Воинская дисциплина есть строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил, установленными законами и воинскими уставами.
Это определение наравне с номером моего комсомольского билета сидит в моей памяти так же крепко, как и бесполезно. А внедрилось оно туда, когда на первом курсе нас водили строем из экипажа на занятия в учебный корпус и Славик Ананьев, хохмы ради, учил вслух по одному, первому только, положению из дисциплинарного устава и устава караульной службы.
Мне было ровно 17 лет, когда я был впервые назначен дневальным по роте. Старшие по возрасту и опыту могли назначаться дежурными, салаги, вроде меня – только дневальными, рабочими по камбузу, дневальными по охране прачечной или склада КЭЧ ( не помню, что за зверь такой).
Наряды у нас были суточные с 18 до 18 следующего дня. Развод на службу проводился в холле нового экипажа, возле кабинета начальника ОРСО – организационно-строевого отдела. И проводил этот развод в 17 часов 20 минут дежурный по училищу офицер, а иногда и сам начальник ОРСО – капитан второго ранга Данилов.
Ничего этого я не знал, когда вместо того, чтобы чистить ботинки и гладить парадную форму, сидел за партой в комнате самоподготовки. Рядом со мной над конспектами трудился старшина моей группы, Владимир Тутынин, отслуживший срочную, и поэтому назначенный на средней степени важности должность. Время шло, уже и пять миновало, а Тутынин, который сам меня назначил в наряд, и не думал мне о нем напоминать. Я тоже делал вид, что не помню ни о каких нарядах. Идти куда-то в неизвестность меня не тянуло.
Неожиданно в класс заглянул капитан третьего ранга Николаев, командир нашей роты. На мое счастье, именно он был дежурным по училищу в этот вечер.
- Бортников!
- Я!
- Вы что здесь делаете? Почему не на разводе?
- Самоподготовка, товарищ капитан третьего ранга. Сейчас по распорядку дня – самоподготовка.
- Так вы же в наряд идете! В 17.20 развод! Разве старшина вам не говорил?
- Так точно, говорил. А потом вот все пошли на самоподготовку. И я пошел. А про наряд я и забыл.
- Нет, ну вы видели? – Кап-три развел руками. – Он забыл! Ну, пацан, тяжело тебе придется в жизни! Давай бегом к дежурному по роте. Он скажет, когда тебе заступать в наряд.
- А на развод?
- А ты думаешь, что из-за тебя второй раз развод будут делать? Ну, пацан! Откуда они такие берутся!
Наряды мы несли обычно у тумбочки, изредка прохаживаясь взад-вперед. Дежурный по роте должен был в дневное время нас контролировать, а в ночное ему разрешалось отдыхать в постели, сняв обувь, но не раздеваясь. Моя первая вахта оказалась щадящей – не ночью, а вечером. Спать особенно не хотелось.
Несущий службу утром, в семь утра, завидев командира роты, должен был прокричать:
- Рота, смирно! Дежурный на выход.
Дежурный выбегал в коридор и докладывал о происшедшем за ночь.
Положено было стоять по четыре часа, после этого восемь мы были свободны. На занятия, даже если и была возможность попасть, я никогда не ходил, еще чего! Хватит и того, что я стою в наряде и имею право занятия пропускать.
Однажды, один из вахтенных попросил меня поменяться с ним сменами. Ему куда-то надо было отлучиться. Не подумав о последствиях, я согласился. В результате мне пришлось стоять возле тумбочки всю ночь, с нуля до восьми. Для молодого неокрепшего организма это было непосильной задачей.
Я крутился и так, и эдак, глаза закрывались сами собой. Наконец, я не выдержал, пошел в наш кубрик и улегся на собственную койку. - За полчаса ничего не случится, - легко уговорил я себя. – Нет, случится! Брюки помнешь, утром командир сразу увидит, где ты вахту стоял. Я стащил брюки и улегся под одеяло.
Проснулся я от равномерного расшатывания койки. Наш командир будил всех подряд.
- Бортников, вставайте! Подъем!
- Я в наряде, товарищ …
- Тогда отдыхайте, отдыхайте!
Мама миа, да я не только в наряде, я еще и у тумбочки должен стоять в это время! Я похолодел.
- Петя! Петя! Подойди! – зашептал я своему другу, Пете Бренеру. – Такое дело… Постой полчаса за меня у тумбочки, а то меня расстреляют перед строем!
Петя, добрая душа, согласился. Пронесло! А пронесло только потому, что дежурный по роте в момент прихода офицера уже не спал и был в коридоре. Он доложил Николаеву о том, что в роте полный порядок, офицер и не обратил внимание на отсутствие дневального. Ну, а с восьми утра я уже мог спать на полном основании. Что я, наверное, и сделал. Такие мелочи я уже не помню.