Дождь

      
       Всю ночь шёл дождь.
       Мне не спалось...
       С молчаливой покорностью прислушивался я к разноголосым созвучиям за полусонным окном. А мой ночной приятель – дождь - как будто б виртуозный музыкант играл, играл искусно на чародейных инструментах. И музыка прекрасная его, моим сознаньем овладев, лилась, лилась отрадой не земною. Струилась величаво. И дивною гармониею звуков Дух возвышала до небес. В ней слышалось: то перекатный леса шум, то тихий всплеск волны, то щебетанье птиц весною, то сладкий шёпот девушки влюблённой, то робкое моленье старика, то непорочный поцелуй невесты, то чистый детский смех.
       Забыв про всё на свете, я вслушивался в музыку волшебную, через себя её я пропускал, и мнилось мне, что, может быть, и у дождя, всё так же, как у человека - есть у него своя душа, и радости свои, и горести, и есть свой… возраст. А почему б и нет? Раз возраст есть у нас, людей, то и у дождей он быть обязан...       
       Да вот возьмите прямо теперь и окунитесь с фантазией в ту музыку маэстро. Затем по нитям дождевым в его ночное царство отройте путь. Тогда вы и поймёте сами до капельки всю суть.
      Слышите? Сейчас вот за окном легко и беззаботно весёлым перезвоном, как будто бы по клавишам шального клавесина, дождь тарабанит в жестяный подоконник - ...три, четыре, пять. Скорей всего то неугомонный дождика сынок, - Дождёнок малышок так учится считать...   
       А вот вдруг ни с того и ни с сего слезинки-горошинки, переливаясь, всхлипывая, закапали с ресниц обиженно, - и следом в три ручья на тонкое оконное стекло. А это кто ещё? То, видимо, чего-то испугавшись, захныкала, закапала, заплакала Дождинушка - дождя дочурка, милая кровинушка.
       Но вслед за этим капли крупные настойчиво и громогласно забарабанили в карниз, по крыше, мостовой, - а это означает, что Дождик-папа, детишек усмиряя, скомандовал идти им отдыхать в воздушный замок свой.
       А дети... А детям хочется резвиться. Один другого догонять. Плясать, смеяться, веселиться. По лужам собственным скакать.
       И вот они со свежей силой выходят снова погулять. И в прятки начали играть. Да вновь отец им: «Тише, тише. Пора. Пора ложится спать».
       И помаленечку утихли, замерли дождишки, детишки-шалунишки. Мелодией разноголосою они, послушные, скатились в колыбельку отдыхать.
 
       И вот уже мотивом ласковым тихонько заунывно дождь за окном струит. То в думу погружённая застенчиво и нежно над безмятежной колыбелью красавица Дождинка-мама песнь светлую, веками выстраданную, своим младенцам милым напевно шелестит. Совсем она тихонечко поёт свою, из песен лучшую, но слышат её голос чистый и разумеют всё до капельки не только дети малые - и звёзды во Вселенной, за облаками вдалеке. Ведь она поёт её на всем, везде понятном языке...
      
       И у меня от многоточия той песенки дождя прелестного сердечко неожиданно в груди то затрепещет птицею, забьётся светлой радостью, то вдруг в воспоминаниях потонет безвозвратно, в безоблачных своих. И я тогда покорные смыкаю веки плавно и окунаюсь счастливо в раздумия блаженные свои, чтоб их испить до капли...
       О чём они, раздумия мои? Об этом достоверно знает ночь. И мой приятель - дождь.
       - Не так ли?      
       - Кап-кап, кап-кап. Всё так-так, так-так, - в ответ, я слышу, шелестят мне дождевые капли...