Гл.7
Игорь Сергеевич всегда пытался сохранять хладнокровие, когда возникали не совсем обычные ситуации. Это помогало ему в решении даже весьма щекотливых вопросов. Но вот находиться под дулом пистолета, ещё не приходилось и Игорь Сергеевич трусливо растерялся. Он догадывался, кто это и понимал: переговоры бесполезны.
"Что, у Лёни денег мало, а всё равно Лёня исчез." - стараясь держать "равновесие", Игорь Сергеевич нарушил молчание:
- Кто и что нужно? - и тут же услышал смешок.
- Ты так спросил, как будто я к тебе в кабинет постучался. Во даёт!
- Я понял, кто вы... Хорошо, спрошу по-другому: лично я тут каким боком? Уже не работаю сколько, поэтому - какая моя связь со всеми остальными?
- Через те грузовики, что частенько привозят тебе помощь, бедненькому. И через те деньжищи, что подкидывают твоей семейке. Интересно, за что? Уж не за то ли, что был мэром? Допустим, мэр из тебя был плохой, мать писала мне в Армию, что ты тут творил. Но за что такая почесть в старости, ты что, подвиг какой для народа совершил? А? Не слышу ответа!
- Слушай, давай не будем разбирать простые истины. Во все времена так обстояло, что были богатые и были бедные. Ну где ты видел, чтобы люди жили абсолютно одинаково? Нереально.
- Не бывает, говоришь? А совесть?! Тебе ведомо такое понятие? Через дорогу от твоего дома живёт пенсионерка впроголодь, ты это знал? Уверен, что нет. А скольким бы людям хватило целый месяц неплохо питаться, если б отдать им те продукты, что ты ставишь на стол, когда приходят твои разжиревшие и потерявшие человеческий облик, гости? Дальше продолжать?
Игорь Сергеевич понимал, что это его последние минутки, но неизвестно почему он тянул время, будто на что-то надеялся, и хватался за любую соломинку.
- Ты же знаешь, что тебя всё равно поймают. И охота потом париться на нарах или... того хуже?
- Ошибаешься. В тюрьму я не пойду. - и Игорь Сергеевич понял. Перед ним человек, готовый на всё ради своих идей. Такого бесполезно уговаривать, потому что последний обдумывал свои поступки очень долго и столько же готовился ко всему этому. Решение было не скоропалительно, а именно запланировано и сто раз, как не больше, взвешено. И конечно же, такой человек лучше с собой покончит, но за решётку ни за что не пойдёт. И всё-таки мы, люди, странные существа. Вроде, уже понятно, что впереди ничего, кроме смерти, а мы продолжаем строить предположения, тем самым пытаемся оттянуть неминуемый конец.
- Слушай, Санитар, у меня есть такооое на действующего мэра, тебе понравится! Может заключим сделку?
- Ты не в том положении, чтобы заключать со мной сделки. Овчар и так приговорён. Поэтому, одной новостью меньше или больше - суть дела не меняет. Не нужны мне твои сплетни. А вот назвал ты меня хорошо. Санитар... Мне нравится. Ты заслужил лёгкую смерть.
В то же мгновение, Рекун получил сильный удар по голове, отчего потерял сознание. Но он так и не очнулся. Человек ждал его пробуждения несколько часов, но безуспешно. Поджимало время. Он пощупал у того пульс. Жив. Тогда он выстрелил тому в голову, а труп скинул вниз на съедение крысам.
О том, что пропал Рекун, Александр Иванович узнал на следующее утро. Был звонок из милиции.
"Туда ему и дорога" - первое, что подумал мэр, но потом перекрестился и пожалел о сказанном. Прежде всего он руководствовался тем, что Рекун намекал на его тайну и когда позвонили с новостями, будто бывший мэр пропал куда-то, конечно же Овчаров обрадовался - теперь нету свидетелей того, что и самому хотелось побыстрее вычеркнуть из памяти.
Да, но не надо забывать, что у убийцы, возможно, есть список и совсем не исключено, что сам мэр тоже в нём числится. Вот тогда стало по-настоящему страшно.
Александр Иванович усилил охрану, домой и на работу ездил в окружении нескольких машин, а иногда и в кабинете оставался до утра. Никто на него не покушался и вокруг не наблюдалось подозрительных лиц, но от этого стало ещё страшнее. У мэра роскошная жизнь поменялась на сущий ад и почему-то он думал, что дела закончатся ни в его пользу.
А милиция сбилась с ног, ища трупы. Но их не было. Понятно, что существовало множество мест, куда можно пристроить тела убиенных, но тем и манила неизвестность. Она рисовала всякие картинки, одна страшнее другой. А народная молва дополняла рисунок и хоть простых людей никто не трогал, а по темноте ходить поубавились желающие. Обстановка в городе накалялась, хорошо пока Москва не тревожит. Да к чёрту всё на свете, лишь бы живому остаться, пусть даже с должности снимут, только бы жить! Но Александр Иванович сам не верил в то, о чём мечтал.
*****
На краю кладбища многолюдно. Все пришли проститься с трёхлетней девочкой, Светой Акимовой. Девочка умерла от того, что фельдшер скорой помощи неправильно поставила диагноз. У малышки явно просматривалась сильная простуда, но Надежда Яковлевна Степанова, фельдшер неотложки, сказала, что это всего лишь лёгкое ОРЗ.
В результате, было потеряно драгоценное время да и в приёмном отделении пришлось подождать, это так у нас всегда. А ночью девочки не стало. Убитая горем мать пыталась поговорить с заведующей детским отделением, мол, ваш работник уверяла, что страшного ничего нет, тогда почему моя доченька умерла? Никто не отвечал на вопросы матери, а потом и вовсе вытолкнули женщину из больницы и никого сюда не пускали.
Но напрасно медики забаррикадировались, кому надо, тот видел лазейки и в окнах. Первой, из пистолета, была убита заведующая, а до Надежды Яковлевны добрались дома, где она пряталась от людей. В дом преступник влез, опять же, через окно, но при этом не найдено никакого, даже малюсенького следа, и нигде ни одного отпечатка. Потом фельдшерицу нашёл муж, лежащей на кровати. Голову накрывала подушка, через которую и был произведён выстрел.
Когда страсти поутихли, то жители города читали, так называемые листовки, приклеенные на стенах домов и подъездов. Кто их распространял и клеил, никто не знает. Но в них было обращение к простому народу. Мол, не бойтесь, вас никто не тронет, за своё содеянное ответят только сильные мира сего, вот они пусть и боятся, кто следующий...
Тут же написано и отдельное обращение к врачам местной больницы, чтобы работали добросовестно, как никто другой. Потому что люди доверяют им самое дорогое, что имеют - это собственную жизнь, но некоторых докторов подобное мало волнует. Это их дело. Но от возмездия им не уйти. Поскольку медиков не осуждает никакой закон, фактически, врачи, как и депутаты, недосягаемы. Доярка за банку молока может получить срок в два раза больше, чем медик, по вине которого произошла смерть человека. Что за несправедливость? Раз правосудие бездействует, то приходится вступать в игру добровольцам, выходцам из народа, и тогда можно рассчитывать на равновесие сил.
Город стал похож на пчелиный улей. На каждом углу обсуждались одни и те же темы и, как ни странно, люди всё чаще улыбались. Если раньше они были уверены, что никому не нужны и никто никогда за них не заступится, то теперь они понимали, что кое-кого всё-таки волнуют их проблемы.
А вот начальство наоборот поутихло. Чиновники перестали посещать рестораны и другие увеселительные заведения, только работа и дом. В подъездах они озирались по сторонам, а в домах зашторивали окна. Не все, но основное количество именно так себя и вели.