Гордись, сынок. Не каждого награждают знаком «Заслуженный рационализатор РСФСР».
- Ма, а можно я у отца возьму его новую авторучку?
- Это ту, что ему на заводе подарили к 1 Мая? А не потеряешь? Вещь дорогая, с золотым пером, - сомневается Лена.
- Ну что я маленький, - отвечает Сергей.
- Ладно, возьми, только когда придёшь, положи её обязательно на место. Отец любит порядок, - немного подумав, соглашается Лена.
Сергей, довольный тем, что становится на время обладателем красивой авторучки, проходит к рабочему столу Василия, достаёт из ящика стола футляр с авторучкой. Вынув ручку из футляра, кладет её перед зеркалом в верхний карман пиджака. Позолоченная прищепка колпачка авторучки, ложится узкой полоской поверх кармана.
- Сергей, поспеши, опоздаешь! - торопит его Лена.
Чмокнув Лену в щёку, Сергей уходит.
- ХХХ -
Та же комната, спустя несколько часов.
Входит Сергей. Его встречает Илья.
Сергей кладет на стол новенький паспорт.
- Ух, ты! - с завистью произносит Илья.
- Читайте, завидуйте: я - гражданин Советского Союза! - с пафосом произносит Сергей строчку из стихотворения В.Маяковского.
- Не задавайся, я тоже скоро получу!
- Родители пришли? - спрашивает Сергей брата.
- Нет, - мотает тот головой. - Без спросу взял? - кивает Илья на карман с авторучкой.
- Мать разрешила, - отвечает Сергей.
- Мне так не разрешает, - обиженно произносит Илья.
За окном раздаётся свист.
- Я пошёл. Пацаны зовут в лапту играть, - говорит Илья и убегает.
Сергей переодевается. Вещи вешает в шкаф на плечики. Вспомнив об авторучке, вынимает её из кармана, направляясь к письменному столу, проверяет наличие чернил в ней. Заправляет ручку чернилами из пузырька, который стоит в ящике стола. Неосторожное движения рукой и пузырёк с чернилами неожиданно переворачивается! Чернила быстро разливаются по дну ящика, и заливают находящиеся в нём тетради. Сергей бежит на кухню за тряпкой. Расстроенный тем, что произошло, старательно промокает чернила, обтирает тетради.
В его руках оказывается старая, немного обгоревшая, тетрадь. Листы тетради исписаны формулами, чертежами, схемами. Сергей вздыхает облегченно - хорошо, что чернила не испортили её! Он готов был уже отложить тетрадь в сторону, как вдруг увидел, надпись: «1951 год. Орлов Семён».
Так звали его родного отца. Это обстоятельство подталкивает Сергея детальнее познакомиться с рукописью.
Забыв на время о происшедшем, он с интересом переворачивает страницу за страницей, вчитывается в заголовки записей. Некоторые из них кажутся ему знакомыми. Читает вслух:
«Метод скоростного резания металла», перелистнув пару страниц, вновь произносит вслух: «Автоматизация крючковой цепи. Виды и способы автоматизации», «Ограждение для ленточного транспортёра». Определённо, он уже слышал эти названия! Открывает второй ящик стола, роется в нём, находит несколько удостоверений на рационализаторские предложения, вчитывается в одно из них: «В соответствии с п. 8 «Положения об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях» настоящее удостоверение выдано Смирнову Василию Федоровичу на принятое предприятием к внедрению рационализаторское предложение - на ленточном транспортере изготовил ограждение собственной конструкции. Руководитель предприятия Желтов. 1960 год».
Сергей листает тетрадь дальше и находит между страницами свернутый вдвое лист и пожелтевшую от времени газетную вырезку со статьёй об отце, ту самую, которую он когда-то разрисовал, будучи несмышлёным малышом. Сергей разворачивает лист, читает: «Директору завода Желтову А.Н. от инженера Орлова. Заявление. Прошу Вас рассмотреть моё предложение по внедрению в сборочном цехе автоматизации крючковой цепи». Далее стоит дата 1951 год и подпись.
Сергей сверяет дату заявления, написанного отцом с удостоверением отчима. Удостоверение отчима выписано 1961 годом. Получается, что отец придумал принцип автоматизации крючковой цепи на 10 лет раньше, чем оно было зарегистрировано отчимом. Выходит, что отчим… нет, этого не может быть! Василий Федорович честный человек! - гонит от себя плохие мысли Сергей.
Сергей обращается к газетной статье, находит место, где пишут о сути изобретений его родного отца: «Инженер завода Семён Петрович Орлов разработал новую прогрессивную технологию поточного производства. За внедрение этих и других достижений завод представил Орлова С.П. к награждению Государственной премией. В настоящее время он работает над автоматизацией крючковой цепи». Будто пугаясь прочитанного, Сергей резко закрывает ладонью текст. Его догадки подтвердились.
В прихожей раздаётся стук входной двери.
Заходят Лена и Василий.
- Мальчики, вы дома? спрашивает Лена с порога.
- Я - да, а Илья на улице в лапту играет, - выходя из комнаты, угрюмо отвечает Сергей.
- Тебя можно поздравить? Ты теперь полноправный гражданин? - Лена чмокает сына в щёку. Замечает его плохое настроение. - Ты
чем-то расстроен?
- Да нет, - уклончиво отвечает Сергей.
- Лена, не мучай парня расспросами! Ты, кажется, хотела принять ванну. Иди, а мы, пока ты будешь плескаться, чай приготовим. Правда, Серж? - говорит Василий, направляясь в комнату.
Лена уходит в ванную.
Сергей остаётся стоять в прихожей.
Василий, проходит в комнату и столбенеет от беспорядка на столе.
- Что здесь произошло? - спрашивает, он у Сергея.
- Извини, я хотел заправить твою авторучку и случайно пролил чернила, - отвечает Сергей.
- Впредь будь аккуратнее - сдерживая себя, как можно спокойнее отвечает Василий. - Ты мог испортить мои записи.
- Да… и записи моего отца, - говорит Сережа.
Василий напрягся
- Я нашел среди твоих тетрадей, тетрадь, подписанную Орловым. Он тебе её подарил?
- Вот эту? - Василий берет в руки тетрадь. Медлит с ответом.
- Эту, - кивает Сергей
- Да, это тетрадь Семёна, - подтверждает Василий. - Только он мне её не дарил, я вынес её из огня, когда загорелся цех. Мама вам рассказывала о пожаре, - напоминает он Сергею.
- А отец знал об этом? - вновь звучит взволнованный вопрос Сергея.
- О том, что я спас тетрадь? - не глядя на него, уточняет Василий.
- Да, - кивает тот.
- Нет, я не успел ему об этом сказать, его в тот же день арестовали, а потом, как-то не до тетради было. Объясни мне, Серж, чем ты так взволнован? - невинно спрашивает Василий.
- Почему ты это сделал? - потупив взгляд, интересуется Сергей.
- Что это? - переспрашивает Василий.
- Ну, тетрадь спас… - не решаясь спросить главное, мнётся Сергей. - Ведь это же всего-навсего тетрадь, - произносит он.
- Ты, ошибаешься, Серж, это была не просто тетрадь, а кладезь современной технической мысли, - уловив нерешительность Сергея, - откровенно отвечает ему Василий.
- Почему была?
- Потому, что многое из того, что там написано, увы, устарело, -разводит руками Василий.
- Или использовано инженером Смирновым? - вдруг вырывается у Сергея. Голос его от волнения дрожит.
- Так вот в чем причина твоего плохого настроения… - произносит Василий. Понимая, что разговор с Сергеем будет непростым, подходит к нему и дружелюбно кладёт ему руку плечо. - Не зря же я говорю всем, что ты в Семёна пошел, такой же головастый, как и он был. У тебя хорошее будущее, мальчик мой! - ласково говорит он.
- Значит, ты своровал идеи моего отца? - спрашивает Сергей, поднимая на него глаза.
Василия такая прямота передёргивает, но он держит себя в руках.
- Я бы не был столь категоричным, потому что, в данной ситуации больше подходит ранее сказанное тобой слово: «использовал». Ведь если бы ни я, то идеям твоего отца не суждено было бы сбыться, - стараясь быть убедительным, поясняет Василий.
- Почему не суждено? - не понимает Сергей.
- Потому, что на твоем отце и заметь, моём друге, лежала вина за пожар на заводе. Никто бы тогда не позволил внедрить его изобретения. К сожалению, после того, что случилось, ему и его работам перестали доверять. Поэтому я был вынужден многие его изобретения выдать за свои. Думаешь, мне легко было на это решиться? Но я не мог допустить чтобы идеи моего друга умерли, так и не найдя практического применения. И я сегодня рад, что идеи твоего отца работают, приносят пользу нашей экономике! - на высокой ноте заканчивает Василий.
- Но ведь это несправедливо, - дрогнувшим голосом не совсем уверенно произносит Сергей.
- Принести пользу обществу, ты считаешь несправедливым? А ты подумал, скольким людям мы облегчили труд, благодаря внедрению новых технологий, какую экономию принесли государству?! - атакует его Василий, будто не понимает, что подразумевал Сергей, говоря о несправедливости.
- А мама знает о том, что …
- Нет, мама не знает, - перебивает его Василий. - Хочешь, чтобы я ей рассказал? Ты уверен в том, что и она должна знать об этом? Разве недостаточно того, что ты знаешь обо всём? - сменив тон разговора, спрашивает он у Сергея. - Ты ведь уже взрослый и понимаешь, чем это может кончиться для меня и для вас с мамой. Мне казалось, что я мог бы рассчитывать на твое понимание и снисхождение к тому, что произошло. Поверь, я не для себя старался.
Нервное напряжение во время непростого разговора с Сергеем даёт себе знать. Василий чувствует боль в сердце. Приложив руку к сердцу, он садится в кресло.
Входит Лена, на голове у неё полотенце.
- Что обсуждаем мальчики? Как насчёт чая? - весело спрашивает она.
Василий и Сергей, будто воды в рот набрали.
- А-у-у! Вы, что, оглохли? - игриво обращается она к Сергею и Василию.
- Технические характеристики последнего изобретения, - пользуясь возникшей паузой, первым отзывается Василий.
Он встаёт с кресла, подходит к Лене. Обняв её за плечи, говорит: - У нас с тобой, Лена, вырос, толковый сын!
Сергея захлестывают противоречивые чувства. С одной стороны Василий вроде прав - идеи отца, действительно внедрены в производство и работают даже после его смерти; с другой - как же быть с тем, что официальным автором отцовских изобретений является другой человек?
Василию неожиданно становится плохо. Ноги его подкашиваются. Лена успевает подхватить обмякшее тело мужа.
- Вася, что с тобой?! Вася! Помоги мне, Серёжа! - зовет она.
Вдвоём они кладут Василия на диван.
- Принеси воды, - говорит она Сергею.
Сергей уходит на кухню. Набирая из крана воды, он корит себя:
- Дурак, и всё из-за тебя! - стучит себя по лбу.
Возвращается в комнату со стаканом воды.
- Серёжа, вызови скорее «Скорую», отцу совсем плохо! - вытирая слёзы, просит Лена.
Сергей кубарем скатывается с лестницы, со всех ног бежит к телефону-автомату.
Лена пытается помочь Василию: поит лекарствами.
Услышав сирену «Скорой помощи», она бросается сначала к окну, потом к двери.
Сергей входит в дом вслед за докторами. Затравленно смотрит, как доктора суетятся вокруг Василия, ставят ему укол за уколом.
- Придётся госпитализировать. Юноша, помогите нам, - обращается к нему доктор.
Сергей помогает переложить Василия на носилки.
Василий жестом руки, показывает, Сергею, чтобы он нагнулся. Сергей
выполняет его просьбу.
- Подумай о маме, - чуть слышно произносит Василий и затихает.
Врач делает ему ещё один укол.
- ХХХ -
На письменном столе Василия его портрет в траурной рамке.
За столом Лена в чёрном платке. Глядя на портрет, она причитает.
- Спасибо тебе Вася за мальчиков. Они многому у тебя научились. Ты был для них настоящим отцом и другом. Обещаю тебе, я всё сделаю для того, чтобы они стали, как ты хотел, образованными людьми.
За её спиной появляется Сергей. Он стоит притихший в дверном проёме.
- Прости меня за то, что я не смогла тебе родить ребеночка, -продолжает Лена, обращаясь к портрету. Склонив голову, плачет навзрыд.
- Успокойся, ма. Не надо. Пойдём, - подходит к ней Сергей.
- Он так любил тебя, Сережа, - плачет безутешно Лена. -. Даже в последнюю минуту своей жизни он позвал к себе тебя, а не меня. Что он тебе сказал тогда, а?
- Он просил заботиться о тебе, ма, - отвечает он.
Прижав к груди рыдающую мать, Сергей долго смотрит на потрет в рамке.
- ХХХ -
Деревня в разгар уборочной.
Поднимая клубы пыли, снуют машины, гружёные зерном. На их бортах красуются лозунги «Наш труд - Родине!», «Хлеб - всему голова», «Дадим Родине больше хлеба» и тому подобное. Двор колхозного гаража тоже украшают парочка аналогичных транспарантов. На доске, с названием «Сводка рабочего дня», висит «Боевой листок» с информацией о результатах уборочной. Его внимательно изучает Кузьма Спиридонович.
- Кузьма Спиридонович собственной персоной! Привет! - приветствует председателя Семён.
- Здорово, - хмуро отвечает тот.
Обмениваются рукопожатием.
- Что слышно в райкоме? Как съездил? - интересуется Семён.
- Да съездил, - уклончиво отвечает Кузьма. - Транспорт в поле?
- Порядок в танковых войсках! Нам дважды повторять не надо. Мужики до ночи ковырялись, но сделали. А ты, чё такой смурной? Случилось что?
- Разговор есть, - говорит Кузьма.
- Валяй.
- Не здесь. Ты на рыбалке давно был? - спрашивает он Семёна.
- Да недосуг как-то в такую пору, - отвечает тот.
- И я забыл, когда рыбачил, - закуривает Кузьма Спиридонович.
Семён не поймет, к чему клонит председатель, пытливо смотрит на него.
- Имеем мы право на отдых или нет? - продолжает председатель.
- В общем-то, да, - соглашается Семён.
- Тогда давай часиков в восемь встретимся у моей лодки на берегу. Червей Юрка мой накопает.
- Добре, - отвечает Семён.
Кузьма Спиридонович уходит. Семён смотрит ему вслед, пытаясь угадать причину председательского визита.
- ХХХ -
Вечереет.
На берег сквозь заросли кустов, пробирается Семён. В руках у него удочка и сумка.
Оглядывается: Кузьмы Спиридоновича нет. Чуть вдалеке слышит его голос:
- Иван, я здесь.
- Привет.
- Привет. Клюет? - кивая на удочку в воде, спрашивает Семён.
- Только забросил. Катерина отпустила, ничего не сказала?
- Удивилась немного. Поесть вот собрала.
- Это хорошо, пригодится. Я тут с собой прихватил, - достает из-за пазухи бутылку водки.
- А Марья твоя как пережила это? - Семён раскручивает удочку.
- Ты поставь удочку под тем кустом, я видел, рыба там хорошо гуляет. Черви здесь, в банке, - уходит от ответа Кузьма Спиридонович.
Семён насаживает червяка на крючок, закидывает удочку в том месте, где показал Кузьма. Поплавок дёрнулся и тут же нырнул вниз.
- У меня клюет, - объявляет радостно Семён.
- Тяни, а то уйдет! - не без азарта отвечает председатель.
Семён вытягивает небольшую рыбёшку.
- Зараза, а клевала как большая, - удручённо говорит он.
- Ничего, коту и это сгодится. Ты я слышал, его Василием Ивановичем назвал? - спрашивает Кузьма Спиридонович.
- Васькой, а Ивановичем, - это так, в шутку, - улыбается Семён.
- Для кого в шутку, а для кого…
- Что ты хочешь этим сказать? - настораживается Семён.
- Давай присядем, - предлагает Кузьма Спиридонович.
Садятся. Кузьма Спиридонович открывает бутылку.
- Ты говорил: у тебя закуска есть.
Семён достаёт из сумки всё, что дала ему с собой Катерина.
Кузьма Спиридонович наливает себе в кружку, и, не дожидаясь, Семёна одним махом выпивает, затем наливает и ему.
- Выпей, Иван, разговор будет непростым.
Семён выпивает, закусывая, обращается к Кузьме Спиридоновичу:
- Так кто у нас шуток не понимает?
- А сам не догадываешься? - председатель наливает себе ещё.
- Даже не знаю на кого, и подумать, - пожимает плечами Семён.
- Марья моя. Понимаешь, невдомек ей, почему это второй секретарь райкома, всеми уважаемый Василий Иванович, должен с вашим котом делить своё имя?
Семёна берёт оторопь.
- Господи, она чё, рехнулась?! Я первый, что ли назвал так своего кота? Пусть зайдет в любую избу - в каждой второй имеется такой Василий Иванович. Во даёт!
- Согласен, она - дура, но как быть с райкомом? Им это тоже не очень понравилось.
Семён вопрошающе смотрит на Кузьму Спиридоновича.
- Меня вызывали в райком не на совещание, а на бюро. Слушали моё персональное дело. Марья кляузу настрочила на меня, - опустил голову Кузьма Спиридонович.
- Мать честная! Ты здесь при чём?! Кот-то мой!
- Притом, что я, по её понятиям, потакаю недостойным людям, то есть тебе с Катериной. Всё припомнила - ничего не забыла. Я её после этого чуть не отметелил, еле сдержался! Хотел уйти, так Юрка вцепился в меня своими ручонкам. Глянул я на него и чувствую: нет сил уйти, нет смелости решиться. И если б любил её, а то, ведь, так, терплю.
- Чего же она хочет, чего добивается? - спрашивает Семён.
Горько вздохнув, Кузьма Спиридонович встает и идёт к удочке. Он не решается сказать Семёну всю правду.
- Ты что-то не договариваешь, Кузьма, не таись. Я пойму.
- В райкоме мне предложили ехать на целину. Ну, что-то вроде ссылки. Она наотрез отказалась ехать со мной и Юрку не отдаёт, а он рёвом ревёт, не хочет с ней оставаться. Она на дыбки встала: хочет, чтобы вы съехали…
- Понятно…- насупился Семён - Оказывается права, была Катя, когда сказала мне однажды, что змея выпрямится, когда сдохнет. Не убивайся, Кузьма, мы уедем, - встает, чтобы уйти.
- Есть куда податься? - спрашивает Кузьма Спиридонович.
- Широка страна моя родная, Много в ней лесов, полей и рек, - напевает Семён.
- Понимаешь, я хочу, чтобы у нас все по-людски было, без обиды.
- Я на тебя, Кузьма, не в обиде и Катя, думаю, тоже.
- ХХХ -
Катерина с Танюшкой у колодца набирают воду. Они уже наполнили оба ведра, когда к колодцу за водой подошла Марья Васильевна. Окинув холодным взглядом Катерину, Марья снимает с плеча коромысло с ведрами и ставит их у своих ног.
Катерина, повернувшись спиной, накидывает дужки своих ведер на крючки коромысла, присаживается, чтобы поднять коромысло на плечо.
Марья с ненавистью наблюдает за ней. Катерина поднимается, делает шаг вперёд и тут Марья Васильевна демонстративно плюёт ей в ведро с водой.
- Мама, а тётенька плюнула в наше ведро! - увидев это, возмущенно сообщает Танюшка.
Катерина останавливается. Опускает вёдра вместе с коромыслом на землю. Заглядывает в ведро. Действительно поверх воды плавает Марьин плевок. Катерина не успевает сообразить, что ей делать в данной ситуации, как Танюшка подбегает к пустым ведрам Марьи и неожиданно для всех плюёт в одно из них.
- Ах, ты, зэковское отродье! - бросается ловить её Марья. - Ну, я тебе сейчас дам!
Танюшка, спасаясь, бежит к Катерине, прячется за её спиной, ревёт от страха.
Катя, недолго думая, хватает ведро с испорченной водой и, охлаждая пыл Марьи, окатывает её холодной водой с головы до ног.
- Ну, курва, берегись! - кричит, придя в себя, Марья и бросается за коромыслом.
- Танята, иди домой! Я кому сказала, иди домой! - гонит прочь Катя Танюшку.
Танюшка повинуется приказу матери и пускается наутёк.
Вокруг колодца собираются люди. Среди них Юра. Он видит разъярённую мать в мокрой одежде. Ему страшно за неё и стыдно. Он бежит за отцом на берег.
- Папа, Папа! Ты где?! - испуганно кричит он с берега.
- Я здесь, Юра! Что случилось?! - слышится голос Кузьмы. Спиридоновича.
- Иди быстрее, мамка с тёть Катей у колодца дерутся!
Семён с Кузьмой переглядываются и, не сговариваясь, разом срываются с места. Бегут к колодцу. Пробираются сквозь толпу зевак.
- Зэчка поганая, как только тебя земля носит! - подбоченившись орёт Марья.
- А ты змеюка подколодная! - кричит ей в ответ Катерина.
- Удавлю, гадину! - выходит из себя Марья.
- Попробуй! - парирует ей Катерина.
- И попробую! - Марья хватает коромысло и бросается с ним на Катерину.
В это время появляется Кузьма, он перехватывает Марью. Отбрасывает коромысло в сторону и зажимает её в своих объятиях. Она яростно сопротивляется, бьётся, отчаянно кусает его за руку. От пронзающей боли, замок его объятий на время ослабевает и Марья вновь бросается с кулаками на Катю, но на этот раз на её пути становится Семён.
- Не смей! - грозно кричит он и хватает Марью за запястья обеих рук, сжимает их с такой силой, что Марья от боли беспомощно опускается на землю и бьётся в истерике.
Семён, обняв Катерину за плечи, уводит её сквозь толпу зевак.